Марк Олден - Дай Сё. Глава 18

ГЛАВА 18
   
    Джеффри Лэйкок провел приятный вечер, готовя себе ужин в большой, хорошо обставленной кухне.
    Поскольку китайская кухня была лучшей, какую знал мир, Лэйкок стал неплохим поваром и специальностью его были кантонские блюда, которые готовились быстро и сохраняли первоначальный вкус продуктов. К десяти вечера, после двух часов готовки, он мог насладиться едой, которая удовлетворила бы и привередливую вдову императора династии Цинь, которая до того, как ее свергли в 1912 году, ежедневно поглощала по сто блюд в день, каждое из которых евнухи пробовали на наличие яда.
    С гонконгского рынка Лэйкок принес пакет живых лягушек, отрезал им задние лапки и зажарил в кляре, обваляв перед этим в миндальной крошке. Время от времени обмакивая лапку в кисло-сладкий соус и отправляя себе в рот, Лэйкок принялся за стряпню остальных блюд. Под музыкальное сопровождение Плачидо Доминго, Моцарта и Вилли Нельсона Лэйкок выпотрошил и нарезал маленьких угрей и протушил их в вине с чесноком. Это было шанхайское кушанье, единственное отступление от его кантонского меню. Затем он приготовил суп из плавника акулы, к которому планировал подать луковые хлебцы.
    Главным блюдом была фаршированная утка по-хаккски. Лэйкок удалил кости через отверстие в шее, затем нафаршировал тушку семенами лотоса, мясным фаршем, рисом и сваренными в вине свиными мозгами. На десерт он собирался полакомиться гнездом крачки, чья слюна, используемая при постройке гнезда, обладала омолаживающим эффектом. Само по себе гнездо было безвкусным и его сдабривали кокосовым молоком, медом и миндалем.
    Покончив с готовкой, Лэйкок принял душ, побрил ноги и набросил красный с золотым халат, подарок самой популярной оперной певицы Гонконга - очаровательной женщины, с которой Лэйкок часто курил опиум.
    Он накрыл маленький столик у окна в гостиной, откуда открывался вид на казармы Мюррей, служившие штабом оккупировавшим город во время войны японцам. Несколько секунд Лэйкок разглядывал здания из камня и дерева, позволяя воспоминаниям уносить себя вдаль.
    Вкусные запахи из кухни вернули Лэйкока к реальности. Он хлопнул в ладоши. Время насладиться ужином, вознаградить себя за на совесть сделанную работу. Кто посмел бы отрицать, что он был хорошим поваром, и что кулинария была благородным искусством, а повара - джентльменами? Лэйкок зажег благовонные палочки, стоящие на подоконнике в ящичке с песком и две свечи на столе. Покопавшись в ящике стола, он извлек оттуда кассеты с записями Моцарта, Азнавура и группы "Клэш". Ах, музыка. Благостная меланхолия. Язык ангелов.
    Тут совсем не музыкально зазвонил звонок у двери. Возмущенный Лэйкок грохнул кассеты на стол. У кого хватило наглости явиться в такой час, нежданным и без приглашения? Он заслужил вкусный ужин и отдых, особенно в свете того, что ему пришлось пережить в течении последних суток. А пришелец все жал на кнопку звонка и отпускать не собирался. Каков наглец.
    Лэйкок пересек гостиную, посмотрел в глазок и нахмурился. Потом вспомнил, что это вредно для кожи, провел ребром ладони по лбу, разглаживая морщины, и наконец открыл дверь.
    Роджер Тан убрал палец с кнопки звонка.
     - Вы не вовремя, - сказал Лэйкок. - Быстро выкладывайте, зачем пришли, и так же быстро уходите.
    Агент УБН окинул взглядом красно-золотой халат Лэйкока.
     - Твое-наше, такое зрелище я бы ни за что не пропустил. Простату проверять в этом же ходишь?
     - Очень смешно. Переходите к делу, Роджер, хотя я не пойму, почему нельзя подождать с этим до завтра. Вы могли бы даже попробовать воспользоваться телефоном. Впрочем, кому Бог ума не дал...
