Изнанка безупречности

- Аня пришла!
«Здравствуйте», - обращенное ко всем разом и никому персонально, было произнесено в совершенно обычной для Анны манере.

Шепот обежал комнату по кругу.  Дюжина пар глаз, оторвавшись от мониторов, уставилась вслед шедшей к дальнему, директорскому столу, женщине. Короткий обмен фразами, пара листов, вынутых из стола и поданных директором Ане. Прощание. Поворот на каблуках, равномерный шаг в обратном направлении.

Таня смотрела на лицо проходившей мимо ее стола женщины. Ей едва удавалось скрыть свое удивление.
Выражение лица Анны выглядело привычно сдержанным, взгляд – по обыкновению сосредоточенным на чем-то невидимом для остальных. Это-то и сбивало с толку Татьяну. Она не ожидала проявления подобного хладнокровия и выдержки.

Не успела идея оформиться в ее голове, как она уже поднималась с места и шла наперерез Анне. Та остановилась, чтобы не врезаться в Таню. Таня встала напротив и произнесла, – «Здравствуй, Аня. Как дела?». Не смотря на попытку придать голосу спокойную нейтральность, нотка начальственной, властной язвительности проскочила сквозь барьер осознанного намерения. Если Аня и показала какую-то реакцию, отличную от привычной, то не более чем легкое удивление, мелькнувшее во взгляде. Обескураженная Таня не нашла ничего другого, как пожелать ей удачи на новом месте работы.

Затем, она, сделав вид, что внезапно что-то вспомнила, вернулась на свое место и ткнула в клавиатуру. И только тут до нее дошло: «Она вообще ничего не помнит! А муж то ей ничего и не рассказал - вот оно как!».
Таня  машинально поглядела в сторону дверного проема. «Не помнит…  А может, правильнее -  не знает?».

***

Аня появилась у них в компании примерно восемь с половиной месяцев назад. Директор кадрового агентства – Елена Львовна, - смотрела на нового кандидата на вакансию  «консультант по подбору персоналу» с тщательно скрываемым любопытством и определенным недоверием,  столь же основательно упрятанным за выражением заинтересованного  внимания.

Агентство существовало всего лишь четвертый месяц. У него не было ни звонкого имени, ни внушительного списка клиентов, ни крупных гонораров. Все эти замечательные достижения существовали пока лишь в проекте.
В силу этих причин агентство не могло похвалиться и какими-либо замечательными качествами своего главного актива – особыми умениями и опытом сотрудников компании.

Елена по преимуществу набирала казавшихся работоспособными и хваткими теток, не хватавших звезд с небес. Тех, кто когда-то обнаружил, что ни полученное образование, ни согласованный с ними профиль работы не оказались их призванием. Она не первый год занималась этим бизнесом, и склонна была считать, что самыми надежными и предсказуемыми являются те, кто умеет высиживать результат задницей, и при этом обладает достаточной для завязывания отношений с клиентами на человеческом уровне степенью общительности. Остальную часть контингента она предпочитала набирать из свежеиспеченных выпускников с минимальным опытом работы. Зерна от плевел отделялись в ходе обучения на ассистентских позициях не слишком хитрым азам рекрутмента.

А вот к тем, кто приходил к ней на интервью с длинным послужным списком работы в агентствах с уже сложившейся репутацией, с легкостью оперировал громкими названиями крупных и известных клиентов – она относилась с недоверием. По ее опыту, это никакой гарантией успешности не являлось. Зато являлось гарантией того, что данные кандидаты будут запрашивать у нее финансовые условия, которые можно было охарактеризовать двумя словами: «много и сразу». 

Единственная категория, которая вызывала у нее еще больший скепсис в части перспектив успешности -  профессиональные психологи. Вот уж кто-кто, а они явно не были созданы для бизнеса, связанного с услугами по поиску и подбору персонала.

Елена свои предпочитала своими соображениями делится лишь в небольшом, доверительном круге знакомых, и, упаси Боже, чтобы ей вдруг пришло в голову выложить свои сомнения сидящей напротив нее женщине. Меньше всего Елене хотелось бы смутить ее. Методы стресс-интервью она находила неприемлемыми – потому что они не подходили ей.

От биографических данных: возраст 35 лет, замужем, детей нет, Елена перешла к опыту работы и навыкам.  В резюме имелось указание на опыт работы директором по персоналу на достаточно крупном промышленном предприятии со штатом более полутора тысяч человек, опыт самостоятельной закрытия вакансий посредством head-hunting, и прекрасное знание английского языка, и прохождения массы профильных тренинговых программ. Да, это было не в Москве.– она приехала из Екатеринбурга. Однако ни один из сотрудников агентства не мог похвалиться ни таким опытом, ни соответствующим обучением.

