Эффект сто первой обезьяны. глава восемнадцатая

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

ВАВИЛОНСКАЯ БАШНЯ

Часть первая КОВЧЕГ

Яхве сдвинул точку сборки в диапазон наиболее вероятного будущего, связанного с объектом, который у него числился как Вавилонская башня (Мигдаль Бавель на иврите – на том языке, на котором долгое время будут общаться потомки его Адама и Евы) и перед его мысленным взором стали проноситься картинки далекого будущего… наиболее вероятного будущего, в формировании которого он сам – Голубь Яхве – примет самое активное участие. Разумеется настолько, насколько позволит Мировое Равновесие, ведь теперь выходит, что каждый достаточно серьезный шаг придется согласовывать с интересами верховного демона Шаданакара, как полномочного представителя брамфатуры Антарес.
Итак, не случайно при виде гигантского раскаленного яйца, полуутопленного в морском бульоне, у него возникла ассоциация с Вавилонской башней. Через много тысячелетий, когда астероид остынет и еще больше отшлифуется дождями, ветрами и штормами, вокруг этого объекта возникнут события, которые почему-то в своем истинном виде так и не сохранятся в исторических анналах человечества, зато ее заменит совсем другая история, которая только что явилась на ум Яхве, как ментальное видение, абсолютно не соответствующая действительности. Вскоре фрагменты будущего стали складываться в единый эйдо-голографический фильм, и Яхве погрузился в будущую историю Вавилонской башни, которую во-первых никто никогда не строил, а во-вторых которая не имела никакого отношения к городу Вавилону, возникшему много лет спустя в долине между реками Тигр и Евфрат. В действительности это был известный нам астероид, превратившийся в остров-гору, имеющую почти правильную форму полуяйца, возвышающегося из недр Средиземного моря. Яхве определил, что к тому времени, как начали разворачиваться события связанные с так называемой Вавилонской башней, названной так после определенной библейской корректировки, высота ее над уровнем моря составляла не менее 8 километров и диаметр – не менее того, поскольку большая часть глыбы находилась под водой и пронизывала земную кору. И яичко это было замечательно не только размерами, но и тем, что на три четверти состояла из каменного железняка с большим процентом содержания железа, а еще – в качестве оставшейся четверти состоящая чуть ли не из всей таблицы Менделеева. И, что особенно чудесно, содержала в себе высочайший процент редкоземельных металлов – золото, платину и серебро в таком количестве, в котором эти благородные металлы даже близко не содержались нигде более на планете. Таким образом древняя легенда индусов о золотом яйце Гарбхе, породившим Бога Брахму, имела под собой вполне реальную почву. Впрочем сказать, что яйцо было золотым – некоторое преувеличение, золото составляло не более десятой части общей массы бывшего астероида, и помимо золота, платины, серебра, железа и других металлов, Баптистиана была буквально нафарширована драгоценными минералами: алмазами, рубинами, сапфирами, изумрудами, шпинелью и прочими менее ценными самоцветами. Но все же, подводя резюме, и не умаляя достоинств платины, серебра и драгоценных камней – именно железо и золото всегда в наибольшей степени притягивали к себе внимание человечества – два металла на которых испокон веков зиждилась власть меньшинства над большинством: «Все куплю!- сказало злато. «Все возьму! - сказал булат». Но все это во всех подробностях стало известно уже гораздо позднее.
Итак, гигантское яйцо торчало из вод Средиземного моря более чем в тысяче миль от берегов Африки и Азии, к тому времени обрятшими современные очертания к каковым так же имел непосредственное отношение наш астероид, вздыбив со дна Атлантики сушу и сформировав Средиземное море. В солнечную погоду он особенно хорошо был виден с высоких холмов Синайского полуострова. Можно себе представить, как сияли неподверженные коррозии огромные жилы золота и платины, выступающие из чрева хорошо отполированных катастрофой скал, состоящих из сплошного железняка, как посверкивали среди этих жил алмазы, сапфиры и рубины. В то время люди еще не научились изготавливать железные орудия труда и войны, а что касается золота, то этот красивый ковкий металл еще не был известен как универсальная мера стоимости. В те времена еще повсеместно присутствовал стихийный бартер, и никто даже не задумывался и не мечтал об универсальной денежной единице. Очевидно это было связано с тем, что на земле еще слишком мало добывали золота и серебра, не говоря уже о платине и драгоценных камнях, но несмотря на то, что тогда никто еще не понимал цены драгоценным металлам и камням, сияние золотой горы, словно бы парящей над океаном, вызывало в людях непонятное смятение, романтическую тоску и жажду чего-то несбыточного. Как-то само собой сложилось так, что гора эта стала называться Священным золотым яйцом, поскольку помимо золотого сияния и словно бы рукотворной формы, она имела и еще одно свойство – недоступность, что делало сияющую гору еще более желаннее для народов, созерцающих ее с расстояния более тысячи миль и постоянно приписывающего ей все новые и новые чудесные свойства. Не удивительно, что вокруг нее складывались все новые и новые мифы.
