Реинкарнация. 17-19 глава

XVII часть

Лана играла с подругами в «трутней-собачек». Они наловили несчастных насекомых, привязали к одной лапке ниточку и те  пытались улететь подальше от мучителей, но прочная нить не давала взмыть в высоту. У каждого была своя «собачка», не первая уже за этот день. Девочке не было жалко насекомых, ведь все знали, что пользы они не приносят, только порхают с цветка на цветок. Хотя у маленькой Ланы закрадывались смутные подозрения, что трутни не просто так летают, но кто не работает, тот и «собачка», не привяжут же девочки трудолюбивую пчелу с мешочками нектара на лапках! К тому же это было чревато укусом, а девочку уже пару раз жалили и пчёлы, и дикие осы только за то, что она опёрлась рукой или случайно наступила босой ногой на них, бегая за кузнечиками по лугу,  и она не собиралась больше экспериментировать.

На улице стояла мама с соседками, они как раз обговаривали новый рецепт яблочного пирога, которым мама угощала их. Лана подбежала к тарелке, на которой красовалось два последних кусочка сочного бисквита с яблочной начинкой, и ухватила один, быстро засунув часть в рот, чтобы не делиться ни с кем – ну, очень вкусная вкусность, как мама могла вот так вот раздать всё?! «Лана, твоя часть дожидается дома! Это для Оксанки и Ирочки!».

«Мам, ну я же тоже хочу, а домой мне нельзя, я же выгуливаю свою «собачку»!». Лана надеялась, что мама  поймёт - дочь занимается важным делом, и ей просто некогда бежать в квартиру за своим кусочком, хотя там уже компот, наверное, остыл… Мысли о пироге и компоте прервал рев мотора. «Папа! Ура!» - девчушка уже бежала навстречу папиному мотоциклу. Она выпустила из рук ниточку, и бедное насекомое устремилось прочь, таща за собой «поводок».

 Папа притормозил возле гаража, как же вкусно пахло от его мотоцикла бензином! Для девочки это был самый любимый момент вечера – она садилась на заднее сиденье и папа, открыв дверь гаража, вёз её целых три метра внутрь. О, как это было здорово, она чувствовала себя в этот момент героиней, ещё бы, ведь отправляясь в поездку с семьёй, они с мамой усаживали Лану и сестру в коляску, а если ехали на скорости, то закрывали брезентовой накидкой, и тогда девочкам совсем уж ничего не было видно. Папа, прекрасно зная, чего дочурке сейчас хочется больше всего, помог ей сесть на сиденье, надел огромный красный шлем на голову и завёл мотоцикл. Лана от нетерпения ёрзала на сиденье, но папа только придавал газу и не трогался с места, звук стал настолько громким и монотонным, что Лана попыталась закрыть уши, но только стукнулась ладошками о поверхность шлема. Мотоцикл не двигался, шум мотора становился всё громче и громче, и Лана закричала: «Папа, я хочу слезть!», но её голос не смог пробить стену рева мотора.

Девушка резко села на кровати. Проснувшись, она тряхнула головой, но наваждение не исчезло – уже знакомый ночной гул нарастал с огромной скоростью, вот и стёкла окон начали трястись, словно силясь покинуть рамы, только бы не терпеть эту дрожь. Комната стала наполняться розовым светом, и Лана, теперь не боясь, полная решимости, выбежала из избушки.