Анна показалась ей необыкновенно красивой и, судя по всему, умной и образованной женщиной. Высокая ростом, с интересными чертами лица – в ее жилах текла смесь русской и бурятской крови, с прекрасной фигурой.  Все это подчеркивалось сосредоточенностью во  взгляде, правильной речью и сдержанностью в манерах. 

«Либо скоро уйдет на более интересную работу, либо ничего не получится – и тогда придется расстаться. Второго не дано». Но Елена решила рискнуть. В компании на данный момент не было сотрудников со знанием английского языка на уровне, достаточном для проведения переговоров и непосредственной работы с иностранными клиентами.

Другая причина решения была не столь явной. Одной из слабостей Елены Львовны было своеобразное коллекционирование – она время от времени, несмотря на сомнение и предпочтения, основанные на опыте, приглашала на работу людей нестандартных, выделяющихся какими-то особенностями и достоинствами, не связанными с предполагаемой эффективностью и надежностью. Чаще всего по итогам работы это оборачивалось разочарованием, но иногда – выстреливало.

Помимо своеобразной  эстетики подобных выборов, носившей личный характер, у нее было и рациональное обоснование – в работе рекрутера нешаблонность временами оказывалась весьма полезным качеством, позволяющим успешно закрывать сложные вакансии с изощренным списком требований к кандидатам, и залогом успеха в контактах с некоторыми весьма нестандартными персонами со стороны клиентов.

***
Татьяна была руководителем клиентского отдела и правой рукой Елены Львовны. Они уже работали в месте в прошлом, и в новой компании Таня получила большой кредит доверия в довесок к ответственности, которая полагалась при ее должности.
Елена нередко советовалась с Татьяной при приеме новых сотрудников. В этот раз Таня была поставлена перед фактом.
И теперь разглядывала новую сотрудницу, воспользовавшись тем, что та углубилась в изучение резюме.

Она видела худую брюнетку среднего роста, со своеобразными чертами лица, в которых присутствовало что-то восточное,  Выражение лица ей показалось напряженным и замкнутым. Общее впечатление она резюмировала следующим образом: «Вряд ли общительна. Как она с клиентами отношения будет налаживать? Посмотрим».

***
Коллектив жил дружной жизнью. Компания была небольшой, помещение – тесным,  атмосфера – сближающей, отношения – непосредственными.

Аня оказалась одной из немногих «белых ворон» - ни с кем она не была на короткой ноге, ни один из сотрудников не мог похвастаться, что находится с ней в доверительных отношениях.

Первые недели общалась она мало и только по делу. Дальше -  чуть больше, приоткрываясь в различных ситуациях, но никогда - не открываясь целиком и не рассказывая своей истории от начала и до нынешних времен. Если и звучали из ее уст откровения – то считанное число раз, и всегда – крайне фрагментарные.

Она слишком отличалась от остальных сотрудниц. Всегда сдержанная, она мало внимания уделяла другим. Речь ее – с вечными литературными оборотами, богатая на нечасто употребляемые в обычных беседах слова и полностью очищенная от вульгаризмов и сорняков, выстроенная согласно правилам логики,  - одним словом, речь интеллигентная, звучала для ушей подавляющего большинства коллег непривычно и почему-то вызывала смущение.

Никто ни разу не слышал, чтобы продемонстрировала досаду и произнесла даже самое мягкое ругательство  или выпустила пар в форме язвительно – уничижительного замечания в чей-либо адрес. От этой корректности веяло чем-то чужеродным.

Возможно, именно от этого в присутствие Анны многие ее коллеги испытывали некоторую неловкость.

Одета она была всегда стильно: сочетания фасонов, оттенков и фактуры предметов одежды, если и могли изредка носить характер спорности, но никогда – безвкусия. Стиль предпочитала консервативный и строгий.

На ее фоне большинство женщин, работающих в компании, выглядели торговками с колхозного рынка – по крайней мере, обычно, если не всегда. И вызывала своими едва ли не безупречными нарядами некоторую долю зависти вкупе с толикой восхищения.

В компании, как и во многих других, выработалась традиция праздновать Дни Рождения. Их отмечали прямо в офисе, по окончанию рабочего дня, и по негласному правилу, на стол непременно выставлялось вино.

Коллеги отметили, что ни разу Анна не выпила и капли алкоголя. Легкий хмель расковывает, и не раз ее пытались уговорить сделать хотя бы глоток в честь очередного именинника. А на отказы удивленно и слегка расстроено пытались расспросить, в чем же причина. Однажды Анна сдалась и вместо ничего не значащих фраз дала объяснение.

