Обет о не присвоении чужого

                Человек прозвал обетованием своё служение
                победителю в сражении духа с телом,
                а те двое всего лишь бьются за зрелость               
                своей самости, непрестанно заботясь о том.

На городской площади возмущённые люди схватили вора, и уходя от зрения
расправы с тем, я видел человека в стороне от всех.
Он не был с теми, кто палками вступился за невинную самость владения, и
не шёл за мной к выходу в город, и тело своё укрывал одеждой пастуха, и
стоял спиной ко всем.
Тот человек молился, и скрывал те движения, и молчал словами.
Я ослабел в когтях любопытства, и укрепился волей искателя сути всех вещей,
и подошёл, и вопросил учтиво:
 - Ответь мне, уважаемый мастер радения о скоте, те люди побивают сейчас
твоего родственника или товарища? Или же ты призывал бога к спасению тебя от
тех жернов?

И тот пастух повернул ко мне свой лик, и глядел в мои очи, и на моё платье
ученика, и на святую книгу за поясом, и отвечал приветливо:
 - Однажды в моё стадо пришёл чужой детёныш, и стал ходить с другими, и
кормиться молоком у тех, и всюду не отставать от моих походов. Я знал, от
кого он убежал, и смалодушничал, и оставил себе того малого, и не сказал
никому про то.
И вот, к концу лета детёныш подрос, и ушёл, и моё стадо ушло за ним, и я
впредь не видел того, и прогневил той пропажей всех владельцев моих
животных, и был за то брошен в яму, и провёл там столько месяцев, сколько
голов у того скота было.
И видя мои страдания тела и мятеж ума, среди беспамятства моего приходили
земляные крысы, и делились со мной молоком, и тем спасали от жажды, и
покрывали моё тело в полдень, и тем уберегали собою от солнечного зноя.
Сидя там, я дал богу обет не брать чужого, кроме даров, и не присваивать
ничего, не спросясь о том, и свято соблюдаю то среди своих дней и ночей во
все времена года.

 - А что для тебя чужое? - продолжил я, дивясь такому отчаянному подвигу духа.
И он сказал:
 - Чужим я прозываю всё, что не несёт собою моего пота от тела, и заботы
моего сердца о том, и сожалений моего ума о нежеланной потере того.
Чужое становится твоим после его согласия перейти к тебе во владение, и
спрашивать то ты должен своим сердцем у его сердца, и твой ум будет жаждать
покровительствовать тому союзу, или гневно осуждать его, и ты сам решишь про
то, наслаждаясь спокойствием или возбуждаясь тревогой в присутствии того
незнакомца, входящего к твоему порогу.
И я спросил снова:
 - Что для тебя дары?
Пастух сказал:
 - Чужое, в прощальных почестях благословенное своим владельцем к уходу от
того, и пляшущее от радости перемещений, оборачивается в дар, несущий все те
добрые напутствия моему сердцу.

Я осмелился ещё вопросить того мудреца:
 - Учитель, скажи мне, о чём же ты молился?
И он ответил так:
 - Я славил бога за его умелость всякий раз по-другому научать карманолюбцев
не присвоению чужого, и ещё за его многотерпеливость к тем неразумным, ведь
его заботой никакой человек не призывается бесчестным, но неизбежно
преисполненным уроками чистоты, и других среди всех ушедших не бывает на небе.
И всё.

29.04.2015г.