Глава 34. Былое

Любовь – сокровище, а способность любить – ценнейший из даров, который приносит как счастье, так и горе, как наслаждение, так и боль. Единожды вкусив любви, становишься рабом навек. Что и говорить о той связи, что опутывает две души: цепь сковывает обоих. А потому утрата обращается болью, ядом, наполняющим изнутри. Граф считал любовь вымыслом, иллюзией, уделом слабых, падких на красивые слова, но, обретя ее, убедился в силе крылатого сердца. Но ведь самое сложное: не спалить крылья о солнце и не разбить их о землю. Марк не умел любить, да и не желал: свыкнувшись с одиночеством, он вынашивал планы по захвату власти, всегда учитывая лишь свою выгоду и благополучие. Все изменила Натали. Граф часто вспоминал день их встречи, восстанавливая в памяти каждый словесный выпад, острый взгляд, прерывистый вздох. Если бы вернуть прошлое… Он никогда бы не подошел к девушке, не поцеловал ее, не испачкал чести, не сломил хрупкой красоты. Марк тянул возлюбленную к себе – она ломалась, как стебелек цветка на ветру, крепко цепляясь за мушкетерский полк. А опуститься к ней не мог: Ришелье отведет ему не более дня, да и король едва ли отпустит с миром. Лучше не знать ни любви, ни боли, ни радости, ни печали, чем, побывав в раю, мучиться серыми реалиями.
Граф вновь обратился к дорогому сервизу, наполняя хрусталь вином и неустанно откупоривая бутылки. Он сам разрушил будущее – вина грубой веревкой стягивала шею. Марк увез бы Натали, купил домик вдали от Лувра, чтобы ни одна интрига не достигла их уютной обители, белоснежных лошадей… Еще бокал. Только не позволить слабости хрипеть в горле и щипать в глазах. Внезапно жуткое видение заставило кровь застынуть в жилах: Натали, бледная, лежит, а рядом с ней расползаются алые змеи…
- Марк, - этот голос будто окатил его ледяной водой. Катрин. Она вплыла в покои, поддерживая пышный подол: все чаще красавица позволяла себе дорогие платья и украшения, богатством сравнимые с королевскими. Но мысли графа тут же вернулись к Натали: ее прекрасная улыбка, как наркотик, алые губки, шепчущие его имя… - Марк, - строже произнесла фаворитка, бегло оценивая количество выпитого советником алкоголя и убеждаясь, что он достиг нужного состояния. – Завтра вы патрулируете дворец. Надеюсь, вы понимаете, сколько ответственности ложится на вас? – он хмуро кивнул: ему и мушкетерам никогда не одолеть заговорщиков, потому что они не придут к согласию… - после вы обнародуете записку, что так долго пылится в вашем тайнике, - беззастенчиво она взглядом указала на картину, подчеркивая, что тайны Марка давно ей известны. – Есть новости о Розмари, - Катрин замолчала, надеясь на отклик, но граф упорно смотрел в пустоту и игнорировал ее присутствие. – Она добралась до Испании, - дочь… Натали могла подарить ему ребенка, семью… Неважно. Она навеки чужая. Марк потянулся к бургундскому, но фаворитка перехватила его руку. Ему следовало удивиться остроте ногтей, впившихся в запястье, испугаться кровавого камня, сверкающего на пальце, но алкоголь полностью овладел рассудком, подменяя любую здравую мысль воспоминанием о Натали. – Вы пьяны, - сейчас требовались сосредоточенность и бдительность, а советник окончательно пал на поле любви, разбитый, уничтоженный.
Вдруг он встал и толкнул Катрин на кровать. Она попыталась подняться, но Марк удержал ее.
- Вы не можете так со мной обращаться! Я не одна из ваших шлюх, - Катрин отстранилась от него. Но перед ней стоял не тот убийца, которого она боялась первые дни его пребывания во дворце, когда и отважные мушкетеры придерживались почтительной дистанции. Нет. В загнанном взгляде читалась безысходность. И фаворитка невольно отметила, что и Этьен смотрел на нее так, однажды…
- Один вопрос, - не дожидаясь ответа, он продолжил: - вы любили мужа? – Катрин вздрогнула, как от пощечины. Ей легко удавалось контролировать эмоции, но лишь оттого, что настоящее ее не заботило: она похоронила свое сердце. Но глубоко в душе…
...Летний ветерок играл черными локонами, спадающими на обнаженную спину, лучи солнца закрались в карие глаза, капли освежающей воды чертили извилистую линию на шее. Катрин, закинув голову, прислушивалась к щебету птиц, что устроились в ветвях огромного дуба. Этьен, лежа на душистой траве, ласкал бархатную кожу возлюбленной. Его легкие прикосновения вынуждали ее тело дрожать от возбуждения.
