Подарок Лидии

Лена сидела на лавочке около входной двери в дом. Идти в пустые комнаты не хотелось. Почему сестра ничего не поняла из телефонного разговора? Почему? Ведь Лена кричала ей, что нужна помощь. Что не на лишний месяц практики, а сюда, домой, ехать надо! С мамой совсем неладное творится… А Маринка будто не слышала. Сидела в своем Питере, влюбленная и отрешенная от них с мамой…
Черемуха уже зацветала, аромат тихо обволакивал, просачивался в нос, но до души не доходил. Там все закостенело, замерзло от паники.

Лена поднялась. Не любила она ночевать одна. А мама опять вернется без сил ближе к полудню – ушла на суточное дежурство, а потом еще на подработку побежит. Побежит… Поползет! Врачи сказали, что с таким гемоглобином и общим состоянием она скоро и ползать не сможет. И где выход?
Три дня назад еще и Лена подкачала – порезала ногу так, что и сейчас чувствовала, как намокла кровью повязка на стопе. А после несанкционированного мамой похода на почту дрожали обе ноги – порезанная и здоровая, на которой приходилось и стоять и прыгать, лишь бы немного ослабить нагрузку на больную.
На столике сиротливо лежало яблоко. В холодильнике каша рисовая должна была остаться, но не хотелось делать каких-то резких телодвижений. Надежда, что старшая сестра приедет и все наладится волшебным образом, растаяла. И не осталось сил… Сойдет и яблоко.

Субботнее утро началось с тихого бессильного плача мамы в соседней комнате. Лена слышала, как она скинула туфли и упала на свой диван. А потом тихонько завыла, глуша слезы подушкой. Неприятности стали валиться снежным комом пару месяцев назад: сначала она вывела из строя какой-то прибор. И безумное начальство обязало выплачивать за ремонт в размере двух ее зарплат. Потом силы стали вытекать из нее с каждым прожитым днем. Сдала анализы, и врачи всплеснули руками: нужны были хорошие и дорогие продукты, курс лечения и длительный отпуск. Ничего из списка Маргарита себе позволить не могла – на зарплату медсестры не купишь гранаты, печенку и не съездить к морю.

- Лена! Ты завтракала?
- Да я пока не хочу, мам.
- Ты так много пропустишь в школе из-за ноги…
- Это не страшно. Нагоню. Мам, тебе помочь раздеться?
Пока Лена вставляла ноги в стертые шлепки, мама уже задремала. Нос заострился, лицо бледное, рука плетью свисала с дивана.
А вечером пришла соседка с обалденной новостью: подписаны документы на снос их дома! Им всем дадут квартиры – настоящие, новые, с туалетом, кухней и даже ванной комнатой. Нереально! Когда-то их общий дом был построен как дом терпимости. Двухкомнатные нумера для веселых офицеров и повзрослевших маменьких сынков и никакого намека на кухню. Туалет и комнатка с тазиком и кувшином – одна на этаж. Каждые хозяева имели электрическую плитку в комнатах, на которой и готовили и обеды, и ужины. А мыться ходили в городскую баню или в гости к знакомым, обладателям нормальных квартир. Через год они въедут в квартиру! Неужели такое счастье возможно?! Вот только дожить бы до праздника… Мама слабела на глазах. Дочке она не призналась, что врачи пообещали только полгода жизни, если она не примет меры.
- О! Мамуля, значит, ремонт отменяется. Пусть эти обои теперь так и желтеют! Ура! Скоро мы будем готовиться к переезду…
Мама тоже обрадовалась, но радости Маргариты хватило лишь на то, чтобы вскипятить чайник и переброситься парой слов с соседкой. Потом ослабленная женщина снова прилегла, укрыв ноги шерстяным одеялом – она постоянно мерзла.
- Мам, раз нам скоро дадут квартиру, можно я стену распишу? – Лена уже выла от скуки и безделья.
- Давай! Иначе ты тут опухнешь от ничегонеделания…

Давно Лена покушалась на стену между их комнатами – она была необычной, эта стена. Внутри пряталась небольшая печурка. Причем встроенная печка была вполне рабочей – зимой они так отапливались: подкидывали дровишки и слушали, как те потрескивали, отдавая им жар, спрятанный внутри своих поленцев. Стена нагревалась и обогревала обе комнаты. Никакими обоями эту стену не оклеить – от тепла все отваливалось. Поэтому она была побелена. Чем часто усложняла жизнь – чуть пройдешь неловко и зацепишься – белое пятно обеспечено на одежде. А Лена мечтала стать дизайнером. Она не просто любила рисовать на бумаге, а ей хотелось масштаба! И уже не раз маме в ухо ныла – дай стену расписать!
Двое суток вся комната была завалена эскизами и набросками. Девочка примеряла всякие варианты: старинный замок, пейзаж с горами и пещерами, ветки цветущей яблони… Все было не то… Да и голова была забита мыслями о маме. Настроение -  какое-то плаксивое от беспомощности и безвыходности.  А ночью вдруг приснилось: сидит на холмике девушка, оперевшись спиной о ствол березы, на коленях держит шкатулку. А в шкатулке – камни драгоценные или что-то вроде того… Вдали – берег моря или озера и небольшой домик. Сруб деревянный, но его видно плохо из-за кустарника. Так четко во сне явилась картина, что утром и часа хватило, чтобы набросать на ватмане каждую деталь. А к вечеру и на стене был готов набросок едва видными линиями.
- Дочь, что это будет хоть? – Маргарита пыталась увидеть на стене то, что уже четко вырисовалось в фантазии дочери.
- Смотри! – Лена показала бумажный вариант будущего шедевра, - И, знаешь, так удачно все ложится на неровности этой стены. Просто чудо! Бывают же чудеса – я это во сне увидела.

