Первые чувства или отчёт провокатора

Однажды, в жизнь каждого школьного класса приходит время, когда девочки перестают носить удобные сандалики и встают на каблучки, а мальчики отказываются подстригаться под чубчик. Девочки перестают наравне с мальчиками бегать по коридорам, а мальчики стесняются петь с девочками в школьном хоре… В этом большом мире что-то меняется. Появляется что-то новое. Вдруг становится очень приятно, увлечённо просматривая журнал с оценками, ощутить плечом тепло склонившейся рядом одноклассницы. Или идти домой после дежурства в классе  с девочкой, живущей в соседнем доме, и болтать всякие глупости. Казалось бы - сам бог велел, давай, продолжай! Сделай шаг навстречу, протяни руку, предложи дружбу, ты ведь всё равно только об этом и думаешь… Но какое там! Как же труден этот первый шаг! Тем более, есть проблема: ведь я же не как все! Просто сборище недостатков! Мне наверняка откажут, да ещё и посмеются… Одно дело, если после очередной неудачи на до мной посмеются мои товарищи, такие же ушлёпки, и совсем другое, если начнут смеяться ещё и девчонки!  Этого я не переживу вообще! Пожалуй, именно так думает почти каждый подросток, лениво болтающий в компании дружков и равнодушно поглядывающий на стайку одноклассниц.   

 Я не был исключением. Да и мои дружки-одноклассники тоже. Вот и создавались проблемы и всякие нелепые ситуации на ровном месте, о которых я хочу рассказать.

 В тот день, была обычная контрольная по математике. Хотя, что значит обычная? Для любого школьника контрольная работа, независимо от успеваемости, являлась серьёзным испытанием несформировавшейся психики. Тут уж, кто во что горазд: кто-то морщил лоб и натужно пытался выудить хоть какие-то  обрывки знаний из забитой всякими глупостями головы, кто-то, проявляя чудеса иллюзиониста и актёрского мастерства, старался списать с заранее приготовленной шпаргалки или припрятанной тетрадки, а кто-то, понадеявшийся на русский авось (независимо от национальности), теперь подмигивал и дёргал всех окружающих в пределах досягаемости, в надежде на спасительную подсказку. Очень часто, убедившись в безмозглости опрошенных, эти последние предпринимали отчаянные попытки к выживанию, а именно, строчили записки с просьбой типа: «Варианд 2, премер 1 зделал? Напиши!», и точным коротким броском закидывали на парты хорошистам и отличникам. Весь класс в такие минуты шипел, скрипел, ёрзал, и чего-то шептал. Учительница, естественно, изучала

что-то очень интересное в школьном журнале и старательно ничего не замечала, лишь изредка одёргивая слишком уж отчаявшихся. 

 В самый разгар вышеуказанной драмы под названием «контрольная», мне и пришла в голову эта глуповатая шутка. Объектом её был выбран единственный эстонец, учившийся в нашем многонациональном классе. И скорее всего, единственный даже на всю школу. Откуда он вообще тут взялся, может единственный и на весь город?! В нём всё было не как у других. Во-первых, имя и фамилия: Юрна Яан. Как так? Естественно, шуток и острот по этому поводу было хоть отбавляй. Во-вторых, внешность. Яан, как и положено истинному прибалту, был русоволосый и высокий. Но при этом, удивительно нескладный и худой. Его наивное, спокойное лицо, сразу выдавало природную доброту и застенчивость. Движения его были медлительны, а поступки рассудительны. Он слабо учился и старался не выделяться из толпы. В школьные годы такие мальчики не очень нравятся девочкам, поэтому никто из одноклассниц  Яану особой симпатии не выказывал. А вот Яану, в свою очередь, очень нравилась Бахирко Ольга, сидящая на контрольной работе прямо передо мной.

