Пушкин в годы культа личности и великого застоя

Пушкин в годы культа личности и великого застоя.

Пушкин всегда был неуживчивым, «неудобным» поэтом для правительства.
Падали режимы, менялись правительства, а Пушкин оставался Пушкиным.
Так было при Николае I, так, позже, было во времена культа личности Сталина и в годы великого застоя.
Еще самодержцы Александр I  и Николай I постарались сделать из поэта пророка и гражданина, обожаемого и модного великого литератора, недосягаемого мастера стихосложения.
Мастер - и только!
Для Пушкина вроде бы почетно, для правительства удобнее и спокойнее, для пушкинской поэзии - принижение и выход из политической борьбы.
Пушкин стал вне политики.
Сталин пошел дальше. С его молчаливого согласия было торжественно объявлено, что каждое слово в рукописях великого поэта прочитано, каждый рисунок расшифрован, каждый день жизни изучен и описан.
И стало все с Пушкиным окончательно ясно. Так наступили годы стабильности.
Много стабильности - это неподвижность, много неподвижности - застой.
И вот появился Пушкин – «карамелька», «лаковая миниатюрка», без движения его политической мысли, без актуальности сегодняшнего дня.
Поэзию Пушкина обвинили в легкокрылости, отсутствии «басовых нот», а Маяковский – тот  вообще заявил, что «битвы революции посерьезнее «Полтавы».
В то время, когда весь мир раскалывается на два лагеря и утопает в слезах и крови, что может дать эпохе «Сказка о рыбаке и рыбке» или «Буря мглою небо кроет»?
В газетах, журналах, школьных учебниках наиболее ярким и важным периодом творчества Пушкина превозносили его ранний лицейский и последний период, примерно до 1825 года. Об этом времени говорили  высокопарно, но глухо, так, что можно было подумать, будто поэт окончил свой путь примерно в 1827 году, написав последними «декабристские стихи».
Уже в первые годы Советской власти начался крестовый поход против  русской культуры, носителями которой были в первую очередь дворяне, интеллигенция, а значит, враги Советской власти.
Была задача: разрушить старый мир «до основанья, а затем, мы наш, мы новый мир построим...»
Всего за пару лет было уничтожено, изгнано, истреблено, расстреляно 80% русской интеллигенции.
У власти встали люди с кругозором и мировоззрением сапожника,  слесаря, семинариста. В отсутствие интеллигенции им стало легче править страной, насаждать новую культуру и духовную жизнь народа.
Новую жизнь собирались строить на новом месте, на голом месте, поэтому запылали дворянские усадьбы-дворцы, жемчужины Казакова, Росси, Кваренги, Воронихина, топорами рубились в щепы иконостасы Рублева и Ушакова, взрывались соборы, на кострах сжигались церковные книги и летописи, в бушлаты и шинели одевались мраморные Афродиты и Аполлоны, уцелевшие от уничтожения в Летнем саду и в Зимнем.
Молодежъ читала ничевоков, футуристов, акмеистов и прочих «истов».
Кумирами стали Маяковский, Андрей Белый, Блок, из старых поэт Некрасов.
Про Пушкина было забыто.
Марксистский идеолог Г. В. Плеханов на примере «Евгения Онегина» поучал рабочих в статьях «Два слова читателям рабочим»: «Роман написан прекрасно, стих у Пушкина превосходный. Но главным действующим лицом в романе является «барин» (этот самый Онегин), о характере которого вам, людям тяжелого подневольного труда, нелегко даже составить себе понятие.
От скуки он таскается по белу свету, от скуки ухаживает за барышнями, от скуки выходит на дуэль.
В свое время роман этот наделал много шуму, да и теперь еще удовольствием читают люди высших классов. Но рабочий просто не поймет внутреннего содержания романа».
Так вбивали клин между читателями Пушкина и диктатурой пролетариата.
В  годы  культа  личности  выходит  книга «Сатирические  очерки  из  истории
русской  литературы».
Сразу после выхода книгу заперли под сургуч. Не из-за автора - пародиста Арго, с ним как раз ничего не случилось. Тогда в кулуарах шептались, что книга изъята из-за... Пушкина!
