От союза до россии, роман, часть вторая россия про

               ОТ «СОЮЗА» до «РОССИИ»
                роман
               
                ЧАСТЬ ВТОРАЯ.
                «РОССИЯ» (продолжение)

                Глава 20. Возвращение.

26 марта 1999 года,  после увольнения в запас, я вместе с женой выехал из Ташкента в  город Барнаул Алтайского края, чтобы выяснить  о том, как там будет решается вопрос с получением квартиры отставному полковнику.
. Почему именно в Барнаул, а не в Саратов, откуда был родом?
  Да потому, что здесь в Алтайском крае, служил в дивизии РВСН, мой старший сын Сергей, и у нас уже родилась первая внучка, а мы с женой стали дедушкой и бабушкой.
 За моими плечами уже было двадцать  семь лет календарной службы в нашей доблестной армии и тридцать шесть в льготном исчислении.
  А начиналось всё, после окончания авиационного училища радиоэлектроники со  службы в  Ташкенте  в должности командира взвода.
   Потом был Афганистан,  служба в штабе 13-й Армии  в городе Ровно Прикарпатского военного округа, учёба в академии имени Ю.А. Гагарина в Москве, потом  служба в ЗакВО,  в ЗабВО и снова Ташкент, но уже по контракту в новой узбекской армии.
  Оттуда я и уволился в запас, в возрасте 53-х лет.
  Уволился в звании полковника, и теперь не имея квартиры, ехал в Россию, совершенно не представляя себе,  как буду жить дальше.
   Связь с Россией я все эти годы не терял. 
  За те семь лет с 1992 года, пока учил военной науке узбекских офицеров, мы каждый год с женой ездили к сыну в Алтайский край, а младший сын Вячеслав, тоже офицер, после окончания Ярославского высшего военного финансового училища, служил в это время в городе Ангарске и часто приезжал к нам в гости.
   Россия, гражданином которой я был уже с 1993 года, встретила меня не очень приветливо.
  В военкомате, при постановке на учёт, начальник отделения мне досконально объяснил, что квартир для военнослужащих уволенных в запас, в Алтайском крае больше не строят, а сейчас выполняется президентская программа о выделении уволенным из Вооружённых сил - жилищного сертификата, на который военнослужащий может сам купить себе квартиру.
  Но, пока сертификатов выдают немного, поэтому нужно стать в очередь и года, через два, как только очередь подойдёт, получить его на руки.
  - Хорошо, сертификат через два года, а сейчас, где мне жить с семьёй? – задал я ему наивный вопрос. – Если я сниму квартиру, то вы мне оплатите хотя бы часть, как положено по закону?
  Подполковник, на секунду умолк, потом посмотрел на меня и сказал:
  - По закону, мы, конечно, обязаны оплатить часть расходов на поднаём квартиры уволенному в запас офицеру. Должны. Но денег в казне нет, и потому мой вам совет, если вы пока не сдали свою квартиру в Ташкенте, возвращайтесь туда и год живите там. Но, перед этим оформите российский паспорт, пенсию и станьте в очередь на получение сертификата.Без российского паспорта Вас на очередь не поставят.
  Так я и сделал: оформил документы, получили  мы вместе с женой российские паспорта, прописались в квартире у свата, получил пенсионное удостоверение военного пенсионера и конечно стал в очередь на получение жилищного сертификата.
  А потом,  многократно поцеловав маленькую внучку, снова вернулись в Ташкент, где прожили ещё год, до апреля 2000 года.
  Вернувшись в Ташкент,  я по договору устроился на работу в одну фирму и числился  там менеджером по продажам, каждые три месяца вылетая в Барнаул, чтобы в военкомате меня не потеряли и не исключили из списка очередников.
   Оказавшись, по воле военной судьбы в Ташкенте, сразу после развала СССР,  мы постоянно были в курсе политической жизни России, и очень переживали за неё.
  Самыми любимыми песнями для нас русских людей живущих в Узбекистане были, конечно, русские песни Надежды Кадышевой и задушевная песня «Как упоительны в России вечера, которую исполняла группа "Белый орёл"
  Несмотря на то, что Ташкент был для нас с моей женой практически второй родиной, мы всё равно уже в 1993 году, оба, через Российское посольство в Узбекистане, приняли российское гражданство, и намеревались после окончания  военной службы, обязательно вернуться в Россию.