     - Наш педик сердится. Я просто заскочил сообщить, что ты все запорол. Облажался, другими словами.
     - Ваше чванство иногда непереносимо, - сказал Лэйкок и скрестил руки на груди. - Как, например, сейчас. Что же это, что знаете вы, но не знаю я?
     - Фрэнк ДиПальма жив. Ты не сумел убить его. У тебя почти получилось, но наш Фрэнк, как кот - у него девять жизней.
    Лэйкок сжал губы и обхватил себя руками. Он пытался подавить дрожь и, сам не замечая, пятился назад, в глубь квартиры. Все мысли о еде были забыты. Роджер Тан вошел, пинком захлопнул дверь и принюхался.
     - Хорошо пахнет. Романтический ужин?
     - Я один, - промямлил Лэйкок, прочистив горло.
     - Если празднуешь, то ты поторопился. Фрэнк все еще с нами. Еле жив. Возможно, он не выкарабкается, но если выживет, ты знаешь, что случится с тобой и Линг Шеном. Вы оба окажетесь в глубокой заднице.
     - Я бы хотел присесть.
     - Почему нет. Давай присядем.
    Лэйкок опустился на черный металлический стул у двери на кухню; Роджер Тан - на кожаную софу, достал из кармана куртки пистолет "беретта" и небрежно положил на кофейный столик перед собой.
     - Ты ведь не будешь устраивать проблем, дорогуша? - с издевательской тревогой спросил он.
     - Нет, - понурившись, прошептал Лэйкок. Тан откинулся назад, заложив руки за голову.
     - А то я боялся, что ты стукнешь меня сумочкой или поставишь засос на шее. - сказал он.
    Тан смотрел в потолок и не увидел, как англичанин поднял голову. На его лице застыло то же выражение, как когда агент УБН оскорбил его в чайной. А затем он улыбнулся.
     - Значит, вы думаете, что я пытался убить Фрэнка ДиПальму.
     - Я не думаю, дорогуша, я знаю.
     - И что навело вас на эту мысль?
     - Чашки, блюдца и чайники, - ответил Тан, вдоволь налюбовавшись потолком и перевел взгляд на Лэйкока. - Ты возился с ними, когда мы вошли в чайную. Ты подавал сигналы. Передвигая посуду, ты показывал людям Линг Шена на кухне, что Фрэнк здесь и можно приступать.
    Лэйкок сложил руки под подбородком.
     - Moi, педик-любитель "золотого душа" - убийца? Вы шутите.
     - Голубок, ты состоишь в триаде Линг Шена и мы оба это знаем.
     - Но ведь в триады принимают только китайцев, дорогой мой. Гвей-ло туда входа нет.
     - Врешь. Это триады хотят, чтобы все так думали. Конечно, белых там раз-два и обчелся. Но тебя туда приняли.
     - Просто для сведения, - сказал Лэйкок. - Триады были основаны в семнадцатом веке буддистскими монахами для борьбы с захватчиками из Манчурии. Они были, можно сказать, борцами за свободу, патриотами, которые рисковали жизнью ради общего блага. С тех пор...
     - С тех пор они превратились в уголовников. Дурь, шлюхи, рэкет, контрабанда, порнография. Было время, когда триады правили Китаем. Если ты не был членом триады, у тебя не было шансов сделать карьеру в политике. Что, нравится моя пушка? Ты от нее глаз оторвать не можешь.
     - Она меня нервирует. Откуда у вас, американцев, такая страсть к оружию? Подсознательные комплексы по поводу длинны члена?
     - Ты о моем хрене не волнуйся, дорогуша. Побеспокойся лучше о своем, он у тебя зажат в тисках. Ты должен был убрать Фрэнка и не сделал этого. Знаешь, что это значит? Твоя задница - газон, а у Линг Шена здоровая газонокосилка. Ты труп. Я доходчиво объясняю?
     - Я сижу здесь, зачарованный вашей изящной риторикой. Возможно, я вас недооценил.