Выяснилось, что Анна серьезно занимается йогой и придерживается вегетарианства, а сейчас собирается переходить к следующей ступени – сыроедению.  Здесь получила объяснение и другая особенность Анны – за праздничным столом она никогда не притрагивалась к нарезке и колбасе.

Человеком, наставившим ее на истинный путь, оказался ее муж. Он был лишь по счету вторым, но не по значимости в ее жизни. Вот о нем она могла говорить долго, превознося его достоинства. Юрист по образованию и профессии, на определенном этапе личностного роста отбросивший мирские пути и полностью посвятивший себя самосовершенствованию и помощи другим в нахождении правильного пути. Увлекший ее на эту дорогу. Йог и сыроед, нашедший методы достижения просветления. В таких превосходных выражениях Анна описывала своего мужа, по своему обычаю не вглядываясь в лица коллег.

А в женских головах рядовых сотрудниц компании рождалась картина, отражаясь на лицах тенями выражения огорчения за Анну: «у, бедная, она работает за двоих, а муж дурит ей голову и сел на шею, бездельник». Но никто не решился поделиться с Анной таким видением ее жизненной ситуации.   

***
Подходил к концу первый год работы агентства. Елена с Таней подводили предварительные итоги и обсуждали перспективы. Дочь Елена – Тая, студент психфака, подрабатывающая этим летом у мамы, терпеливо ждала, когда они закончат свое совещание, перелистывая папку с резюме сотрудников агентства.

Разумеется, одним из предметов обсуждения были успехи и неудачи сотрудников компании. Естественно, что в числе обсуждаемых оказалась и Анна.

Елена Львовна была не слишком довольна ее работой. Результаты были, мягко говоря, заурядными: число закрытых вакансий невелико, сами закрытые вакансии – посредственными как по сложности, так и по полученному за них гонорару; умения привязать клиента и создать у него потребность в себе как специалисте, на взгляд Елены, она не проявила. Безусловно, Елена рассчитывала на большее – если не по числу принятых на работу кандидатов, то, по крайней мере, качеству и стоимости выполненной работы.

Она относила это отчасти на свой счет – теперь ей казалось, что Анна не так уж умна, как вначале ей думалось. Образованна – да, интеллигентна – несомненно, начитана – безусловно. Но умна – скорее нет, чем да.

Однако в компании работало немало людей, которые демонстрировали большую степень ограниченности и нехватки умственных способностей, полезных в работе, чем Анна, а меж тем, по крайней мере, не уступали ей в достигнутых результатах, а то и превосходили.

«Взять хотя бы Виктора Ермолаева… Нет, Виктора брать не стоит – у него результаты еще хуже, а он в правду глупее, а еще, как оказывается, он скользкий типаж. Нет, Виктора не берем. Можем взять Вику – у Вики не образования такого, ни опыта, двое детей на шее, и старше она Анны, а закрыла раза в полтора больше позиций».

 Так что это было не главной причиной. Елена посчитала, что то, что ей показалось сдержанностью, на самом деле – скованность и постоянная напряженность.
«Если человек столько сил тратит на такое напряжение, сколько у него остается на дело?».

Таня, соглашаясь с очевидным – то есть уровнем достигнутых результатов, скорее была склонна видеть причину в недостатке мотивации. Их компания была не ее средой, где она могла бы и хотела бы развернуться, а должность не соответствовала истинному уровню претензий ни значимости, ни по кругу обязанностей.
«Ей, по-моему, просто неинтересно работать над этими вакансиями».

 С мнением насчет скованности она также не согласилась. В ее представлениях сформировался образ безупречно правильной училки, с неулыбчивостью, этим вечно поджатым ртом и прямолинейностью выражения взгляда, шваброй, воткнутой вместо спинного хребта и раздражающей манерой вечно логически рассуждать по любому поводу. В голове Татьяны это «вечно логически рассуждать по любому поводу» каким-то образом мирно уживалось с убежденностью в Аниной необщительности и немногословии.

Подытоживая, обе сошлись на том, что следует что-то предпринять. Либо найти способ повлиять на Анну так, чтобы она больше выкладывалась в работе, либо – расставаться с ней.

***

Тая любила временами поиграть в своеобразный пасьянс. Ухватив образ человека, она принималась прикладывать к мысленной картине слова, характеризующие свойства человеческого характера и способностей. А интуитивные ощущения ей подсказывали, встает ли выбранное слово как влитое, без зазоров и люфта, словно именно та единственно подходящая к полусобранному фрагменту деталь паззла, или болтается и стремится отвалиться, как кусок небрежно положенной штукатурки. 