   К 1999 году мы уже тридцать три года были женаты с Розой, у нас было двое взрослых сыновей, и одна внучка – Виктория.
  Служба в новой узбекской армии была очень трудна, разнообразна и в то же время очень интересна для меня.
    В этот период, барьер между русскоговорящими  людьми, проживающими в Узбекистане и  коренными жителями -узбеками, сразу после провозглашения республикой Узбекистан независимости, ещё более расширился.
  И особенно это было заметно в армии, где на смену кадровым русским офицерам, окончившим военные училища, пришли «граждане офицеры», призванные из запаса после окончания военных кафедр в институтах и в университете местные ребята.
 Вот их и надо было учить «военному делу настоящим образом», как завещал великий Ленин.
  Так я, засучив рукава, и  делал - учил их этому военному искусству, и теперь надеюсь, что не зря.
  Первое время, начиная с 1991 года, когда Узбекистан стал отдельным от СССР – независимым государством, основная масса народа встретила это очень восторженно.
   Один мой знакомый узбек, с которым мы были дружны с детства, вдруг стал высокомерным и заносчивым по отношению к русским.
  - Представляешь Слава, как мы теперь заживём, а? У нас в Узбекистане есть своя нефть, золото, хлопок и свой хлеб! Мы теперь будем жить как шейхи в Арабских эмиратах, вот увидишь. Будем богаче России в десять раз.
  У нас теперь будет своя валюта, свой герб и свой гимн, понимаешь? Знаешь, как переводится слово «узбек»? Не знаешь? Оно переводится «узым бек», то есть «сам себе бек, сам себе хозяин», - эти слова он говорил мне в начале 1993 года, когда в республике ещё шли в ходу русские деньги, и вся армия жила по уставам Вооружённых сил СССР.
   Я много раз был свидетелем, когда мясник, одна из главных фигур на узбекском базаре, кричал русской старушке на её нежелание брать не понравившейся ей кусок мяса:
  - Что не нравится? Не бери! Иди своя Россия! Там такие бабушки как ты с голоду умирают! - И бабушка, со слезами на глазах уходила, и никто за неё даже не вступался.
  В общем, первые два года 1993-1994, среди узбекского населения была сплошная эйфория и гордость от  независимости, которая, на узбекском языке называлась словом «мустакиллик».
   В Ташкенте, словно грибы в лесу, появились посольства иностранных государств, и в том числе посольство Российской федерации.
  А русское население, местные аборигены начали активно выдавливать из Ташкента, скупая за бесценок  их квартиры и дома, потому что из-за массового бегства русских, они подешевели в разы.
  Ислам Абдуганиевич Каримов – президент Узбекистана, провозгласил тогда курс, на создание нового светского процветающего государства, по типу Турции. И началось его создание.
  За полгода в республике открылось сразу десять турецких лицеев, где директорами, как потом, оказалось, были кадровые турецкие разведчики.
   В Узбекистан большим потоком сразу хлынули дешёвые турецкие товары, обувь, конфеты и другие восточные сладости, а главное жители Узбекистана стали спокойно посещать Турцию, без всякой визы. Активно начала участвовать в экономике Узбекистана и Южная Корея.
  В городе Андижане, под руководством инженеров из Южной Кореи, был построен автомобильный завод, начавший выпускать легковые автомобили под маркой «УзДЭУ»
    В армии, появились эмиссары армии НАТО, и начали предлагать военную продукцию, пообещав открыть неограниченные кредиты в банках Германии, Франции и даже США.
  В 1995 году, состоялось первое совместное учение под девизом «Партнёрство во имя мира», на полигоне под Ташкентом, где участвовали представители вооружённых сил США, Германии, Франции, Казахстана и Узбекистана.
   Узбекских офицеров начали направлять на стажировку в Турцию, в Германию и на военные базы США в Тихом океане.
  Республика стала всё больше и больше отдалятся от России, и дистанцироваться от бывших республик Средней Азии, своих соседей.
   Всё это естественно сказалось на настроении русскоговорящего населения, проживающего в Узбекистане. Особенно изменилось положение этих людей, после того, как было принято решение о переводе всей документации на узбекский язык, а потом и замену  «кириллицы» на латинский алфавит.