Но шли столетия, и ни один мореплаватель, отважившийся отправиться к Священному золотому яйцу, не вернулся назад. Толи утлые суденышки, какими пользовались жители прибрежной зоны Синайского полуострова, не способны были выдержать столь длительное морское путешествие. Толи скотоводы-кочевники и рыбаки, имевшие возможность с наиболее близкого расстояния наблюдать чудо-гору с берегов и холмов Синайского полуострова, были плохими мореплавателями. А может воды моря вокруг Золотого яйца отличались жестокими штормами и опасными рифами, но факт остается фактом: все романтики-смельчаки, отправлявшиеся время от времени к чудесному острову-горе бесследно исчезали. К тому же у прибрежных скотоводов, не занимавшихся активно торговлей, не было обычая строить большие лодки и тем более корабли для длительных морских путешествий. Все необходимое давал им скот, а весьма распространенная среди прибрежных селений профессия рыбака в те годы так де не нуждалась в строительстве крупных судов и дальних морских путешествиях. Считалось, что рыбу надежнее ловить у берегов, чем в открытом море, а дальние походы гораздо опаснее, хоть, возможно, и прибыльней. К тому же условия тогдашней жизни и невозможность длительного хранения свежей и живой рыбы требовала интенсивной ловли невдалеке от берега на двух-трехместных лодках с тем, чтобы как можно быстрее доставить ее до берега и сразу продать, иначе в условиях жаркого климата рыба быстро протухала и многочасовой труд рыбака шел насмарку. К счастью, в прибрежных водах Средиземного моря рыбы тогда было много и (к несчастью) это не способствовало активному кораблестроению и многодневным морским рейдам больших рыболовных артелей. Правда местные жители знали, что на севере, где растут большие деревья, тамошние мастера строят большие суда, способные пересечь целые моря, в которых помещаются сотни людей и перевозятся огромные грузы. Об этом рассказывали путешественники – в основном пришлые, но и в среде самых консервативных скотоводов иногда попадались романтики, одержимые страстью к дальним странствиям. В большинстве же своем держатели стад считали, что все необходимое для жизни – мясо, молоко, рог, кожу и шерсть можно получить от скота, а перевозить тяжести вполне способны мощные быки; опасные же заморские путешествия и связанное с ним кораблестроение – удел дураков, которые сами не знают, чего хотят, и только баламутят народ рассказами о дальних странах и чудесных островах за кружкой вина на базарах и в тавернах. И все-таки, несмотря на уверенность в своей прагматичной правоте – нет-нет, да и иной скотовод-консерватор выводя ясным утром своих коз и овец на высокие прибрежные холмы полакомиться чахлой колючей травкой, отвлекался от скотины, и душа его занималась непонятным трепетом и тоской при виде словно бы висящего над горизонтом Священного золотого яйца, в лучах солнца переливающегося всеми цветами радуги. (О том, насколько была высока эта гора, он не мог судить, поскольку до нее было более тысячи миль и над горизонтом по сути торчала одна верхушка, но и она сияла так, что смотреть на нее, не прикрыв глаза рукой было просто невозможно. И тогда бородатому, загорелому до черноты скотоводу хотелось бросить своих овец и коз к чертовой матери, соорудить большое судно и отправиться в далекое, полное опасностей путешествие, чтобы увидеть этот чудесный остров-гору и разгадать наконец загадку таинственного сияния Золотого яйца. Ведь ни одна гора и скала, коих немало имелось в окрестности, не была такой правильной формы, подобно Солнцу и Луне, и не переливалась всеми цветами радуги. Постоит скотовод, повздыхает и подумает: ну хорошо, но ведь для путешествия нужна большая ладья, которые делают люди на севере, но из чего я, и даже вся наша деревня, сделаем такой корабль? Вокруг одни чахлые кустарники и корявые низкорослые саксаулы! Чтобы сделать такое судно нужны ливанские кедры, о которых часто рассказывают на базаре, а где в здешних краях взять ливанские кедры? И кто их сюда возьмется доставить за сотни миль, и сколько для этого понадобится самых могучих быков, чтобы дотащить деревья от Ассирийского междуречья до побережья Синая? И даже если бы это стало осуществимо, то здесь все равно нет ни одного мастера-корабела. Вот и получается замкнутый круг: строить корабли в наших краях никто не умеет, потому, что здесь не растут ливанские кедры, а ливанские кедры сюда никто не повезет, поскольку их здесь никто не купит – даже на строительство домов, поскольку дома из дорогой древесины кочевому скотоводческому народу не нужны. Вот если бы к нам явились купцы из северных краев, торгующие ценной в здешних местах древесиной, да одновременно с ними мастера-корабелы, да еще команда смелых мореплавателей, искушенных