Полнота разума

Полнота разума
(Продолжение)

Собственно религиозный опыт и религиозные воззрения неизбежно пересекаются с мистическим опытом и мистическими учениями, Многие моменты говорят нам и о ныне существующей в нас некой полноте разума. Ею прежде всего обладают люди цельные, люди чистые и верующие. Лично для меня образец такого – светящегося – человека – Серафим Саровский…
В данном случае я имею в виду как бы и вообще образец человека, гармоничного и совершенного. Известно, Серафим Саровский был наделён столь редкими феноменом, как осияние светом или внутреннее свечение, и это свечение бывало столь сильным, что не каждый человек мог вынести его, по свидетельству и описанию Н.А.Мотовилова («О цели христианской жизни» (1).  Этот свет как бы приближался к тому свету, которым был и Христос осиян, – там, на горе Фаворской, в час преображения своего, когда были в виду Христа не одни ученики Его, но явились пред Ним и Моисей, и Илия…
-----
1.Рукопись Н.А. Мотовилова, опубликованная в 1903 году Нилусом, о его встречах с преподобным Серафимом Саровским, изначально вряд ли предназначалась для публикации, - она была обнаружена уже после смерти автора, в корзине с другими бумагами, пролежавшими в доме хозяина на чердаке не один десяток лет… То есть, записки прежде всего для себя делались… Нам известно: ещё в молодости… И как бы там ни было, Н.А. Мотовилов не публиковал их при жизни, не такой уж и короткой, чтобы не успеть с ними… Именно эти обстоятельства и располагают к тому, чтобы верить свидетельству автора, - не самому же себе лгать… Что до возможности самообмана и самообольщения (под воздействием личности Серафима Саровского) в отношении качеств последнего, то эти субъективные начала опровергаются логикой, глубиной и строем повествования, которыми попросту исключается невразумительная эмоциональность… Что собственно до измышлений в подделке рукописи, имеющих хождение в критической литературе, то подобного рода сомнения, как правило, сопровождают всякий литературный шедевр… Сомнения снимаются, опять же, самой рукописью, её содержанием и стилем, совершенно уникальными в истории русской словесности, то есть рукописью, при всей ее общности с произведениями подобного рода, не имеющей для себя аналогов, которые могли бы быть поставлены рядом… Тут, может быть, именно тот случай, когда рукой автора и судьбой рукописи руководило само провидение… Я плохо верю в гений, который проявляется лишь на стезе фальсификации, - он бы проявился и так, в иных творениях, но у нас только одна такая рукопись, одна в истории России, и равных ей нет…
Одну из последний публикаций рукописи см. в кн.: Записки Николая Александровича Мотовилова. Изд-во «Отчий дом», 2009.
------

Соответственно своему дару преподобный мог понимать, слышать и видеть незримое и недоступное обычному человеку. Скорее всего, он и пребывал на ином уровне человеческого сознания, где многое открыто из того, что для нас остаётся за семью печатями. Так говорили о нём знавшие его люди…

Я отдаю себе отчёт, здесь мы вступаем на тонкий лёд домыслов, где христианство и в целом авраамические религии с буддизмом и ведами, буддизм с теософией и антропософией, последняя с духовными (эзотерическими) практиками как Востока, так и Запада, которые заставляют нас вновь обращаться к античным и языческим временам, к гностикам и неоплатоникам, и так далее, и тому подобное, и так до бесконечности…
Здесь нам не отделить плевел от зёрен… Человечеством в рамках этих движений накоплен слишком огромный массив отвлечённых и субъективных неупорядоченных и не поддающихся систематизации проявлений человеческого разума или, так скажем, самовыражения его, волеизъявления и всяческих даров, не укладывающихся в привычные нормы, – массив к тому же обросший позднейшими наслоениями вымыслов и легенд…

Напомню, речь о вещах, как бы выходящих за границы или компетенцию нашего разума. Не о простом знании, которое приобретается классическим обучением и в принципе доступно каждому человеку. И не обычном делании, которое осуществ-ляется, скажем так, по ньютоновскому принципу близкодействия, то есть непосредственно через руки и инструменты, но, опять же, если можно таким образом выразиться, по законам квантовой механики, в которой разнесённые и на миллионы километров объекты мгновенно сообщаются между собой неисповедимым образом и влияют один на другой… Замечу, если существуют подобного рода явления в неживом мире, то отчего же отказывать в них миру живому, тем более … Это абсурд… И абсурд не признавать за человеком ничего, что выходит за рамки его земной, употребим ещё одно метафорическое выражение, механики, исключая любую другую лишь на том основании, что явления эти не поддаются материализации, то есть фиксации посредством приборов, не определяются нынешним инструментарием, и, само собой, нет для них физических формул, через которые бы они выражались… И, получается, – со-гласно науке, – и самих явлений не существует...