— Да ведь там нет ничего обидного для Пушкина!
-  Ну, это Вы не знаете, сейчас с Пушкиным очень сложно!
С Пушкиным всегда было очень сложно. Он был неуправляем и непредсказуем.
Власть боролась не только с Пушкиным, но и с его почитателями. Известно, какую тревогу вызвали у царя стихи поэта, найденные в бумагах декабристов, и чем это грозило автору. И так было не только в эпоху Николая Павловича!
А. Солженицын в «Архипелаге ГУЛАГ» пишет, что «вот Скворцов в Лохчемаге (близ Усть-Выми) отхватил пятнадцать лет, и среди обвинений было: «...противопоставлял пролетарского поэта Маяковского некоему буржуазному поэту».
Так было в обвинительном заключении - для осуждения этого довольно. А по протоколам допросов можно установить и имя «некоего буржуазного поэта».
Оказывается - Пушкин! Вот за Пушкина срок получить - это, правда, редкость!”
Публично Сталин признавал гениальность Пушкина. Поэт для него был литературной вершиной, но не самой большой. Самой большой был он сам.
Скрытая антипатия к Пушкину стала проявляться более открыто после того, как в эмиграции поэт Т. Н. Гарин-Михайловский написал поэму «Пушкин и Сталин».
СТАЛИН. Один (просыпаясь, протирает глава, смотрит вокруг и перелистывает том Пушкина):
                «Нет, это не был Пушкин, ясно.
                Ищу цитату я напрасно...
                И самозванец, видно, мне
                Явился в полуденном сне...
                Но “божество” проголодалось!
                Недаром мне во сне являлось
                Шашлык и красное вино,
                Да имя новое одно... (кричит):
                Эй, слуги! Мой обед всегдашний
                И список ГПУ вчерашний,
                Я имя дать одно забыл.
                Проклятый Пушкин с толку сбил.
                (Довольный, потирает себе руки)
                Итак, товарищи, в работе,
                И в государственной заботе
                Течет, как Волга, жизнь моя...
                Знай, Пушкин, - “Русь не ты, а я!»
Как после этого можно было вождю любить Пушкина? Слишком современным и обличительным он был во все времена и эпохи.
Каждая власть стремилась накрепко «привязать» к себе поэта «как сейчас надо нам».
Поэта остановили одновременно с кибернетикой и генетикой. Но «остановить» — не значит «завязать рот». На волне сталинских репрессий по-новому вдруг зазвучал голос Пушкина:
                «Нет правды на земле,
                Но правды нет и выше».
Поэт раскрывает новому для него поколению, что преступление начинается с убеждения в том, что правду, якобы, можно попрать.
Убив младенца-царевича и узурпировав власть, владыка не может купить любовь народа ни за золото, ни за «новые жилища». На все уверения  правителя, что он хороший, «Народ безмолвствует».
 Сколько будет длиться это безмолвствие, не является ли эта тишина предвестником грозы? Это пугало!
«Нельзя молиться на царя Ирода - Богородица не велит!» На «Бориса Годунова» пала опала. Его стали печатать все реже и реже, на постановку в театрах наложили немой запрет.
Вина «Годунова» состояла в том, что Пушкин показал, как в русском государстве на обломках самовластья мог появиться жестокий, хитрый  правитель, которому тень Грозного помогла найти дорогу к власти, предложив для опоры опричнину.
Страх перед пушкинской правдой был так велик в высших эшелонах руководства, что и после смерти Сталина не позволялось ставить спектакль «Борис Годунов», а опера шла очень редко и в «урезанном» варианте. Драматического произведения о кризисе государственной власти у нас в стране не должно было быть.
Когда Ю. Любимов во времена Брежнева попытался поставить «Бориса Годунова» в театре на Таганке, на спектакль был наложен запрет, который невозможно было «протаранить» целых шесть лет!
Тот, кто произнес слово «Нет!», нисколько не смутился.
Цензурный запрет наложил сначала Николай I, затем Сталин, затем… и пошло-поехало!