   Русские уже не могли работать с документами на узбекском языке, а тем более писать, основное население, как и я сам, знали только разговорный язык и не более того.
   Правда, узбекская армия до самого 1997 года жила по старым уставам СССР, и там разговаривали и на русском и на родном, узбекском языке.
  Дело в том, что, уже начиная с 1994 года, почти 98 процентов солдат призванных на службу, были узбеки, а остальные 2 процента русские, украинцы, корейцы, татары, армяне и казахи.
  Вот такой интернационал, служил в моём полку, а потом в бригаде связи и радиотехнического обеспечения Военно-воздушных сил республики Узбекистан.
  Все самолёты и вертолёты ВВС, стоящие на вооружении, были ещё советского производства, так же, как и средства связи. Поэтому, мы старались, как могли поддерживать хорошие отношения с нашими коллегами в Москве, со  многими  из которых, я учился в Военно-воздушной Академии имени Ю.А. Гагарина, ну и учил молодых узбекских офицеров, всему тому, что знал сам.

      
        Глава 21. Семейные проблемы.

 В начале 1997 года, мать Розы, уехала из Ташкента в Алтайский край к своей младшей дочке, муж которой служил начальником штаба батальона связи и  радиотехнического обеспечения, на одном из аэродромов Барнаульского высшего военного авиационного училища лётчиков.
   До этого, мой свояк служил командиром батальона в моей бригаде в Ташкенте, там же служила телеграфисткой и его жена, младшая сестра Розы.
  В 2000 году, в Ташкенте оставалась  теперь только моя семья: мама, младший брат Геннадий с женой, и двое их взрослых сыновей, служивших контрактниками в бывшей моей бригаде связи и РТО.
   Мама, ни в какую не хотела уезжать из Узбекистана, покидать  родной дом с 14-ю сотками земли, политой, как она шутила «её потом и кровью».
    Все они: мама,  мой брат и его жена, уже получили «зелёный» узбекский паспорт и, судя по их словам и заверениям, собирались навсегда оставаться в Ташкенте.
  Мы с Розой, твёрдо решили уехать в Россию, потому что видели, что там вопреки предсказаниям недругов, налаживается жизнь и, люди стали жить лучше, чем пять-семь лет тому назад.
   И главное, в декабре 1998 года, у нас родилась первая внучка. Вот, туда в Барнаул, ближе к ней и сыну, мы и ехали.
   Сдав служебную квартиру в военном городке, в мае 2000 года, мы окончательно переехали в город Барнаул, решив, что так будет лучше, если я чаще буду показываться на глаза военкому и напоминать ему о жилищном сертификате.
   Мы сняли  однокомнатную квартиру, недалеко от центра города и через десять дней выгрузили туда вещи из пришедшего контейнера.
  Это было всё, что я заработал за свою долголетнюю службу.
   Как только устроились, я тут же начал искать себе работу, обошёл около пятнадцати адресов, но ничего подходящего так и не нашёл.
   В это время, мне позвонил мой бывший подчинённый, и рассказал, что мой брат с сыновьями, неожиданно выехал из Ташкента в город Саратов, чтобы там присмотреть и купить квартиру.
  Оказалось, что через месяц после нашего отъезда, мама с братом решились всё-таки продать наш дом, уехать в Саратов и там купить другой. И уже  наш  старый дом продали.
   Честно сказать, меня это немного огорчило, потому что я был старшим мужчиной в нашей семье, но со мной никто даже не посоветовался. Просто взяли, и продали наш втихаря.
  Продали, а потом сразу поехали в Саратов, покупать новый дом.
  Но, я был рад одному, что вся моя семья, теперь будет жить в России, тем более на родине мамы, родившейся в Саратовской области.
   Дом брат купил хороший, но когда начали собираться переезжать, то мамино сердце видимо не выдержала расставания с родным домом, и 9-го декабря 2000 -го года,  уже имея на руках  билет на самолёт до Саратова, она умерла на квартире у своего внука Игоря.
     Я тут же вылетел на  её похороны, в душе ругая своего брата, совершающего такие рывки, то в одну, то в другую сторону.
  Похоронили нашу маму, согласно её желанию на кладбище посёлка Красногорск,  расположенного в сорока километрах от Ташкента, где были раньше похоронены её бабушка, средний брат   мамы - дядя Витя, шахтёр, погибший в шахте и его жена тётя Маруся. 