Она опоздала. Огромный светящийся шар уже взмыл вверх, удаляясь по диагонали в звёздное небо. Девушка побежала на сеновал, но там уже никого не было, оставалась надежда, что её друзья успели спрятаться, и их не забрал с собой летающий объект. «Мэтт, Робик, Байкал! Выходите, где вы?». Ей никто не ответил. Она всё выкрикивала их имена, звала собаку, но никто так и не отозвался.
- Пришла их пора. Они на небесах.
Лана повернулась. На крыльце стоял Знахарь, его они не забрали.
- Почему они? Почему не я? – её охватило отчаяние, девушка так надеялась, что вместе они смогут преодолеть все трудности и найти решение и выход из мира, в который их занесло.
- Я же тебе говорил – ты нужна людям, твой дар должен послужить им.
Девушка не выдержала:
- Каким, к чертям собачьим, людям? Кого вы тут видите? До сих пор непонятно, что вы попали сюда по чьей-то прихоти? Старцы ему явились…. А подумать, что нет никакого Бога, вам и невдомёк? Да все мы тут участники долбаного эксперимента!
- Что с тобой, дорогая?! Ну, успокойся, не гневи Бога…что ты говоришь такое…
У старика не хватало слов, чтобы успокоить разгневанную девушку, он присел на ступеньках рядом с ней и обнял за плечи. – Ну, ну, полно тебе, не знаешь, что на судьбе написано, у твоих друзей свой путь, у тебя своя дорога. Свели вас тропинки вместе ненадолго, значит, надо так было, чтобы путь легче твой был. А сейчас тебе они не нужны, сама справишься, а я тебе подсоблю по мере своих сил. Три дня, помнишь? У нас есть три дня, так бери всё от них, что можешь, учись, познавай.

Девушка расплакалась. Горло сдавливал спазм, она не могла сказать ни слова, ей стало жалко и парнишку, и Мэтта, к которому появилась огромная симпатия, и ни в чём не повинного беднягу Байкала. Она плакала долго, забитый нос не пропускал воздух, и она дышала ртом, проговаривая какие-то обрывки фраз, в которых были понятны только слова «мама, Роб, Мэтт, домой…».

Так они просидели вдвоём до рассвета – рыдающая и хлюпающая носом девушка, и седой, утешающий её старик. Утро наступило по уже привычному сценарию – никаких предрассветных сумерек или прелюдии дневных красок – солнце «включилось» и наступил новый июльский  яркий день.

У Ланы не было никаких желаний, она повиновалась настойчивому предложению Знахаря пойти с ним в лес. Освежив лицо холодной колодезной водой, девушка обула кроссовки и понуро поплелась за новым учителем, молча слушая всё, что он ей рассказывал. Знахарь, видимо, уставший от одиночества, без конца что-то тараторил, пока они шли лесными тропинками, его истории из прошлой «допоселенческой жизни» перемешивались с рассказами о врачевании травами. Дед был щедр на детали, Лана, заслушавшись, на время забылась и даже иногда что-то уточняла и переспрашивала. Он много уделял внимания нюансам, когда надо собирать ту или иную траву, какие части цветка для чего пригодятся.

К полудню они вышли на широкую поляну, решив сделать привал. У старика в старом поношенном рюкзаке, который болтался на спине, нашлась пара кусочков отваренного куриного мяса, а также пластиковая бутылка, наполненная травяным чаем. Лана отказалась кушать, аппетит так и не появился, а Знахарь с удовольствием утолял голод. Девушка выпила немножко чая, хоть он и был уже холодным, но вкус был медово-кислым и прекрасно утолял жажду, прибавляя новых сил. «Ну, что ж, раз позволила себе расслабиться и не уберегла своих друзей, придётся принять новые правила игры, - рассуждала про себя Лана, - надеюсь, я скоро повстречаю их, а также тех, кто всё это устроил для нас».

К поселению они вернулись только к вечеру,  только успели зайти в дом и разложить травы - как стемнело. Знахарь зажёг керосиновую лампу, и при её свете они коротали тёмный вечер. День прошёл не зря – девушка, к своему удивлению, запомнила все наставления нового учителя, отвечая правильно на его проверочные вопросы о пригодности той или иной травы.
- Завтра буду тебе рецепты настоек давать. Запоминай, а лучше запиши, чтобы осталось у тебя навсегда. Он подсунул ей тетрадь в клеточку с пожелтевшими от времени листами и шариковую ручку.