Более полувека, с середины 30-х годов, не ставилась опера Римского-Корсакова «Золотой петушок» на сцене Большого театра.
«Петушка» сначала обвинили в пропаганде террористического акта – «теракта»,  дурной пример для подражания, упаси бог! А вдруг кому еще взбредет в голову клюнуть «бомбой» в темечко правителя. Стрела пушкинской сатиры была направлена против верховной власти вообще, против самодурства всех и всяческих «Додонов».
                «Моя прихоть, мой приказ -
                Вот закон на каждый раз!»
А «царствуй, лежа на боку!» - разве это не девиз эпохи Брежнева?
В годы культа личности все чаще «забывали» печатать в «Памятнике» строчку «и милость к падшим призывал», заменяя ее многоточием. Милосердие выживалось из наших сердец. Всем внушалась мысль: чем хуже «врагам народа», их женам, детям, тем лучше будет нам.
В записях Пушкина есть выражение: «Только революционная голова, подобная М. Орлову и Пестелю, может любить Россию...» За образец Пушкин взял имена наиболее радикальных деятелей Южного общества декабристов. «Орлову и Пестелю» — так печатали и читали до войны. Но после войны имена декабристов вдруг исчезли. Пушкина отодвинули от революции. С тех пор до 1987 года печатали: “Только революционная голова, подобная Мирабо и Петру, может любить Россию...»
 Правда, Пушкина не всегда «отодвигали» от революции. Когда это было очень нужно, и требовал момент, его «перетаскивали в красный стан».  В 20-х годах, выступая на собрании Пролеткульта, Насимович заявил: «Пушкин был первым большевиком, он предвидел революцию и первым написал: «Октябрь уж наступил!»
От великого до смешного один шаг!
Пользуясь попустительством властей, в 30-х годах было разграблено захоронение Вревских в имении Голубово, где была похоронена верная подруга юности поэта, тригорская приятельница его Зинаида Вревская, «Зизи, кристалл души моей», как называл ее Пушкин в «Евгении Онегине».
В сохранившемся платье Зизи, вытащенном из гроба, местная самодеятельность на сцене избы-читальни пела пролетарские частушки под аплодисменты районных властей.
В 70-х годах была разграблена и разрушена церковь в Суйде, где Петр I крестил Ганнибала, где венчалась няня Пушкина Арина Родионовна, где позже венчался сын Пушкина Григорий Александрович.
Когда музейные работники Михайловского узнали об этом факте вандализма, они бросились в Суйду и стали допытываться у местного бульдозериста,  не видел ли он в земле какие-либо предметы, украшения, утварь, бумаги, на что тот, чувствуя полную безнаказанность, с ухмылкой ответил: «Были какие-то тряпки да кости, но мне не до них было, я был пьяный!»
Черносотенный разгул гулял по памяти Пушкина.
Под Кишиневом была разграблена могила сестры Горчакова, лицейского товарища Пушкина. Екатерину Горчакову, в замужестве Кантакаузен, поэт хорошо знал, дружил с ней, особенно в годы южной ссылки. Могила ее была разграблена, а ее черепом подонки играли в футбол на дорожках кладбища. Такова была действительность. Внешне выглядело пристойно, и детям уже с первых школьных лет внушали: «Пушкин - великий русский поэт!».
Обитель великого русского поэта Михайловское ни разу не удосужились  посетить ни Сталин, ни Хрущев, ни Брежнев, ни Андропов, ни Черненко. Все было недосуг! Зато на земле поэта побывали президент Франции, канцлер Германии, правительство Кубы.
Тяжелое нам досталось наследство периода застоя. В 1987 году была подписана к изданию, а в 1989 году вышла «Книга для чтения», учебник для второго класса под редакцией действительного члена АПН СССР С. В. Михалкова, в котором ревнители безалкогольной нравственности вычеркнули «опальные» строчки:
                «Выпьем добрая подружка
                Бедной юности моей,
                Выпьем с горя,
                Где же кружка?
                Сердцу будет веселей…».