в длительных и опасных морских путешествиях! Ведь ходят повсюду слухи о чудесной сияющей горе в Средиземном море, неужели не найдется команда храбрецов, готовых рискнуть жизнью, чтобы узнать, что же это так волшебно сияет далеко в море! Мы бы их снарядили нашими курами, овцами и козами – ведь наверняка в далекие путешествия на больших судах моряки берут с собой скот, который способен вместить большой корабль. А потом, если путешествие пройдет успешно и мореплаватели доставят с загадочного острова что-нибудь ценное, может быть в следующее путешествие отправится кто-то из нашего племени, и так постепенно наладится постоянный рейс «побережье Синая – остров-гора Золотое яйцо» и наладилась бы регулярная торговля всякими неведомыми диковинками, которые наверняка в изобилии имеются на дивном острове, и мой народ смог бы разбогатеть куда больше, чем занимаясь этим опостылевшим скотоводством. Жаль только времечко это прекрасное навряд ли удастся увидеть мне, темному скотоводу в десятом колене.
Постоит так наш скотовод на холме, помечтает час-другой и от долгого глядения на далекий сияющий купол начнет ему видеться, что нечто белое кружит над золотым яйцом, и не тучка какая-то, а белый сияющий голубь… но что это за голубь, если он за тысячу миль заметен?! Не иначе – это Бог в облике Сияющего Голубя кружит над своим гнездом, которого отсюда не видно, а видна только верхняя часть золотого яйца! Но что это тогда за гнездо и что из этого яйца вылупиться должно?! Но если этот кружащий Голубь – действительно Бог, то может из яйца не птенец размером с гору вылупится, а какой-то чудесный мир? Золотой город? Царство Небесное, о котором наши древние пророки говорили? Впрочем, может это и вправду лишь причудливое облачко кружит над Золотым яйцом, и никогда не придут в наш Богом забытый край умелые корабельные мастера и смелые мореплаватели, и никогда никто не доплывет до чудесного острова и не привезет оттуда что-нибудь диковинное… да и вообще гора эта – лишь бесплотный призрак.
Тут фантазия нашего скотовода как правило пасовало, да и пора было собирать разошедшийся по холмам скот и вести его домой. И скотовод забывал о своих радужных мечтах и погружался в свои обычные одинаковые ежедневные хлопоты. И так шли год за годом, столетие за столетием и может быть и по сей день возвышалась бы над Средиземным морем гигантская гора – бывший астероид Баптистиана, если бы в один  прекрасный день все не изменилось и история человечества пошла несколько иным путем. Впрочем – чего не было – то неизвестно.
А случилось так, что одним ненастным утром (что крайне редко бывает в широтах Синайского полуострова) после многодневного шторма жители одной из безымянных прибрежных деревушек, до сей поры прятавшиеся в своих глиняных мазанках, вышли на берег в надежде поживиться выброшенной на берег рыбой. Но, помимо тины и всякой оглушенной волной морской живности, они обнаружили на мелководье сносно сохранившийся остов гигантского корабля – собственно даже не корабля, а полностью закрытого ковчега. Тут же позвали мудрого старейшину Мельхиседека, по совместительству хранителя священного свитка, в котором были описаны дела давно минувших дней, в том числе и история великого потопа, и старец объявил, что этот остов корабля – не что иное, как, судя по описанию, Великий ковчег праведника Ноя, на котором во времена потопа спаслась всего одна его семья а так же каждой твари по паре. Не трудно догадаться, что ковчег этот был послан
жителям деревушки за долгое терпение самим Богом Иеговой и не трудно догадаться для какой цели. И тут в сердце каждого жителя деревни – рыбака или скотовода, мужчины или женщины, ребенка или старца вспыхнуло трепетное и одновременно тревожно-сладостное чувство: настал тот день, которого все ждали не одно столетие, глядя на вершину Золотого яйца: придет время и от побережья Синая отчалит гигантский корабль с тысячей людей на борту, способный преодолеть сотни и тысячи миль опасных вод великого моря, и удивительный остров со Священной горой откроет наконец свои секреты, и если этот остров необитаем (ведь никто оттуда не приплывал) и никому не принадлежит , то он станет собственностью народа израилева. (В те времена еще и в помине не было великих израильских судий и царей, и многочисленные вожди делали вид, что управляют столь же многочисленными племенами скотоводов и рыбаков. Земледелие – увы – не прививалось на выжженных солнцем пустынных землях синайского полуострова, на котором столь редко бывали дожди и не было ни одной крупной реки, которая бы, подобно Нилу, посреди пустыни позволяла сеять пшеницу и ячмень, выращивать бананы, финики, кокосы и виноград, на землях удобренных в период разлива плодородным илом гигантской реки-кормилицы).