  В Красногорске, ещё оставался жить мой дядя – младший брат мамы Александр Владимирович Круглов, его жена и сын Саша.
  Брат с женой сразу улетел в Саратов, я вернулся в Барнаул.
  К тому времени я уже работал в Барнауле менеджером по продажам в фирме с названием «ЗАО Энергодизель».
  Фирма занималась сборкой и ремонтом дизельных электростанций, мощностью  75, 100 и 200 киловатт. Ну, а я, занимался тем, что обзванивал предприятия, нефтяные и нефтегазовые компании, и предлагал им нашу продукцию.
   В  середине апреля 2001 года, после  служебной командировки в город Ухта, на обратном пути я заехал из Москвы в Саратов, и там впервые увидел новый дом,  в котором  теперь жил мой брат Геннадий с семьёй.
  Дом, мне очень понравился. Плохо было только одно,  что из-за отсутствия российского гражданства,  у брата не было постоянной работы и  ни он, ни его жена не могли обратиться в поликлинику по месту жительства из-за  того, что не были гражданами РФ.
  Как я и предполагал, наличие узбекского гражданства и  зелёных узбекских паспортов, ставило моих родных, на одну ступень с узбеками, торгующими на рынке Саратова овощами и фруктами.
  Понадобилось почти четыре года, чтобы они все получили российское гражданство и  стали полноправными гражданами России.
  Все эти неприятности и хлопоты подорвали здоровье моего брата, и он умер у меня на руках в своём доме в Саратове от онкологического заболевания  18 июля 2005 года.
  Вот, к чему их привело то неумное решение, поменять в 2000 году советские паспорта, на «зелёные» - узбекские  и с ними приехать в Россию.

        Глава 22. Жизнь налаживается.

 Работа у меня была очень интересна, хотя на первых порах, я и не знал многих её тонкостей. Оказывается, это совсем непросто разговаривать с представителем какой-нибудь нефтяной компании, расположенной где-нибудь в Ухте или Ноябрьске и, не видя его глаз, рекламировать наши дизельные электростанции, чтобы они их купили. Да, и адресов этих компаний у меня было совсем немного, а звонить так, наобум, было очень дорого и бесперспективно.
  Тут мне очень помог старший сын Сергей.
  Он через своих знакомых достал мне телефонный справочник всех нефтяных и газодобывающих компаний России. И дело сразу пошло быстрее.
  Фирма, где я работал, находилась в посёлке Южном, на дальней окраине города и мне, чтобы не опоздать на работу к 8-ми утра, приходилось очень рано вставать.
    Утром рано, встав ещё до шести часов, я завтракал и часто включал репродуктор, принадлежавший хозяйке квартиры, у которой мы снимали квартиру, и слушал местные новости.
  Ровно, в шесть, как и положено, играл Гимн России.
   Вернее, вместо величественного гимна страны, какая-то «Патетичекая песня», утверждённая оказывается Указом Президента России Б. Н. Ельцина, в качестве Гимна России от 11 декабря 1993 года.
   Гимн, этот какой-то  скучный, положенный, кажется, на музыку Глинки. Но, я его никогда не слушал.
   А тут, включив радио, после сигналов точного времени, я вдруг услышал знакомую мелодию, которую помнил с детства, но только слова уже были другие:
.. « Россия – священная наша держава,
    Россия – любимая наша страна!
     Могучая воля, великая слава –
     Твоё достоянье, на все времена!..»
 Это было так здорово, так приятно, и я,   теперь уже окончательно понял, что нахожусь у себя на Родине, в своей России.
    В  июле 2001 года,  приехал в Барнаул и мой младший сын – Вячеслав, уволившийся из армии, и решивший искать своё место на гражданке.
   Оба сына к тому времени ушли из армии, и я их не осуждал, особенно, когда они с упрёком смотрели на меня и говорили:
 - Папа, ну посмотри на себя. Ты полковник, воевал в Афганистане, мотался по стране, посвятил армии всю свою жизнь, а что тебе дала армия? Что? Кучу болезней и один пятитонный контейнер с вещами в конце. Нет, мы так не хотим жить. Поэтому будем строить свою жизнь на гражданке.
   Да, сказать по правде, российские офицеры были тогда не в почёте у мирного населения.
