Книга-III. То, что... гл. 56 Тяжёлые работы

ТЯЖЁЛЫЕ РАБОТЫ.
...Прошло ещё несколько дней.
В один из погожих вечеров, мы с Мисой сходили к календарю, и после величественного захода дневного светила за горизонт, я перевёл камень «сегодняшнего дня» в двенадцатую ячейку.

Это была самая правая ячейка в календаре Ника. Светило в нём проводило тридцать дней. Пятнадцать дней оно своими заходами приближалось к самому правому камню календаря, а следующие пятнадцать дней, возвращалось к промежуточному камню, отделяющему эту ячейку от одиннадцатой.

Дни проходили однообразно, тихо и спокойно. С утра мы с Мисой рыбачили, мужчины сверху, таща на себе горы свежей зелени, приветствовали нас сверху и потом шли дальше, поить и кормить наших животных и птицу.

Медленно приближался день нашего  похода обратно в лес, к нашей печи.
В один из вечеров, за ужином, мы с Ливаном договорившись, всем объявили, что завтра уходим обратно на несколько дней к нашим металлургическим работам.

В общей пещере повисла тихая пауза. Каждый переживал свою эмоцию в этот момент и она  для нашего большинства была далеко не радостная.
 
Хотя мне и другим мужчинам хотелось как можно скорей в своей руке подержать нормальный, металлический нож, от которого любая шкура местного животного будет резаться как влажная глина с наших пещерных стен, но и оставлять здесь свою любовь, на этой планете полной опасностей, мне тоже было очень тревожно.

После ужина, крепко обнимая и горячо целуя свою Мису, я с ней досрочно попрощался. Будить её рано утром, ещё до рассвета, мне просто не хотелось, мне было жалко её...
...Очередное тёмное и раннее утро.

Я аккуратно встал и тихо оделся. Моя женщина тихо спала, мною  укрытая плащом, лёжа на своём левом бочку, поджав под себя свои стройные ножки.

Я вышел из пещеры и обойдя соседние укрытия, осторожно разбудил Ливана и Стоуна. После этого я, как обычно отправился в общую пещеру умываться и завтракать, а так же собирать свою походную сумку.

Вскоре ко мне присоединились мои заспанные помощники.
У Стоуна было хорошее настроение, я понял, что ему очень нравятся наши деловые, многодневные путешествия. Из этого так же было видно, насколько его раздражают внимание и ухаживания за ним пожилой Етты.

Молча, постепенно просыпаясь, мы завтракали и собирали свои походные сумки, ложа в них контейнеры с водой, плащи и мясо на несколько дней.
Вскоре тихо и дружно, мы покинули пещеру, пропахшую мясом и дымом, и медленно стали подниматься на скалистую поверхность парящих полян.

Слева от нас вдалеке просыпался океан. Сегодня он был спокоен, его небольшие волны осторожно шелестели прибрежной галькой, постоянно передвигая её и почти никогда не давая ей покоя.

Мы  выбрались наверх, остановились, восстанавливая своё дыхание и осматривая сумрачные и такие уже родные  окрестности. 

Далёкие облака над горизонтом океана, помимо своего белого цвета, имели красивые, тёплые тона, розового и оранжевых цветов, их края уже освещались пока ещё находящимся за горизонтом, встающим дневным светилом.

Мы двигались молча, осторожно, но быстро.
Вскоре, поднимаясь на каменный косогор за оврагом, я в светлеющем  небе нашёл свою утреннею звезду, молча предвещающую мне успех нашего этого далёкого, совместного предприятия.

Улыбнувшись ей, я опять поверил в нашу удачу...
...Наш путь к озеру был тихим, быстрым и без приключений.
В первую очередь мы подошли к нашей печи. Светлые полосы трёх, нешироких, почти горизонтальных канавок заметно выделялись среди каменистой и наклонной поверхности поляны, поросшей мелким, серым мхом.

Ливан подошёл к окончанию канавки и подковырнув пальцем сухой и не прочный ил, стал приподнимать застывшую в ней полоску тёмного металла, покрытую рыжим налётом небольшой ржавчины.

На нашу радость, вся двухметровая полоска, до самой плавильной печи оторвалась от борозды и поднялась, легко отсоединившись от ила. Она эластично прогибалась посередине под своим собственным весом.
Ливан улыбнулся  и громко, и радостно сказал:

- мужики, у нас получилось!
Стоун подошёл к другой канавке и поднял металлическую полоску из неё. Металл приятно прогибался и играл от своего собственного веса, то приподнимаясь, то опускаясь по середине.