Сегодня предметом игры стали ее представления об Анне. Наполняя зрительный образ услышанными историями и собственными впечатлениями и суждениями, она словно выдувала из текучей материала субстанции собственных ощущений объемный, переливающийся, полупрозрачный контур. И под его поверхностью внешних черт проступали черты и свойства характера человека так, что их можно было мысленно пощупать – как щупают собственные мышцы, ощущая фактуру, плотность, упругость тканей.

А прикладываемые к поверхности контура слова оказывались сплетенными в единый – обрисовывающий, указывающий и обозначающий - узор, словно говорящая татуировка, на теле, где каждый элемент значим и не случаен.

«Мама говорила – сдержанность, но – нет, я бы сказала, сдержанность подразумевает присутствие осознанного фокуса самоконтроля, и смычно с качествами, взращенными осознанно. А к ней это как-то не вполне прикладываемо…  Сдержанность – это как отобранная по весу броня, выкроенная по точной мерке, а здесь – какие-то несколько чрезмерные усилия, постоянное напряжение… Сдерживают свои чувства и порывы вовне, а здесь – скорее стремление что-то запереть, не дать вырваться, что-то такое не свое, чужое, но находящееся в себе. Я бы так, пожалуй, определила – здесь не спокойная хватка сдержанности, а усилие сдерживания, причем как постоянной составляющей. Защита. При этом, определенно, избыточного характера действия. А значит – там, слоем ниже, сильное давление.

А кто из них произнес слово «дорога совершенства»? Или мне послышалось? Мне не кажется, что эта Анна идет «путем совершенства», вернее, может быть, она и думает, что идет. Но я чувствую за этим скорее страх и опасение - такое персональное чудище, спрятавшееся  за углом и все время угрожающее выпрыгнуть… Чего она боится? Не достаточно материала.

Детей нет… Ей – тридцать пять. По этим углом зрения – «уже» тридцать пять. Определенно, травматическое обстоятельство. Но, не зная причины, судить, как именно и в какой степени это компенсируется, преждевременно.

 Отчего-то всплывает слово «ритуал»… Таня говорила: «строгая училка… правильность».  Может, подойдет «безупречность»? Не совсем. «Стремление к безупречности»? Или «стремление выглядеть безупречной» - пожалуй, да. Причем – безупречной не только в глазах других, а в первую очередь – собственных, выглядеть безупречной перед оком инстанции собственного «Сверх-Я» - никакой вины, ничего неправильного, одна сплошная идеальность – если не в текущих достижениях, то в стремлениях и шагах.

Характерологически тип личности, очевидно, обсессивно – компульсивный, особенности типа – на уровне акцентуации…нет, я бы по ощущениям определила бы стадию как пред-невротическую, или даже… возможно, даже симптоматика уже сформировавшегося невроза,.. ».

Здесь мысль Таи забуксовала. Она почувствовала какое-то препятствие, мешающее связать узор. Какая-то странная прореха, пустота, где рвались нити. Словно она что-то почувствовала, но дырявые силки сплетений подобранных слов оказывались не в состоянии поймать этого невидимку.
Ее размышления прервал звонок сокурсника. Больше к разгадыванию Аниного характера она не возвращалась.

***

Как это временами случается, достаточно бывает поднять проблему, как обнаруживается способ ее  разрешения.
Не прошло и недели после подведения предварительных итогов, как Анна вызвалась к Елене Львовне на аудиенцию.

Несколько волнуясь – что было непривычно видеть, - она сообщила, что ей поступило предложение в другом кадровом агентстве создать и возглавить направление executive search, и она хотела бы рискнуть  принять его.
Было видно, что, хотя Анна и приняла решение, но беспокойство и сомнения не желают ее покидать.

Выяснив, когда планируется переход, Елена тактично поблагодарила Анну за своевременное сообщения и заявила, что, разумеется, она не будет чинить никаких препятствий и, более того, если потребуются рекомендации, Анна может смело обращаться к ней.

Оставшись в одиночестве, Елена подумала, что здорово сомневается в том, что у ее уже фактически бывшей сотрудницы выйдет что-то путное на новом поприще. У Анны была возможность похантить людей по заявке одного из банков, и никаких успехов Анна не достигла. Конечно, банковская сфера не была специализацией Анны, но не была она хорошо знакома и Татьяне, которая в результате сама взяла и нашла нужного человека, хотя это вообще не ее работа.
 