     - Моя специальность - сбор информации, и я, блин, очень хорош в этом, - похвастался Тан. - Есть такая книга, многие люди о ней вообще никогда не слышали, называется "Зёнг-гуо Би-ми". Написал ее в прошлом веке японский разведчик по имени Хирайя Амане. Он первым из японцев взялся за триады. Ты, наверное, знаешь, что Япония годами шпионила за Китаем. Вполне возможно, что и сейчас шпионит. Китай ведь больше Японии и потенциально в до хрена раз опаснее.
     - Вы, конечно, знаете, - сказал Лэйкок. - Что Китай владычествовал в этой части света многие века, и военный и экономический подъем Японии в двадцатом столетии - всего лишь крошечная капля в океане времени. Миг Японии под солнцем пройдет и Китай снова станет править Востоком, как это было всегда.
    Роджер Тан продолжал, будто не слыша его:
     - В Китае всегда было не все слава Богу. Генерал против генерала, ипмератор против первого советника, династия против династии. Интриги, куда не глянь. И так бесконечно. Японии нужен был единый Китай под ее управлением. А как этого добиться? Шпионажем. Засылая своих людей в триады.
     - Поразительно. Продолжайте.
     - Берутся китайские иммигранты, прибывшие в Японию, вербуются и отправляются обратно. Их делали агентами японской разведки и отсылали на родину, чтобы шпионить.
     - Не забывайте китайских политиков, бунтарей и генералов, которые жаждали власти, - вкрадчиво добавил Лэйкок. - Они заглядывали в Японию на чашечку чая и получали деньги и оружие. Правда, за все это потом приходилось платить.
    Роджер Тан, слишком увлеченный звуком собственного голоса, пропустил подколку мимо ушей.
     - Все это происходило до Второй мировой. Ко времени, когда война началась, в Китае вообще и в рядах триад в частности было столько японских шпионов, что это даже не смешно.
     - Позвольте вас поправить, - сказал Лэйкок. - Полное название книги Амане было "Зёнг-гуо Би-ми Ше-хай Ши". Кстати, ей все еще пользуются в китайской разведке. И да, признаю, Амане первый описал систему тайных знаков триад, передаваемый с помощью посуды. Если не возражаете, дорогой мой, я бы хотел отужинать, пока еда не остыла. А вы пока расскажите мне еще о тайных обществах и американцах, отравленных в Гонконге в этом месяце.
    Тан встал и убрал пистолет в карман.
     - Я принесу еду. Ты сиди и не вздумай приподнять свой зад со стула. С чего начнем?
     - Давайте с супа, что ли. Как войдете на кухню, первая кастрюля справа на плите. Под ней огонь, который вы можете выключить. Суп налейте в одну из терракотовых чашек, которые вы найдете на столе.
     - Терракотовых?
     - Поясняю для немытых масс - красно-коричневых. И, пожалуйста, воздержитесь от ковыряния в носу, пока обслуживаете меня. Так вы говорите, Фрэнк ДиПальма жив?
     - Еле жив, - отозвался Тан из кухни. - Его спас пацан. Он понял, что в больницу они не успеют и заставил таксиста развернуться и мчать обратно на Козуэй. Остановились у лавки травщика, который приготовил особый чай. Тодд заставил Фрэнка выпить его, чтобы тот проблевался как следует и избавился от большей части яда.
     - Разумно. Смышленый мальчик, наш Тодди. Далеко пойдет.
    Роджер Тан вернулся с чашкой супа в руке.
     - Возьми чашку в руку и подойди к столу. Можешь взять одну ложку. И чтобы обе руки были на виду.
    Он присел на диван, не спуская глаз с англичанина. Лишь когда тот вернулся на стул с едой, Тан вынул руку из кармана куртки.
     - Чай двадцати четырех вкусов, вот как это называется. Грибы, корешки, стебли, семечки, всякие травки. Тодд влил все это во Фрэнка, а потом вызвал скорую. Если бы не он, Фрэнк бы не дожил до больницы. Хотя он до сих пор в глубокой заднице.