Досталось не только «Зимнему вечеру», но и «Зимнему утру», откуда изъяли «сомнительные» строки: «Еще ты дремлешь, друг прелестный…».
Большинство пушкинских мемориальных мест сегодня вызывают особую тревогу. В городе Орле в 1981 году уничтожены памятные пушкинские места в угоду градостроительной стратегии. На месте дома генерала А.П. Ермолова возведено здание местного УВД.
Не прекращаются взрывные работы в карьерах, которые наступают на охранную зону пушкинского мемориала в Полотняном Заводе, восстановление которого растянулось на десятки лет. Там же сравняли с землей Красный Дом, где дважды останавливался Пушкин во время своих приездов к теще Наталье Ивановне Гончаровой. На фундаменте этого дома сооружен хлебный ларек; оранжерею, в которой выращивались виноград, дыни, ананасы, разрушили, вырубили фруктовый сад.
В Гурзуфе, в доме, где жил поэт, оборудована водолечебница и теперь вода, сырость и плесень добивают то, что не могли разрушить годы.
Несмотря на закон об охране памятников, на территории имения бабушки Пушкина М. А. Ганнибал «Захарово» начали строить сортоиспытательную станцию, безжалостно уничтожая ландшафт.
Вырубили десятки лип, дубов, возвели десять одноэтажных панельных домов, насыпную дамбу на реке, питающей пушкинский пруд, который сразу превратился в болото. Исчезает неповторимое своеобразие Захарово, гармония парка, пруда, окружающих полян и березовых аллей.
Министерство культуры РСФСР, пушкинисты, специалисты-архитекторы, Союз писателей, Всероссийское общество охраны памятников истории и культуры, «Правда» и многие другие газеты требуют переноса поселка с территории пушкинской, а точнее,  ганнибаловской усадьбы.
«Но воз и ныне там!»
Демонтирована экспозиция Всесоюзного музея А. С. Пушкина в Церковном  флигеле Екатерининского дворца в Пушкине, что против окон пушкинского Лицея.
Бесценные экспонаты рассованы по ящикам и разбросаны по подвалам Санкт-Петербурга и пригородов. Высокопоставленные чиновники никак не могут решить, где же им быть? Одни предлагают потеснить Дом Державина, другие - организовать новый музей на последней квартире Пушкина на Мойке, 12, третьи - передать все Москве и пусть у нее голова болит.
Почитатели Пушкина требуют оставить музей там, где он был все эти годы.
В 1984 году в г. Елец Липецкой области снесен Дом для проезжающих, где останавливался Пушкин. Ныне на этом месте гостиница «Елец». В Ставрополе в 1981 году снесен Дом Командующего, в котором разное время находили приют Грибоедов, Пушкин, Лермонтов, декабристы. Дом «не вписался» в крайкомовскую площадь и был разрушен «за ненадобностью». На его месте теперь Дом книги.
В 1985 году в станице Екатеринодарская Ставропольского края из-за ветхости снесен Дом для проезжающих, в котором жил Пушкин. Лихо застраивается ландшафт на Пушкинском перевале автотрассы Кировакан - Ленинакан, где Пушкин встретил тело Грибоедова. На этом месте возводят Дом отдыха.
Ни одно здание в поселках, станицах и городах по маршруту Пушкина при его «Путешествии в Арзрум» не было разрушено ни в период немецкой оккупации, ни даже в то время, когда на этом месте проходила линия фронта. Все это мы уничтожили сами, потом. На Военно-Грузинской дороге в результате «реставрационных» работ в 1981 рухнул монастырь Татартун. Кирпичи его разбирают на сувениры.
Какое бы тяжелое наследство ни досталось нынешнему поколению от культа личности и эпохи застоя, как ни велики потери пушкинского наследия, все же ветер перемен уже шумит по стране.
Отобрана, наконец, у «НИИ-проект» церковь большого Вознесения у Никитских ворот, где венчался Пушкин. В ней уже закончен первый этап реставрационных работ, и 18 февраля 1990 года под ее сводами состоялся первый концерт духовной православной музыки, посвященной памяти Александра Сергеевича и Натальи Николаевны.