Вскоре слухи о чудесном возвращении знаменитого Ноева ковчега народу израилеву разнеслись повсюду: ведь не мог же и вправду столь чудесный дар Божий предназначаться малочисленному населению прибрежной деревушки! (Был ли это действительно Ноев ковчег – неизвестно, никаких свидетельств его прежних владельцев в остове судна обнаружить не удалось – остался по сути лишь прекрасно просмоленный каркас из драгоценного ливанского кедра, а большинство деталей оснастки давно сгнили, что так же косвенным образом подтверждало древность выброшенного на берег судна).
Итак, слухи о чудесном ковчеге быстро поползли по всему цивилизованному, полуцивилизованному и дикому Востоку, и пока жители деревушки что ни день бродили вокруг остова судна и ломали голову с какого боку подступиться к нему, дабы начать необходимый ремонт, без которого, разумеется, ни о каком плавании не могло быть и речи, в деревушку начали сходиться сначала любопытствующие скотоводы и рыбаки из все более отдаленных мест. Вскоре прибыла и целая группа египетских корабелов, которые на свой страх и риск отправились в дальнее путешествие, дабы своими глазами посмотреть на древнейший раритет, до сей поры числившейся непревзойденным образцом крупнотоннажного кораблестроения. Убедившись, что все это не враки и не пьяные бредни завсегдатаев приморских таверн, корабелы тут же объявили, что готовы взяться за ремонт судна, если им предоставят необходимые материалы и инструменты.
Предчувствие приближения каких-то важных событий что-то перевернуло в темных душах скуповатых, осторожных и консервативных скотоводов, и из нескольких ближайших зажиточных деревень были собраны средства – большое стадо тонкорунных овец, особенно ценившихся на более прохладном севере Междуречья, где произрастали ливанские кедры. (Как мы знаем, люди тогда еще не знали золота или серебра, как универсальной меры стоимости, а насколько бы проще тогда было совершить торговую операцию). С целью обменять стадо на древесину для починки корабля и покупки инструментов, необходимых для кораблестроения, были посланы опытные пастухи и сильная охрана. К тому же необходимо было нанять рабочих, оплатить самим египетским корабелам, коих было всего десяток и они брали на себя роль инженеров и прорабов, руководящих работами, поскольку ремонт ковчега требовал не одну сотню крепких рабочих рук. Так же необходимо было приобрести волов и повозки для транспортировки древесины из Междуречья на побережье Синайского полуострова.
«И как это Ной тайно в одиночку или пусть даже совместно с семьей ухитрился построить такое огромное судно! – дивились люди, увидевшие воочию сколько сил и средств необходимо потратить даже просто на ремонт ковчега, - не иначе ему сам Бог Иегова помогал»!