Лана хотела сделать первую запись – сегодняшнюю дату, но замешкалась, не зная, что вписать – апрельскую или июльскую. Потом она приняла решение и вывела ручкой  три слова «Другой мир. Реинкарнация». Знахарь удивлённо приподнял бровь, но ничего по этому поводу не сказал – хозяйка тетради вольна делать любые записи, которые придут ей в голову. Девушке захотелось записать все события, которые произошли с ней за последние шесть дней. Ведь, когда она выберется отсюда, у неё не должно оставаться сомнений, что всё это с ней произошло на самом деле, а не плод её воображения или галлюцинации, возникшие после аварии автобуса, в котором она ехала домой к родителям. И она села писать, стараясь не упустить ни одной детали, которая была до крайности необычной и странной. В тетрадь попал Снэйк со своим рассказом, бесшабашная Ирма и лицемерный буддист в городе призраков. С особенной теплотой описала встречу со своим спасителем Робиком, их приключения, мадам Луизу и её теорию искривления пространства. Имя Байкала она вывела на шестой странице, и даже нарисовала его добрую мордашку, в малейших деталях описала великанов, явившихся во время смерча, а Мэтта описала скупо, только пару слов выдавали её настоящее отношение к мужчине – всё таки, это была развёрнутая хронология событий, а не девичий дневник с «соплями» и охами-вздохами по первой любви.

Знахарь давно уснул, девушка не поддалась на его уговоры отдохнуть перед завтрашним днём, а ей и спать не хотелось, чай и футболка - дар от хозяев этого мира, бодрили её. В ту ночь она поняла, что через два дня всё закончится. Не поняла, а как-то ей стало это ясно, словно эта дата была назначена давным-давно, и она ждала её длительное время, и вот, развязка наконец-то настанет. Лана не составляла список вопросов или претензий, это было ни к чему. Всё станет на свои места, когда она попадёт в логово хозяев этого мира. А в том, что она с ними встретится, сомнений не оставалось.

XVIII

Проснувшись, Знахарь не увидел девушки в комнате. Старик бодро слез с широкой скамьи, служившей ему кроватью последние две ночи. Он выглянул в окно и удивился увиденному – Лана, разбежавшись,  перепрыгивала через брёвна, лежавшие неподалёку от избы. Странность была не столько в том, что она прыгала достаточно высоко – стволы деревьев лежали сваленные друг на друга, а в том, что ей удавалось буквально пролетать над ними, преодолевая трёхметровую длину, которую занимали брёвна. Мужчина крякнул, почесал бороду и решил, что его подопечная достойная наследница уникальных знаний, ведь и сама она была особенной.
- Утренняя зарядка? – обратился к ней, выйдя из дому.
- Ага, проверяю, не растеряла ли я спортивную форму, - не останавливаясь, крикнула Лана.
- Ну, и правильно, утренняя гимнастика продлевает жизнь, я и сам занимаюсь немного по утрам, но сегодня не буду, мне недолго жить осталось, а на том свете моё старое тело, хоть и закалённое, мне уже не пригодится.
Девушка фыркнула:
- И не надейтесь. Умирать вы не будете, просто, переместят вас домой, или в другое место, но с вашим здоровьем ещё жить и жить.
- Всё-таки не веришь мне? – старик на секунду нахмурился, но, что-то вспомнив, повеселел, - смотри, ещё оплакивать меня будешь. Ты уж тело моё не бросай, у нас тут кладбище есть, где несколько поселенцев и мой учитель Варсалам захоронены. И себе я место держу, даже крест смастерил. Я тебе покажу место, там и похорони. Молитву прочтёшь из Молитвенника обязательно, чтобы душа легче покинула этот бренный мир.
- Ага, ещё и помяну. – Строптивая улыбнулась, - может, и водочка у вас на этот случай припасена?
- Алкоголь вредит молодому растущему организму, молись обо мне, да и вспоминай добрым словом старика иногда.
- Мне эти ваши разговоры о смерти до смерти надоели… Ой, тавтология, но зато правдиво. Идём пить ваш вкусный чай с ягодами!
Дед и сам был рад, что тема закрыта, направился в дом, растопил печь и заварил ароматный чай. Завтрак Знахаря состоял из козьего творога собственного производства и отваренных яиц всмятку. Лана опять отказалась кушать, сама удивляясь, как долго она уже не имела во рту маковой росинки, употребляя  только воду и чай. После хозяин накормил кур и выпустил козу пастись за домом на поляне.
Они сели за стол, сколоченный из кривых досок, служивший когда-то поселенцам в качестве обеденного для всех жителей-отшельников, собиравшихся тут, как дружная семья. Лана принялась записывать под диктовку Знахаря рецепты настоек, стараясь запомнить всё, чему он её учил. Они делали незапланированные перерывы, когда девушка внезапно задавала вопросы о семье своего учителя, о Ленинграде, как называл Санкт-Петербург Знахарь, о том, как ему, успешному спортсмену, жилось в советское время. Не сказать, что ему не нравились вопросы девушки, но о семье он говорил с неохотой, а о том, что его лично не касалось, рассказывал подробно.