***

Звезды сошлись так, что сомкнулись сразу три события – корпоратив в честь первой годовщины  агентства, День Рождения Ани и переход ее в новую компанию. Днем мероприятия была назначена пятница. Праздники решено было отметить в одном из известных боулинг- клубов – заведении на то время популярном, почтенном и пафосном.

На корпоратив отправлялись прямо с работы. Елена, пригласив Анну, выдала ей положенный расчет и трудовую книжку. Однако вынуждена была извиниться перед Анной за то, что ей придется еще раз приехать в офис за справками, поскольку у бухгалтера заболел ребенок, а заранее она их не подготовила. 

Как именинницу, Аню посадили во главе стола. Аня выглядела непривычно. Она испытывала чрезвычайное волнение, прорывавшееся сквозь покровы сдержанности. Борьба чувств – между неуверенностью, что ей удастся справиться с новым вызовом, возникшим на пути к успеху, и желанием преодолеть новую ступеньку в жизни, - миновав заслоны, просочилась в мышцы, одновременно придав движениям некоторую избыточность и легкую судорожность. 

Звучали тосты, звенели бокалы. Елена Львовна с удивлением отметила, что Аня взялась за бокал, наполненный вином, и сделала изрядный глоток. У нее в голове мелькнуло: «Не иначе, как сегодня Луна перевернулась». Отчего именно Луна? 

Еще больше она удивилась, увидев, что, едва допив один бокал, Аня взялась за второй. Впрочем, какого-то заметного эффекта, кажется, на Анну это не произвело. 

Бросив взгляд на часы и поняв, что пора спешить, она попросила общий счет, расплатилась, а затем попрощалась с сотрудниками. Перед тем, как покинуть зал, напоследок обратившись к Татьяне с просьбой задержаться и проследить за порядком, пока остающиеся в боулинге коллеги не отправятся домой. Та кивнула головой.

***
Таня чувствовала, что ее слегка вело. Она, чуть поморщившись, отметила, что последний бокал, пожалуй, был лишним. Практически все, за исключением двух или трех человек, уже разошлись. На ее руке висела Люба, которая перебрала свою норму в заметно большей степени, чем Татьяна. Любе было нехорошо – она стонала и причитала, что ей дурно и ее тошнит. Проблема была в том, что ноги Любу не держали, а перед Любиными глазами плыли мутные круги, и потому самостоятельно до туалета она дойти не могла.

В  тот момент, когда Татьяна потащила было Любу в сторону дамской комнаты, мимо нее мелькнул Виктор и суетливо принялся прощаться прямо на ходу, напирая зачем-то на то, что у него возникло какое-то необыкновенно срочное, неотложное дело. Ну какое дело Тане до его неотложных проблем, если они не касаются работы!

Меж тем периферийным зрением она в каком-то механическом порядке отмечала, как на боулинговые дорожки летят один за другим метаемые кем-то бокалы, а слух наконец-то опознал в странном шуме звон бьющегося стекла. Обернувшись, она едва не остолбенела. Рука, швырявшая бокалы, принадлежала Анне.

У Тани появилось желание протереть глаза, чтобы убедиться, что это не галлюцинация. Вторым тактом пришла простая мысль: «Только этого мне и не хватало!». Попытка прислонить Любу к ограждению, отделяющему зону дорожек от ресторанной части, потерпел неудачу. Та, ухватившись за рукав Татьяниной кофты и причитая в стон: «Мне плохо…», - едва не растянулась на полу, вслед порывистому движению Тани. Но рукав не отпустила.

Татьяна, чертыхаясь про себя, вынуждена была сперва затащить Любу в туалетную комнату, надежно спозиционировать ее над очком унитаза, и лишь потом вернуться к решению непредвиденной проблемы.

Проблема выразила решительный отказ решаться. Тане пришлось увернуться от пары бокалов, которые Анна решила метнуть в сторону дорожки сквозь Татьяну. Увещевания не возымели ни малейшего действия – Аня, похоже, не узнавала Татьяну.  Впрочем, не узнавала Анну и Татьяна. Услышав в ответ на свои призывы короткую фразу – «хули тебе надо? отьеб***сь», - она на полном серьезе стала подозревать, что перед ней двойник. Какой-то совершенно другой человек, идентичный известной ей коллеге лишь по внешности, и не имеющий ни малейшего сходства с ней как персона. 

Однако у Татьяны не было времени предаваться размышлениям – требовалось остановить Анну прежде, чем она не перешла к более решительным действиям по разгрому заведения. Она самоотверженно двинулась на абордаж и попыталась схватить Анну.

