Главная площадь. Глава 17

Вот и обширный круг площади, на одной стороне его – набережная, с полосой автомобильной дороги и тротуаром, на котором Даниэль стоял, а на противоположной – здание со шпилем. Оставшиеся изгибы окаймляли по дремучему тёмные парки. Он  на месте, на заветной земле, куда привёл его маяк – железное воинственно-заострённое копьё шпиля,  точно силившееся пронзить хрупкий дымчатый небосвод. Само здание выглядело очень массивным, грубым и монументальным, а высота его равнялась приблизительно двадцатиэтажному дому. Точно весь остальной город был предтечей, низкорослым пажом перед образом всеобъемлющего титана на троне. Фасад его украшали строи классических колонн, атланты , высеченные из гранита. Они держали на своих могучих руках длинный прямоугольный балкон, а на лицах их - навсегда застывшее грозное напряжение.

Даниэль провёл аналогию между обликом этого строения и Седвигом Велиаром: те же эмоции, погребенные в чертах, сухость, бледность, одновременно отталкивающие и задерживающие на себе внимание.

Наш герой напряг зрение, немного прищурив взгляд: он заметил единственный барельеф, украшающий фасад. Он расположился прямо над балконом и довольно хорошо просматривался, изображая символ в виде перевёрнутого правильного треугольника и вписанного в него опрокинутого полумесяца, чьи остроконечные рога выходили концами из основания фигуры. Даниэль впервые в жизни столкнулся с таким символом и, следовательно, о значении и предназначении его мог лишь догадываться. А что толку тратить время на беспочвенные предположения? На площади и без того есть, чем заинтересоваться.

Ранние сумерки постепенно начали сгущаться, переплетаясь с седыми привидениями тумана. Они тихо ползли со стороны полноводной реки, её неведомых омутов, скользили из парков, из недр всегда бессолнечных чащ. Они поднимались с омытой водой выцветшей каменной плитки устилающей площадь. Она имела рисунок, напоминающий звезду. Центр площади – сердцевина звезды. От неё исходили изогнутые, как клинок сабли, лучи. Светило каре-багрового, запекшегося цвета на блёкло-синем фоне у Дани ассоциировалось с фантастическим существом из морских глубин, распростёршим чудовищные щупальца. Он не только любил образ моря, но ещё и знал о мифическом Ктулху. И он пошёл к центру площади с серьёзным видом по щупальце спящего Ктулху, стараясь не заступить в воду. Люди его старались обходить. Когда он оказался на голове монстра, то перед ним встал вопрос: по какой его конечности двигаться дальше, ведь было столько возможных вариантов. Он поступил, как и всегда, слушая свою интуицию. Та его подводила к одному из парков.

И он почти осилил путь, как вдруг встал на месте, когда увидел в нескольких метрах от себя катастрофически знакомый силуэт сквозь мелькающую заслонку толпы. В глазах Даниэля проснулись и безмерное удивление, и необычайная радость. Он поспешил приблизиться к тому человеку, встретить которого в Мидиане  даже и не мечтал.

А тот, одним своим появлением свершивший в Даниэле большую перемену, размашистым движением закидывал чехол с гитарой за спину. Стоит отметить особенности его внешнего вида, кой нестандартен. Его волосы не только были выкрашены в ядовито-розовый цвет, ещё и поставлены в ирокез. С его простодушным лицом это смотрелось забавно. Ирокез и симметрия на нижней губе намекали на его принадлежность к некой субкультуре , но вся остальная одежда была обычного толка, без претензии на эпатаж. Его древние кеды, повидавшие виды, основательно промокли под дождём. Лёгкие широкие штаны с расцветкой хаки скорее подходили для прохладного лета, чем для промозглого ноября, и не сочетались со спортивной курткой, пестреющей невообразимыми абстрактными принтами. Но Скольду было всё равно, что с чем сочетать.

Скольд Дикс. Это его Даниэль упоминал вкупе с его братом-близнецом Иеном Диксом, говоря, что именно с ними некогда играл в группе.

Скольд думал сейчас лишь о том , как прибудет домой, повесит над зажжённой плитой носки , заварит лапшу быстрого приготовления. Тишь. Уют. Красота. Он делает несколько шагов по краю площади и слышит  совсем близко за своей спиной карикатурно-претенциозный тон: «Молодой человек, зачем вы голову в розовый покрасили ? Вы что – неформал ? А пирсинг Вам не мешает?»

Его раздражали подобные вопросы от посторонних людей и все, с кем он был знаком, это знали. Он решительно повернулся, чтоб , соорудив непоколебимо гордую физиономию, сказать очередному любопытному что-то вроде: «Нет, на меня просто упало ведро розовой краски». А вместо этого он с округлёнными глазами выпалил: «Велиар?! Дани???»

Даниэль стоял в шаге от него и силился сдержать смех: «Собственной персоной!» Скольд всплеснул руками: «Ты говоришь ! Ты настоящий!» И он с воплем : «Аааааа!»- кинулся на него для дружеских объятий. Словно они не видели друг друга около тысячи лет и ознаменовали внезапную, но бесценную встречу вихрем возгласов и громкого, безудержного, безбашенного веселья . Люди холодно и свысока взирали на эту картину искренности.