-Совсем  другое дело!- сказал он.
Моей радости не было предела, каждый из нас держал в руке, играющую от своей тяжести, полоску металла, плоскую сверху и слегка закруглённую с другой, нижней  стороны.
-Ну и что теперь?- спросил я у Ливана.

-Строим печь, делим наши полоски металла, на короткие куски для ножей и на крупные для крупных ножей, которые заменят нам топоры и оружие- Ливан говоря это, рассматривал свою полоску металла с нескрываемой радостью.
Чуть позже он продолжил:

- затем в печи разогреваем метал и прочными камнями, колотя по нему,  делаем его насколько это будет возможным плоским и тонким с одной его режущей стороны. После затачиваем его о прочные и ровные каменные глыбы, затем опять разогреваем и закаляем уже окончательно в воде нашего озера.

Всё это время молчащий Стоун, сказал:
- пока не сделаем маленькие ножи, отделать их от всей полосы металла нельзя, иначе нам будет невозможно держать в руках раскалённый металл.

- Точно! Ты прав!- подхватил его идею Ливан- это нужно делать постепенно.
О чём  говорили между собой Ливан и Стоун, я пока не понял, но по крайней мере они знали, что нужно делать и меня это полностью устраивало.

Ливан, положив обратно полосу металла, стал  долго и молча ходить, аж до самых лесных сумерек осматривать территорию, окружающую нашу плавильную печь. Он ходил и искал подходящее место для новой печи и необходимые для этого строительные материалы.
Стоун всё это время безучастно сидел у своей, построенной плавильной печи и облокотившись в неё своей сильной спиной, смотрел на спокойные воды лесного озера. От него пока Ливан ничего не просил.

Я же в целях уважения молча ходил за задумчивым Ливаном, готовый помочь ему в любую минуту. У меня чесались руки от затянувшегося безделья, но я ходил и  смотрел туда, куда смотрел умный в этом деле Ливан  и пытался угадать ход его мыслей.

Первый день нашего прибывания здесь можно сказать прошёл в пустую, в основном за нашими радостными  разговорами, возникающими в слух идеями и моими молчаливыми похождениями по лесу с задумчивым и всё рассматривающим  Ливаном.

 Вечером за ужином у костра, Ливан наконец то стал посвящать нас в свои практические мысли.

-Теперь печь должна быть другой- начал он.
-Я в лесу, к сожалению далеко от нашей поляны нашёл небольшую гранитную глыбу, расколотую пополам. Этот прочный камень, нужно приволочь сюда и обе его половины установить почти так же, как они лежат там в лесу. Только после того, как мы их надёжно установим на поляне, оставив между ними небольшое расстояние, в месте их раскола, мы сможем строить над ними нашу новую печь, для будущего разогрева в ней нашего застывшего  металла и последующего его закаливания.
-Сделаем- уверенно сказал Стоун.

Длинный, сегодняшний день постепенно затухал, мы все теперь молча и задумчиво сидели, и подогревая свой ужин, смотрели в костёр, как его редкие искры тихо возносятся вверх и тают где то в высоте, на уровне макушек не самых высоких ёлок.

Лес замолкал и ждал очередной спокойной, тёмной ночи.  Закончив свой деловой ужин, мы пошли спать в свой деревянный, но прочный шалаш...

...На следующий день, Ливан после завтрака отвёл нас в лес и показал нам расколотую гранитную глыбу, которую нужно было перетащить на место нашей будущей печи.
Стоун глянул на эти два куска одного, расколотого камня и задумчиво почесал затылок.
Я глянул на эти камни и ужаснулся...

-Ну ты и размахнулся!- качая головой, выпалил Стоун, практически опередив в этом меня.
-Чего?- спросил Ливан и посмотрел на него вопросительным взглядом.
-Так не пойдёт!- ответил Стоун подходя к большущей, расколотой пополам глыбе и шлёпая её своей ладонью по шершавому боку.

-Потихоньку дотащим!- уже не так уверенно сказал Ливан.
Стоун глянул в даль, где из за редкой растительности, вдалеке виднелась наша построенная первая  плавильная печь.

-Да мы сдохнем в этом лесу, двигая эти тяжеленные камни! Это тебе не Югрос, где было всё слегка на вес полегче!- возразил он.