Два бокала вина, выпитых Анной, странным образом физически раскрепостили ее, словно добавив силы и резкости, и почти не нарушили координацию. Аня с легкостью вырвалась, оттолкнула Таню и потянулась к столу с явным намерением схватить что-либо весомое. Таня инстинктивно отошла на шаг. Интуиция ей подсказывала, что ее сейчас попытаются ошеломить - в буквальном смысле этого слова.

К счастью Тани, первым, что попало под руку бывшей уже коллеги, оказался  выбранной самою Таней праздничный - в честь именинницы, - букет. В центре композиции находился довольно толстый стебель с шаровидным окончанием. Аня выдрала его из гущи букета и принялась лупцевать Таню по голове. К несчастью Тани, стебель неизвестного ей растения оказался на удивление крепким и упругим, а его навершие – твердым и прочным. 

После первых же ударов она с расстройством осознала две вещи: что выбрала букет крайне неудачно, а также то, что на ее голове появятся шишки.  Попытка перехватить руку Ани и вырвать импровизированное оружие оказалась безуспешной. Таня отошла еще на пару шагов и крикнула: «Аня, ну-ка немедленно прекрати!». Аня, выдав очередную порцию нецензурной брани, повернула голову к столу и потянулась за следующим пустым бокалом, который еще не успел унести официант.   

Все говорило о том, что в одиночку успокоить сдвинувшуюся, очевидно, по фазе Аню ей не удастся. Таня спешно – насколько быстро могла совершать свои не слишком твердые шаги, - устремилась на поиск охранников. За спиной раздался звон очередного бокала, разбивающегося о боулинговую дорожку.

Застала она группу секьюрити у прохода к гардеробной. Крепкие, высокие, широкоплечие ребята в костюмах, при галстуках, с радиостанциями в руках – внушительное зрелище.  Она рассказала, что ее коллега несколько перебрала алкоголя, и она, Таня, не может ее в одиночку утихомирить. Потому она просит содействия - нужно успокоить Аню и помочь посадить ее в такси. Таня в мягкой форме предупредила о возможных сложностях, которые у них могут возникнуть. К ее предостережению рослые парни отнеслись снисходительно, а их уверенные взгляды и короткие реплики явно говорили: «не паникуйте, дамочка, еще и не таких аккуратно успокаивали».

Таня возвращалась обратно в зал с мыслью, что здесь ее миссия почти закончена - осталось лишь спровадить домой глупышку Любу.

 «О, боже, только этого не хватало!». Ей стало дурно вдвойне - оторопь от увиденного сквозь шаткие переливы собственного опьянения. Аня, прихватив с боков подол платья, не выпуская свою булаву из правой руки, задрала платье на голову, открыв исподнее, и в таком виде семенила вдоль столов. В качестве звукового сопровождения выступала произносимая рефреном фраза: «будьте добры, полижите мне клитор». Почему-то особо выразительное впечатление на Таню произвела кукольная манера, в которой хлопали ресницы левого глаза – правый был закрыт от обозрения задранным подолом платья.

В зале наблюдался хаотичный отток посетителей, но несколько человек, определенно, решили задержаться, чтобы понаблюдать за разворачивающимся перед их глазами представлением.

Наконец, один из охранников приблизился к Анне и попытался ее урезонить. В ответ он получил адресованное уже персонально ему предложение приникнуть к ее лону. Судя по реакции, мужчина не счел этот призыв соблазнительным, и более того, почувствовал себя оскорбленным. Секьюрити, посуровев лицом, ухватил ее за руку и приобнял за  талию, готовясь оттащить силой с глаз публики. В следующую секунду челюсти извернувшейся змеей Анны сомкнулись на его предплечье. Охранник, взвыв, выпустил ее из объятий и отшатнулся в сторону. Однако ему пришлось приложить дополнительные усилия, чтобы стряхнуть вцепившуюся бультерьером Анну. В результате та буквально вырвала зубами - вместе с обрывком ткани рукава, - кусочек мяса из руки секьюрити. Мужчина схватился за укушенное место ладонью свободной руки, что-то бормоча себе под нос. Сквозь пальцы проступила кровь.

Видя, что простенькое, как ему казалось, дело, приобретает непредвиденный оборот, старший смены призвал еще двух бойцов. Таня решила, что вчетвером они все же сумеют справиться с хрупкой женщиной, несмотря на все чудеса силы и изворотливости, которые она демонстрировала. Следовало проведать Любу.

Таня нашла ее там же, где и оставила. Подхватив Любу под мышки, она едва ли не волоком перетащила свою подчиненную из заблеванной кабинки к умывальнику. Заставила Любу умыться и вывела в зал.

Вопреки ее надеждам, даже численное превосходство не позволило секьюрити одержать победу. Судя по выражениям лиц и характерным позам охранников, Анна успела перекусать подмогу и привести всю смену в полное замешательство.