Старик успел пообедать и поужинать, Лана погуляла недалеко от поселения, всё-таки зашла на кладбище и увидела пустую вырытую могилу, рядом лежал большой деревянный крест, на котором было высечено имя «Знахарь», дата его рождения, немного уже потемневшая от времени, и совсем свежая  дата смерти – 18 июля 2014 года. «Старик всё-таки уверен, что умрёт. Так и сердце у деда может остановиться, когда эти мнимые старцы заявятся, самовнушение и убить может. Надо будет его подстраховать и держаться рядом». 
С наступлением темноты хозяин дома и девушка продолжили разговор о жизни и смерти уже в избе, каждый лежал на своём месте, Знахарь неторопливо рассказывал об искусстве врачевания, о примерах болезней, которые ему удавалось излечить.
- Самое замечательное открытие, которое мне удалось сделать за время моего общения с людьми, которые страдали различными недугами, это то, что все их заболевания не появились из ниоткуда… Люди склонны к заболеваниям только тогда, когда живут неправильно и поступают против закона божьего.
- Что, по-вашему , неправильно? – Лана приготовилась спорить, так как с некоторых пор она поняла, что нет абсолютных понятий «хорошо-плохо», «добро-зло».
Но её новый учитель имел в виду совершенно другое:
- Когда человек делает что-то против душевного веления, руководствуясь только разумом, его организм начинает сопротивляться. Каждый орган, кроме печени, имеет нервные окончания, и как только люди чувствуют дискомфорт, дисгармонию, нервная система расстраивается и  находится в диссонансе. Вот и начинает болеть  там, где самое уязвимое место.
- Выходит, если, спеша навстречу к любимому, девушка сбивает палец, значит, она не хочет к нему идти? – Лана на себе  прочувствовала результаты психосоматических заболеваний, но в данном случае, ей стала интересна версия собеседника.
- Не совсем так, вернее, не всегда. Может, она не уверена в своём выборе, или не доверяет парню, с которым назначено свидание… а, вероятнее всего, это предостережение, что не её это человек, ведь Бог нас никогда не обманывает, а, наоборот, показывает праведную дорогу жизни.

Знахарь продолжал рассказывать, а Лана уже думала о своём. Бог… если бы он и существовал, то уж точно, не позволил всем её новым знакомым перетерпеть столько трудностей за последнюю неделю…  А, может, они все тут – избранные? Может, это своего рода тренировочный лагерь для божьих избранников? Чушь, всё это искусственно созданные условия, созданные теми, кому это выгодно, и не во власти небес они находятся, а в чьих-то извращённых фантазиях, которые кем-то успешно реализовываются.

Рассуждая про себя, убаюканная мерным темпом голоса Знахаря, девушка уснула. Ночь прошла спокойно, она позволила себе расслабиться, зная, что в следующую ночь спать ей не придётся, и тихая сельская жизнь закончиться меньше, чем через сутки.

