Продавец Надежд

Он скучал в одиночестве на Третьей Парковой улице, прислонясь к стене старого трёхэтажного красно-кирпичного особняка (того самого, что живёт рядом с вечно пустующим книжным). Старый масляный фонарь стоял рядом, склонившись над ним, словно заботливый родитель; ветер, как игривый котёнок, шелестел палой листвой под его ногами.

Иногда мимо него проплывали тени случайных прохожих; порой они пугливо вздрагивали, заметив его, а порой проплывали вальяжно, словно небесные киты, не обращая на него никакого внимания.

Он, впрочем, платил им той же монетой. Ведь рано или поздно кто-то из них подойдёт к нему. Рано или поздно кто-то из них спросит о том, о чём можно спросить только его, и тогда, тогда…

Вот, например, этот почтенный седой господин в котелке и чёрной паре, – подошёл, поглядел, улыбнулся.

– Что у тебя в коробке, малыш?
– Кто знает, тот не спрашивает, – ответил вихрастый черноволосый мальчишка, действительно державший в руках коробку из-под обуви.
– И правда, – господин в котелке улыбнулся. – Значит, ты продаёшь надежды?
– Может быть. А вам надо, почтеннейший? Купите у меня одну? – спросил мальчишка, ухмыльнувшись, но господин в котелке лишь улыбнулся в ответ и осторожно снял котелок, словно боясь испортить причёску. Мальчишка изумлённо ахнул, но тут же досадливо сморщился.

Над покрытой седоватом пухом, почти лысой головой господина висел небольшой нимб, неярко горевший в белизне туманного дня.

– Как видишь, – сказал господин, – надежда мне больше не нужна. У меня есть кое-что получше.
– И что же? – спросил мальчишка без особого, впрочем, интереса. В ответ господин зачем-то огляделся по сторонам, а затем достал из-за отворота воротничка круглый серебристый медальон на цепочке, продемонстрировав его мальчишке не без гордости. Мальчишка присвистнул: – Ого, вера! А хороша, сразу видно. Качественная, настоящая. Вам повезло. На полставки работаете?
– Верно, – господин спрятал медальон под воротник. – На полставки, вот именно. Так что, выходит, надежда мне не нужна. Ну а вам, юноша, удачи в вашем предприятии!

В ответ мальчишка буркнул что-то невнятное и отвернулся. Господин же прикрыл нимб котелком и медленно поплыл по пустынной улице туда, где вовсю цвела белоснежная сирень…

Мальчишка хмыкнул. Потом вдруг завертелся на месте, как юла, и с удовольствием отметил, что ветер, обрадованный неожиданной игре, закружил вокруг маленького продавца облачко сухой, хрусткой листвы.

Вдруг некто крепко схватил мальчика за руку и вытащил из игрушечного ураганчика листьев. Ветер испуганно стих.

– Так-так, снова ты! – огромный серый Кот сердито нахмурился. – Я ведь говорил тебе: не вертись тут! Я же тебя предупреждал: Закон запрещает торговать надеждами!
– Нет-нет-нет, господин Старший Околоточный! – запричитал мальчик. – Вы всё не так поняли! Я торгую только разбитыми надеждами, а продавать их Закон не запрещает! Мне ведь нужно на что-то жить, господин Старший Околоточный! Отпустите меня, пожалуйста!
– Разбитыми надеждами? – недоверчиво переспросил Кот и, отпустив маленького пленника, презрительно фыркнул: – Можно подумать, я тебе поверю! Какой дурак купит разбитую надежду!
– Нет-нет, я говорю правду! Клянусь! Вот, сами взгляните! – мальчик открыл коробку и Кот, заглянув вовнутрь, похоже, не обнаружил там ничего противозаконного.
– И что ж ты хочешь сказать, – буркнул он. – Их и правда покупают?
– А отчего не купить! – мальчишка обиженно отряхнулся. – Некоторым и такая сгодится. А и Мир не без добрых людей: некоторые просто для коллекции покупают, чтобы мне помочь. Я ведь, господин Старший Околоточный, голоден и нищ; неужели я не могу продать хотя бы то, что у меня есть?

Кот с сомнением поглядел на мальчика: тот и правда выглядел жалким в своём штопаном пальтишке, серой вязаной шапочке и старых, заношенных ботинках.

