Пора в путь-дорогу

      Лето вступило в свои права: листья на деревьях выросли уже большие, хотя оставались ещё свежими, зелёными; почти каждый день гремели грозы.

      Воронцов сказал Софье, что отправляться на Восток ему придётся: получено предписание от министра. Требуется помощь в конструировании и инспекция строительства мостов через сибирские реки.

      - Первый пункт назначения – Омск, - сказал генерал.
      Софья всполошилась:
      - Владимир, Владимир, надо поговорить с Елизаветой Александровной! Ты же помнишь: в Омске служит в гарнизоне Сергей Шестаков.

      Это был старший сын Шестаковых, брат Катюши Басмановой. Он уже лет пятнадцать в Омске – уехал туда сразу же после развода с Асей Черневской.
      - Ах, да! – вспомнил и Воронцов. – Хорошо, скажи им, что я могу передать что-то Сергею.
      Сам он был занят приготовлениями к отъезду - собирал документы, чертежи и карты.

      Опять ему уезжать, а Софье оставаться и ждать любимого!
      - Конечно! Непременно! – воскликнула та, смущённо поправляя причёску под пристальным взглядом мужа.
      - А у тебя, Софья, каковы летние прожекты?...

      Софья молчала. Как ей не хотелось надолго отпускать Владимира! Когда-то давно он обещал ей «исчезать нечасто и ненадолго» и по мере течения жизни выполнял это обещание. Но когда разлука надвигается, сразу думаешь, что без любимого мир будет пуст! Пуст... А дети?

      Владимир будто читал её мысли. Он предложил вопросом:
      - Может быть, в деревню поедете? Только я не успею вас проводить... - печально проронил он. - Петра с семьёй я оставляю в доме, - добавил оправдательным тоном. - Мало ли что, пусть присмотрят!

      Он говорил о дворецком, его жене - немой Акулине - и их пятнадцатилетней дочери. Девочку звали Сошкой - за выносливость и трудолюбие, а также чтобы не путать с графиней Софьей. Графу сейчас легче было говорить о деле, чем о чувствах.

      У Софьи лицо погрустнело. Но он прав!
      - Хорошо, можно в деревне отдохнуть. Ты скоро вернёшься? - подняла она глаза с надеждой.

      Владимир вздохнул.
      - Не хочу тебя обманывать! Чугунка, кажется, проложена только до Омска, а там на рабочем поезде, затем по старинке, на лошадях, тысяч пять вёрст! На одну дорогу месяца полтора понадобится - в лучшем случае! И там надолго ли задержусь, не знаю.

      - Так ты не успеешь вернуться к моему дню рождения?! – разочарованно протянула супруга.
      - Нет, Софья, хорошо бы к именинам успеть!
      Граф и в этом был не уверен, но ему хотелось принимать желаемое за действительное!

      - Так, стоп, а Серёжа когда должен быть в училище? - спросила Софья.
      - К 20 августа и даже раньше! – жёстко сказал Воронцов. – Надо подготовиться к началу занятий, всё закупить, сшить обмундирование! С начальником, генералом Демьяненковым, я поговорил, личное дело мы с ним посмотрели, - добавил Владимир, видя обеспокоенный вопрос в глазах супруги.

      - А кто же повезёт Серёжу в Петербург?! – спросила Софья, с неохотой отнимая свою руку у мужа. – Я думала, это ты сделаешь. Или мы с детьми поедем в столицу?

      Воронцов только виновато улыбнулся, предоставив жене самой уладить этот вопрос.
      Серёжа заверил, однако, маменьку, что справится сам.

      Он прощался с отцом. В последний момент так трудно найти нужные слова!
      - Прощай, сын! Достойно неси фамилию Воронцовых! - сказал Владимир Сергеевич.
      Он очень волновался, потому что понимал, что настаёт время проверки, насколько готов их с Софьей первый ребёнок к жизни в обществе.

      - Не беспокойся, папа! Устав я выучил и буду его соблюдать!
      - Устав, конечно, хорошо! Но этого мало. Что ещё нужно? - спросил Воронцов озабоченно.
      Серёже стало немножко смешно.
      - «Береги честь смолоду»! - всё же звонко ответил он, пряча иронию.
      - Помни, Сергей, что это не красивые слова, а истинное требование к офицеру и дворянину! - ответил на полном серьёзе отец.
      - Хорошо, папенька! - ответил Серёжа.
      - Желаю тебе здоровья, храбрости, твёрдости и решительности, сын! - сказал Воронцов и обнял Сергея крепко, по-мужски.