  Больше того, их просто ненавидели, особенно в больших городах – Москве, Петербурге, Воронеже, Нижнем Новгороде и других тоже.
  Офицеры в этих городах ездили на работу и с работы в гражданской форме, боясь, что на них  при наличии военной формы могут напасть и побить. И это всё была недальновидная политика Бориса Николаевича Ельцина – первого Российского президента.

              Глава 23. Сибиряки.

Здесь, в Сибири, всё проверяется на прочность: и металл, и люди. Это я понял, после того, как перешёл с фирмы, работать на завод. Перешёл потому, что директор завода, пообещал дать мне кредит, чтобы я мог купить себе приличную трёхкомнатную квартиру для нас женой, и младшему сыну теперь жившему с нами.
  В июле месяце, после полутора лет ожидания, мне полковнику запаса, дали наконец   жилищный сертификат на 235 тысяч рублей.
  В это время в городе Барнауле, на эти деньги можно было купить только однокомнатную квартиру «хрущёвку», да и то, где-нибудь на Потоке или в посёлке Восточном.
   Тут уж подсуетился мой старший сын, занимавший высокую должность в прокуратуре города, он и познакомил меня с директором завода механических прессов.
   Директор встретил  меня очень любезно, и предложил временно должность начальника участка металлических изделий. И одновременно сказал, что готов помочь мне с деньгами, выдав ссуду, конечно не беспроцентную на покупку жилья.
    В середине июля 2001-го года, уволившись с фирмы, к большому сожалению рабочих, с которыми  за этот год очень сдружился, я пришёл на завод и принял новую должность - участок металлических изделий.
   Потом оказалось, что у меня имеется неплохой вкус на производство различных  изделий из металла: оконных решёток, различных оград, детских качелей и скамеек, урн, приспособлений для каминов и много другого.
    Через неделю, моя бригада, состоявшая из четырёх, кроме меня человек: мастера, сварщика и двух слесарей, решила меня испытать, проверить на знание свойств различного металла, который мы использовали для своих изделий.
  И тут, нужно сказать, я оказался не на высоте, уже многое, позабыв за время службы в армии. Зато на утро, когда я, придя на участок пораньше, переодевшись в рабочую робу надел, тёмные очки, запустил газосварку  и начал варить детали подсвечников для улицы, они все, увидев меня за такой работой, просто остолбенели.
  Потом, мастер, старый опытный слесарь, улыбаясь, спросил:
  - Вячеслав Михайлович, Вы, что и варить умеете?
  Я снял очки, внимательно осмотрел их всех и немного рисуясь, сказал:
 - Конечно, умею. Три года когда-то газосварщиком на заводе проработал. Вы, что думаете, что я сразу полковником стал? Так, что ли? Нет, друзья. Я с шестнадцати лет работать начал, имею разряд слесаря и газосварщика, а уж потом было военное училище и армия.
  Потом училище, а сначала пришлось четыре года поработать.
  Так, что вперёд. Давайте переодевайтесь и за работу, у меня тут интересная задумка появилась.
   С этого времени, авторитет мой поднялся выше крыши, и моё слово для моих подчинённых стало законом, как в армии.
   К слову сказать, мой участок изготовил много новых изделий относящихся к «малым формам», как их теперь называют для детских площадок, удобных и безопасных для детей и взрослых.
   В начале августа в бухгалтерии завода, по указанию директора мне оформили кредит на 130 тысяч рублей, сроком на три года, под 18 процентов годовых. Это было по-божески. 
Зато, теперь сложив все наши денежные средства, мы могли рассчитывать на  приличную квартиру в Барнауле.
  Потом, я три года бесплатно работал на этом заводе этот кредит, погашая, но зато теперь у нас были деньги и мы начали искать себе трёхкомнатную квартиру.
   Старший сын уже переехал в новую квартиру на улице Шумакова, и естественно искал нам квартиру поближе к себе. И после долгих поисков, мы такую квартиру нашли: трёхкомнатную, большую, 121-й серии.
   После оформления документов купли-продажи, и небольшого ремонта, мы, наконец, въехали в свою новую квартиру и перевезли туда все вещи из съёмной квартиры, где прожили больше года.
  Одну комнату, как и полагается, отдали в распоряжение младшего сына - Вячеслава.