    Лэйкок подул на ложку с супом, чтобы остудить его.
     - Если позволите, я спрошу - как именно я отравил ДиПальму? Чай положительно не был отравлен. Мы все пили его, а ДиПальма сам говорил, что собирается посетить еще несколько мест. Он мог отравиться где угодно. Возможно, он выпил тухлой воды в каком-нибудь ларьке.
     - Мы пили из разных чашек. - сказал Роджер Тан. - Ты использовал один набор посуды, чтобы подать сигнал бандитам Шена. Дал им зеленый свет. Ты заманил Фрэнка в чайную, которая, наверное, принадлежит триаде, и позаботился, чтобы он пил из чашки, которую ты ему дал. Чашка из нового набора, дно и стенки которой покрыли ядом, прежде, чем ты налил в нее чай. Это яд без вкуса и запаха, который действует не сразу.
    Лэйкок промокнул губы салфеткой.
     - В Китае существует много таких ядов, - сказал он. - Говорят, есть такой, который вызывает у жертвы ужасную жажду. И чем больше она пьет, тем эффективнее яд действует... Я бы хотел отведать угрей, пожалуйста. Они на плите, в блюде под крышкой. Просто принесите блюдо сюда, я поем из него. А почему я хотел убить ДиПальму, не подскажите? Ведь мы с ним друзья.
     - Фигня. Ты состоишь в триаде и делаешь все, что тебе прикажет Линг Шен. Хотя по правде говоря, ты и ему не предан. Ты выполняешь приказы другого человека и делаешь это уже долгое время.
     - Угри, пожалуйста. Кто же этот таинственный господин, которому я служу?
     - Ты сам это сказал, никто тебя за язык не тянул, - проговорил Тан, вставая. - Твой нос так глубоко у него в заду, что если он пернет, мозги тебе вынесет. Носака. Зензо Носака. Не расхотелось угрей?
     - Пожалуй, что нет, - ответил Лэйкок. Он взглянул на пятящегося на кухню Роджера Тана. Мистер Тан был очень доволен собой.
    Лэйкок принялся есть угрей руками, неслыханное обращение с таким тонким блюдом. Чем больше он думал о своем сорванном вечере отдыха, тем меньше ему нравился мистер Тан.
     - А началось все с чашек, - сказал агент УБН. - Не каждый день встречаешь европейца, который бы знал эту систему передачи знаков. Ни одной ошибки. Короче, я вернулся в офис и засел за компьютер, стал делать звонки, на уши всех поставил. Знаешь, что я выяснил? Ты был военнопленным во время японской оккупации. А в плену перешел на их сторону, противный ты такой.
    Лэйкок облизал пальцы.
     - Я хотел выжить. А полковник Носака произвел на меня хорошее впечатление. Он умеет убеждать. Кроме того, мне всегда нравился Дальний Восток.
     - Ну да, экзотика и прочее дерьмо. В общем, ты отсасывал Носаке, чтобы тебя не расстреляли.
     - Зачем же так грубо? Да, мы были любовниками. Я действительно любил его. Когда я был молод, то обладал своеобразной девственной красотой. Я был такой... прозрачный.
     - Да иди ты, - усмехнулся Роджер Тан. - "Прозрачный". Короче, после войны ты не мог вернуться в Англию, поэтому остался здесь и стал агентом Носаки в триаде Линг Шена.
    Лэйкок допил винный соус из блюда.
     - Тогда это казалось хорошей идеей. Было бы верхом неблагоразумия появиться в Британии, с моей-то историей. Родители лишили меня наследства. К тому же у меня на родине всегда плохо относились к нам, феечкам. Шантаж, тюрьма и тому подобное. Остаться здесь казалось лучшим вариантом.
    Он поставил блюдо на ковер рядом со стулом.