– Ладно уж, – наконец сказал он. – Продавай, коли так. Но смотри: вздумаешь меня дурить – пожалеешь!
– Нет-нет-нет, господин Старший Околоточный, что вы! Да ни в жисть! Как можно! – забожился мальчик.
– Смотри мне, – повторил Кот строго. – Я ведь проверю. Я давненько за тобой приглядываю, и, по-моему, ты отнюдь не так прост. Но пока что торгуй, ладно.
– Спасибо вам, господин Старший Околоточный! – мальчик сорвал с головы шапку и поклонился, с трудом удержав свой хрупкий груз. – Спасибо!
– Ну-ну, – пробормотал Кот, неспешно удаляясь, – ну-ну…

Вскоре он скрылся за поворотом, а мальчик, минуту назад дрожавший от страха, вдруг весело рассмеялся и вновь закружился с ветром в его волшебном танце. Так хорошо танцевать и ни о чём не беспокоиться, подумал он, и вдруг…

– Эй, приятель! Псс!

Он обернулся, - не вихрастый мальчишка, не нищий бродяжка, а невысокий, худощавый черноволосый парень лет двадцати, с хитринкой в ярко-синих глазах :

– Чем могу помочь, уважаемый?
– Ты ведь продаёшь надежды, так? – спросил худой, долговязый мужчина в клетчатом пальто и опасливо огляделся. Весь он был какой-то настороженный: то и дело озирался по сторонам, то и дело протирал постоянно запотевающие круглые очки грязноватым белым платком…
– Может быть, – ответил Синеглазый парень. – А вам нужно?
– Да. Да, мне нужно, причём срочно, – где-то хлопнул ставень, и мужчина испуганно вздрогнул: – Что там у тебя?

Синеглазый доверительно похлопал его по плечу:

– Думаю, я могу вам помочь, уважаемый. Но не здесь. Идёмте, вон, в подворотню.

…

– Так что там у тебя? – нетерпеливо переспросил мужчина, утирая пот со лба. – Товар не бракованный?
– Обижаете, сударь, – осклабился Синеглазый. – Мой товар – самый лучший в Городе. Никто, кроме меня, вам такого не предложит. Глядите.

И с этими словами Синеглазый открыл коробку. Мужчина заглянул вовнутрь и поднял на Синеглазого гневный взгляд:

– Что ты мне суёшь?! Это же разбитые надежды!
– Неправда, – возразил Синеглазый. – Вот, поглядите на эту, например.

И ловким, едва заметным движением он достал из коробки тончайший хрустальный бокал в виде розы. При виде его глаза мужчины загорелись безумным огнём:

– Да это же… Это же высший сорт! Откуда она у вас?!
– А это, уважаемый, вас вовсе не касается, – вежливо ответил Синеглазый. – Ну так что? Берёте?
– Я… – дрожащей рукой мужчина дотронулся до бокала и тут же спешно убрал руку: – Эй, постойте-ка! Но она же такая тонкая! Такая хрупкая! Она же разобьётся, как только я возьму её в руки, – поглядите, какие острые у неё шипы!
– Конечно, – ухмыльнулся Синеглазый. – На то и высший сорт. Хрупкость её, уважаемый, ничто иное, как плата за обладание ею. Сумеете взяться и не разбить? Тогда забирайте, она ваша. Не уверены? Тогда не тратье моё и своё время попусту.
– Но… Но как же…

Вдруг мужчина сник, ссутулился.

– Вы правы, – сказал он тихо. – Я не смогу. Я не смогу… Простите. Простите!

Он выбежал прочь, не оглядываясь. Беззубый зев подворотни проглотил его, но Синеглазый лишь усмехнулся ему вслед.

– Не бывает несбыточных мечтаний, бывают неуверенные мечтатели, – сказал он и, бережно убрав розу в коробку, прикрыл её крышкой. Затем, пристроив коробку подмышкой, он снова вышел на Третью Парковую и встал, прислонившись спиной к особняку из красного кирпича…

…В Городе вечерело. Продавец Надежд задумчиво смотрел на Фонарщика, который, забравшись по приставной лестнице к масляному фонарю, теперь понемногу оживлял его.