Пропустив все маловажные детали, скажем, что дело завершилось на редкость удачно: ни одна овца за время долгого путешествия в Ассирию, где произрастали ливанские кедры, не подохла и не отбилась от стада, на караван ни разу не напали разбойники и хищные звери, и жадные ассирийские охранники не слишком много содрали за право торговать на ярмарке, где можно было приобрести уже обработанную древесину, пригодную для кораблестроения. Кроме того без труда удалось купить необходимые инструменты из меди и бронзы (железа тогда еще не знали), волов и телеги. Так же быстро было нанято нужное количество рабочих, имевших  опыт в столярном и плотницком ремесле, и  кузнецов, необходимых для изготовления и починки быстро приходящих в негодность медных и бронзовых инструментов. К счастью в те годы тонкорунные овцы особенно ценились в Междуречье и обильного стада с лихвой хватило для приобретения всего того, что мы тут описали. Впрочем, возможно, как и Ною, сам Бог Иегова помогал нашим посланцам. В междуречье тоже хорошо были осведомлены о Золотом яйце и готовящейся экспедиции к нему, поэтому, возможно, так легко и согласились наемные рабочие отправиться в столь дальнюю поездку, чтобы своими глазами увидеть это чудо света с побережья Синайского полуострова, а то и принять участие в самой экспедиции к Золотому яйцу. Всего через три месяца торговые посланцы прибыли без стада овец, но со всем скарбом и пополнением в приморскую деревушку рядом с которой был выброшен на берег остов ковчега, что по тем временам было неслыханно быстро для двух дальних переходов, продажи, покупок и найма. И опять радостно вздохнули люди, денно и нощно сторожившие судно от мародеров и просто любителей священных реликвий. Не иначе сам Бог Иегова помогал своему народу в осуществлении грядущего путешествия – уж больно редко столь гладко проходили подобные торговые предприятия с дальними путешествиями и обменом ценностями в те мало цивилизованные времена, когда настоящих государств еще не было, законы соблюдались плохо, а многие народы и племена вообще не знали законов, обходясь взаимными договоренностями, и сила, дерзость и алчность определяли все.
И вот начались работы по восстановлению гигантского судна, которое по всеобщему решению должно было получить название «НОЙ». Застучали молотки и топоры, запахло дымом, пенькой и смолой, вокруг ковчега были быстро сооружены леса, и всего через полгода гигантское судно полностью отремонтированное стояло на вальцах, специально приспособленных для спуска на воду. И снова все прошло как по маслу – ни одного серьезного конфликта между рабочими и руководителями работ, никто не покалечился, не заболел: люди улыбались и радостно кивали – добрый знак, на угодное Богу дело идем! И уже никто не сомневался что и само путешествие пройдет удачно. А ведь шутка ли сказать – целых тысяча миль (впрочем сколько на самом деле никто не знал) пройти туда и обратно по достаточно коварному морю. Итак, не прошло и года с момента выброса остова ковчега на берег, как все было готово к путешествию на священный остров. Этому благоприятствовала и погода – добрый попутный ветер (впрочем в те времена паруса были несовершенны и люди больше доверяли веслам), местные астрологи на один лад твердили, что звезды так же благоприятствуют путешествию, и все участники предстоящего плавания (а так же их семьи, остающиеся дома) были полны энтузиазма, и в сердцах их окрепла непоколебимая уверенность, что экспедиция пройдет успешно и возвратится домой с великими ценностями и удивительными рассказами. Местный же старейшина Мельхиседек, любивший выражаться витиевато, назвал будущее путешествие золотым, и сказал, что оно будет первым кирпичиком, заложенным в основание здания величия и могущества доселе не очень удачливого и немногочисленного народа Израилева.
Помимо экипажа, состоящего из довольно пестрой компании, набранной из разных племен – всех, кто ошивался тогда на ярмарке в поисках работы, и руководящего состава корабелов, в плавании должна была принять участие артель скотоводов, организовавшая экспедицию и предоставившая скот для продажи. А кто по возрасту, робости либо по болезням не мог участвовать сам, те послали своих молодых и отважных представителей: сыновей, родственников или слуг. Материально обеспечив путешествие, они законно рассчитывали на самую значительную долю барыша, который – в этом никто не сомневался - должна была принести экспедиция. Таким образом, состав судна, насчитывавший не менее пятисот человек, в национальном и профессиональном составе был весьма разношерстным. Это были в первую очередь израильтяне, которые втайне привыкли считать священный остров с золотым яйцом своей землей, поскольку были уверены, что остров необитаем; шумеры, аккадийцы, ассирийцы, хетты, египтяне, минойские и ахейские греки, эфиопы, кафры, и несколько десятков представителей племен, названия которых ничего не скажут современному читателю, племен, не оставивших прямых приемников своей культуры и затерявшихся в лабиринтах истории.
Итак, настал день отплытия, провожающих собралась огромная толпа, было сказано много напутственных речей, а напоследок старейшина Мельхиседек таинственным голосом сообщил, что сегодня ночью у него был вещий сон, в котором голос, не имеющий телесного воплощения из темноты сообщил, что остров со священной горой есть ничто иное, как жилище двух богов: Золотого и Железного, и что великим путешественникам оказана великая честь обнаружить на острове этих богов и тогда – при посредстве наших путешественников – человечество получит два величайших дара. Правда, что это будут за дары – голос ничего не сказал, как старейшина ни пытался добиться у него ответа.