     - Во время войны в Китае существовало три вида триад. Первый был более-менее верен Чан Кай Ши. Премерзкий был тип. Хитрый, упрямый, продажный и поразительно необразованный, эгоистичный и мстительный. Но умел манипулировать триадами ради собственной выгоды, этого у него не отнимешь. Все эти тайные общества с их тягой к мистике и связями с Конфуцием и прочей чепухой заправляли Китаем. С ними было опасно связываться, но Чан Кай Ши не только так и сделал, но и подчинил их себе.
    Он скрестил ноги.
     - Там, на кухне, дивная утка. Я бы хотел приступить к ней сейчас. А к утке вино, разумеется. Я припас бутылочку божественного "Божоле", так как китайские вина оставляют желать лучшего. Надеюсь, вы меня простите, если я не предложу вам бокал.
    Когда угощение было доставлено, Лэйкок уселся на полу, скрестив ноги, и стал есть прямо из утятницы. Роджер Тан позволил ему пользоваться вилкой, но не ножом.
     - Второй вид триад, - продолжал журналист. - Не давал войне помешать их повседневным делам. Они просто продолжили вести бизнес, как будто ничего не случилось и преуспели. Само собой, для этого им приходилось сотрудничать с японцами. Знаете, шпионаж, передача в руки японцев разыскиваемых, устранение мешавших оккупантам людей и прочее.
    Он ткнул вилкой в сторону Роджера Тана.
     - Ну а третий вид триад был полностью под контролем японцев. Они, можно сказать, были подразделением японской военной полиции... Одна вещь меня беспокоит. Как вы узнали о моей связи с Носакой?
     - Сделал телефонный звонок.
     - Кому же?
     - Джуду Голдену.
     - А.
     - Компьютер выдал много всякого дерьма про Носаку, например, про процесс над ним после войны и парней, которые его судили. Двое из них мертвы. Фрэнк считает, что за их смертью стоит Носака. Ладно, проехали. Голден - последний, кто остался в живых из этой компахи. Он рассказал мне о процессе и об одном английском военнопленном- предателе, которого должны были повесить. Но он вывернулся, этот англичанин. Носака замолвил за него словечко, заявил, что если американцы хотят, чтобы он с ними сотрудничал, англичанина должны помиловать. Британское командование побулькало, но поделать ничего не смогло. В те дни Америка осуществляла план Маршалла*, и если ты хотел играть, они были единственными ребятами с мячом на площадке.
     - О да, - кивнул Лэйкок, отрывая кусочек хрустящей кожицы от утки. - Я помню щедрость вашей страны в отношении "пострадавших от военных действий районов", как тогда выражались. Америка, правда, тогда вела себя, как школьный задира, но к счастью, я от этого только выиграл.
     - Ну еще бы, мистер Филипп Тиббер.
    Жирные пальцы Лэйкока застыли над уткой.
     - Вы, я вижу, даром времени не теряли. - наконец проговорил он.
     - Голден - умный мужик. Много всего знает. Эта дамочка, продюсер - его дочь, кстати. Фрэнк одно время ее чпокал. Короче, Голден говорит, что ты не тот, за кого себя выдаешь. Говорит, что ты взял имя Джеффри Лэйкок у ребенка, который умер в два года и похоронен в маленьком английском городке Чалфонт Сент-Гилс.
    Лэйкок поднес бокал к глазам.
     - Мне бы хотелось, чтобы вы научились обращаться с бокалами. Нужно держать их за ножку, когда подаете кому-то. Этим вы избавите его от созерцания отпечатков ваших пальцев на стекле. Чалфонт Сент-Гилс, как же, как же. Помню. Надо будет послать туда цветы. Я не знал, что мистер Голден обладает такими обширными знаниями обо мне.
     - Стандартный шпионский прием. Берется имя мертвого ребенка, кого-то, кого нельзя отследить. Изготавливаются фальшивые документы. Голден говорит, ты и пластическую операцию прошел.
     - Боже, никакой личной жизни. Ну хорошо, было дело. Кое-что подправил в Марокко.
     - Голден еще кое-что сказал. Что у Носаки есть шикарная коллекция старинного японского оружия. Вещи, которых и в музеях не сыщешь. Я упомянул, что ты зазвал нас в чайную, чтобы сообщить о пропавшем веере. Слово за слово, и он рассказал мне о коллекции Носаки.