 Закончив решение примеров и недолго думая, я вырвал из черновика половину листа и, старательно изменяя почерк, написал: «Яан, ты мне очень нравишься. Давай, пойдём в кино. Оля». Затем свернул и, аккуратно ткнув в спину, попросил Ольгу передать записку нашему эстонцу. Ольга понимающе кивнула, тихонько окликнула Яана, сидевшего впереди  по диагонали, равнодушно передала мою записку и снова уткнулась в свою тетрадь. 

 Время шло своим чередом. Мои бестолковые одноклассники продолжали ёрзать, списывать и шептаться. Учительница также исступлённо разглядывала собственный журнал. И только для одного человека в классе время замерло, а потом вдруг побежало гулкими секундами в груди, не в силах догнать бешенный ритм разбушевавшегося сердца! Я тоже совершенно забыл о контрольной работе, умилённо наблюдая, как влюблённый эстонец стал неожиданно вертлявым и неусидчивым. Тщетно пытаясь сконцентрироваться на решении примеров, Яан ежеминутно оборачивался и вопросительно поглядывал на равнодушно задумчивую Ольгу. Естественно, двойка однокласснику была обеспечена, уж прости, друг! 

 Прозвенел долгожданный звонок. Ученики с гулом повываливались из классов в коридор. Пацаны бегали друг за другом, толкались и гоготали, а девчонки небольшими группками стояли вдоль стен или прогуливались. На какой-то момент Бахирко Оля отстала и осталась одна, поправляя платье, и

именно в этот момент, широко расставляя локти, мимо неё неторопливо прошёл походкой штангиста окрылённый эстонец. «Хорошо, давай,» - не останавливаясь тихо произнёс он, и проследовал дальше. Ольга удивлённо проводила взглядом ходячую раскладушку и, пожав плечами, молча отправилась в другую сторону. Я ликовал!

 Вполне логично, что сразу после перемены Яан получил ещё одну записку. В ней доверчивому эстонцу предлагалось прогулять последний урок, встретиться на автобусной остановке, подальше от любопытных глаз, и сходить в кино для начала… Ну и всё, на последнем уроке никто Яана не увидел!

 Сейчас стыдно сказать, но тогда я не мог сдержаться и, конечно же, не мог не похвастаться перед некоторыми своими товарищами. Весь урок мы хихикали, фантазируя, как наш «Ромэо» сбегал домой и одел отцовский галстук, как нарвал цветов в соседском огороде, как топтался на остановке и первый раз в жизни  нервно докуривал тут же подобранные окурки… 

 Звонок прервал наши весёлые фантазии и закончил ещё один школьный трудовой день. Мы с шумом повскакивали с мест, на ходу записывая домашнее задание, поскидывали учебники в свои сумки и гулко выскочили   из душного класса. Стояла жаркая ферганская весна. Ученики россыпью разлетались в разные стороны от столь надоевшего бетонного храма знаний. Мы с друзьями также спешно покидали это уважаемое заведение, когда вдруг увидели ошивающегося за воротами школы Яана! Он старался особо не попадаться никому на глаза и кого-то внимательно высматривал, вытягивая свою и без того длинную шею. 

- Ого, а ты чего тут делаешь? – демонстративно удивляясь, спросил я.- И почему на уроке не был, а?

- Да у меня это… Ну, короче, там, дела всякие…- начал мямлить Яан.

Но тут Яснов Игорёшка, маленький шустренький двоечник, никогда не утруждавший себя глубокими умозаключениями, неожиданно выпалил:

- А чё, Яна, гы-гы-гы, а кино-то понравилось, а? Гы-гы-гы….

 Яан даже подпрыгнул на месте. Его щёки покрылись багровым румянцем, а в широко раскрытых глазах отразилась вся боль и горечь великого эстонского народа. 

- Ах, ты… -  единственное, что смог выдавить он из себя и, нескладно разбрасывая длинные ноги, побежал за Игорёшкой. 

