Огромная, в тиснённом переплёте

            Читать я научился очень рано,
в четырёхлетнем возрасте, наверно.
Была война, был голод и бескнижье,
(шли книги на растопку и цигарки),
но мать библиотеку сохранила
– по ней и научился я читать.

           Я помню это сумрачное время,
мать по утрам спешила на работу,
а бабушка, вздыхая, сочиняла
из ничего подобие похлёбки,
я ж – бледное создание тех лет,
лишённый шоколадок и игрушек,
сидел часами возле этажерки
и рылся в книгах,я смотрел картинки
и что-то непонятное читал.
 
           Из книг мне очень нравилась одна,
огромная в тиснённом переплёте,
где позолотой выдавлено было
военное такое слово «Пушкин»,
И я читал в той книге всё подряд,
Мне нравилось теченье слов и звуков,
я даже не читал их, я мурлыкал,
они казались мне длиннющей песней,
я пел её страницу за страницей
на все мотивы, что я только знал.
Вначале книжки на бумаге твёрдой
был нарисован кучерявый дядька
– его как раз и называли «Пушкин».
Меня тогда смешили бакенбарды:
– Ма, посмотри, какая борода!

          А мама мне рассказывала тихо,
что жил он при царе и был поэтом.
Все люди очень Пушкина любили,
а не любили только богачи.
Они его травили и убили.
А я уже знаком был с этим словом
и, как боец, сурово хмурил брови,
и спрашивал у мамы возмущённо:
– Мам, а Дантес, наверно был фашист?

          И мне хотелось поскорей стать взрослым,
у папы, как приедет взять винтовку
и этого Дантеса застрелить!

         Читать я научился очень рано…