     - Ну хорошо, вы меня поймали, - хихикнул Лэйкок. - Веер принадлежит Носаке. Я помог "исчезнуть" его из полицейского управления. Довольны?
     - Ты и кто-то из копов. Ты не зашел просто так в управление, чтобы забрать веер. Тебе его вынесли.
    Лэйкок, пошатнувшись, встал, держа в одной руке бокал, а в другой бутылку. Он снова хихикнул.
     - Лучшая полиция, которую только можно купить, здесь, в Гонконге. Носака приказал мне, я попросил Линг Шена, Линг Шен задействовал констебля, имя которого я называть не стану, и - вуаля! - веер исчезает.
    Роджер Тан покачал головой. Педик раскололся и пел, как соловей.
     - Зачем тот чудила убил Катарину Хансард?
     - Видите ли, дорогой мой, - ответил Лэйкок, раскачиваясь на пятках, и отхлебнул еще вина. - Он убил их обоих.
    Агент УБН моргнул.
     - Обоих?
     - Просто малыш Тодди должен был остаться сиротой.
     - Зачем?
    Лэйкок отмахнулся.
     - Это уже совсем не ваше дело, дорогой мой, но в двух словах, мальчик нужен Кенпати для одной церемонии, называющейся сеппуку.
    Тан почесал подбородок. Ему услышанное не понравилось. Какая-то хрень.
     - Небольшая поправочка, - сказал Лэйкок. - Йен Хансард отправился к праотцам и по другой причине. Он хотел шантажировать Носаку некими банковскими документами. Так что если бы Кенпати и не был нужен Тодди, его отчим, так или иначе, должен был умереть. Не стоит связываться с Носакой.
    Он отпил еще вина.
     - Моя очередь задавать вопросы. Поскольку ДиПальма при смерти, вряд ли вы могли обсудить все это с ним. И вы явились сюда в одиночку. Почему?
     - Все просто, - сказал Тан. - Я хочу убраться из Гонконга, а ты, красотуля - мой билет. У меня в кармане готовое признание. В нем не все, но мы добавим пару вещей. Я тобой делиться ни с кем не собираюсь, ни с копами, ни с агентством. Этот тупой китаеза сам приведет тебя в управление. Может, тогда они увидят, что китаеза совсем не тупой.
     - К сожалению, в вас слишком много от американца, старина. Вам не хватает присущих вашему народу такта и сдержанности.
     - Соболезнования приняты, дорогуша. Я привяжу тебя к убийству Хансардов, к наркоторговле Шена, к промышленному шпионажу Носаки. И ты расскажешь мне, какого ляда Кенпати нужно от пацана. Если Фрэнк об этом узнает, берегись.
    Лэйкок взглянул на свой халат.
     - Какая досада, посадил на рукав жирное пятно. Кто-то должен объяснить ДиПальме, что прошлое изменить невозможно. Кажется, он поглощен мыслями о двух мертвых женщинах, миссис Хансард и его собственной покойной жене. От этого и ему, и нам одно беспокойство.
     - Он считает, что должен им.
     - Уверен, что он искренен, но и у искренности есть свои пределы. Следует похоронить прошлое и глядеть в будущее, я так считаю.
     - Полностью с тобой согласен. Твое будущее зависит от меня. Если ты сейчас сунешь нос на улицу, Линг Шен его мигом отстрелит. У тебя нет другого выбора, кроме как начать сотрудничать. Чем скорее я доставлю тебя в офис УБН, тем больше шансов у тебя остаться в живых и отстирать халат.
     - Что ж, не имея желания становиться мертвой феечкой, я предаю себя в мускулистые руки правосудия.
     - Для начала повернись, чтобы я смог надеть на тебя наручники. И без шуточек. Я не хочу гоняться за тобой по всему дому.
    Лэйкок поставил бутылку и бокал на стул и выполнил приказ.