 Яснов сразу же среагировал и кинулся в отрыв, легко уходя на своих коротких ножках от стремительного эстонца:

- А чё я-то? Гы-гы-гы, - на ходу оправдывался он, - Я тут вообще не при чём! Гы-гы-гы. А как фильм назывался? Гы-гы….

 Я не стал дожидаться результатов погони и свернул за угол.

 Немного успокоившись и приведя мысли в порядок, Яан всё-таки вычислил организатора провокации, но, видимо в силу разного физического развития, открыто лезть ко мне не стал, а решил мстить теми же методами. В течение месяца я получил несколько любовных записок от разных одноклассниц написанные одним и тем же почерком и с одними и теми же орфографическими ошибками. Ясное дело, желаемого эффекта записки не произвели, и Яан великодушно меня простил, за что я ему безмерно благодарен. 

 Закончилось жаркое лето, и  началась осень. Мы перешли в старшие классы. За три летних месяца, казалось, пронеслась целая маленькая жизнь. Кто-то приехал от родственников из далёкой дождливой России, кто-то вернулся с горной турбазы, кто-то по-взрослому подрабатывал, кто-то просто слонялся по родной улице, оставляя на расплавленном асфальте отпечатки своих сланцев. Но у каждого было, что рассказать друзьям, и мы, повстречавшись на школьной линейке, взахлёб пересказывали пережитое. 

 Подростки в этом возрасте сильно меняются. Выстраиваясь на уроке физкультуры по росту, ты вдруг неожиданно отмечаешь, что твоё плечо стало заметно ниже плеча одноклассника, ещё весной не выделявшегося ростом из толпы, а спина другого стала непозволительно широкой и крепкой. Также вдруг замечаешь, что подобные метаморфозы произошли и в стане одноклассниц. Привычные дурнушки, стали не такие уж и дурнушки, а формы их тела начали заметно оттягивать внимание, провоцируя буйную фантазию. Пришло время, когда дёргание за косички перестало быть лучшим способом проявления симпатии. Начались первые серьёзные отношения.

 С Лёнькой мы жили в одном дворе и учились в одном классе. Переехав  в новый район и познакомившись на улице в далёком, как нам казалось, четвёртом классе, мы знали друг друга наизусть. Он был дерзок и весел. Уверенный взгляд из-под лобья и крепко скроенная фигура сразу выдавали

хорошего уличного бойца. Лёнька с детства любил подраться и погонять мяч. Но при всём при этом, ещё был и отличником! Пятёрки в дневнике густо перемешивались  с двойками по поведению и приглашениями родителей в школу. К старшим классам мой дворовой товарищ сбавил обороты, отрастил красивые пшеничные волосы и перестал грозить кулаками ябедничающим одноклассницам. Что и говорить, девчонкам Лёнька очень нравился. То ли за большие голубые глаза, то ли за ямочки на щеках и красивую улыбку, то ли ещё за что-то, не знаю, но первый настоящий поцелуй ему подарила на школьной вечеринке наша миниатюрная одноклассница красавица Гулька. Это были первые обоюдные чувства. Очень чистые и несмелые. Несколько раз, тёплыми вечерами, избегая посторонних глаз и разговоров, Лёнька исчезал со двора и гулял с Гулькой по нашему жилому массиву. Все вопросы и насмешки дворовых пацанов натыкались на угрюмое, угрожающее молчание. Нам ничего не оставалось, как отнестись с пониманием.

 Но не все девчонки, в отличие от нас, могли смириться с происходящим. Одна из таких училась в параллельном классе и знавала Лёньку ещё по прежней школе и по пионерским лагерям. Называли её между собой Стёпой, что было производной от фамилии Степанова. Стёпа была прирождённым лидером и отличницей, очень деятельной и уверенной в себе. В силу эгоистичного самомнения и большой симпатии к Лёньке, она не унижалась до долгих заигрываний и кокетства, а довольно прямолинейно предлагала дружбу, чем вгоняла моего товарища в краску. Степановой сие доставляло огромное удовольствие, и она громко смеялась.

