Все, что невозможно сказать...

Письмо четырнадцатое.

Мама, мама, мама... В этот день ты спросила у меня: все ли со мной в порядке. Я наврала тебе, сказав "да". Не подпустила тебя к себе снова, и снова, и снова... А потом опять - приютские стены, анализы, разговоры, уговоры, вопросы... Страшно? А ведь и хуже бывает, мама... Но я сказала тебе, что не сбегу больше. Не сбежала ведь? Теперь тебе уже не стоит переживать.

Я донесу до Мира, до людей свою правду, которую многие называют страшной. Эта правда сделает Мир немного другим, пусть это даже и не будет заметно. Но такова моя задача - говорить, выносить в Мир. Мама, ты знаешь, это самое трудное для меня. Наверное, потому Бог и наделил меня таким задатком, как ПИСАТЬ, МЫСЛИТЬ, ЧУВСТВОВАТЬ и... не видеть. Да, если бы я видела - не было бы мыслей, чувств и задатков. Я уверена в этом, очень уверена.

И я ведь сделала это раньше своей смерти. Я успела, я знаю. Но я так и не поверила тебе...

В этот день я ощутила пропасть между нами. Все было хорошо: я ничего не натворила, ты не ругалась, но я закрыла в себе все, что есть во мне. Туда никто не попадет.

Ты пришла ко мне, сказав что-то о моих глазах, в которых ты видишь "отстань от меня!" Но это видишь ТЫ. Знаешь, почему я не показываю того, что я пишу и как только ты заходишь в комнату - переключаю картинку? Потому что я пишу тебе это письмо, свое 14-ое письмо, которое тебе пока видеть нельзя. Я изо всех сил стараюсь не плакать, чтоб не мотать сопли на кулак, чтоб тебя не тревожить. Ты не переживешь этого сейчас, мама! Не требуй от меня слов, иначе я не смогу сдержать своего обещания. Пожалуйста, мама, не допускай того, чтоб я потеряла тебя. Хотя, я теряю тебя каждый раз, когда ты обижаешься на меня.

После своей смерти я, конечно, осталась с тобой. Я смотрю на тебя, когда ты спишь. Прихожу к тебе во снах и молча наблюдаю в сторонке. Ты хочешь поговорить со мной, но я молчу. Я не могу говорить. Меня так много заставляли говорить, повторяя фразу: "Я к тебе лезть не буду, но это очень обидно..." Ты же знаешь, что после этой твоей фразы я иду к тебе, чтобы ГОВОРИТЬ. Разрешила ты мне когда-нибудь МОЛЧАТЬ, мама? Нет. Хотела мне помочь, но делалось все хуже. После каждого нашего разговора я закрывала глаза перед сном и плакала всей душой...

Мама, прости меня, умоляю, но приемный ребенок не может стать родным.

Ты хорошо ко мне относилась, ты, может быть, любила меня, но я чувствовала тяжесть в воздухе. Эта тяжесть заставляла меня сбегать из дома, просить тебя, чтоб ты вернула меня обратно. Я не вижу, я чувствую. Это намного хуже, мама! От безысходности опускается голова и наступает молчание. Я никогда и ничего не сделаю с этой тяжестью, потому что я никогда не стану тебе родной.  Ты пыталась незаметно выделить меня или наоборот - слишком "равняла" с Анькой...

Это мое ужасное письмо, которое я писала со слезами на глазах, понимая, что видеть тебе этого нельзя. Ты этого не переживешь, мама.

Сказала фразу: "Эта история не вызовет у меня слез" (речь шла о птице в кубе), а ты думаешь, я пыталась вызвать твои слезы? Я совсем сволочь в твоих глазах? Ты не веришь в меня, мне. Почему мне нужно тебе ГОВОРИТЬ? Не нужно, мама. У нас - не семья. Прости меня...