     - Ужасно, - вздохнул он. - Сейчас меня, милого мальчика миссис Тиббер проведут по улице в наряде тропического попугая. Какая жалость. Ну что ж, просто еще один паршивый день в раю.
    Он оглянулся. Роджер Тан был уже совсем близко. В одной руке у него были наручники, другая пустая. Лэйкок посмотрел прямо перед собой и улыбнулся.
    Он резко ударил назад правой ногой, попав по голени агента. Тот выронил наручники и попытался выхватить "беретту".
    Лэйкок обернулся с поразительной быстротой и ткнул пальцами в глаз Тана. Когда тот прижал руку к лицу, англичанин пнул его в пах, отчего Тан согнулся вдвое. Удар кулаком сломал нос. Апперкот правой в челюсть, хук левой в висок, и агент УБН рухнул на ковер.
    Лэйкок достал оружие из кармана Роджера Тана, вытащил магазин и положил и то, и другое в собственный глубокий карман. Затем поднял утятницу с остатками ужина и отнес на кухню. Вернувшись в гостиную, он налил себе новый бокал вина, уселся на стул и взглянул на Тана, который стонал, лежа на спине.
     - Ну и что скажете об этом старом педике сейчас? - спросил Лэйкок. - Интересный стиль, вин чунь. Не перестает удивлять меня после стольких лет. В нем нет тупой силы японских единоборств и цирковых номеров корейских бойцов с этими их ударами ногой в прыжке и с разворота. Вин чунь проще, быстрее. Никакой грубой силы. Удары ногой понизу, прямые удары кулаком и всегда молниеносные контратаки. Никаких блоков, только контратаки.
    Роджер Тан, с остекленевшими глазами и отвисшей челюстью, попытался сесть. Лэйкок отхлебнул вина.
     - Известно ли вам, что вин чунь изобрела буддистская монахиня? Представьте себе. Поразительно, не правда ли? Один из наиболее смертельных видов китайских боевых искусств изобретен женщиной. Брюс Ли учился этому стилю, кстати. Впрочем, в вашем теперешнем состоянии до вас все это вряд ли дойдет.
     - Линг Шен убьет... убьет тебя... - задыхался Тан. Лэйкок встал.
     - Спасибо, что напомнили. Нужно сделать звонок. Вы же оставайтесь на полу и постарайтесь не стошнить на ковер. Запах потом ни в какой химчистке не выведешь. Жаль, что ваш компьютер не предупредил вас о старых педиках. Вы удивитесь, старина, насколько жестоки бывают некоторые голубки вроде меня. Я занимаюсь вин чунем в местах куда нет хода посторонним. Поверьте, там я встречал геев, которые легко могли бы порвать вас на куски.
    Лэйкок уселся на софу позади Тана и сделал звонок. Разговор был коротким и велся на кантонском. Повесив трубку, он взглянул на агента УБН.
     - Что ж, думаю, перевод вам не нужен.
     - Шен приказал тебе прикончить его, идти в больницу и...
     - Добить ДиПальму. Да. Насколько я понимаю, если ДиПальма доживет до рассвета, Шен со своей жизнью может распрощаться. И я тоже. ДиПальма не должен покинуть больницу живым. Все довольно просто. Вижу по вашим глазам, что вы были бы рады помешать мне, но увы, дорогой мой, от вас уже ничего не зависит.
     - Охрана, охрана у палаты...
     - Ею займутся. Через... - Лэйкок взглянул на часы. - Через пять минут охранников у дверей палаты ДиПальмы не будет. Боюсь, вам все-таки не удастся получить повышение и убраться из Гонконга.
    Лэйкок наклонился над кофейным столиком и придвинул к себе деревянную шкатулку. Он снял крышку и извлек на свет боевой веер Носаки. Одним движением руки Лэйкок раскрыл его и лезвия хищно блеснули. Кокетливо прикрывая веером лицо, Лэйкок подошел к Роджеру Тану.
     - Путь к славе порой ведет в могилу, дорогой мой...
   
    *План Маршалла - программа помощи Европе после Второй мировой войны.