Да, речь именно о библейском толковании и понимании разума, том разуме, который мыслит и действует одним духом… То есть, как бы – без мысли, мысль на этом уровне представляется уже лишней, – инструментом слишком грубым, громоздким и неуклюжим для такого уровня сознания и мышления… О разуме, который творит без посредства материальных орудий, то есть проводников или носителей мысли, собственно преобразующих, претворяющих эту мысль в материальные же вещи, то есть действует не – опосредованно, но – непосредственно, одной волей. Материальный физический уровень здесь попросту преодолён. Здесь все пройдено… И все освоено…
Так мыслит и творит Господь в Библии…
Я вовсе не исключаю, что этот духовный и неопределимый строй разума и сознания, подобный библейскому, и всегда был, и путь эволюции шёл не от низшего к высшему, а наоборот, к низшему… И Господу и в самом деле ещё нужно было потрудиться, чтобы изобрести, да, верно, прекрасный, и все же пока-мест слишком грубый и утробный наш мир, и запустить его, как некий организм,- формироваться (эволюция)… И наш разум в этом мире также опрощён, то есть, он – овеществлён, утилитарен и мироподобен… Как знать, быть может, в своё время этот мир был явлен и предоставлен нам лишь для некой наглядности, именно для некоего первоначального осмысления и освоения вообще мировых состояний и протекающих в них процессов… Так точно и познающий сам себя разум для этих же целей, то есть для самопознания, был опрощён до овеществления… Другой вопрос, вообще зачем это… Что со всем этим дальше будет.. И, опять же, для чего все это…
Речь о разуме, для которого нет ничего невозможного, если он восходит на иной, нежели как он есть у нас, уровень… Во всяком случае, – (наверное, стоит и это оговорить), – невозможного из того, что может быть помышлено и представлено (покамест) собственным нашим разумом, таким, как он пока есть…

Речь вот об этом: и «Он воззвал громким голосом: Лазарь! Иди вон. И вышел умерший (из гроба), обвитый по рукам и но-гам погребальными пеленами, и лицо его было обвязано плат-ком» (Ин. 11:43-44).
Вот момент, в котором в наибольшей степени выражены возможности высшего разума. И именно поэтому, из многих деяний Христа, это деяние я называю первым – как деяние, в котором сосредоточены главные помышления человечества.
Но суть здесь не в одной возможности воскрешения, явлен-ной и продемонстрированной Христом как высочайшим разумом, – а я нисколько не сомневаюсь в том, что, наступит час, и мы достигнем указанного Христом воскрешения, – но и в том, как, каким образом это воскрешение делается...
А оно делается, заметим, одним воззванием мёртвых, одним только голосом.

Точно так же и первое чудо, чудо превращении воды в вино в Канне Галилейской производится одним помышлением о превращении… Так исцеляются слепые и прокажённые… Так насыщаются пятью хлебами и двумя рыбами 5000 народа. Одним повелением изгоняются бесы из человеков и загоняются в свиней.
