Мужество под прицелом

Странное  дело: читаю – переитываю одновременно две книги.  Одна выпущена в 2008 году,  «Разедбат»,  Валерия  Киселёва.  Другая в 2009 году – «Смерш»,  полковника офицера-контрразведччика,  Бориса  Сыромятникова. Есть нечто общее, неправда ли? Только одна ,«Разведбат», о событиях в Чечне в 90-е годы, а вторая, «Смерш», о событиях Второй мировой войны – строго документальных.  И тем не менее.   
Началось с эпизода  главы «Щёлкнул предохранитель гранаты – моя» из «Разветбата»:  «Петруху убили!».  Меня ребята за ноги из окопа вытащили.  Потом, когда осмотрелись,  оказалось, что против нас здесь  воевали  ХОХЛЫ».
        Итак, 2000 год. Ничего из ряда вон ужасного между Россией и Украиной не происходит, а украинцы азартно воюют с Россией в самых настоящих боях.  Воевали они против нас и в не очень настоящих, но не менее смертоносных акциях. Карательными они называются.  И ещё агентурными. Б.Сыромятников пишет: «Заранее подготовленная и, как правило, прошедшая специальную подготовку агентуры, черпалась из украинских и прибалтийских националистов… Войсками НКВД по охране тыла за период с начала войны по февраль 1942 г. только на Ленинградском фронте было арестовано 192, Калининском – 132, Северно-Западном – 58,Западном – 89, Юго-Западном - 56, Южном – 326  агентов,  всего – 1001 агент («тысяча и одна ночь») Так что взаимосвязь просматривается чётко в «дружбе народов надёжном оплоте».  Это при том, что наши солдаты с упоением распевали песню «Белоруссия родная, Украина золотая,  ваше счастье   молодое мы стальными штыками отстоим!» И отстаивали – вместе с русским народом сражался против захватчиков и украинский народ… Который теперь захватчиками называет русских. Геббельсовская агентура не перестаёт отравлять души  и поныне…
       Был во второй Чеченской войне «невероятно ужасный случай»:  на территорию чеченского  рынка упали три ракеты. О жертвах не говорилось. Так вся западная общественность взрыла копытами землю и потребовала от Путина личных объяснений, как такое неслыханное злодеяние могло произойти под его личным  руководством!?
       Сегодня, под личным руководством «президента» Украины Порошенко и иже с ним, на рынки, больницы, школы, детские сады валятся сотни снарядов, ракет и бомб,  гибнет мирное население –и – никакого вам западного возмущения по этому поводу.  Тут вам никаких «Двойных ли тройных стандартов» - тут вам циничная подлость современной спровоцированной киевской хунтой гражданской войны.

Войну Валерий Киселёв описывает настолько натуралистично и живо, что мне кажется временами: я сам там был.  А если бы был, то выдержал ли бы? Ведь бойня была подстать Великой Отечественной, а Борис Сыромятников пишет, что при Харьковском котле во время Великой Отечественной наши войска теряли в месяц по 100 000 – 150 000 воинов убитыми… Это же прямой и бессмысленный убой. Стоит ли подставлять свою единственную и неповторимую  жизнь ради  этого? И потекли с фронта в тыл десятки и сотни тысяч дезертиров.  Были даже многочисленные случаи массовой измены Родине.  Жизнь  была дороже  бесполезной, с животной  позиции, смерти. Валерий Киселёв рассказывает и о слабаках, увольнявшихся из армии после того, как эти слабаки видели такое, от чего и у сильных временами поджилки дрябнут. Сыромятников пишет:  «В докладной записке НКВД СССР в ГКО, сообщалось, что с начала войны по 20 декабря 1941 года НКВД СССР задержано по подозрению в дезертирстве 638 112 человек, из них арестовано 82 865, передано в войсковые части и военкоматы 555 247».  Но сильные мужественно продолжают бой – на то они и стойкие духом…
       И вдруг во мне вспыхнул и разгорелся вопрос: а смог ли бы я всё выдержать, и не стать ни дезертиром, ни просто слабаком при  виде кровавых масс трупов, в один из которых  и я мог бы превратиться в следующую секунду?.. Пафос подсказывает: надо встать в красивую доблестную  позу - да ни в коем случае!  Я!?  Дезертиром?»  Никогда! Лучше … Но это когда не стреляют и в тебя никто не целится, и друг твой рядом цел и невредим, а не превращён в кусок окровавленного мяса прямым попаданием гранаты или мины... А если  попадёт в меня?.. 
       В армии я служил, но в боевых действиях участвовать не пришлось. В горах испытал на себе и такое же, о чём говорит Киселёв – что значит нести на руках пятнадцатикилограммовую рацию. Нёс. Тащил. Но не волок – нельзя волоком. Выглядело это так: за плечами на лямках рюкзак под два пуда  весом;  в правой руке ледоруб – вещь в горах первоочередной необходимости,  и – 10 кг. (полегче, чем 15, но всё-таки) рации… В левой руке: перекидывать в правую на ходу дело хлопотное, а останавливаться нельзя. Через какое-то время левая рука начинает отваливаться… Идея: повесить рацию на шею.  Но в горах на пути то и дело ручейки.  Их приходится перепрыгивать и 10 кг рации мотает при этом неуправляемо и нещадно, и себя, и носильщика.  И ещё упаси Господи стукнуть рацией по какому-нибудь острому углу скалы или камня – конец рации. Все эти прелести при наборе высоты от двух до четырёх тысяч метров над уровнем моря… К концу пути как боец я был бы уже никакой, но рацию  всё-таки допёр.  Но это когда в меня никто не стрелял ни из автомата, ни из других смертоубойных инструментов (летальных, как теперь модно говорить)!  А если бы стреляли – что бы я стал делать?.. И что бы смог сделать?  Скорее всего не стало бы ни рации, ни меня, грешного.
       Альпинизм сам по себе похож на бой, только без живого противника и в очень специфических условиях  высоты, нехватки кислорода, риска сорваться в пропасть… Все премудрости альпинизма я постиг на собственном опыте.  Постиг и выдержал. Была серьёзная травма, которую скрыл, чтобы не сняли с восхождения – вроде как не вышел из боя… Приходилось и под камнепадами стоять: это нечто вроде обстрела падающими с высоты разнокалиберными камнями. И ничего – выстоял спокойно – стойкость, то есть, вроде бы, проявил. Но я не знал, что в этом месте возможен камнепад – знал бы -  ни за что бы не сунулся. А на войне  всё наоборот: известно, что тут стреляют и довольно густо, но идти надо именно на пули. Стреляли в 1941-м в тех ребят, обледенелые тела которых нашли,  случайно, на Марухском, Кавказских гор, перевале только в начале шестидесятых годов… Так смог ли бы я всё выдержать, не утратив  самообладания?  Не знаю – честно говорю.