88. Первая ночь в джунглях и злые слезы Гретхен

http://www.proza.ru/2015/05/10/1491

        ГЛАВА ВОСЕМЬДЕСЯТ ВОСЬМАЯ,
        ПЕРВАЯ НОЧЬ В ДЖУНГЛЯХ И ЗЛЫЕ СЛЁЗЫ ГРЕТХЕН

        День катился к вечеру, а к берегу за всё время пути ни разу не пристали. Гребцы менялись на ходу. И на ходу пообедали, когда с одной из пирог им передали завёрнутое в листья холодное мясо, фрукты, орехи и кувшины с питьём.

        У Гретхен начала болеть голова от незатихающегося ни на минуту многоголосья джунглей, от треска и скрипа, от пронзительных криков, заливистых оглушительных трелей, чечёточных россыпей, щёлканья… От сильных дурманящих ароматов. От духоты и влажности, пропитывающей всё вокруг… Теперь джунгли уже не казались ей райским садом.
        Шах-Велед заявил старцу, что женщине необходим отдых, и потребовал пристать к берегу.

        - Почему надо так спешить?! Почему нельзя остановиться, спокойно поесть и передохнуть?

        Старик, выносливости которого можно было лишь удивляться и завидовать, с готовностью закивал и сказал, что велит своим воинам как можно скорее найти на берегу удобное для стоянки место и сделать остановку. А женщине пока лучше прилечь и постараться уснуть.

        Он коротко приказал, и через пару минут для Гретхен под навесом было готово довольно удобное ложе из нескольких одеял. Однако лодки плыли и плыли. Беззастенчивое лицемерие старика начало раздражать Шах-Веледа, и лишь то, что Гретхен действительно уснула, удержало его от желания заставить индейца сдержать обещание.

        Лодки плыли ещё не менее часа и пристали к берегу, когда пришло время обустраивать стоянку на ночь.
        Индейцы вырубили мелкую поросль, обрезали свисающие до земли лианы, растащили их по сторонам, и образовалась поляна, обнесённая, как баррикадой, зелёным валом. Сейчас же запылали костры, а скоро в их кольце появились два просторных вигвама - для старца и Гретхен.

        - Как вы себя чувствуете? - спросил Шах-Велед, входя вслед за ней в её походное убежище.

        - Джунгли в большом количестве утомительны. Природа здесь утратила чувство меры. Слишком пестро, слишком шумно, слишком жарко: всё - слишком, - устало вздохнула Гретхен. - Изнутри они совсем не то, что кажется, когда смотришь на тропический берег с борта корабля.
        Кожаный полог приподнялся, вошёл индеец-переводчик:

        - Ахау Кан Май беспокоится о здоровье белолицей женщины и спрашивает, какие желания она имеет?
        - Где я могу хотя бы умыться? Надо идти к реке?

        - Ходить никуда не надо, - переводил Шах-Велед. - Он говорит, лучше вообще никуда не отходить без ведома и сопровождения. В джунглях опасно. Безопасно там, где воины. Пообещал, что вам немедленно принесут воду.
        Индеец не солгал. Не прошло и двух минут - вошли двое. Первый нёс два больших кожаных ведра, доверху наполнённые водой, в руках у второго оказался - брови Гретхен изумлённо подпрыгнули - её сундучок с вещами, оставшийся, как она полагала, на корабле Мюррея. Гретхен как раз думала о том, что платье её пропотело насквозь, пропиталось и пропахло болотными испарениями. И как ужасно будет, умывшись, смыв с себя липкий пот, снова натягивать на себя грязное.

        - Глазам не верю! - воскликнула она. - Они забрали с корабля мои вещи!
        - Это хорошо. Вам есть теперь во что переодеться. Но хотел бы я знать, что происходило на судне Мюррея перед его уходом… - покачал головой Шах-Велед и направился к выходу.
        - Авари, пожалуйста, будьте всё время рядом. Я не хочу ещё и вас потерять.
        - Я встану перед входом и не тронусь с места, хоть земля подо мной тресни, - улыбнулся он.
        - И Бога ради, обещайте, что позовёте меня в тот же миг, едва заподозрите что-то. Почему-то я имею на них влияние. Как я хотела бы знать, что заставляет их так считаться со мной! Вы обещаете?
        - Да. На этот счёт можете быть абсолютно спокойны.

        Гретхен освободила место для умывания - сдвинула в сторону разостланные одеяла и шкуры, и ворох пальмовых листьев под ними. Потом с наслаждением плескалась и обливалась слегка прохладной водой. Потом вдруг что-то вспомнила - и как же обрадовалась куску туалетного мыла, давно забытого в сундуке!

        Когда она надела свежее платье, расчесала, прибрала волосы и вышла из шатра, то обнаружила, что к лагерю со всех сторон подступила ночь. Гретхен до сих пор не привыкла, как невероятно быстро темнеет в этих широтах. Мгла как будто обрушивается сверху, стремительно накрывая землю. Разница между светлым временем суток и полной темнотой составляет каких-то четверть часа.

        - Нам принесли ужин, - сообщил Шах-Велед, которого Гретхен и впрямь обнаружила стоящим перед самым входом, заслоняя его собою.
        - Я оставила для вас воду. Ступайте, освежитесь хотя бы немного. А потом займёмся ужином.

        Пока за тонкой стенкой вигвама плескала и лилась вода, Гретхен осматривалась. По периметру поляны горели костры. Вблизи них, расстелив на земле одеяла, устраивались на ночлег индейцы. Гретхен обнаружила, что на свет костров летят жутковатые существа. Они во множестве вились вблизи огня. Одни были похожи на чешуйчатых птиц, другие на огромных отвратительных тараканов с крыльями. Были и ещё какие-то, и Грехнен страшно боялась, как бы в её волосах не запуталась одна из ночных тварей. Она обрадовалась, что Шах-Велед скоро вышел, и с облегчением укрылась в вигваме, нисколько не желая близкого знакомства с местной фауной.