 Это произошло в середине июня, в канун Лёнькиного дня рождения. После полуденной жары Лёнька вышел к нам, в детсадовскую беседку, где мы обычно играли в карты и домино, спасаясь от зноя. В руках у него была поздравительная открытка. 

- Стёпа меня уже задолбала, - с напускным раздражением ответил он на наши вопросительные взгляды, - вон, открытку прислала, поздравляет, дружить предлагает…

 Без сомнения, нашему товарищу, в глубине, нравилось подобное внимание, да и желание похвастаться перед друзьями тоже имело место быть. Лёнька демонстративно разорвал открытку и выбросил через плечо в клумбу. Тема, как бы, была закрыта, и мы продолжили играть в карты и бренчать на гитаре. Пожалуй, так бы всё и закончилось, но чёрт меня дёрнул, уходя домой  увидеть разорванную открытку и подобрать её! Уже на следующий день я и Антонов Лёха сидели на веранде моего дома и  складывали рваное послание

в единое целое. Лёха учился в нашем классе и был знатным тихушником и подлянщиком. Он был среднего роста, довольно среднего физического развития и тихого нрава. На хорошие оценки ума у него не особо хватало, а вот на остроумные шутки и всякие каверзы – вполне!  Собственно, поэтому он и был привлечён мною для такого деликатного дела. Уже через час в почтовый ящик лёнькиной квартиры легла ещё одна открытка от Стёпы с душераздирающими откровениями. А через день ещё одна. А потом к «самому лучшему пацану вселенной» полился нескончаемый поток открыток и писем от «девчонки, готовой на всё»…

 Первую нашу открытку Лёнька нам ещё зачитал, а вот про последующие уже ничего не говорил. Видимо, откровенные предложения навязчивой соперницы пошатнули стойкость нашего товарища, и он призадумался. Да и как тут не призадуматься, когда Степанова, кстати, довольно не страшненькая на внешность, предлагала, допустим, сегодня же вечером, часов в восемь, встретиться за гаражами и хотя бы поцеловаться, раз уж он ничего больше не хочет! Обещала ждать целых полчаса между бетонным недостроенным гаражом и старой помойкой. Ну и кто от такого предложения откажется?!   

 А Лёнька был кремень. Весь вечер. Аж почти до восьми часов. Я с умилением наблюдал, как мой товарищ напряжённо пытался сконцентрироваться на картах, как рассеянно пытался шутить вместе со всеми, а потом бросил колоду на стол и резко встал:

- Да что мы как старые бабаи всё сидим и сидим? – возмутился он. – Надоело уже! Пойдёмте, прогуляемся что ли…

- А действительно, - тут же поддержал я, - чего это мы сидим и сидим… А куда пойдём? 

- Ну, не знаю, - пожал плечами Лёнька, - ну, вон за гаражами погуляем, что ли. Всё лучше, чем весь вечер тут сидеть!

 Какое неожиданное предложение! Где же нам ещё гулять, как не за гаражным кооперативом?! Ай, молодец, Лёнька, хорошо придумал!

 Вообще-то, красочно привлекательных прогулочных маршрутов в наших местах не имелось, поэтому предложение ни у кого особого удивления не вызвало. Мы неторопливо побрели вдоль железных и бетонных задниц  гаражей последнего ряда. Стас пинал попадающие под ноги банки, Петька открыто курил, не опасаясь родительских глаз, а я внутренне ликовал,

наблюдая за Лёнькой. Наш товарищ явно был на адреналине. Его широко раскрытые глаза сканировали все самые тёмные закутки гаражного кооператива, а сам он то и дело, то впадал в задумчивость, а то вдруг задиристо толкался и громко смеялся. 