Меж тем один из них, заметив Таню, показал на нее рукой администратору, которая стояла поодаль. Едва сдерживаясь – у нее едва не сводило лицо от нервного тика, администратор принялась требовать у Тани возмещения ущерба, состоявшего в разбитой посуде и поврежденном покрытии двух боулинговых дорожек.

Зрелище на заднем плане в виде вновь задранного на голову платья и прежний речитатив, посвященный заботе о клиторе, неожиданным образом навели Таню на мысль, что не все так скверно.  Положительную сторону она находила в том, что с нее не требовали заплатить за понесенный моральный ущерб, компенсации за полученные ранения и возмещения упущенной вследствие оттока клиентов выгоды. Уже легче.

Хотя легкость эта была иллюзорная – денег в сумочке едва хватило бы на такси до дома. Таня, силком усадив Любу за ближайший свободный столик, отправилась к большому праздничному столу. Оглядев его окрестности, она быстро обнаружила Анину сумочку, висевшую под кофтой на спинке стула. Не теряя времени даром, Татьяна решительно взялась за нее и вытряхнула все ее содержимое на стол.

В это время охранники пытались загнать разошедшуюся не на шутку Аню, словно опасного зверя, ближе к выходу. Делали они это с максимально возможной осторожностью – обступая, оттесняя и подталкивая. Однако, никто из них уже не пытался ее схватить, из-за чего весь процесс приобретал чересчур медленный характер. Администратор не выдержала душераздирающего в своей неспешности зрелища и потребовала у старшего смены вызвать наряд милиции, чтобы отправить гостью в вытрезвитель.

Несмотря на весь физический и моральный ущерб, который Татьяна понесла от Ани в этот вечер, невзирая на галлюцинаторное, но  стойкое ощущение, что в зале беснуется в облике Анны неизвестная ей особа, в Татьяне проснулось сочувствие и даже беспокойство. Со словом «вытрезвитель» у нее ассоциировалось только «грязь», и слышанные ею истории сложились вместе и ужались до краткого резюме: «ее там скрутят и во все дыры изнасилуют!».
Татьяна крикнула: «Подождите, не вызывайте, сейчас попробую уладить…».

Она отсчитала нужную сумму, затем, подумав секунду, вынула из пачки несколько купюр, которые отложила отдельно. Похудевшую пачку она вложила обратно в кармашек Аниной суммы. Затем взяла ее телефон и принялась листать адресную книгу, пытаясь сообразить, под каким именем забит в памяти телефон ее мужа. Наименование «муж» отсутствовало. Она принялась перелистывать с начала и наудачу первым кликнула номер, закодированный под именем «Бубусик». На другом конце линии зазвучал мужской голос. Татьяна принялась выяснять, кем данный персонаж приходится Анне. Персонаж стал допытываться, кто это звонит ему и почему.

Дабы не увязнуть в этой идиотической шпионской игре, Таня отбросила дознавательскую манеру и решительно перешла к сжатой обрисовке ситуации. В ответ посыпались угрозы, обильно сдобренные отборной матерщиной: мужской голос обещал засудить всех – компанию, боулинг-клуб, Татьяну лично, обвинял в том, что они намеренно напоили до потери сознания Анну и… Тут возмущенная и обиженная таким обращением Татьяна решительно прервала собеседника.

Она обратила внимание мужа Анны – это был действительно он, - что жена его является взрослым человеком и бралась за бокал с вином исключительно сообразно своему собственному желанию, а она, Татьяна, лично ему ничего не должна. И если он предпочитает заниматься словоблудием, то она умывает руки и немедленно отправляется домой. Здесь муж сбавил обороты, пробурчал что-то невнятное, а затем отчетливо произнес: «Подождите, пока не приеду. Я уже выхожу. Какой адрес?».

Закончив разговор,  Татьяна выдохнула. Мысли с оттенок разочарования:  «Эзотерик? Йог? Вегетарианец? Просветленный? Не знаю. Но ругается он как сапожник, и ведет себя, как сволочь – это вот точно!». 

Мизансцена видоизменилась. Охранникам удалось загнать Анну в комнатушку у раздевалки и усадить на стул. Один стоял в холле, у входа в комнату. Второй – в самой комнате, рядом со стулом, на которую усадили Анну, где она и принялась материться без перерыва. Таня зашла внутрь, чтобы сообщить о хорошей новости. Не успела.