-И что ты предлагаешь?- спросил заметно теряющий трудовой запал Ливан.
Стоун, покрутив в стороны своей головой, сказал:

- легче построить печь тут, чем двигать эти глыбы туда!
На моё удивление, я увидел, что Ливан не расстроился, а наоборот улыбнулся.
-А ты прав!- сказал он, продолжая улыбаться- давай сделаем так.
-Ну и хорошо- обрадовался Стоун- несколько дней каторжного труда я убрал с наших спин мужики.

- Как будто мы с вами не каторжники- тихо пошутил над нами я.
-Но всё равно нам нужен ещё вон тот камень- сказал Ливан, не обращая внимание на мою шутку и показал рукой куда то вправо.

Стоун молча повернув в ту сторону свой взгляд, сказал- пойдём Ливан покажешь.
Я молча пошёл следом за своими деловыми компаньонами.

В десяти шагах от расколотой, гранитной глыбы лежал почти кубической формы ещё один кусок гранита, наполовину поросший зелёным и влажным от утренней росы мхом.
Стоун опять почесал свой затылок:

- а этот то зачем?
-Нам нужна ещё прочная наковальня, а этот камень очень для этого подходит. Эта глыба на себе имеет ровные поверхности- сказав это Ливан настороженно посмотрел на Стоуна.
-Понятно!- по деловому сказал Стоун.

-Один к двум тащить легче- осторожно встрял в деловой разговор я.
-Значит что?- спросил пожилой мужчина, продолжая глядеть на Стоуна.
-Строим печь у того расколотого камня- сказал Стоун и продолжил- а этот уже ладно, как нибудь оттащим к ним.

-Жаль, что он не круглый- сказал с досадой я- тяжело будет его двигать.
-Если бы он был круглым, нам бы он не пригодился- ответил мне Ливан.
-С чего начнём?- спросил Стоун у Ливана.

-Пока не уставшие, передвинем туда эту наковальню. А пока будем её туда катить, посмотрим, с какой у неё стороны самая ровная поверхность- неуверенно сказал пожилой мужчина.

-Это будет правильно — согласился Стоун.
Ливан улыбнулся и к нему опять вернулась уверенность полноправного руководителя нашей грандиозной  стройки...

...Сегодняшний день мы весь убили, чтоб передвинуть эту каменную наковальню поближе к месту нашей будущей печи.

Это было очень тяжело. Используя не толстые брёвна как рычаги, которые под тяжестью камня часто ломались, мы передвигали эту, казалось неподъёмную глыбу по неровной, лесной поверхности. Временами, на пути нашего движения, приходилось в стороны отодвигать завалы из поваленных деревьев и камней, стоящих на нашем пути.

Двигать глыбу по подкладываемым под неё брёвнам у нас не получалось, слишком поверхность леса была неровной, а позже, появившиеся на нашем пути торчащие камни из поверхности  каменного склона, вытащили из нас к вечеру последние наши физические силы.

Уже к сумеркам мы втроём дотащили камень на его будущее место.
За этот, трудный день мы выпили воду из всех своих трёх контейнеров.
Мои мышцы, кости и натруженная за день спина ныли от чудовищных перегрузок. Я ближе к вечеру от этой боли, вспомнил своего друга Улваса, из за которого у меня последний раз, так болели мышцы, когда я перетаскивал его больного на другую сторону оврага.
 
Я сильно уставший, радости от проделанной нами работы, почти не испытывал, потому что нашей работы в лесу видно не было. Всего лишь перенесённый нами большой камень и всё... Мне это всё доказательно говорило о не скором нашем возвращении к нашим пещерам и мне к моей любимой Мисе.

Ливан выглядел не лучше меня, его красное лицо и углубившиеся морщины на нём, выдавали его чудовищную усталость.
Стоун сидел, облокотившись своей голой и мокрой спиной на прохладную глыбу и молча отдыхал.

-«Крепкий мужчина»- подумал я, искоса поглядывая на него.
-Интересно, мы завтра сможем что нибудь  сделать?- спросил Ливан, тяжело дыша и почти не глядя на нас.

-Что нибудь сделаем- тихо, не поднимая своей головы, ответил я.
- Хватит! Пошли к шалашу- сказал Стоун и как не в чём не бывало, встал и медленно пошёл к нашему лагерю.

Мы же с Ливаном еле встали на свои ноги и с трудом, покачиваясь, побрели за Стоуном следом, еле поднимая непослушные ноги и спотыкаясь о небольшие, лесные препятствия, спрятанные сумерками, тяжёлого, заканчивающегося дня.

