Вороний Город

Город ляжет на плечи грузом
дешёвых лат.
Я молчу. Это, верно, трусость
сжигать дотла
свою память, чужое небо
и имена.
Я за крепостью сдаю крепость…
Моя война
Протянулась тысячелетием
сквозь тишину.
Бьётся птица в злачёной клети.
Идут ко дну
корабли солнечной удачи,
корабли, в чьих ветрилах песни,
и становится слишком тесно
в детских латах; в мечтах — тем паче.
Улетайте, былые сны!
Распадайтесь на звенья, цепи,
под шагами холодной тьмы,
нам принёсшей предзимья небыль.

Этот чёрный вороний город
придавил моё сердце долгом:
я рвалась сюда слишком долго,
мне уйти не позволит гордость.
Улетайте, былые сны -
я тайком отворю окно...
Этой терпкой смешной вины
бьёт в виски пряное вино.
Я, наверно, давно пьяна:
от вины или от вина.

Короли, джокеры и дамы -
старый хлам.
Строю странный волшебный замок,
по углам
рассадив кровожадных монстров;
запираю принцессу в башню -
всех принцесс она будет краше;
а под окнами плещет море;
а по небу примчится рыцарь,
всех отважней и справедливей,
чтоб с чудовищами сразиться,
чтобы сделать её счастливой...
Только сказку сквозняк несносный
разобьёт на колоду карт,
цветной ворох в моих руках:
слишком сложно, что будет после,
я, пожалуй, не угадаю.
Лучше пусть остаётся в тайне.

В этом городе лучше молча
обо всём,
он стенами зимы и ночи
обнесён.
Он укутан в седые чары,
в серебро
рек и золото парков старых,
могучих крон.
Колдовская здесь нынче осень,
стервой-ведьмой придёт зима,
отмеряя нам полной горстью
снежно-белый хмельной обман.

Я сижу на пороге судеб,
догорает свеча в ладони,
я на воске сюжет рисую,
да тебя это — не затронет...
Ты остался за кромкой ветра,
затерялся в прошедших днях
и, наверное, не заметил
как тот ветер украл меня.
Пусть хранит тебя это небо,
что над нами ещё едино...
Это, право, вполне нелепо,

но всё прочее — пыль и тина.
Пыль и болотная тина...