Чудо? – Это всегда трактовалось как чудо… – На мой взгляд, – отнюдь, – нет, это не чудо… Реальность, которая даже вполне заурядна для иного совершеннейшего способа творения на ином этапе эволюции разума…
Положение о мгновенном творении мыслью (что уже пред-полагает высочайшую из ступеней в эволюции человека) легко продемонстрировать на нижеследующем рассуждении… И это отнюдь не безумие и не фантазия…
Технологическая цепочка от возникновения идеи к её разработке, переводу её в формулы и в чертежи с последующим материальным воплощением уже сейчас стремительно сокращается… И нет ничего удивительного в том, что в конце концов, сведённый до минимума, этот промежуток окажется равным почти нулю. То есть мышление при соответствующей воле мыслящего субъекта уже в обозримом будущем может означать непосредственное производство вещей, собственно творение как таковое…
Если это уже для нас почти осуществимо, то отчего же не признать этого за неким иным и высшим в сравнении с нами эволюционным образованием или субъектом…

В самом деле, существование иного некоего, несравнимого с нашим, невообразимого нами знания есть уже как бы и всеобщее человеческое ощущение, нам чудится, вот оно, это знание – рядом… То знание, при котором реальность и есть сам собою творящий разум… В августинианском понимании. И в том, сказочном, волшебном, русском: сказано – сделано. В том, проговорённом нами, библейском, когда разум есть свет неизреченный, который внушает и который творит без посредничества, без орудий и инструментов, сам собою, данной ему неисповедимою силой и волей. Так и человеческий разум со временем будет творить одним лишь внушением, сообщаемым материи, одной лишь волей, которая промышляет, организует и приводит материю от хаоса к гармонии космоса…

Я отдаю себе отчёт… Мировоззрение, подобное моему, воспринимается с иронией… Я называю безумием любую иную точку зрения. Я исхожу не из мистических или эзотерических представлений, я как-то к ним остаюсь равнодушен, но из убеждений, вырастающих из всего хода развития человеческой цивилизации, который таинственным и загадочным образом убыстряется уже с какой-то сумасшедшей скоростью… В этом пункте, в принципе, я солидарен с Рэймондом Курцвейлом, предрёкшим нам технологическую сингулярность… Если, оговорюсь, каким-нибудь образом мы не изведём сами себя…
Обозначенное здесь мировоззрение присутствовало во мне всегда, могу сказать даже так, с пелёнок, но уж точно, с того времени, с какого я помню себя… – больше того, уверен, оно есть и сидит в каждом из человеков, хочется того ему или нет… И даже если некто заявляет обратное, то он лжет… Но уж точно, что такой человек в детстве не выслушал ни одной сказки… Вот, кстати, загадка… Кто скажет, как, почему, по какому неисповедимому закону, отчего, отчего, но именно со сказки, с волшебства отправляется в своё путешествие всякая жизнь. То есть с того самого обозначенного нами «невозможного», кое может стать возможным и даже непременно таковым станет, с утверждения в своём сознании сказочного – безграничного и умного (волшебного) творения, именно с подобной метафизики и философии начинается и созидается человек в детстве? Чьим назиданием и направлением? – вопрос уже риторический… Но по какому праву? Да по такому, по которому никакого иного закона и никакой иной метафизики не принимает, не хочет, не знает, не жаждет наша душа и никаким иным не обольщается, никакому другому не подчиняется, – кажется, что самое её существование обусловлено этим законом, обусловлено и исходит из него, и попросту никакого другого и нет… Подобные «убеждения» даются нам изначально, с рождения, доопытным и позже сверхопытным путём, как в том же мифе даётся человеку предчувствие грядущих превращений человечества… Подобные превращения вообще в природе вещей… И, следовательно, в нашей природе… Я верю своим предчувствиям. Хотя понимаю: если они и осуществятся, то осуществятся, может, только через века… Но, чудится, много быстрее… В самом деле, может случиться так, что мы и не заметим, как войдём в иные измерения истории…

Да, казалось бы, мы вступаем на тонкий лёд домыслов… И тем не менее…
