Мои окопы

фото сделано уже после Великой Отечественной, моя бабушка - Прасковья Ладур, село Васильевка, Диканьского района, Полтавщина
    
     Отцу отчего-то понималось, что немцы как скорый поезд пойдут по специально проложенным путям, ровным и надежным, то есть по центральным дорогам, оставив нетронутыми отдаленные от крупных городов местности.
     Он так и говорил, прощаясь со мной в первый же день войны.
     - Доберись сейчас же хоть до тетки Галки, хоть до баб Паши, там заховайся и сиди тихо-тихо. На проезжую дорогу не кажись, а по полю не попрут они с мотоциклами своими. Хм! Воевать она собралась! Неуч в этом деле сразу в расход предназначен. А себя сберечь - вот это твой ответ врагу.
    Помолчал и добавил:
    - Ты будущая женщина, а не солдат!
    И мы оба от того улыбнулись. Последнее время он часто учил меня красиво ходить. Мачеха и бабушка - папина мама - ему жаловались на мою походку.Дескать, и смотреть жутко и ботинки стаптываются молниеносно.
    Выйдя в отставку со службы в НКВД, папа работал директором птицефабрики под Харьковом, в Богодухове. Но ради воспитательного момента стал задерживаться по утрам, чтобы проводить меня до школы и по дороге обучать  женственным манерам. Это так уморительно - коренастый, ладный мужичок в начищенных офицерских сапогах кружил около меня, порхая, как бабочка.
    - Ты же будущая женщина, а не солдат! Вот так ножкой делай, вот так! Не надо как броневик прямо в лужи переть!
    Было необычайно удивительно что мой суровый отец балагурил. Он смешил этим меня, смеялся сам и на полном несерьезе я бесприкословно исполняла па ножкой. И довольно скоро преуспела в научении. И в искусстве "перелетания" через лужи.
    Казалось ли отцу, что война похожа на лужу, через которую я смогу перепорхнуть? Может быть. А может быть, он добавил эту фразу "Ты будущая женщина, а не солдат" чтобы расстаться на доброй милой довоенной нотке...Отец ушел, а я поехала к бабушке Паше. В деревню Васильевка. Диканьского района. Полтавской области.
    Слово "поехала" это одно только слово. От окраины Харькова до бабушки Паши я протопала своими ногами, изредка пользуясь добротой крестьян с телегами или спешкой водителей грузовиков. Одних я упрашивала подвезти, а вторые были так взволнованы началом войны, что и не замечали как я смешивалась с пассажирами кузова.У тех же пассажиров я узнавала как добираться до Васильевки. Наверное, тогда поселений было меньше или дорог, чем в теперешнее время? Почему-то  куда и как ехать до Васильевки мне объясняли, не путаясь и все одинаково.
    Бабуля моя Прасковья и не удивилась встрече. Как будто ждала. Или как будто была предупреждена.
    - Такое то творилось и в гражданку, дитятко. Носились оглашенные. Кто и куда и по какой причине? За кого воюет? За что? И вот как кто несется на Васильевку, так сосед мой выходит на крыльцо, глядит на новых заявленцев и примеряет все к огороду - дадут хоть початку кукурузы вырасти или с корнями пожрут. А то не перенести ли огород в пролесок? Незаметнее бы.
     Теперь я очень понимаю бабульку свою. Опыт.А тогда каждое слово в предложении ее прокручивала в голове. Выстраивала и так и эдак их в одну цепочку. Придавала логичности, наверное. Но как придать логичности фактам, когда сами факты еще ни разу не пережиты?   
     Через несколько недель мирных жителей стали гонять рыть окопы. Во мне все бурлило гордостью и страхом. От отца не было никаких известий. Картинки в голову спускались и такие, на которых отец в окружении врага и спасают его окопы, сидит он в них и отстреливается.... и такие что за ним едут немецкие броневики, а ему и отбиться от них нечем. Броневики несутся и как птицы перелетают окопы. Совсем зряшные окопы.
     Картинки рисовались, но руки делали - рыли окопы. Отточенные лезвия лопат сверкали на солнце и вонзались в чернозем. Мозоли на руках жгли и лопались. Между баб и подростков ходил мужичок и подзадоривал, пел какие-то частушки про немецкую глупость и слабую мораль. Частушки веселили. Мы копали...
     - Бабы, легайте на землю! Летят немцы! Легайте!
     Мужичок-запевала несся из-за ближнего дола и орал благим матом. А прямо над ним уже дребезжало в воздухе и закладывало уши каким-то пронзающим барабанные перепонки визгом. Попадали все в то же мгновение!