В кино-концертном зале «Россия» в Москве проведен первый благотворительный концерт под эгидой артистов Большого театра. Сбор от этого концерта пошел в Пушкинский фонд.
Министерство культуры СССР открыло фонд Пушкина, на счет № 702 поступают деньги для восстановления Захарово-Вяземы, где будет создан Всесоюзный юношеский центр по изучению жизни и творчества Пушкина, оказана помощь в организации летней пушкинской школы в Захарово, открыт памятник Пушкину—ребенку.
Начата организация Общества пушкинистов, которое было разогнано в годы застоя и все это время не функционировало.
В Англии есть Общество любителей Шекспира, в Италии - Данте и лишь у нас Пушкин представлял опасность для правительства и Общество его было запрещено.
И вот в феврале 1990 года, наконец, в Москве состоялось первое организационное заседание Общества пушкинистов.
В городе Николаеве открыт памятник Пушкину (художник Ю. Макушкин, при участии архитектора О. Поповой).
В Дели в 1989 году в день закрытия Фестиваля искусств, посвященного русско-индийской дружбе, открыт памятник Пушкину (автор Аникушин).
18 февраля 1986 года, наконец, открыт музей—квартира А. С. Пушкина на Арбате, в этом же году вышел трехтомник поэта самым массовым тиражом - 10 миллионов 700 тысяч экземпляров! Подобной чести не был удостоен  ни один писатель мира. С выходом этого издания Пушкин вошел в каждый дом.
В 1987 году Советский фонд культуры принял программу «Пушкин в сердцах поколений».
В ноябре 1988 года в Ленинграде создан Попечительский Совет над пушкинскими местами, который взял под свой контроль и опеку Всесоюзный музей А. С. Пушкина с его филиалами, литературно—художественный музей «Приютино», музей «Домик станционного смотрителя» в Выре. Совет будет также оказывать помощь в создании новых пушкинских музеев в Царском Селе, Суйде, Кобрине.
В конце января 1989 года Советский фонд культуры совместно с  Пушкинским домом выкупили 13 писем А. С. Пушкина, написанные его невесте Наталье Николаевне Гончаровой в Болдинский период. Письма были увезены за границу дочерью поэта, прошли через руки многих хозяев, были собственностью Дягилева, который передал их русскому эмигранту балетмейстеру Сергею Лифарю, а тот, в свою очередь, завещал их своим родственникам.
И вот, спустя 159 лет письма Пушкина возвратились в Россию. За 13 листов с пушкинским текстом было заплачено 1 миллион долларов. Деньги эти были выручены от продажи картин современных русских авангардистов на международных аукционах.
Сотни пушкиногорцев и их гостей собрались в феврале 1990 года памяти великого поэта у стен древнего Святогорского монастыря.
Торжественный митинг и церковная служба, начавшаяся у могилы Пушкина,
завершился затем в районном Доме культуры учредительным собранием «Общества друзей пушкинского музея-заповедника», которое в мае 1952 года было разогнано центральными и местными властями. И вот, спустя 38 лет «Общество» вновь живет!
Председателем «Общества» избран главный хранитель-консультант музея-заповедника С.С. Гейченко.
Но рано ставить точку и играть фанфарам.
Признание А. С. Пушкина властями всегда характеризовалось синусоидой - взлетами и падениями.
В 1991 году на волне «гласности» появляется статья Е. Федорова «Четвертый угол треугольника» в «Вестнике Московского Университета» №3 1991г., где автор пытается представить Дантеса безвинной жертвой, «не понимавшей толком смысла событий», а причину дуэли видит в том, что Пушкин не пожелал дать Геккерену тайные записки Екатерины II для публикации на Западе, и тот решил отомстить ему за это.
Чтобы подобную чушь донести до широкого крута читателей, с чьего-то тайного благословения статья была перепечатана в журнале «Спутник», и началось формирование общественного мнения.
В 1991 году в Перми был изготовлен великолепный памятник А.С. Пушкину (скульптор - лауреат Государственной премии В. Клыков).