Даже если сделать вид, будто мифов не существовало и они не были объединены странным и загадочным смыслообразующим их священным единством, напитывавшем архаичные народы;
если даже отбросить чисто рациональные и великие философические построения, начиная с античных, утверждавших наличие Божественного разума и проявлений его в человеке, или даже только признание необходимости высшего разума, как у Канта;
даже если представить себе, хотя это почти и немыслимо, что можно как-то изъять из практики человечества колоссальный объем духовных энергий и знаний, накопленных только одним христианством (я сознательно умалчиваю о других мировых религиях, ибо речь здесь прежде всего о христианстве) образующих дивный свод монументальных творений, начиная с евангелистов, с апостола Павла, с Иоанна Богослова, с Августина Блаженного с его «Градом Божьим» и кончая Павлом Флоренским с его «Столпом и утверждением истины», этими скрижалями и исповеданиями неслыханной, неизъяснимой, немыслимой духовной силы и красоты, отдающих райским каким-то благоуханием, ввергающим в блаженство, христианством с его Афоном и Соловками, с горами и вереницами (вереницами верениц) духовных стяжаний, подвигов, мученичества и чудес, явленных пред потрясённые очи современников… – (впрочем, чтобы только перечислить и малую толику сих красот, чудес и деяний, не достанет сотен, и тысяч книг, вот почему мы не продолжаем с этим перечнем и благоразумно здесь умолкаем), – даже если и так;
и если даже вовсе исключить из общего списка воззрения мистериального, магического, оккультного и мистического толка, также уже упомянутые мною выше, воспринимаемые большинством, здравомыслящей частью человечества однозначно как квазифеномены и квазиучения, но тревожащие умы другой части человечества… Я имею в виду учения, восходящие к первому эзотерику и парапсихологу, наделённому ещё божественными свойствами, Гермесу Трисмегисту, к иудейской каббале, индуистским и буддийским источникам, гностицизму и неоплатонизму, средневековой алхимии, которые нашли своё выражение в неоднозначных и неординарных сочинениях, числящихся, что бы там ни было, за великие, сочинениях духовно-провиденциального толка, исполненных нередко также дивной силы и красоты, помноженных на великую убеждённость в собственной утверждаемой ими истинности… Эти последние творения невольно наталкивают нас на мысль о некой «одержимости» стоящих за ними авторов, с другой стороны, и самой мощью и вдохновенной глубиной творений подспудно подводят нас к противоположной и тайной мысли, что авторы в своей одержимости и в самом деле как-то повязаны с надмирным и тонким духовным миром, и в действительности существующем…
Ибо творения эти нередко и впрямь поражают! Поражают грандиозной картиной умно устроенной Вселенной, которая открывается как им, так и вообще человеку через мистический опыт, посредством экстатических состояний, через сопряжение человека с невидимым миром (выражаемом в разное время и в разных учениях движением пневмы, праны, плеромы, и пр. и т.д.). Человек при этом и таким образом соответственно в этих учениях наделяется космической же силой и вписывается в неё.
Я имею в виду и корпус сочинений, приписываемых самому Трисмегисту, и Нострадамуса с его пророческими центуриями, гениальные сновидческие творения Якова Бёме и Сведенборга, фундаментальную теософскую доктрину госпожи Блаватской, антропософию Рудольфа Штайнера, наконец, воззрения нашего доморощенного Даниила Андреева с его демонологической «Розой мира», и так далее, и тому подобное, и тут если начать, то не остановиться, ибо, опять же, несть числа подобного рода творениям и учениям, явным и тайным обществам, стоявшим за ними, начиная с глубокой древности и кончая нашими днями, – учениям, редко в неком самостоянии, чаще и как правило – в их смешении, переплетении и в бесчисленных нюансах…
Кстати говоря, наши русские философы, Вл. Соловьёв, Семён Франк, Николай Бердяев отдали дань этим воззрениям, внесли свою недюжинную лепту в эту мозаику…
