Наперегонки с дождем

Она сидела в машине, а за окном надрывался дождь. Сотни микроскопических лужиц расписали лобовое стекло. «Хорошо бы солнце сюда, разлилось бы разноцветными переливами, и мир перестал бы казаться серостью», — подумала и закурила. Первый раз в жизни решила таким образом уйти от проблемы. И продолжала смотреть на дождь – кто кого перетоскует.

Магнитола исторгала джаз, прерывисто, будто выплевывала звуки на ходу: дождь и здесь создавал помехи. Музыка ей нравилась все равно.

Капельки на стекле жили своей жизнью: то соединялись и стекали сотнями ниточек, то застывали мелкими прозрачными точками, выпуклыми и неровными.

В салоне вдруг стало душно и дымно, пришлось приоткрыть боковое окно. Холодная струя, мокрая и неприятная, ворвалась в салон. Середина апреля отметилась весной лишь в календаре.

Тоска. Боль. Одиночество.

Она помедлила, но все-таки решилась и сделала затяжку. Закашлялась. Захотелось выбежать и умчаться, туда, за плотную завесу дождя, в сопровождении ритмичных звуков-аплодисментов: кап-кап-кап, хлоп-хлоп-хлоп. А разве возможно так, чтобы дождь смыл печаль?

В непонятном упорстве своем она молча наблюдала, как мокрые стрелы пронзают воздух, обнаруживая себя лишь бесчисленными точечными ударами о лужи. Слушать шум воды  не было больше сил, и она прибавила звук в приемнике.

От внешнего мира ее отделяло стекло с кружевом прозрачных капель. Силуэты прохожих были нечетки, расплывчаты, будто художник специальным мазком создавал незавершенность картины мира. Она не понимала, куда бегут, суетятся все вокруг? Сама же сидит здесь, одна в своей тоске, и торопиться не хочет.

Если не смывается, может, сгорает? Письмо… последнее от него… прощальное… Глупо и несвоевременно. Она поднесла краешек неплотной офисной бумаги к окну, перечитала. Гелевые буквы местами намокли и расплылись. От дождя? От слез? Чиркнула зажигалкой. Нежные язычки пламени вперемежку с дымом. Голова закружилась, и так некстати подступила тошнота. Организм явно сопротивлялся. Вторжению едких сигарных смол или запаху гари, который теперь источало послание? Дождь усиливался, но тело ее уже расслабилось от усталости. Выбросив пепел и остатки бумаги, она вяло откинулась на спинку сидения.

Одна в остывшей машине. Зачем она здесь? Невольно обернулась. Яркий, летний, кричащий, лежал на заднем сидении чемодан и мозолил  глаз. Словно насмешка, он лишний раз напомнил, как легко могут уместиться десять лет жизни в тесном пространстве. Предпочла бы в ту секунду вещь более приземленных тонов: уж слишком яркость не соответствовала ситуации. Как там говорится? Уходя – уходи? Она и ушла. И вот теперь чемодан – ее молчаливый сообщник.

Расставание, говорят, маленькая смерть? Почему она до сих пор жива, она и сама не понимала. И снова тошнота. Сигарета давно растаяла, исчез ее тлеющий огонек. Точно такой же огонек обиды, маленький, едкий, нездоровый, пытался выжечь то лучшее, что еще память припрятала в свои тайники. Она пока не знала, как этому помешать. Ей словно не хватало воздуха. Смог никотина и гари еще был ощутим в салоне. Несмотря на холод и озябшие руки, распахнула дверцу, подставила лицо неприветливой, но такой спасительной влаге. Пощечиной ударил дождь. Волна стихии подействовала отрезвляюще.

Подумаешь, один чемодан воспоминаний. Зато каких! У некоторых – их три воза и тележка, а порадоваться нечему. Она огляделась, придумывая, как лучше проветрить пространство. Вот бы дождь очутился здесь, внутри – смыл негатив, очистил, защитил…

Серость неба преломлялась множеством подвижных капелек-линз. Но монохромность мира уже не действовала угнетающе. Если и оставалось желание  взять акварель, добавить голубого и лимонно-желтого, то лишь для того, чтобы не впускать ее, эту серость, в воспоминания… Пусть бы он все сказал лично, не пряча совесть за листом бумаги…

Очередная волна ветра ворвалась, раздув остатки пепла по коленям, сидению, согнав их под ноги. Дождь усилился. Она еще раз оглянулась назад. Наспех собранный багаж уже не выглядел странно: горд, вызывающ, будто он один и мог сохранить вещественные доказательства, пусть завершившегося, но счастливого этапа жизни.

Решение созрело. Она включила зажигание, проверила ремень безопасности и завела мотор. Напоследок, словно завершая неудавшийся ритуал, просунула наружу початую пачку сигарет, первую и, точно, последнюю в ее жизни. В следующий миг горстка ядовитых белых трубочек оказались в луже. Там же остался пепел ее разочарований.

На секунду удивилась великой способности дождя смывать мусор. Затем включила первую передачу на коробке скоростей. Автомобиль уверенно тронулся. Тут же ловко заработали дворники на лобовом стекле и одним махом стерли мокрые узоры дождя.

Теперь она отчетливо видела дорогу. Уверенно ускоряясь, переводила передачи. На вторую, на третью, четвертую…. Автомобиль мчался, словно пытался обогнать неуемный дождь, оставляя… а, впрочем, ничего не оставляя. Только вперед. С чистого листа проживать свою историю. Знала, их еще будет бесчисленное множество – быстрых и медленных заездов, ровных и не очень дорог…

Апрель 2015