- Вы прекраснейшее создание, - прошептал мушкетер. – Отчего отказываете мне в счастье назвать вас своей, - он поднялся и нежно поцеловал ее маленькое плечико. – Разве вам недостаточно моей любви? – Катрин горько усмехнулась: любовь… что это? Ей обещали любовь в великолепном особняке у озера…
Она жила в публичном доме, но отличалась от продажных девиц, разочаровавшихся и сдавшихся. Их ничто не волновало кроме монет, что бросали им на стол, а Катрин по ночам заглядывалась на звезды, прося у неба шанса, ища спасение в мечтах. Граф увез ее в свою обитель, говоря так красиво, что сердце трепетало… а после: унижения, избиения и насилие. Юное тело использовалось мужчиной и его друзьями. Катрин не издавала ни звука, когда устраивались зверские оргии, когда ей причиняли боль, когда, казалось, сознание готово сжалиться и покинуть ее. Она потеряла ребенка… точнее муж не захотел наследника от «дешевой шлюхи», выставляющейся днем для хвастовства перед соседями, а ночью покорно удовлетворяющей самые омерзительные желания своего хозяина. Ее держали двое… заставили выпить вина… лезвие пронзило живот. Спустя месяц, на протяжении которого никто не ухаживал за Катрин, ведь граф уже присмотрел новую супругу и только ждал, чтобы надоевшая и совсем пресытившая жена испустила дух, она сбежала. Так кто будет рассказывать ей о любви?
В объятиях Этьена красавица забывалась. Но пока у нее ни дома, ни денег, она должна подчиняться, а не подчинять, стоять на коленях, а не преклонять. Владения мушкетера, который, наверняка, обнаружив, что девушка выбралась из публичного дома, вышвырнет ее, как собаку, на улицу, не представляли ценности: неурожай мог их разорить. Катрин подавила глупое сердце. И однажды утром ее комната опустела… впрочем, она не взяла ничего, даже тех украшений, что по праву могла считать своими.
Куда бы ни заводила ее Судьба, сколько бы испытаний ни посылала, Катрин не склоняла головы и шла вперед, по трупам, через кровь, не боясь запачкаться, не страшась нарушить законы людские и божьи. Одна. Высоко подняв подбородок. Одна. Побеждая и добиваясь своих целей. Прошлое придавил могильный камень… любила ли она мужа? Да. Он казался принцем из сказки. И эту-то любовь вырвали из ее сердца, вырезали, растоптали. Ей довелось стать маркизой – с супругом разобралась быстро. А, когда официально титул закрепился за ней, обширные земли Франции приносили стабильный годовой доход и служанки величали «госпожой», девушка не удержалась и, прибыв в Париж, отправилась в казармы, чтобы… зачем? Она не помнила. Не желала вспоминать. Ведь Этьен даже не взглянул на нее: попросил друзей «выставить прочь знатную мадам». А она опустилась до того, чтобы окликнуть его, просить… Катрин чувствовала, как грубеет душа, покрываясь коркой. Любовь? Ей ли рассказывать о любви…
- Прошу вас, ответьте, - Марку необходимо было поговорить с кем-нибудь, как делают грешники на исповеди у священника, ища прощения, понимания, совета.
- Дело в Натали, верно? – Катрин надела привычную непроницаемую маску. Судьба обошлась с мадемуазель мушкетер достаточно жестоко, чтобы фаворитка испытала сочувствие. Разумеется, в такой степени, что никто и никогда не узнает об этой слабости. Милая, звонкоголосая девчонка с мечтами и надеждами, которая полюбила чудовище… и сделала из него человека. Пожалуй, Катрин бы не возражала, чтобы они исчезли из Лувра и вдали обрели покой. Но в первую очередь красавица заботилась о своем благополучии, а потому Натали приходилось вновь и вновь страдать, падать и подниматься.
- Если бы ваш супруг раскаялся в том, что сотворил…
- Спокойной ночи, - с издевкой сказала Катрин, поднимаясь. Мужчина разбередил старую рану… ей будет приятно, если Марк промучается до рассвета.
- Что мне делать? Без нее все бессмысленно… - он не закончил фразы. Полумрак в комнате делал происходящее нереальным. Может, сон? Ночь пройдет, и граф проснется рядом с Натали?
- Отпустите ее. И забудьте. Сейчас, пока не поздно. Чем дальше в лес – тем дольше дорога назад. А выходить придется – так устроена жизнь. Убедитесь, что не забрели в чащу, - Катрин не добилась цели: Марк и не вспомнит о письме Гастона на утро, - однако ее мысли возвращались на солнечную лужайку, к шелестящему дубу и нежным прикосновениям мушкетера…