За всей этой одержимостью прячется, как за тайным знанием, тщательно оберегаемом, открывающемся избранным и посвящённым, прячется и вместе просвечивает иллюзорный фантомный мир, вобравший в себя колоссальный ментальный, по существу своему иррациональный, опыт человечества, опыт, составивший иной, не физический, план как бы отвлечённой от самое себя жизни, некую её аутоскопию, некий её эйдолон, двойника, такого феноменального, протекающего параллельно с физическим, но на ином тонком уровне, бытия, в котором и для которого по сути нет ничего невозможного…
Этот опыт вмещает и вбирает в себя не только и не одни абстрактные мета-символические трактаты (вспомним алхимию) с привлечением математических, физических, геометрических формул, диаграмм, символов и чертежей, которые прилагаются к жизни фантомов и фантомным явлениям, но есть в одно время и своеобразный капитальный гигантский компендиум самое этих проявлений в обыденной жизни, по всему миру, во все времена, как они были, или как мнились, или, как хотелось их представить тайнозрителям, – как именно и на деле, нам неизвестно, и за давностью лет, и за завесой, веками намеренно опускавшейся над всяким знанием, делавшем его чем таинственней, тем могущественней в глазах современников, и понятно, соответственно за отсутствием любого контроля над любым, не вписывающемся в рамки обычных и заурядных человеческих проявлений, фактом, заявлением или свидетельством любого лица и любого толка;
и даже если отбросить и эти проявления человеческого сознания в «тонком» мире, которыми, как нечто даже само собой подразумевающееся, утверждается почти неограниченная свобода нашего сознания в его сообщениях и связях с прошлым и будущим, с живыми и мёртвыми, в возможности бесчисленных превращений, как самого сознания, так и материи, им управляемой, в иные некие сути и формы, в возможности неограниченной полноты власти над миром…;
и даже, наконец, если и вообще отмести все, все, обозначенное нами выше, все вместе и разом, то и тогда у человечества останется массив совершенно неправдоподобных, невероятных, невозможных и непостижимых для человека проявлений в человеке как бы нечеловеческого…
И это все те же способности, воспринимаемые как сверхъестественные, но безо всякой религиозной или мистической, магической или оккультной окраски…
Они есть в нас, и что тут попишешь…

Оконкретим несколько предмет разговора (ещё раз), то есть то, что мы имеем в виду.
Никому и в голову не придёт оспаривать признанный в веках гений Леонардо да Винчи. Исключительность его личности и дарований. Смеем ли мы называть обыкновенным человека, который в 15-м веке прозревает и строит модели машин 20-го века? Даже внешним обликом предваряющие наши? Человека, который за пятьсот лет до нашего мира практически уже живёт в нём и осваивает этот мир? То есть забегает вперёд во времени на полтысячи лет?.. По существу выхватывает из будущего и несёт в свой век то, что ещё только должно созреть через столетия как плод… Понятно, отчего это ещё только оболочки вещей или их призраки… И тем не менее…
Вспомним другого гения, человека с помощью своих изобретений залившего в 19-м веке электрическим светом Европу и мир, серба Николу Тесла. Тесла буквально преобразил мир. Он сделал его видимым. То есть. Принадлежностью, бывшей в ведении Бога, наделил мир. Судя даже только по числу своих изобретений, Тесла генерировал идеи с поразительной быстротой и словно в неограниченном количестве. Что замечательно и симптоматично. По свидетельству современников, Тесла обладал той же светящейся аурой, что и преподобный Саровский. Он буквально излучал из себя энергию. С именем Тесла связывают явления при падении Тунгусского метеорита, которые, якобы, на самом деле были следствием эксперимента Теслы по беспроводной передаче электрической энергии на неограниченные расстояния в пространстве, энергии, собранной им, скажем так, в атмосфере Америки (или извлечённой из нее) и перенаправленной или переброшенной без наличия каких-либо материальных носителей в Сибирь путём встроения этой энергии в электромагнитные волны, огибающие наш земной шар… С его же именем связывают так называемый Филадельфийский эксперимент (1943 г.), при котором эсминец «Элдридж» был якобы телепортирован по воздуху из Филадельфийского порта в доки порта Норфолка и обратно – с помощью силовых электромагнитных установок, сделанных по чертежам Теслы. Тесла, как утверждал он сам, и этому есть достаточно подтверждений экспериментального порядка, мог расколоть землю – с помощью механического осциллятора, путём резонансного возбуждения колебаний земли, с другой стороны, сжечь её – электричеством… Не оттого ли он и скрыл некоторые из своих изобретений? Как бы то ни было, при всех этих «будто бы» и «якобы» абсолютно бесспорен (и даже собственно и непосредственно в научном мире) колоссальный вклад Теслы в развитие современной нашей цивилизации, как она сейчас есть…