– Хмпф. Всё стоишь? – спросил Фонарщик в усы. Продавец Надежд кивнул:
– Стою.
– Хмпф. Ну и стой, – буркнул Фонарщик сердито, хотя Продавец Надежд знал, что Фонарщик не сердится. Просто такая у них была традиция. Каждый вечер один и тот же вопрос, один и тот же ответ, и одна и та же реакция на него. Изо дня в ночь, из года в год, – хотя кто их тут считает, года-то…

Фонарщик меж тем затворил крышечку фонаря, затем слез с лестницы и, взвалив её на плечо, браво зашагал по пустой улице.

Вокруг тусклого фонарного огонька затанцевали неизменно очарованные теплотой его пламени ночные мотыльки. Продавец Надежд зевнул: неужели сегодня ни одной не продать? Что за люди пошли, право слово… Даже спать захотелось.

И тут вдруг…

– Извините!

Продавец Надежд размежил сонные глаза и с интересом оглядел подошедшего.

Молодой человек отчего-то напомнил ему его самого: такое же старое пальто, бледное лицо со впалыми щеками, заросшими недельной щетиной, давно позабывшие приют Цирюльни волосы…

– Чего тебе, братишка?
– Извините! Я хотел… – сбивчиво начал юноша. – Я хотел узнать, спросить… Мне сказали, что вы…

Продавец кивнул:

– Тебе всё правильно сказали.
– Правда? – обрадовался молодой человек. – Здорово! А где мы могли бы…
– В подворотне. И не беспокойся: увидишь всё, что нужно, – заверил его Продавец.
– Спасибо! А то я уже начал отчаиваться, – парень шмыгнул носом. – Что-то холодно сегодня, правда?

Продавец кивнул:

– Говорят, всю неделю холодно будет. А ты бы лучше откофевался, например.
– Да ну! – молодой человек рассмеялся.

В подворотне было сумрачно, но Продавец подошёл к стене дома и зажёг там небольшую свечку (уж откуда она у него взялась). Потом открыл коробку:

– Гляди.
– О… – юноша склонился над коробкой, затаив дыхание. Потом поднял взгляд на Продавца: – А ведь они… ну…
– Разбитые, да, – подтвердил Продавец. – Не интересует? Есть и целые, но за них придётся заплатить.
– Но… У меня ничего нет, – возразил молодой человек. – Как я смогу расплатиться?
– Тогда бери разбитую. Вот, например, как тебе эта? – и Продавец достал из коробки хрустальную фигурку балеринки: – Гляди, она почти целая, всего-то ручка и ножка отколоты. Склеишь – будет как новенькая!

Парень зачарованно смотрел на балеринку. Продавец понимающе улыбался.

– Ну так что? Берёшь?
– Да… – прошептал молодой человек, – да, конечно. Только вот… чем её можно склеить?
– А, вон ты о чём. Да, есть одно средство… – задумчиво протянул Продавец. – Не знаю только, сумеешь ли ты его достать…
– Что это? Что за средство? – нетерпеливо спросил юноша. Продавец улыбнулся:
– Суперклей марки “ЛН-1”. По буквам: “любовь настоящая, единственная”. Понял, братишка?

Молодой человек промолчал, просто кивнул. Продавец Надежд хохотнул, - коротко, заливисто, весело.

– Отлично! Тогда забирай, она твоя. Да, пока не забыл: если неправильно использовать клей, он может рассохнуться. Но если всё сделаешь правильно, будет твоя надежда как новенькая. Вон, возьми газету, заверни. Попадётся Околоточный, спросит, – не бойся, покажи ему. Разбитые надежды и продавать, и покупать не возбраняется.

Юноша бережно завернул балеринку в кусок газеты и благодарно кивнул Продавцу:

– Спасибо вам. Вы меня очень выручили.

Спрятав свёрток за пазуху, он неслышно вышел из подворотни. Продавец Надежд долго смотрел ему вслед, – кажется, чуть печально.

– Не за что. Будь здоров, братишка…

…Но что за дивная ночь! Она рассыпала по небосводу звёзды, словно ребёнок – любимые игрушки. Продавец Надежд идёт по пустым улицам уснувшего Города. Куда? Если б знать.

Но рука его бережно сжимает шипастый стебель хрустальной розы, и кровь сочится из ран, и капает на брусчатку, стекая с кончиков пальцев.

И знаете, что? Мне кажется, эту хрупкую надежду Продавец решил оставить себе.



Ладышкино, 10.05.2015