Памятник вместе с ажурной решеткой более года валялся среди хлама и мусора на задворках производственного объединения «Моторостроитель», а когда пушкинисты подняли шум, тайно ночью был вывезен в сторону Закамска, где его не могут разыскать до сих пор. По непроверенным данным, памятник переплавили, а бронзу контрабандой переправили в Прибалтику.
Осталась загадкой цель этой акции, санкционированной пермскими «генералами» от культуры, хотя сам поэт когда-то тепло отзывался о Перми:
                «…Иль мало нас?
                Или от Перми до Тавриды,
                От финских хладных скал
                До пламенной Колхиды...»
За 1991-1992 годы во всех прибалтийских республиках, Татарстане, Молдове были уничтожены памятники А. С. Пушкину, переименованы улицы и площади    его имени, литовские власти выбросили изучение А.С. Пушкина из всех школьных        и институтских программ, придравшись к «шовинистическим» строчкам стихотворения «Клеветникам России»:
                «Что возмутило Вас? Волнение Литвы?
                Оставьте: это спор славян между собою...»
В узбекском городе Гулистан студенты тамошнего университета потребовали переименовать улицу Пушкина, утверждая, что поэт не имел никакого отношения не только к Гулистану, но и ко всему Узбекистану.
С  большим трудом властям города удалось убедить разбушевавшихся студентов, что прадед Пушкина Ганнибал был «тоже восточным человеком» и поклонялся Корану. Только после этого Пушкина объявили узбеком, а улицу оставили в покое.
В Кишиневе началось гонение на русскоязычных работников пушкинского  музея-заповедника.
Заслуженные историки, филологи, музейщики, авторы многочисленных книг, статей, сборников были уволены и заменены на безграмотных молдаван, не знакомых ни с литературой, ни с музееведением, ни тем более с Пушкиным, но зато с гипертрофированными национальными амбициями.
Эта безграмотная стая новоиспеченных «пушкинистов», не умеющая говорить и писать по-русски, набросилась на поэта, обвиняя его в неуважении к молдавскому языку, в оскорблении бессарабских женщин стихотворении «Раззевавшись от обедни...», заодно пошла атака на кишиневских друзей Пушкина - Вигеля, Алексеева, Липранди, М. Орлова, Вельтмана.
За 1991-1992 годы не вышла ни одна серьезная работа о А. С. Пушкине, хотя в столах у пушкинистов лежат давно готовые рукописи. Только у Н.И. Михайловой, заместителя директора музея А. С. Пушкина на Кропоткина, доктора филологических наук, автора книг «Парнасский мой отец» и др., лежат в редакторском столе готовые рукописи «Комментарии к «Евгению Онегину»», «Ораторское искусство А. С. Пушкина», «Пушкин и ораторы ХIХ века».
Госиздательства отказываются их печатать.
И таких, как Н. И. Михайлова, много - Болдырев, Бочаров, Глушакова, Бархатов.
На пушкинском празднике в Захарово в 1992-1993 годах не было ни одного члена Союза Советских писателей, представителей фонда культуры СНГ и России, министерства культуры.
Забыло дорогу в Захарово Центральное телевидение.
Всероссийский пушкинский праздник в 1993 году был сведен к смотру художественной самодеятельности.
За 200 лет на родине А. С. Пушкина ни разу не выходило Академическое издание его произведений, хотя отдельные попытки предпринимались. Но кроме постановлений о целесообразности и необходимости такого издания, дело не пошло. Последний раз это пытались сделать в 1992 году, и даже в печати объявили подписку, но уже к 1993 году оказалось, что эта задача непосильная, и Академическое издание было отложено до лучших времен.
Зато в Англии объявили подписку на полное собрание сочинений Пушкина в 7-ми томах на английском языке к 200-летию со дня рождения поэта.
Проваленной оказалась программа издания пушкинской Энциклопедии, которую усиленно рекламировали в печати последние 5 лет и готовили к юбилею поэта.
Наступление на А. С. Пушкина продолжается - только продуманное, завуалированное, прикрытое заздравными словесами и лицемерием.
Пламя пушкинской свечи колеблется.
Кто защитит его, если не мы?