Что до меня, то меня занимает и особо останавливает в феномене Теслы один момент, отмеченный в письмах и свидетельствах его современников… Никола Тесла, нередко случалось, никак даже не нуждался в математическом или физическом, то есть формальном, обосновании своих изобретений, предварительной сверке их на соответствие физическим принципам и параметрам, и даже в элементарных расчётах и измерениях всякого рода соотношений… Они ему являлись в голову сразу, как бы в готовом виде… Мысль не нуждалась в просчёте… Идея – в мысли… В мысли, которою бы идея разворачивалась и выстраивалась в зримый материальный объект. Объект представал как (нередко эйдетический, то есть в данном случае настолько яркий, что почти как реальный или заменяющий реальность) образ. Творение являлось как бессмысленным… Как бы без участия мышления… Разум молчал… Эта сторона как бы уходила из сценария творца… Иначе говоря, Тесла творил, как Бог…
К этому положению стоит присовокупить одно весьма загадочное и многозначительное высказывание самого Теслы относительно того, как, каким образом и откуда ему могли являться его идеи. В одном из своих писем он делает шокирующее заявление… Когда оно исходит от гения, вряд ли следует отмахиваться от него, как от чистейшего вымысла… С высказываниями гениев не так все просто… Известно, что в этот период жизни Тесла был занят грандиозными опытами по исследованию феноменов электричества. И именно, будучи – буквально – под напряжением высокочастотных токов (кстати говоря и вообще, он умел пропускать сквозь себя нешуточные разряды электрического тока), записал: «Я обнаружил мысль…» То есть возникновение и движение мысли как если бы из некоего источника с электромагнитным излучением, в самом излучении, имеющем характеристики физического поля и способном, так же, как и электричество, быть во всем и всегда, в земле, в атмосфере, в космосе… Таким образом и собственно мысль, будучи растворенной в этих полях и неотъемлемой принадлежностью их, может пронизывать собой самый и весь целокупный космос как некая его кровеносная система, как некая разумная и организующая его энергия, для которой как бы нет времени… Ибо оно же и заключено в самой мысли, истекает из неё и ею же и обнимается и удерживается сразу во всех своих измерениях и параметрах, прошлом, настоящем и будущем… И Тесла замечает далее: «… вскоре вы сможете лично читать свои стихи Гомеру, а я буду обсуждать свои открытия с самим Архимедом».
Что это? Предвидение интернета? Вообще теории информации, как она сейчас есть со всеми своими уже невообразимо сложными теоретическими построениями и реквизитами? Или указание на высший и всеобъемлющий разум? И тогда в границах и рамках этого указания вполне укладывается и христианская концепция Духа Божьего и смыслообразующих его энергий, пронизывающих весь мир и удерживающих его в неком единстве, неизменном и неистребимом, включающем в себя все время, прошлое и будущее, в котором есть место и Гомеру, и Архимеду, и нам с вами?.. И тогда – нет (даже) смерти… Или, скажем так, (даже) смерть мнима…
Словом… Тесла извлекал идеи из воздуха, то есть буквально… Как извлекал из него электричество с помощью изобретённых им приборов… Тесла был своеобразным космическим проводником… Либо одним из посланников Божиих, неисповедимым путём связанным с ангелами Божьими… И следовательно и сам в некой мере был существом ангелоподобным (вспомним о свечении Теслы)…
Кажется, что Августин Блаженный имел в виду не только силы небесные, но и людей, подобных Тесла, говоря о том, «что ангелы представляли себе и знали… все вещи… в своих мыслях, прежде чем они получали действительное существование». Во всяком случае слова эти вполне приложимы к разуму Тесла.