 Обошли весь гаражный кооператив кругом. Потом обошли в обратную сторону. Так как все попавшиеся на пути бутылки уже разбили и выкурили последние сигареты, на третий круг не согласились. Лёнька тут же потерял интерес к вечерним прогулкам и ушёл домой. Одному богу известно, какие чувства переполняли его юношеский организм, но уже на следующий день наш герой-любовник получил возмущённое письмо от тайной поклонницы, которая, как оказалось, всё время пряталась за гаражами и всевозможными кучами, ожидая, когда же её  любимый останется один. Не дождалась. Обиделась и ушла не целованная. Обещала дать ещё один шанс, но последний.

 Не знаю, как быстро раскусил бы нас трезвомыслящий человек, но видимо для того и создан юношеский максимализм, чтобы не замечать очевидного и набивать шишки. Вот мой товарищ и набивал. И всё бы было хорошо, но однажды я перегнул палку. В одном из любовных посланий от Степановой, я пообещал, а точнее, Стёпа пообещала устроить трёпку красавице Гульке, если Лёнька не перестанет с той гулять. Это была стратегическая ошибка. 

 Степанова иногда приходила в наш двор, хоть и жила за школой. В тот день, беседуя с подружкой-одноклассницей, она о чём-то хихикала,  и сидя за деревянным столиком в центре двора даже не заметила вышедшего из подъезда Лёньку. Сжав зубы и уверенно подойдя к предполагаемой разлучнице, он вытащил из кармана целую пачку писем (целую пачку!) и тут же разорвав, бросил в лицо растерянной девчонки.

- Ты задолбала меня своими письмами! Не пиши мне больше, понятно?! – прошипел он и резко развернувшись, опять ушёл домой. 

 Степанова была подавлена. Лицо её покрылось красными пятнами, губы дрожали, а глаза выкатились из орбит. Повисла театральная пауза. Весь мир притих. Да и нам с Лёхой как-то захотелось по домам… Ну кто бы мог подумать, что Лёнька не выбрасывает по старой привычке письма, а собирает их как компромат!

 Пара дней прошла в тревожном ожидании, а потом я расслабился. Ну и слава богу, думал я, конечно, как-то некрасиво со Стёпой получилось, а с другой стороны, нечего, понимаешь, на чужое счастье рот разевать! Это я даже

молодец, продолжал размышлять я, и сопернице упреждающий удар нанёс, и товарища на праведный путь наставил. Ну, или как-то так…

 Однако, финальную точку в этой истории всё-таки поставила Степанова. Иначе, при её характере, и быть не могло. В такой же тёплый вечер, когда невозможно находиться в душной квартире и все жильцы дружно сидят во дворе, Степанова подошла к сидящему в нашей компании Лёньке и, с размаху бросив ему в лицо всё те же обрывки писем, злобно процедила:

- Ты сначала со своими друзьями-дебилами разберись, придурок! Такие же уроды, как и ты!

 И ушла, гордо подняв голову. А Лёнька, сменив естественный цвет лица на багровый, остался сидеть как прибитый. 

 Вообще-то, в искусстве банального мордобоя мы с Лёнькой были примерно равны, но какое счастье, что меня в тот день не было рядом! Выслушав красочный пересказ случившегося от Петьки, ставшего невольным свидетелем, я понял, что чудом избежал серьёзной трёпки.  Зачем мне это надо? То, что потерпевшая сторона очень скоро вычислит организатора диверсии, не было никакого сомнения. На всякий случай, не стал светиться во дворе и на следующий день. А потом всё как-то замялось. Лёнька, будучи всё-таки умным и рассудительным человеком, сделал для себя некоторые важные по жизни выводы, и скандалить со мной не стал. Просто не разговаривал какое-то время. Но всё проходит. И обида тоже. Особенно у человека с большой душой и умной головой. Наверное поэтому, впоследствии Лёнька стал одним из самых близких мне друзей. Мы повзрослели и начали строить планы на будущее. Будущее, в котором будут переезды, новая родина, молодые семьи и смелые проекты, но обязательно рядом с плечом друга…

  К сожалению, судьба распорядилась иначе. Друга очень скоро не стало. Остались только подобные дурацкие истории и воспоминания. И всё.