      Так они простились. Владимир Сергеевич уехал в Сибирь, а Сергей с маменькой и с младшими ещё успел недолго отдохнуть в деревне.

      В Воскресенском дети Воронцовы гуляли, читали, бегали по парку, плавали в пруду.
      Верочка упросила брата покататься с ней верхом. Серёжа, исполненный ответственности, со всеми предосторожностями, десять раз проверив подпругу и остальное снаряжение, посадил сестрёнку в седло красивой лошади рыжеватой масти, а сам выбрал себе вороного жеребца.

      Ну и, конечно, из этого вышло то, что жеребец потянулся к кобыле, та шарахнулась. Хорошо, что и Сергей, и Вера удержались в сёдлах. Недаром прошли уроки: Верины - с отцом, а Серёжины - в корпусе.

      Серёжа покраснел оттого, что опростоволосился.
      - Извини, Верочка! Я пойду выберу себе лучше кобылку, и мы с тобой покатаемся сейчас! - сказал он.

      Софья учила Любочку ухаживать за цветами. Вечером они читали и играли на рояле в четыре руки, ждали Серёжу с Верой с верховых прогулок.

      Малыши занимались своими детскими делами. Иван любил в деревне побегать наперегонки с мальчишками, которых ещё не брали на покос в силу малолетства. Он старше их был, уже умел читать, так что рассказывал новым приятелям много историй из книг, сказок, а они верили и принимали всё за чистую монету. Динка с Офимьевной гуляли в парке и на лугу, плели венки, собирали лекарственные травы. Но Дина обязательно перед сном разговаривала с мамой, спрашивала всё непонятное, делилась впечатлениями дня.

      К началу августа пришлось возвращаться в Москву. Софья Ивановна собрала Серёжу в дорогу. Он гулял по центру Москвы, прощался с родным городом. Неожиданно в Кремле он встретил Митю Повалишина и его отца Илью Фёдоровича. Серёжа, как гостеприимный хозяин, пригласил их в гости.

      Софья Ивановна велела приготовить вкусный, но простой обед, сама испекла бисквит по фирменному рецепту, загрустила, вспомнив мужа: Владимир хвалил её пирог.

      Повалишины, на удивление, пришли не вдвоём, а с лефортовцем Сашей Светиным, которого Илья Фёдорович тоже сопровождал в Петербург. Тогда Серёжа осмелился попросить разрешения ехать вместе с ними, и Митин отец согласился. Напрасно Софья Ивановна делала большие глаза сыну! «Вместе им веселее ехать будет!» - сказал Повалишин-старший. Потом Софья заметила Серёже, что некрасиво обременять людей собой! «Пожалуйста, помни о том, что нельзя просить других сделать что-то, что можешь сделать сам!»

      Серёжа в новом мундире, конечно, держался молодцом, хотя маменька видела, что он немного трусит перед отъездом. Люба подарила брату книжку стихов Дениса Давыдова. Вера выпилила, оказывается, лобзиком из фанерки конька, раскрасила его масляными красками и подарила Серёже на память. Иван нарисовал групповой портрет семьи: маму, папу, Серёжу и младших. Себя нарисовал крупнее всех. Это и понятно: в данный момент он оставался единственным мужчиной в доме! Динка принесла братцу гладкий коричневый каштан. «Помнишь, Серёженька? Мы гуляли на набережной, и ты мне нашёл его! Дарю его тебе на память сегодня! Не скучай!»

      Это было умильное прощание с детством. Серёжа сложил подарки в саквояж, мельком подумав: «Хорошо, отец не видит всего этого приданого!» Владимир Сергеевич непременно посмеялся бы одними глазами, ничего не сказав, но понятно для Серёжи выразив своё отношение...

      Билеты взяли на скорый поезд, который не останавливался на мелких полустанках, так что Митиным маменьке и сёстрам успели только помахать из окошка, когда они пришли встречать поезд на своей станции около усадьбы.