     Но самолеты пролетели над головами как гигантские стрижи и оставили за собой шорох. Сильный шорох. Так на папкином столе шуршали листы белой исписанной бумаги, когда он ворошил их, собирал в кучу, комкал.
     Листовки. Самолеты сбросили не бомбы. Листовки.
     "Милые русские дамочки!
      Не копайте эти ямочки
      Немецкие таночки
      Перепрыгнут ваши ямочки!"
     И сверху картинка. Крестьянка вытирает пот со лба.Веселая, дородная и в народном украинском костюме почему-то. А рядом с ней стоит немецкий танк. Броневик на картинке я видела, а тут был не он. Из стишка понятно что это был танк. Ага вот он какой! И танк был какой-то дородный. И еще красивый. Четкие линии силуэта. Дуло блестит, как лезвия наших лопат.
     В голове восстали снова картинки, где папка бежит от броневиков немецких и окопы ему ни к чему. И немощь охватила - жуть. Все бесполезно! Танки будут здесь, бабы будут довольны, отцу мои ковырялки как мертвому припарки!
     Все как-то помутилось в голове - окопы рыть вроде надо, а немец смеется, значит, против их танков окопы наши, действительно, смешная вещь. С другой стороны, как это немцы могли сравнить мой окоп со своим танком, когда они еще моего окопа и не видели.Хм. Факты не связывались в цепочку. Листовку я сложила и запрятала, хотя мужичок-бригадир настоятельно со всех требовал выкинуть гадость. А я не удержалась, спрятала до дома. Спокойно разобраться.
     Но волнение меня не оставляло. Я беспокоилась потому, что не могла окончательно понять с толком и проком ли все что мы делаем. Имеет ли смысл копать? Или зачем же ж столько людей зря машут лопатами, когда имеется, может быть, другое более действенное средство против наступления врага, а мы роем. И сколько солдат погибнуть может из-за ненужных никому окопов?
     Волнение было такое как в школе, когда вызывали к доске решить задачу про поля, вспаханные разными трактористами или про коров, которые давали разные удои. Я размахивала руками, пытаясь показать как именно надо добиваться от коровы удоев побольше, как вести машину трактористу, чтобы пашня была ровней.
Меня просто бесило, когда ответ в задачке был неправдоподобный. Или условие. Я ненавидела несоответствие фактов и текста в учебнике. Как так можно! Обманывать детей!
     Вот этот возможный обман детей и нас с лопатами и волновал меня до дрожи.
     Работницы потянулись до села. Запели. Бригадир важный невозможно как выкатил вперед на телеге.
    - Эй, городская! Непривычно тебе топать? Садись, подвезу.
    Видно от моего волнения по поводу выгодности мероприятия, а еще от моей лишней прыти что ли, с разбегу сиганула я прямо на острие лопаты, лежавшей на телеге в сене.
    - Да ты что ж не видишь что ли совсем? Дальше своего носа-то! Так ты разводи, разводи глазищи от прицела!
    Из ягодицы моей хлыстала кровь. Порез был, слава богу в самом "удачном" месте. Бросилась бы я на телегу вперед руками либо боком - горя было бы куда больше.
    Бабы пытались меня подбодрить прибаутками:
    - От оно тебе - первое боевое ранение. Будешь внукам гутарить как и чем мы Диканьку защищали!
    Бабы ржали кобылицами, бригадир носился, выпрашивал у хохотушек плаХту.
    - Так грязные все плаХты. К ране нельзя. Спидницу что ли ей? А как же мы в хату? Человеку своему про раненную задницу не объяснишь. Замолотит в жмых!
    Порыготали бабы да и оголили бригадира:
    - Твоя лопата была вот и снимай-ка вышиванку! Ты уж старый, жинка и не подумает дурного! Отшумело поди за высоким долом то?
    Под впечатлением от происшествия  добрались к закату до Васильевки. Бригадир и часть баб пошли до соседних сел, а я со скомканной окровавленной вышиванкой на заднице - добрый вечОр вашей хати! - заявилась к бабульке.
    За травяным отваром я рассказывала бабульке как все оно было, копали, самолеты свистали, вот какие листовки скинули, кто как из баб шутил, а она делала выводы:
   - Мужиков из хат уже с неделю как до войны у них повыволокли. Да только порода у нас, диканьских, полтавских такая - чем где сильнее чубы трещат, тем наши люди веселее гопака дают. Чем горилкой заливать, то лучше так.