Блудный сын. Часть вторая. Глава 4

4

    Работа в мастерской шла своим чередом. Рембрандт объяснялся с ассистентом, подправляя его черновой карандашный рисунок будущего эстампа. В центре мастерской поместился наполовину написанный большой групповой портрег гильдии хирургов. Перед картиной, воспользовавшись моментом отсутствия мастера рядом с портретом, стояли харлемские ассистенты Виллем и Якоб и тихо обменивались впечатлениями.
  - Превосходно выходит, – высказался Виллем, - не хуже чем у нашего знатного харлемского портретиста. 
  - Верно, - в тон приятелю подхватил Якоб, - Франс Халс* без колебаний поставил бы этот портрет рядом со своими работами.
Виллем одобрительно хмыкнул и хлопнул земляка по плечу, довольный его безоговорочным согласием.

     Яркое солнце наступающей весны заливало мастерскую воздушным светом. Закончив с ассистентом, Рембрандт подошел к окну. Свежий весенний ветер трепал только распустившиеся изумрудно-зеленые листочки на деревьях и старательно прогонял тяжеловатые ещё облака – последнее напоминание о зиме - и вместе с облаками все мысли о ней.

     В мастерскую вошёл неизменно похожий на сияющий золотой гульден Хендрик ван Эйленбюрх под руку со светловолосой девушкой. Девушка звонко и заразительно
смеялась. Хендрик, очевидно, уже успел рассказать ей одну из своих смешных, заранее заготовленных для клиентов, историй. Художник оторвал взгляд от пейзажа за окном, посмотрел на весёлую парочку. «Очередная заказчица, - привычно подумал он, бросая взгляд на незаконченную работу в центре мастерской, и пошел на встречу парочке, – ей придется подождать со своим портретом или любым другим заказом, работы сейчс невпроворот. А она очень миленькая», - заключил Рембрандт, приблизившись к ван Эйленбюрху и его наконец прекратившей смеяться спутнице.

- Господин ван Рейн, господа ассистенты, - торжественно обратился ко всем присутствующим Хендрик, - позвольте представить мою кузину* Саскию ван Эйленбюрх. Она приехала в Амстердам из Фрисландии**.
- Рембрандт ван Рейн, –  представился художник.
Ещё не вполне отошедшие от смеха глаза хорошенькой спутницы Хендрика устремились на Рембрандта.Во взгляде её читалось такая заинтригованность, что у художника промелькнуло: «Она всё знает обо мне от Хендрика». Следующие слова девушки подтвердили догадку:
- Я наслышана от кузена о первом художнике Амстердама, мгновенно завоевавшем город, приехав из Лейдена, – Саския смотрела на Рембрандта прямо и открыто. 
 
     Вряд ли Хендрик ван Эйленбюрх представил его своей кузине первым художником Амстердама, думал Рембрандт, куда бы он дел Пикеноя и де Кейзера. Скорее, добротным художником, входящим в моду, кем он, собственно, и был. Девушка явно решила ему польстить. Наверное, он должен был возразить из скромности или что-то ответить из вежливости. Но, смешавшись от её прямого взгляда, Рембрандт промолчал. «А Ян не растерялся бы», - он почему-то вдруг вспомнил о Ливенсе.
     В речи девушки слышался лёгкий фрисландский акцент, коего не было у её кузена Хендрика. От Хендрика ван Эйленбюрха, время от времени ударявшегося в воспоминания, Рембрандт узнал, что он тоже родился в Фрисландии, но долго жил с семьей в Польше, откуда и  прибыл в Амстердам.
- Саския хотела бы взглянуть на нашу мастерскую и галерею. Надеюсь вы не возражаете, - утвердительно спросил Хендрик Рембрандта, глядя не на него а на свою кузину.

- Абсолютно никаких возражений, - взгляд Рембрандта тоже был обращён не на торговца, а на Саскию, - буду счастлив показать.
Но Хендрик ван Эйленбюрх взялся показать сам. Кузен самозабвенно вещал Саскии о работе мастерской, о процессе производства эстампов и о картинах.
- А это, конечно, тот самый портрет членов гильдии хирургов, о котором судачит общество и упоминал доктор Тульп. Я узнаю его на картине, - Саския рассматривала почти уже написаный портрет доктора.
- Вы знаете Николаса Тульпа? – удивился Рембрандт.

- Уже успела познакомиться, – кивнула Саския, – двоюродная сестра и её муж, у которых я остановилась, его пациенты. Доктор нас навещает. Пастор Сильвиус, муж сестры, временами неважно себя чувствует. Господин Тульп поведал нам о портрете.

     Втроём они пошли дальше по галерее. Рембрандт изредка пояснял то или иное полотно и, пользуясь занятостью торговца, изподволь разглядывал девушку: открытое, светлое, чуть насмешливое лицо, прекрасные тёмные, слегка навыкате глаза,рыжеватые волнистые  волосы, словно льющийся мёд, пухленький подбородок, округлая и вместе с тем хрупкая фигура.Тёмно-вишнёвое платье из тонкой шерсти прекрасно оттеняло ее молочно-белую кожу. «Молоко и мёд», - мелькнуло в голове у Рембрандта. Саския тоже то и дело обращала взор на Рембрандта, пытаясь разглядеть мастера, работавшего вместе с кузеном, когда тот смотрел не на неё, а на очередную картину. Иногда их взгляды встречались...