И здесь, может быть, именно тот случай, демонстрируется то положение, по которому, опять же, только один Августин Блаженный, говоря о промысле Божьем в человеке, высказался без обиняков, прямо и бесстрашно, ссылаясь на Христа и никак не дезавуируя и не переиначивая, как это делали позднейшие комментаторы, слова последнего о сем же предмете, в Евангелии от Иоанна (Ин. 10:34; также: Пс.81:6).
И это комментарий, безусловно, имеющий отношение и к Леонардо, и к Тесла, и к таким же, как они, им подобным человекам, которых вообще-то несть числа…
Сказал же Августин:
"Душа уподобляется тому, что она любит; любит ли она земные вещи, она становится земной, любит ли Бога – тут можно спросить: становится ли она Богом? Если бы я так сказал, это прозвучало бы невероятным для тех, чья мысль слишком слаба и не может понять этого. Я не говорю этого, но я указываю вам на Писание, которое говорит: "Я сказал, вы боги!"

Каждый из нас, без исключения, может составить в уме своём свой собственный компендиум лиц, причастных Божьему знанию. Или, скажем так, несколько проще и обыденней, – проявлениям в человеке сверхъестественных способностей, которым в силу ряда причин – по личному и непосредственному опыту, по контакту с тем или иным выдающимся человеком, по найденным или имеющимся в публичном пользовании свидетельствам и документам, и так далее, – мы склонны доверять… И если подходить под таким углом зрения к истинности или неистинности указанных проявлений, мы получим совсем иной модус нашего отношения к ним, нежели как это отношение есть или сформировалось в глазах общественного мнения. Факты предстанут почти в непогрешимой убедительности. Через такой взгляд с них снимается, если и не совсем, то в весьма и весьма значительной мере налет вторичности и опосредованности (знакомства с такими фактами через третьих лиц, как бы по слухам), которыми привносится в них элемент недостоверности и обмана, – ибо это все такие вещи, в силу их необычности, которые самому нужно увидеть и потрогать, убедиться в существовании их, чтобы поверить в них… Так вот, я опираюсь на знание и воображение читателя, я апеллирую к непосредственному его опыту, который, понятно, здесь, на страницах моего сочинения может быть лишь воображаемым, чем-то только лишь гипотетическим и виртуальным, и однако, только так и таким образом, только через этот представляемый нами и удерживаемый нами в нашем сознании совокупный и непосредственный опыт и может быть обретено нами недостающее нам (в сердце нашем и перед очами нашими) – подлинное Божие бытие в человеке, явленное через действие живых (либо одушевлённых в душе, если это исторические реалии) и наглядных примеров…

Так для меня безусловен свет, которого исполнен Серафим Саровский. Ибо я верю свидетельству Мотовилова об этом свете. Вера же эта и убеждение моё проистекают от странной, загадочной силы, будто внушённой свыше и заключённой в самом произведении о преподобном. От этого творения, от самого будто бы исходит свет… Я его осязаю!.. Я знаю, такие вещи просто так не даются и не бывают… Такой лёгкой и светлой аурой не обладают не то что заурядные, но и гениальные сочинения… Это же творение очевидно, что принадлежит перу безыскусному, и тем не менее, и в безыскусности своей столь совершенному и неповторимому …
Для меня достаточно дневников Леонардо пятисотлетней давности с многочисленными его набросками и чертежами фантастических строений и машин; научных статей и писем Тесла вкупе с официально зарегистрированными патентами его бесчисленных изобретений, которые уже по одному этому не могут быть подвержены сомнению и оспорены, и ещё более грандиозных его проектов, которыми земля могла бы быть преображена, свидетельств и документов, с которыми я не понаслышке знаком, благо они изданы, и в которые я не просто вникал, но, читая, прозревал личности авторов их (ибо таково свойство всякого исповедального слова), – для меня достаточно, чтобы оценить эти личности и вынести собственный свой вердикт: – вот гении человечества, принадлежащие к сонму людей, отмеченных перстом и осиянных светом нездешним…
