Моменты

На улице шел сильный ливень: холодный, прибивающий пыль к земле. Воздух становился влажным, тяжелым, но очень свежим и чистым, приятным. На черном небе тускло сверкали звезды, завораживая своим свечением: синим, голубым, белым и желтым. Ветер ласкал лицо и играл с влажными волосами.

Желтый свет уличных фонарей освещал одинокий силуэт, медленно передвигающийся под дождем по улице «Воспоминаний».

Эти высокие фонарные столбы были мне, в тот момент, единственными друзьями. Единственными друзьями, которые не предали, не обманули, не оскорбили, не осудили, не ушли и не бросили; которые были самыми, пожалуй, лучшими. Похоже,  я начал сходить с ума...

Вдали, на перекрестке четырех улиц, стоял магазинчик, в который я решил зайти за сигаретами.

Вывеска гласила: «Продуктовый», но из-за сломанных лампочек у некоторых букв получилось «Про-ктовы». Облупившаяся краска на стенах и потрескавшаяся тонировка на окнах сообщали: магазин старый и за ним никто не ухаживает. Входная дверь казалась такой же старой, но свое дело она делала исправно. Под дверью находился старый кусок фанеры, на который гвоздями прибит коврик с надписью «Добро пожаловать!».

Весь магазин выглядел как вход в преисподнюю и заходить внутрь не было желания. Сомневаясь, что поблизости были другие открытые киоски или супермаркеты — я стал открывать входную дверь, а она сильно заскрипела. Из-за этого пронзающего скрипа я зажмурился. Впереди была еще одна дверца, которая, к моей радости, не стала скрипеть когда я начал ее открывать.

Внутри магазина было достаточно опрятно: продукты стояли на полках, мясо и другие скоропортящиеся продукты лежали в холодильнике, на полу ни одного грязного следа.  Но дышать было трудно: воздух был отравлен тухлым мясом и прокисшим молоком, а также плесенью. От всего ассортимента запахов хотелось вывернуться наизнанку, но я мужественно терпел и держал недавний ужин в желудке. Свет от недостаточно яркой лампочки то и дело моргал, словно сообщая на азбуке морзе «Поскорее вали отсюда, приятель!».

Возле кассового аппарата, обклеенного различными стикерами, спала женщина на вид которой было около пятидесяти лет. Судя по ее сильному храпу — спала она крепко. Одетая в серую кофту, грязный фартук и мешковатые спортивные штаны — продавщица сложила ноги на на маленький стульчик перед ней.
— Женщина, проснитесь пожалуйста, — громко и четко произнес я, намереваясь разбудить ее и оторвать от мечтаний.

Вернувшись в реальность из мира фантазий, она с ужасом осмотрелась вокруг, а ее глаза увеличились вдвое. Интересно, это она от неожиданности увидеть в этом магазине хоть какого-то покупателя или от неожиданного пробуждения, а может и от того, и от другого? Как бы то ни было, она, завидев меня, спросила:

— Ой, я заснула, да? Вы что-то хотели купить? — сказала она хриплым голосом, отдаленно похожим на мужской.

— Пачку «Кэпитан Блэк», пожалуйста, — вежливо и спокойно попросил я у женщины, не подавая вида что запах в помещении стоял тошнотворный и невыносимый.

Когда она достала из под стола новую и не открытую упаковку сигарет «КБ» и вытащила из стэка одну пачку — я обрадовался. Совершенно не предполагал, что здесь есть что-то новое и нетронутое.

Расплатившись за сигареты, я ушел прочь от этого противного места.

На улице все так же шел дождь, усилившийся в разы. Меня моментально окутало сотнями, если не тысячами, каплями дождевой воды. Тучи поливали весь город как из ведра, создавая длинные реки луж, по которым мне пришлось идти в сторону дома.

Я чувствовал холодные капли на своей голове и ощущал, как вода стекает по моей шее, как она попадает под плащ, вызывая мурашки по всему телу. Съежившись, я одной рукой открыл в кармане пачку сигарет, достал одного «солдатика смерти», вставил его в зубы и поджег зажигалкой, после чего жадно затянулся сигаретным дымом.