Утром старик молился. Он долго стоял на коленях перед иконами с зажженной лампадкой, его гостья поспешила покинуть комнату, чтобы дать возможность Знахарю побыть наедине со своим Богом. Она прогулялась в лес, который никуда не исчез за ночь, а если бы исчез, Лана  не удивилась бы. Она поймала себя на мысли, что её теперь не волнует ничего,  кроме желания встречи с теми, кто придёт за стариком.

К обеду учитель показывал как правильно накладывать повязку, где лучше пережимать рану, как остановить кровь, как быстро убрать боль, нажимая на определённые точки тела. Старательно всё запоминая, его подопечная не раз проговаривала, что талант Знахаря зря пропадает в этой глуши, ведь он смог бы помочь стать на ноги стольким людям!

В одном из сараев стоял гроб, приготовленный стариком для себя. Деревянный, без единого кусочка ткани, только икона с изображением Христа да засушенные цветы бессмертника лежали внутри. Лана не стала задавать вопросы, молча помогла дотащить его до могилы, понимая ,что гроб так и останется лежать на маленьком поселенческом кладбище после исчезновения Знахаря.

Старик не притронулся к еде, он предпочёл уединиться, удалившись в лес, прогуливаясь по периметру поселения, прощаясь с тем местом, где по-настоящему жил, как он сказал потом вечером своей гостье, сидя при свече за дубовым столом. Спать он не собирался, впрочем, Лана и не думала о сне, ей было очень интересно, как же заберут Знахаря, если раньше все исчезновения и переносы людей осуществлялись, когда они забывались в глубоком сне. Учитель продолжил молитву, стоя на коленях перед оборудованным в углу избы иконостасом, а Лана начала приготовления к отъезду. Надела куртку, несмотря на июльскую жару, тетрадку с записями  положила в карман, проверила нож Снейка, открывается ли, обула кроссовки.
 Ожидание длилось долго, чтобы скоротать время, она позволила себе без спроса взять одну из старинных книг, стоявшую среди прочих на полке. Книга была на старорусском языке, повествовала о святых старцах – их «житие и деяния». Девушка понимала, примерно, половину из того, что было написано, хоть и прошла в университете краткий курс изучения старорусского языка. Углубившись в «дешифровку», она и не заметила, что учитель перестал молиться. Когда оторвала глаза от книги, заметила, что старик завалился на бок, словно уснул. Лана подошла поближе, потрогала его за руку, она была холодной, позвала по имени, но он не очнулся. Бросившись к окну за маленьким зеркальцем, чтобы проверить наличие дыхания, она увидела в небе розовое зарево, и тут же долгожданный гул, оповещающий о прилёте светящегося шара, прорезал ночную тишину.

ХIХ часть

Шум нарастал, вокруг всё озарилось нестерпимо ярким светом, Лана растерялась, не зная, что делать – вернуться к Знахарю или выбежать на улицу. Всё-таки чувство ответственности и заботы взяло верх, и она, морщась от боли в ушах, подбежала к старику. Приложив зеркальце к губам, поняла, что он больше не дышит. Всё ещё не веря, попыталась его уложить на спину и услышать стук сердца, но гул не давал возможности понять, бьётся ли оно. Она всё-таки выбежала во двор и наконец-то увидела над площадью  зависший  метрах в трёх над землёй большой шар. Издаваемый шум потихоньку стал снижать децибелы, и сияние вокруг объекта смягчилось, глаза уже могли спокойно рассматривать его. Какое-то время ничего не происходило, замерев, девушка ожидала, что шар будет делать дальше.
Вдруг она почувствовала прикосновение к голени, отпрыгнув, словно от ожога, увидела рядом Байкала. Не веря своим глазам, она бросилась к нему, пытаясь обнять за шею, но руки прошли сквозь собаку, и она схватила только воздух. Пёс начал исчезать на глазах, деформируясь, а потом и испаряясь, словно Чеширский Кот из книги об Алисе Кэррола.