Стоун осознавая  нашу дикую усталость, сегодня сам разжёг костёр и разогрел наш ужин.
Что я смог сделать ещё за сегодня, это набрать в наши контейнеры свежую озёрную воду и приятно ополоснуться на его удобном для этого мелководье.
Ужин был тихими и без разговоров.

Я с Ливаном был не в состоянии о чём либо разговаривать,  а Стоун был не из болтунов.
Лишь к концу ужина Стоун спросил у Ливана:
- что делаем завтра?
Ливан глубоко выдохнул и мотнув своей головой, сказал:

- не знаю, завтра скажу, не торопи нас. Пошлите спать- устало сказал он мне и Стоуну и никого не дожидаясь, побрёл один в наш тёмный шалаш...
...С утра у меня очень болели ноги  и спина. Только к середине дня мы все как то разогрелись и втянулись в нашу тяжёлую работу.

Ещё пол дня устанавливали наковальню, найдя у неё самый ровный бок и перевернув её им к верху. Под эту глыбу мы подложили известняки и надёжно  установили её на одну из плоских сторон.

Вторую половину дня мы провозились с расколотой глыбой. Мы подняли её опустившиеся после раскола бока, подложив под них камни, сделав  тем самым место раскола камня, всего лишь небольшой трещиной с повсюду одинаковым размером зазора между её двумя половинами, в которые свободно проходили пальцы рук Ливана.

За нашей тяжёлой работой мы не слышали ничего. Не тишины вокруг нас, не песен птиц, не шелеста больших, хвойных лап огромных ёлок от небольшого ветерка, не быстрого движения дневного светила к западу...

Но зато, за эти два дня мы сделали самую тяжёлую работу. Теперь осталось натаскать камней и построить новую печь по замыслам Ливана.
Он нас в подробности строительства печи пока не посвящал из за своей сильной усталости.

...Прошедшая, очередная ночь большого отдыха мне не дала. Ноющее всю ночь усталое тело, не давало хорошо расположиться на плащах и выспаться.

На третий день, позавтракав, мы таскали к расколотой глыбе известняки  для строительства печи. Уже ближе к вечеру начали ковырять и нужный для строительства влажный, озёрный ил.

К нашему, долгожданному вечернему ужину, я понял, что во мне больше не осталось никаких сил.
Ливан устало сел у костра и сказал:

- завтра хорошо высыпаемся, моемся и уходим домой. Так работать нельзя, можно заболеть от таких перегрузок.
Стоун молчал, он смотрел на костёр и щурился от едкого дыма,  который  крутил около нас слабый, ночной ветерок.

Я с Ливаном был полностью согласен, но чтоб не выглядеть слабаком, я промолчал как и Стоун. Я был очень рад, что завтра к вечеру увижу свою любимую женщину и самое главное отдохну от этого тяжёлого и бесконечного труда.

Ночь прошла тихо и спокойно.
Утром поспали подольше, чтоб как можно лучше отдохнуть и набраться сил для дальнего перехода.

Я хорошо помылся на берегу озера, зачерпывая своими содранными в кровь и стёртыми ладонями прохладную и чистую воду.

Помывка меня немного взбодрила, появилась небольшая радость, за проделанную за эти дни тяжёлую работу и в моём желудке разыгрался хороший аппетит.

Конечно, хотелось сегодня уходить от сюда и здесь иметь уже построенную печь. Ведь, когда мы вернёмся, молодой Сандро обязательно спросит- «как там у вас дела?»
-Хорошо потрудились!- сказал Ливан, возвращаясь помытым с озера.
На что Стоун возразил:

- обидно уходить, толком ничего не сделали.
-Стоун, всё нормально!- не унимался пожилой Ливан, -следующий раз придём, а у нас уже всё под рукой! Мы быстро построим нашу печь.

-Ладно- недовольно согласился он и тоже  пошёл мыться.
Славный день просачивался сквозь высокие деревья в лес и к нам в лагерь. Тихо поют невидимые птицы, слабый туман, еле заметной дымкой окружает неподвижные исполинские деревья.

Затрещавший хворост в костре внёс свои звуки в эту тихую и вечную лесную симфонию.
Усталый Ливан достал остаток нашего мяса и насадив его на прочный пруток, приладил его у разгорающегося, жаркого костра.

Позавтракав и хорошо отдохнув, мы пошли собирать свои вещи и закрывать брёвнами наш шалаш. Передвигая брёвна, я опять во всём своём теле ощутил чудовищную, не проходящую усталость.