Анна вдруг замолчала на секунду, а потом харкнула прямо в физиономию стоявшему рядом секьюрити. Он отшатнулся и с окаменевшим выражением влажного лица полез за платком, чтобы стереть плевок. Тут Анна вскочила со стула и рванулась к двери. Она успела приоткрыть ее, прежде чем другой секьюрити попытался помешать Анне улизнуть из комнаты. Навалившись на дверь, он медленно, преодолевая Анино сопротивление, давил всем телом.


Однако в последний момент Анна, согнувшись, ухитрилась вцепиться зубами в его ладонь, сжатую на ручке двери. Охранник отдернул руку, отпустив ручку, а Анна выскочила в холл. Здоровенный парень сквозь стиснутые челюсти произнес громким шепотом, шепяще всхлипнув от боли и беспомощности: «Твою ж мать в душу! Бешенная! Мне теперь что, прививку идти делать?».

Старший смены прикрикнул на него: «Ты, это, потише давай – на работе все-таки», и принялся набирал номер телефона милиции. В это момент к нему подскочила Таня и принялась уговаривать, напирая на то, что сейчас заплатит затребованную сумму, а муж поставившей на уши их заведение женщины уже в пути. Начальник, сморщившись, отложил телефон: «Пятнадцать минут. Не успеете – ваши проблемы. Да, и чтобы она больше ничего здесь не разломала».

Путь в боулинговый зал был загорожен  вставшими плечом к плечу секьюрити. Анна развернулась и устремилась на улицу. Таня, держа в руке обе сумочки – свою и Анину, вышла вслед за ней.  В Аниной руке был зажат все тот же стебель неизвестного растения – она сумела пронести его через все схватки сегодняшнего вечера.

Оставшееся до приезда мужа время Анна слонялась по парковке и без устали колотила по капотам, крышам, стеклам, фарам, стоп-сигналам и боковым зеркалам машин своим жезлом под вой и мигание сигнализации. Секьюрити ходили за ней по пятам в нерешительности, лишь делая вид, что пытаются ей помешать, а по сути - не понимания, как ее урезонить. Владельцы сигналящих машин стопились у парковки, наслышанные о небезопасности вмешательства. А Таня вяло – следствие усталости, - вознесла очередную хвалу небесам за то, что Анне не попался под руки иной, более твердый и тяжелый фаллический символ. Далее, утомленная событиями и алкоголем, она просто наблюдала с крепнущим безразличием за Аниной безостановочной активностью.

Внезапно Анна остановилась и опустила руки – словно встав на вытяжку по слышной ей одной команде «смирно». А потом, уже с ангельским выражением лица, чуть косолапой, но очень милой походкой двинулась куда-то в сторону. Таня повернула голову и увидела приближающегося со стороны улицы силуэт. Без сомнения, этим приближавшимся был Анин муж. Наконец, они сошлись в круге света уличного фонаря – Анна, с невинной и счастливой улыбкой, кладущая руки на его плечи, и он – с судорожно-непроницаемым выражением лица.

Собравшись, Татьяна поспешила к парочке и, не давая мужчине возможности сообразить, тоном, не терпящим возражений, отчиталась о вынутых из сумки Анны деньгах,  отданных в качестве возмещения ущерба, а также взятых на такси – отдельно для себя и  отдельно для Любы. Из-за Аниной выходки Таня вынуждена была задержаться так поздно, что не успевала на метро, и потому считала себя вправе забрать эти деньги в качестве персональной компенсации. Отрапортовав, она передала сумку мужу Анны. Он попытался возмутиться, на что Таня резко высказала: «Вы лучше бы за своей женой повнимательнее следили, чтобы она таких номеров не выкидывала. Если бы из моих близких кто-нибудь такое натворил, я бы не знала, куда от стыда деться». Не дожидаясь ответа, она развернулась и отправилась за Любой. В течение всего короткого разговора счастливая Анна, неотрывно разглядывая лицо мужа, даже на миг не повернула головы в сторону Тани.

Вытащив Любу на улицу, Таня принялась ловить попутку. Аня и ее муж к тому моменту со стоянки исчезли.

***
Автомобиль свернул со Шмитовского проезда направо, и покатил по улице 1905 Года.
Таня откинулась на сиденье и вытянула ноги, насколько позволяло пространство меж креслами. Ей хотелось освободиться от впечатлений прошедшего вечера и насладиться покоем.
 Музыка, негромко звучавшая из динамиков автомагнитолы, сменилась анонсом тематической передачи:  «У нас в студии – организатор йога-клуба, практикующий йог, автор книги-бестселлера «Вегетарианство – ступень к совершенству» Яна…». Таня, едва услышав это вступление, вздрогнула и, не медля ни секунды, в предельно, если не сказать – нарочито, -  вежливой манере, попросила водителя сменить волну.