        Еда, что принесли им индейцы, была простой и сытной: большой кусок мяса, пресные маисовые лепёшки и вода. Впрочем, чего ещё можно было ждать в условиях, в которых они находились. Следовало только радоваться, что индейцы заботятся, чтобы еды хватало всем, и было её вдоволь.

        Гретхен прекрасно помнила, что не следовало бы ничего принимать от шамана и его людей. Но, к сожалению, это было невозможно. Она и Шах-Велед полностью от них зависели, и никаким другим способом не могли получить еду и питье. Как можно было соблюдать осторожность?

        Тяжёлая тропическая ночь, невыносимо душная и влажная, не несла с собой облегчения. Хотелось свежего ветра, прохлады. Но если отчего и пробирало, как от струи холодного воздуха, так это от голосов ночных джунглей. Иногда неподалеку кто-то принимался плакать навзрыд, а то затишье вдруг разрывали раскаты дикого хохота. И даже если Гретхен знала, что жуткий рык из темноты, это, наверняка, крик обезьяны-ревуна - он очень похож на рык голодного ягуара - она всё равно вздрагивала и ёжилась. С наступлением ночи непроглядно тёмные заросли наполнились неведомыми шорохами, скрипами и вздохами. Всего в нескольких шагах от людей, где свет уже едва отгонял мглу ночи, вздрагивали ветки, резко начинали раскачиваться лианы, мелькали странные силуэты. А ещё там горели крохотные точки - то светились насекомые.

        - Авари, вы будете спать в моём шатре.
        - Хорошо, - коротко ответил тот.

        Гретхен долго не могла уснуть. Кроме духоты и жутких звуков, раздававшихся, казалось, сразу за тонкой стенкой, ей не давали покоя мысли. Сейчас, наедине с собой, она опять корила себя за непоправимую ошибку, допущенную при встрече с индейцами. За беззаботность, за то, что позволила старику-шаману овладеть её мыслями, чувствами, сдалась на его волю, даже не подумав сопротивляться. А ведь обязана была предвидеть его недобрые намерения и успешно могла бы противостоять им! Вон как ускользнул он от её гневного взгляда, когда попытался опять прибегнуть к своим штучкам! Почему забыла науку Геллы? Почему начала забывать дни, проведённые с Геллой, и беседы с ней? Если бы помнила о силе и возможностях взгляда, старику не удалось бы с такой лёгкостью манипулировать ею. Ведь сама пользовалась подобными приёмами, убедилась в их действенности, обязана была помнить об этом опасном оружии. А старик, безусловно, прибег именно к гипнотическому воздействию на них троих. Расположил, внушил доверие. Потом, вероятно, воздействие было подкреплено дурманящим напитком. И матросов, наверняка, тоже чем-то опоили. Они утратили всякую осторожность, позабыли об опасности, когда забывать о ней ещё не было никаких оснований. И ничего не значит, что старик пил с ними троими из одного кувшина. Разве она не проделывала то же самое, когда роняла в питьё да Ланга крупицу порошка? Какое непростительное, преступное легкомыслие она допустила! И ведь ни Авари, ни Мюррей… из них троих одна она способна была не поддаться старику! Гретхен прикусила губку и сморгнула злые слёзы запоздалого раскаяния.

        Только теперь в полной мере начала она осознавать, что почувствовала, когда потом, позже, в ответ на лицемерную улыбку послала старику взгляд, полный ярости! Он мгновенно прикрыл глаза, прикрылся, как от удара, это она поняла сразу. Но почему он не ответил на вызов! Не смог?! Так не этого ли он боится? Боится её силы? Он, великий, по словам Энтони, шаман, слабее её? Да в чём же, в чём её сила? Старик - шаман, колдун. Он может бояться только соперника. Колдуна. С большей, чем у него, силой. В жаркой духоте на влажной от испарины коже выступили колючие мурашки. Гретхен переглотнула, взмолилась мысленно: "Гелла!!! Гелла, ты нужна мне!!!" Кого звала, отчаявшись? Геллу-богиню? Геллу-храмовую служительницу? Этого она не знала.

        Потом из сумятицы и отчаяния выплыла нежданная, но странно чёткая мысль: "Если Ахау Кан Май опасается меня, зачем нужна ему наша встреча?" При этом Гретхен уже почти не сомневалась, что встреча понадобилась именно шаману, а не Алу да Ланга. Капитан лишь написал ту странную записку. Под диктовку. По принуждёнию или, что вероятнее, не давая себе отчёта в том, что делает. Как Энтони Мюррей, когда бросил их с Шах-Веледом. Так что за цель у старика? Что ждёт её и Шах-Веледа в конце пути? Какое счастье, что с нею рядом Авари. И как страшно, если близость к ней навлечёт на него беду… Гретхен лежала и слушала близкое дыхание мужчины. Она так устала… а последние мысли совсем выбили её из колеи. Нельзя больше думать об этом. Мысли путаются, от них болит голова. Надо уснуть…

        Неожиданно джунгли наполнились странным монотонным звуком. На кожаные стенки вигвама как будто обрушилась лавина сухого гороха. "Ливень!" - догадалась Гретхен. И с надеждой подумала, что, может быть, он принесёт хоть немного свежести.

        К исходу ночи, действительно, стало чуточку свежее. Но уже вновь над джунглями вставало немилосердное солнце.

http://www.proza.ru/2015/05/10/1538