«Мираж… опять видеообман… вот как вы отвлекаете…», - теперь Лана не знала, верить ли тому, что будет происходить. Но долго размышлять ей не пришлось – на пороге дома появился Знахарь, бледный, словно мертвец, а может, так оно и было. Как лунатик, он прошёл по направлению к парящему шару мимо девушки, не замечая её присутствия. Не мешкая, девушка последовала за ним, хоть и страх сковывал каждое её движение. Как и при первой встрече с подобным объектом,  она увидела, как из него начал появляться луч,  и его свет направлен был на Знахаря и идущую за ним Лану.

 Как только он ступил на край светящегося круга, ступни деда перестали идти по земле, и, словно касаясь невидимых ступенек, он стал подниматься к источнику света.  Девушке такой возможности не представилось, свет исчезал с каждым новым шагом старика, она же продолжала приближаться к объекту по земле, спотыкаясь о кустики спорыша. Когда поняла, что добраться до входа в шар ей не удастся, она схватилась за ноги Знахаря и очень вовремя – гул опять усилился, и объект начал набирать высоту. Она почувствовала, как легко поднимается куда-то вверх, крепко держась обеими руками за холодные лодыжки. Перед глазами всё побелело, она не видела ни земли, ни неба, боясь ослепнуть от яркого света, закрыла глаза, и через минуту всё стихло.

Всё  ещё не разжимая  пальцы и уже не понимая, держится ли она за ноги Знахаря или это просто занемевшие руки не передают сигнал в мозг, осторожно приоткрыла  глаза. Первое, что увидела – высокий потолок. Обрадовавшись, что может видеть, она начала рассматривать место, в котором очутилась, потолок никуда не исчез – белый, со следами ремонта трещин то тут, то там, обычный потолок в каком-нибудь госучреждении. Лана лежала на чём-то не очень удобном, спину давил небольшой бугорок, когда повернула голову, увидела рядом кровать с деревянной спинкой, на которой кто-то лежал, укрытый бордовым одеялом. «Как в больнице какой-то», - первая ассоциация, которая пришла на ум. Она попыталась подняться, но резкая боль пронзила голову, и она со стоном приняла лежачее положение. Из руки торчала игла и трубка, ведущая к капельнице, которую она не сразу заметила. Когда спазм немного утих, Лана стала рассматривать комнату, в которой очутилась, и заметила, что из посеревшего от сумерек окна в комнату попадает немного света, а больше никаких источников освещения не было.

- Эй, здравствуйте! Простите, вы слышите меня? – она обратилась к соседу или скорее соседке по комнате. Ей не ответили, поэтому дожидаться девушке больше не хотелось, она осторожно вытащила иглу из вены и постаралась приподняться. Тошнило жутко, голова кружилась, но желание определить местоположение превозмогло физический дискомфорт и боль. Держась за спинку кровати своей, а потом и соседней, подошла поближе. Там лежала незнакомая девушка, так же, как и она, с трубкой, подключённой к капельнице. Судя по её сопению, она всё-таки спала. Не став  будить соседку,  Лана посмотрела на окно в  белой раме, но, несмотря на сереющее в предрассветных сумерках небо, ей не удалось ничего разглядеть – то  ли дымка, то ли густой молочный туман покрывали всё вокруг. Следующие усилия она сделала в сторону двери, подёргала за ручку, но та была закрыта. И только сейчас девушка поняла, что она одета в длинную белую рубаху, а на левой руке, куда входила игла, рукав был закатан.