Шоколадный аромат сигареты ввел меня в состояние блаженства, которым я наслаждался следующие несколько минут ходьбы до дома. А как только вошел домой, разделся и упал в свою уютную, холодную постель — я очень быстро уснул.

На практике я чувствовал «дикую» усталость и скуку, которые пожирали меня как самый страшный зверь на Земле. Они разъедали мои плоть и мозг, не давая сосредоточиться на задании, которое мне дали. Ощущал себя раздавленным всем своим бытием и на меня навалились, как земляной оползень, мысли о прошлом и будущем.

У меня не осталось в живых родителей, а все близкие мне люди — давно ушли и отвернулись от меня. Мою жизнь нельзя было назвать «жизнью», ее можно было назвать только «существованием»: ни целей, ни мечты, ни будущего, ни друзей. Я поддался течению судьбы и делал только то, что мне казалось необходимым в тот момент.

Отчетливо помню, как мне снился мой скорейший суицид, который, совершенно точно, чем-то был оправдан.

Но суицид мне вовсе не снился.

На улице было тихо и спокойно, дождевые тучи улетели прочь, а Луна освещала весь город.

Я лежал на кровати и смотрел в незашторенное окно, через которое наблюдал за движением звезд: они ползли очень медленно, не желая расставаться со мной, сверкали, будто подмигивая мне, и скрывались за углом. Представлял, как открываю окно, сажусь на подоконник и подкуриваю сигарету. Холодный ветер бросал меня в дрожь, но это было не так важно, как звезды: я создавал созвездия и вырисовывал фигуры, давал им свои имена и разговаривал о чем-то, жаловался на жизнь, на учебу, на жизнь.

Мне захотелось взлететь как птица, полететь навстречу какой-нибудь яркой звезде, напевая:
«Никому не увидеть слёз из глаз моих. Никогда.
Никому не отобрать тебя с рук моих. Никогда.
Никому не отобрать меня с рук твоих. Никогда.
Никому. Никогда.»
(nedonebo – никому. никогда.)

Как жаль, что я не имею крыльев.

Оттолкнувшись от подоконника, я спикировал с пятого этажа вниз. За секунду передо мной пролетели все редкие, приятные и светлые воспоминания моей жизни, которые были в детстве и юношестве. Друзья, родственники, дни рождения и прогулки, поездка на море...

Пролетая четвертый, третий, второй, первый этажи — я чувствовал свободу, искреннюю радость и счастье, которых не испытывал прежде. «Наконец-то...» — подумал я, перед тем как упал плашмя прямо на крышу серой иномарки.
В следующий миг, я очнулся в больнице, забинтованный и загипсованный с ног до головы.

Мое существование свелось к тому, что теперь я подключен к аппарату жизнеобеспечения. Частый громкий писк аппарата, фиксирующего пульс, разрывал мою черепную коробку, которая, вероятно, была недавно разбита.
Осмотревшись по сторонам, я увидел справа от себя стул, капельницу с каким-то препаратом и экран аппарата, показывающий частоту сердцебиения, а также окна, которые были закрыты шторами. Спереди, на стене, висел телевизор вещающий о животном мире. Слева была открытая дверь, тумбочка с цветами и фруктами. Обои в палате были окрашены в приятный светло-зеленый цвет.

Пытался пошевелить какой-нибудь частью тела, но у меня ничего не вышло. Я просто ничего не чувствовал: ни рук, ни ног, ни-че-го. На моих глазах, через секунду, появились слезы и из-за них я перестал четко видеть: слезы обволокли полностью мои зрачки, вокруг все казалось мутным, мыльным, расплывчатым, неясным. Один из аппаратов безумно запищал, сообщая о повышении частоты биения моего сердца.

В палату вошел человек: высокий, в черной куртке, коротко-стриженный. Он наклонился ко мне и прошептал «Прости». После сказанных слов, он ушел за угол, а через какое-то время я перестал слышать пищание и экран, показывающий пульс, погас.

— Что ты делаешь?! — нервничая, кричал я в своем подсознании.

Ответ на свой вопрос я прекрасно знал.

Мои глаза, неподвластные мне, начали закрываться под действием какого-то препарата. Я впадал в сон. Последней моей мыслью было: «Нет!!!».