  Он, к тому времени уже устроился на работу, и тоже начинал новую жизнь на гражданке.
   Работая на участке по изготовлению различных изделий из металла, я  всегда вспоминал моего деда, который приучал меня к труду, учил всё делать красиво, качественно и добротно.
    Мой дед – Пётр Иванович Полухин, умер 19 апреля 1971 года, в то время когда я находился в служебной командировке, и мама, к моему глубокому сожалению, не могла мне сообщить о его смерти.
  Я  тогда вернулся в Ташкент только  через три дня после его похорон, и сразу один пошёл на его могилу, находящуюся на  русском Боткинском кладбище около ТашМи.
  Там,  я по русскому обычаю помянул его, выпив положенные три стопки водки и закусив  солёными огурцами, а потом, вылив остаток водки в стакан, поставил его у изголовья могилы, положил сверху кусочек хлеба и, поклонившись ему, ушёл с кладбища со слезами на глазах.
  Могила деда оказалась недалеко от того места, где лежала бабушка, и с тех пор я постоянно ухаживал за их могилами.
  Тот навык, привитый моим дедом, а потом и моим первым мастером-наставником Виктором Белкиным на авиационном заводе, очень помогли мне вжиться снова в рабочую среду и делать нужные людям вещи.
  Изделия из металла, - это вещи долговечные, и потому я сейчас с гордостью смотрю на них, когда еду по  нашему городу и радуюсь, что вместе со своими ребятами внёс  скромную лепту в то, чтобы его украсить.
   За те десять лет, что я живу в этом городе, я сроднился с ним, он стал для меня близким и знакомым.
   Объехав за время службы много городов и республик бывшего Союза, я должен отметить, что среди всех русских людей, особенно выделяются те, кто живёт в России, за Уральским хребтом. А, если быть точнее – именно сибиряки.
  Когда приезжаешь сюда жить,  первое время, особенно ничего не замечаешь, но зато потом, прожив несколько лет, проникаешься доверием и уважением к людям здесь в Сибири живущим.
  Никто не поверит, что зарплата в Сибири, несмотря на различные коэффициенты «за отдалённость», в два, а то и в три раза меньше чем в Москве и Питере, но девчата тут одеваются не хуже чем в столице.
  И маленькие зарплаты, совсем не мешает людям, живущим здесь весело и дружно жить, несмотря на зиму, продолжающуюся почти семь месяцев, и лето в два или в два с половиной месяца.
  Именно здесь говорят что « июнь ещё не лето, а июль – уже не лето».
   Здесь, в Сибири, живёт удивительно дружелюбный, весёлый и добрый народ, и я горжусь, что теперь, прожив в Сибири почти двадцать лет – треть своей жизни, могу себя причислить к их числу. Однажды я прочитал в одной из местных газет стихотворение, посвящённое сибирякам. Называлось оно просто:
               «Сибиряки».
   У нас зима – мороз и вьюга,
   Мы здесь живём, царям назло,
   Ведь сибиряк, не тот, кто мёрзнет –
   Кто одевается тепло.
   Сибирью все народ пугали,
   Здесь вечный холод – не тепло,
   Но, в том, далёком, сорок первом,
   Москве с Сибирью повезло.
 Сибиряки из эшелонов,
 На площадь шли, а дальше в бой,
 Они Москву собой закрыли,
 Закрыли Родину собой!
 Сибиряки – народ особый,
 Спокойный. В общем - не трепло.
 Да, сибиряк – не тот, кто мёрзнет-
 Кто одевается тепло.
 Живём мы здесь, совсем не тужим,
 Что от Европы вдалеке,
 На медведей без ружей ходим,
 С рогатиной – ну налегке.
 Сибиряки у нас гурманы,
 В пельменях, в водке знают толк,
 Здесь чтят семью и долголетье,
 Здесь ветеранов – целый полк.
 И зря Сибирью всех пугают,
 Живём мы гордо и светло,
  Ведь сибиряк не замерзает,
  Когда на улице – тепло…
Прочитал, рассмеялся этому шутливому стихотворению, а потом, поразмыслив, понял, что всё в нём – правда, ведь сибиряки они именно такие, по другому и не скажешь.
  И я теперь, с моей женой и детьми, тоже в их числе, а главное мы уже давно живём в моей любимой России, на моей Родине..
                8 мая 2015 года.