За что, мама?

Брат начал курить рано. Тайком от матери. А потом и пить. Лет с пятнадцати его можно было обнаружить за столиками, выставленными прямо на улице. На тротуаре. Он сидел с кем-нибудь из бандитов у Индуски с банкой пива в руке. Когда спадала жара, Индуска большим ножом кромсала тончайшими, волосяной тонкости, полосками капусту. Потом солила, выдавливала туда маленькие круглые лимончики и подавала на стол в большом пластиковом блюде.

Брат захватывал вилкой капустную вермишель, капал себе на штаны. Прихлёбывал пива, ставил банку на шаткий деревянный столик и брал в руки маленькую рюмочку с водкой. Опрокидывал в себя, наклоняя назад голову. Кадык при этом чуть ли не рвал кожу на шее. Волосы, выцветшие на солнце, были зачёсаны назад. Нос острый как лезвие, узкие скулы и ввалившиеся глаза. Нависшие брови. Его можно было даже назвать красивым, если бы не стальной, жесткий взгляд серых глаз. И губы в ниточку.

Приходил он домой иногда без одного носка или в порванной рубашке, с ссадинами на локтях. Проскальзывал в свою комнату. Принимал душ, ожесточённо начищал зубы. Переодевался, ополаскивал лицо холодной водой и спускался вниз. Потом усаживался за стол и щурился на лампу, висевшую над столом. Мать подходила к нему сзади, обнимала мягкими руками, втягивала в себя еле уловимый запах табака и алкоголя. Но ничего не говорила. Щадила.

В день своего шестнадцатилетия он не пришёл домой ночевать. Я отыскал его в ближайшем ночном клубе. В дыму и смраде подвального помещения брат сидел в углу и смотрел невидящими глазами. Я потянул его за рукав :
- Пошли домой!
Около дома он рухнул на деревянную скамейку. Мать вышла и стояла рядом. Ничего не говорила. Брат поднял глаза, посмотрел на неё:
- Это в первый и последний раз. Ты не должна меня таким видеть!
Потом его долго рвало. Выворачивало наизнанку.

Мама сидела ночью около его кровати. Протирала мокрой тряпочкой лоб и виски. Опускалась на колени и целовала мелкими как бисер поцелуями его руку. От кисти и всё выше и выше к плечу. И губами еле слышно:
-Прости, милый!
За что, мама? За что?