Нога через неделю уже позволяла ходить в школу, поэтому Лена вынуждена была отложить интенсивную ночную творческую работу. Многое пришлось нагонять по физике и математике. Мама отказалась от подработки: ставить двум больным капельницы на дому. Но сил это ей не прибавило. Теперь семиклассница училась варить суп и бегала в магазин за продуктами. Самое противное в ведении домашнего хозяйства оказалось – уборка пола. Паркет давно пришел в негодность. Они спотыкались о щербинки пола, или рвали капроновые колготки при попытке пройти без тапок. Пылесосить его то же было наказанием.
- Мама, купи лекарства себе. Займи денег и купи! – Лена чуть не рыдала, глядя на тусклый мамин взгляд и бессильно висящие руки.
- Ох, дочь….
- Я уверена, чудеса случаются. И нам обязательно повезет: свалится откуда-нибудь немного денег. Но так же нельзя. Ты слабее с каждым днем!

Почему-то появилась уверенность, что надо закончить картину и это что-то изменит. Когда летние каникулы начались, девочка сутками расписывала стену. Самое сложное – лицо девушки, руки и шкатулку - она оставила на закуску. И вот пришел момент заняться именно этими трудными местами…
Трижды Лена начинала рисовать лицо. Трижды пришлось осторожно смывать. Не давалось ей лицо! Хотелось изобразить молодую русоволосую простушечку. Но картина сопротивлялась. Даже отталкивала краски. Тогда юной художнице попалась на глаза книжка, в которой была история о том, что надо в творчестве иногда позволить стать ведомым и подчиниться внутреннему интуитивному видению… Она попробовала. Отключив свое желание написать лицо так, как хотелось, вдруг с первой попытки получилось! Но это было лицо зрелой уставшей женщины. Грустные глаза, первые морщинки, родинка под глазом и немного скривленная улыбка…
- Ух ты! – тихо воскликнула Лена.

Теперь руки… Отключив опять же осознанное владение кисточкой, Лена отдалась чьему-то руководству. К пяти часам утра руки были прописаны до мельчайших подробностей. Они тоже были немолодыми. Но это были руки не крестьянские – с маникюром, ухоженные, с перстнем на указательном пальце…
Проснувшись ближе к полудню, Лена и поверить не могла, что это все – творение ее собственного ночного безумства. Картина была почти закончена. Оставалась шкатулка… «Вот и здорово! Через пять дней у мамы день рождения. Я подарю ей свою…»,  - Лена даже не успела придумать, как назовет картину, как название выскочило само: «… Лидию!» Теперь художницу уже не удивляло, что какие-то вещи приходили поверх сознания. Пусть будет «Лидия»!
Но шкатулка тоже давалась не просто. Вернее, коробочек вышел быстро. А вот камни никак не желала получаться. И ночью в полусонном м одновременно раздраженном состоянии Лена с досады ткнула в то место, которое уже дважды подтирала. Кисточка неожиданно вошла в стену, образовав дырку.
- Ой!
Лену будто кипятком окатили. Расписывать стену мама разрешила, но дырявить ее – уговора не было. Быстро намешав зубную пасту с гипсом и клеем – замазала дырку. Получилась выпуклая горошина белого цвета. Жемчуг! Решено было принято под влиянием обстоятельств. Шкатулка вместо драгоценных камней наполнилась жемчужными бусами. Но последняя жемчужинка опять неожиданно проявила характер: вывалился еще кусочек стены…

А в дырочке сверкнуло что-то! Трясущимися руками Лена вытащила из стены… перстень! Старинный настоящий перстень! Обдув его от пыли и обтерев, девочка расширенными глазами смотрела на находку. Голова закружилась… Как добралась до постели, как заснула – Лена не помнила…
Проснулась от разговора в соседней комнате – у мамы. Пришла соседка. Мама рассказала, что дочь много рисует, поэтому редко болтается без дела даже в каникулы. И показала эскиз «Лидии».
- Ой! Так это бывшая владелица этого гостевого дома! – Воскликнула соседка.
Оказывается, когда закрыли этот дом терпимости и сделали гостиницу, владелицей стала некая Лидия Княжина. Дама была с характером, за что и поплатилась: строптивый и пьяный заезжий молодец пытался установить прошлые правила публичного дома и залезть к ней в постель. Лидия дала ему отпор, а ночью он задушил ее подушкой. Правда, от страха от содеянного рванул на лошади в горы и сорвался той же ночью…

- Мама, нам Лидия сделала подарок! – сказала дочь шепотом, когда соседка ушла.
- Какой подарок, Ленусь?
Девочка раскрыла ладонь… Перстень был будто только что купленный – сиял и сверкал. Завораживающее зрелище!
Но самое интересное их ждало в комнате Лены: картина была полностью готова! Место, где девочка вытащила украшение, было закрыто рисунком!
- Но я не закрывала дыру! Вторую дыру!
На месте тайника была изображена последняя жемчужинка от бус. И женщина сидела на картине так естественно и устало, что хозяйки комнаты вздрогнули…
- Как живая…, - сказала Маргарита.

Через две недели мать и дочь уезжали на юг – вырученных за перстень денег хватило и на лекарства и на три недели на берегу Черного моря! Чудеса иногда случаются!


(фото из Интернета)