     После показа Саскии мастерской и галереи, сияющий Хендрик ван Эйленбюрх под руку увел кузину. Спроси Рембрандта сколько времени прошло, он не смог бы сказать. Только когда доктор Матиас Калкун пришёл на сеанс, он сообразил, что сейчас два часа пополудни – именно на это время они согласовали сеанс. Рембрандт сбросил с себя наваждение и углубился в работу. Помимо воли образ юной фрисландки, её мелодичный голос, звонкий колокольчиковый смех возникали в его памяти.

     Не скажешь, что она классическая красавица, но чудо как обаятельна, в ней есть что-то трогательное. Она прекрасна. И, конечно, знает об этом. Он попробует аккуратно расспросить Хендрика о его кузине. Непохоже, что она приехала к нему, Хендрик непременно упомянул бы. У него есть родственники в Амстердаме – пастор Сильвиус и его жена. Ах, да, Саския сказала, она остановилась у них.


     Посетив дорогого кузена, Саския ван Эйленбюрх вернулась в дом своей сестры Алтье и ее мужа пастора Йоханеса Сильвиуса, где ей предстояло жить какое-то время. За ужином пастор и сестрица расспрашивали Саскию о визите к Хендрику. Она отвечала невпопад, едва могла вспомнить картины, что ей показывал кузен Хендрик. Одну она запомнила – неоконченный групповой портрет, стоявший в центре мастерской. О нём упоминал доктор Тульп и его представил ей мастер Рембрандт ван Рейн. Что он говорил о портрете? Портрет заказала амстердамская гильдия хирургов и как раз сегодня один из докторов прийдёт позировать.

     Пастор Сильвиус и Алтье переглянулись. Они недоумевали: что случилось с лучистой как солнечный зайчик, щебечущей как птичка Саскией? Она сделалась задумчива, говорила некстати и словно через силу, хотя и улыбалась, как обычно. Совершенно очевидно, её мысли витали далеко от их разговора. Заботливый Сильвиус осведомился, хорошо ли она себя чувствует. «Прекрасно», - ответила Саския и, сославшись на лёгкую усталость, ушла в свою комнату. Вспоминала знакомство с Рембрандтом, их встречающиеся взгляды. От внушительной фигуры, от простецкого лица художника веяло силой и решительностью. Она чувствовала на себе его взгляд, он её рассматривал. «Как картину», - рассмеялась Саския. Она знала, что хороша. Нравилось думать о том как она произвела впечатление на мастера Рембрандта ван Рейна.

     Саския ван Эйленбюрх приехала в Амстердам из Фрисландии – озёрного края, славившегося молоком и сырами. Она родилась вфрисландском городе Леувардене, где её отец – богатый патриций Ромбертус ван Эйленбюрх – был бургомистром. Её, самую младшую в семье, все баловали. Отец умер когда ей исполнилось двенадцать лет, мать – еще раньше, и девочка осталась сиротой. С этого времени она кочевала из дома в дом, живя поочерёдно у всех родственников. Амстердам Саския полюбила сразу, как увидела. Её родной сонный Леуварден обладал захватывающими озёрно-зелёными видами, но ни в какое сравнение для неё не шёл с вечно бурлящим, стремительным, разрастающимся Амстердамом.


     Проводив дорогую кузину, доставив её домой, Хендрик ван Эйленбюрх поторопился вернуться в свою художественную лавку, оставленную на помощников. Он предпочитал не покидать лавку надолго. Помощники помощниками, но есть покупатели, которые непременно хотят поговорить с хозяином, а терять покупателей не в его правилах. Мысли его занимал визит Саскии. Хенлрик заметил искру, вспыхнувшую между молодыми людьми: Саския с интересом посматривала на Рембрандта, едва слушая кузена. Что же касается художника, он глаз с девушки не сводил, хотя и старался вести себя прилично, не сверлить Саскию взглядом. Придавать ли этому какое-нибудь значение, Хендрик ещё не знал.

     С Рембрандтом всё более или менее налицо: уверенно идущий в гору, старающийся сделать себе имя в Амстердаме и, поэтому, по горло занятый работой, он почти не видит женщин. Естественно, что появление молодой очаровательной особы привлекло его внимание.

     Немало респектабельных кавалеров поклонялись прелестной Саскии в Фрисландии, появятся поклонники и здесь. Саскии двадцать лет, она девушка на выданье, нужно подыскивать подходящую партию и выдавать её замуж. Не помешает присмотреться и к тем, кто понравиться самой Саскии. Не пристало неволить кузину, тем более, что она вполне обеспечена. Он подождёт и посмотрит как поведут себя оба: Саския и Рембрандт.
*Франс Халс (1582 – 1666) - выдающийся голландский портретист - новатор. Работал в Харлеме.
** В исследованиях о Рембрандте встречаются также отношения дядя – племянница.
*** Фрисландия – провинция на северо-западе Нидерландов.