-«Дня три сюда лучше не приходить»- подумал я,-  «нужно хорошо отдохнуть дома, думаю, что Ливан раньше сюда тоже не захочет прийти. Лишь бы нас Стоун не поторопил раньше времени»- крутились мысли в моей голове, пока мы закрывали от лесного, не прошенного зверья наш шалаш.

Немного переведя дух, мы молча взяли свои вещи и медленно побрели прочь из этого тихого и очень гостеприимного леса.

К середине дня мы выбрались из леса, осмотрелись, попили прохладной воды и уверенно, но медленно,  двинулись в сторону наших пещер....

К заходу светила, мы превозмогая свою усталость, уже спускались к нашим пещерам.
Миса увидев меня, по моему внешнему виду поняла, насколько я устал. Я устало бросил у своих ног полупустую походную сумку и обнял её гибкое и чувственное тельце своими ноющими от тяжёлого, многодневного труда руками.
-Привет моя девочка- выдыхая воздух, тихо сказал я.
-Привет мой мужчина- ответила она мне.

-Нет малыш, сегодня я никакой не мужчина- пошутил я.
-Знаю я тебя- сказала Миса и лукаво посмотрела мне в глаза- сейчас тебе покажу кусочек обнажённого своего плеча и всё в тебе станет на свои места.
-Наверное это сегодня не поможет- тихо, с улыбкой ответил я.

-Ну тогда покажу что нибудь другое...- она посмотрела мне в глаза.
Я опять прижал её к себе, поцеловал в губки и тихо сказал:
- я люблю тебя, моя девочка.
-Я тоже тебя  люблю- тихо ответила она.

Её волосы пахли жаренным мясом, я вдыхал этот запах и наслаждался своим, вновь обретённым счастьем...
За ужином Сандро увидев меня и Ливана, осторожно спросил:
- чем вы там занимались? На вас лица нет.

-Всё нормально- ответил я- с камнями для будущей печи пришлось повозиться.
-Слишком она у Ливана замысловатая будет- шутя поддержал разговор Стоун, он улыбнулся.
-Ничего, отдохнём и опять...- сказал задумчиво Ливан.

-Так что там у вас?- спросил неугомонный Сандро.
-Подготовили все материалы, осталось только построить печь- ответил Ливан.
-Может мне с вами сходить?- спросил он.

-Нет, отдохнём и сами справимся- ответил пожилой мужчина.
Рина после этих слов, подтянулась и поцеловала Ливана в щёчку.
Сандро в знак понимания, молча кивнул своим жующим подбородком.

Очаровательная Отли сидела рядом с ним. Она своей левой ручкой поддерживала животик, а правой медленно кушала, посылая в свой симпатичный ротик небольшие кусочки мяса.
Я смотрел на неё и видел, что Отли очень хорошо выглядит, это могло значить только одно- беременность у неё проходила нормально и правильно.

Нам это всем было очень необходимо, здесь медицины у нас никакой не было и если что то пойдёт не так, мы ей к великому своему сожалению ничем не сможем помочь. И это для всех нас будет просто катастрофой...

Я украдкой поглядывал на свою Мису. Моя девочка сидела рядом со мной слева от меня, она молча кушала и поглядывала на своих друзей. Она слушала наши разговоры и наверное с досадой понимала, что скоро я опять её покину.

Но думать мне об этом пока никак не хотелось, я был очень уставшим и зная себя, понимал, что мне необходимо как минимум три дня, чтоб восстановить все свои физические силы.

-«Ливан же был старше меня и не такой приспособленный как я, значит не раньше как  дней через пять мы не покинем наш лагерь»- с радостью подумал я.
После ужина, мы разбрелись по своим пещерам.

Миса видя мою усталость, сегодня молча сама расстелила наши плащи. Я снял с себя ботинки и верхнюю одежду, тихо лёг и приятно растянулся на плащах, на своём постоянном спальном месте, где своей усталой спиной, чувствовал каждую родную  неровность в полу своей тёплой пещеры.

Миса задула светильники, оставив гореть лишь только один из них. Раздевшись, она осторожно легла рядом со мной.

Она повернулась ко мне, обняла меня и нежно поцеловала. Её приятные и ласковые руки медленно блуждали по моему уставшему телу, при этом доставляя мне огромное удовольствие. 

Моя Миса меня слишком хорошо знала...
Осторожно, медленно и приятно для меня, чаша весов с моей дикой усталостью стала приподниматься вверх, так как другая чаша, при помощи нежных касаний моей Мисы,  постепенно наполняемая моей любовью и моим растущим желанием, становилась всё полнее и полнее...