«Что они мне капают? Где я? Странная больница, в которой дверь в палату закрывают на замок».
В комнате была ещё одна дверь, приоткрыв которую, Лана увидела комнату, свет там оказался достаточно ярким, она смогла рассмотреть, что помещение походило на  санузел, оборудованный новой сантехникой,  стены  которого оказались стерильно белыми. Сочетание современного оснащения и интерьера в основной палате, которая нуждалась в ремонте уже лет пять, едва удивило её.  Девушку мутило, тошнота волнами выворачивала все внутренности. «Хорошо, что я ничего не ела, сейчас бы весь пол изгадила», - мысль об этом вызвала новый приступ тошноты и  её всё-таки вырвало жидкостью прямо в сияющий белизной, начищенный до блеска умывальник. Из крана тут же сама полилась вода розового цвета, от которой исходил запах какого-то химического средства, она шипела и вычищала раковину, поднимаясь без напора в те места, где оставались испражнения. Ещё какое-то время ослабленная Лана постояла,  смотря, как «умная жидкость» вымывает всё до капли. Умыться она не рискнула, определённо водой, то, что текло из крана, назвать было нельзя. Она подошла к торчащему  со стены на высоте метров двух от пола металлическому диску и поводила под ним рукой. Эффект был ожидаемым, среагировав на движение, из десятков дырочек тонкими струями полилась тёплая вода. Отскочив, девушка подставила ладонь и набрала воду. Сначала понюхав, потом присмотревшись к руке, подумала, что угрозы обжечь кожу нет. Она умылась и почувствовала себя немного легче, несмотря на режущую боль в животе.

Выйдя из ванной ,  не сразу поняла, куда она попала -  с палатой произошла метаморфоза, она изменила свою форму на округлую, окно исчезло, вместо кроватей парили в полуметре над полом полки, из-под которых, мягко освещая, падал голубоватый свет. Только незнакомая девушка оказалась на месте, лёжа на одной из полок, но никакого штатива с капельницей не было. Ко всем частям тела из стены тянулись трубки, белая, жёлтая, голубая и розовая жидкость наполняли каждую из них. Вид у незнакомки был здоровый, если бы Лана увидела её где-нибудь  в городе, то подумала, что та всё лето питалась только здоровой пищей и пила парное молоко в деревне.

Как в этот момент выглядела она сама, могла только догадываться – чего-то похожего на зеркало в помещении не было. Она была обессилена, ноги едва слушались, проведя языком по сухим губам, почувствовала шершавость. Руки дрожали, когда она раскручивала волосы, завёрнутые в тугой узел - даже кожа на голове болела. Тело трясло, как в лихорадке, оно  было горячим, явно, поднялась высокая температура. Глаза слезились, и ей стало больно даже моргать.  Каждый шаг к пустой полке давался ей с трудом, словно падая в пропасть, но ещё борясь и пытаясь удержать себя в сознании, она повалилась на пустующую парящую койку. В тот же миг почувствовав, как холодные змейки-трубки окутывают паутиной её тело, она попыталась сорвать их с себя, но упругие непослушные трубочки уже входили в её кожу, словно она была пеной, а не твёрдым телом.

Перестав бороться, спустя какое-то время она почувствовала облегчение – резь в животе утихла, тело уже не так ломило, тошнота прошла. Жидкость, поступающая в её организм, помогала. Лана лежала, ожидая, когда же спадёт жар и она восстановится. Постепенно её тело стало лёгким, она ощутила необъяснимый прилив радости, наступило состояние эйфории, на лице появилась блаженная улыбка. Осознавая, что в неё вливается какое-то лекарство, создающее такое состояние, она снова начала снимать с себя трубки, остатками сознания понимая, что находится под опьяняющим действием какого-то наркотического вещества. На этот раз ей удалось высвободиться, хоть и понимание того, что она выдёргивает из себя трубки, не добавляло приятных ощущений.

Почувствовав прилив сил, она снова опустила босые ступни на пол, только сейчас ощутив, что он тёплый, и ходить по нему комфортно и приятно. Дверь была на прежнем месте, хотя теперь она больше походила на круглый люк с автоматическим сдвигом в сторону. «Как в космическом корабле! Точно, скорее всего, шар меня сюда и доставил, на базу этих…», - рассуждая, она приблизилась к выходу, и в этот раз  створки люка бесшумно разъехались по бокам, открывая перед ней вход в другое помещение.