И то же самое я могу сказать о Николае Федорове, христианине и аскете, мыслителе, не просто погрезившему о чем-то немыслимом, но выведшему немыслимый и однако же – закон, закон, вытекающий с железной необходимостью из человеческой жизни, из её смысла, по которому должно быть и поэтому и не может не быть, не может не случиться – научного воскрешения мёртвых…
Равно отмечен в моих глазах божьим светом атеист Константин Циолковский, ещё в конце позапрошлого века выдвинувший и разработавший научную теорию ракетостроения и освоения космоса, считавшуюся в то время совершенно фантастической, – научный и следовательно конкретный подход к решению подобного рода вопросов воспринимался его современниками ещё как дикость и в некотором роде как бред сумасшедшего… Через полвека «грезы» калужского мечтателя были осуществлены… Вторая космическая скорость по преодолению силы земного тяготения, выведенная Циолковским, была востребована, идеи многоступенчатых ракет (в терминологии Циолковского – «поездов») и орбитальных станций – осуществились… Идея космических лифтов и проект освоения и заселения Вселенной живым разумом ещё ждут своего часа, но уже не кажутся фантастическими… Но Циолковский видел дальше… Он прозревал превращение человека в разновидность лучистой и чистой энергии… – это и сейчас воспринимается не без скепсиса… Но, как знать, в свете того, что идеи Циолковского, а здесь перечислены далеко не все из них, неуклонно и последовательно воплощались в жизнь, нельзя исключить того времени, когда свершится эта… Предсказание же Константина Циолковского, если говорить в терминах христианства, можно перевести и так: человек уподобится Духу Божьему…
Отчего же и нет?..
Что ж, если для меня это одни представители человеческого рода, то для других – иные, отмеченные в их глазах каким-то своим исключительным даром, которому в силу ряда причин, на их взгляд вполне объективных, они доверяют…
Для кого-то это, скажем, «вещий» монах Авель, прозревший жизнь коронованных особ, год и день смерти Екатерины II, Павла I, гибель Николая II и всей царской династии в 1918 году, нашествие французов 1812 года, сожжение Москвы, и так далее…
Авель – один из самых кротких монахов, какие были в России, и – пожизненная слежка со стороны Тайной экспедиции (в разные годы именуемой как Преображенский приказ, Тайная канцелярия, Канцелярия тайных и розыскных дел), в общей сложности двадцать лет отсидки в тюрьме – случайно ли и на пустом ли месте? Именно к компетенции Канцелярии относился первый пункт государственных преступлений, обязывавший карать тех: "…кто каким измышлениям учнёт мыслить на императорское здоровье злое дело…", пункт, как будто прямо касающийся Авеля… Все это так похоже на то, что были факты в пророчествах монаха, по которым Авеля и впрямь боялись…
Для кого-то это врачеватель и «спящий пророк» Эдгар Кейси, американец, умевший в состоянии гипнотического транса, в который он погружал себя сам, собирать информацию о лекарствах, нередко с необычайно сложным составом, из всех когда-либо существовавших в мире и во все времена, извлекая её будто бы прямо из мозга других людей, с которыми он в состоянии транса вступал в контакт, – выходит, и с мёртвыми…
Любопытно, что чужой язык при этом не был препятствием для Кейси. Он мог получать и диктовать рецепты на любом языке, понимание которого приходило к нему во сне и исчезало с пробуждением…
Таким же «прямым» пониманием чужих языков, но въяве, владеет наш современник Вилли Мельников, – перевод как таковой с одного на другой язык ему не требуется, вникновение в язык идёт непосредственно и в беспереводном варианте, когда он смотрит на незнакомый ему текст и начинает его понимать… Фантастика!.. Сам Вилли объясняет этот феномен явлением ченнелинга, кстати, давно узаконенным на Западе, означающим приём информации по каналам, открывающимся из некой сверхреальности… Мельников владеет более, чем ста языками, в том числе и мёртвыми…
Так апостолы у Христа при сошествии Святого духа на них вдруг и разом заговорили на всех языках…
Для кого-то это феномен нетленного ламы Итигэлова, тело (белковые фракции) которого и после смерти его, спустя вот уже восемь десятилетий продолжает сохранять прижизненные характеристики…
Для кого то это индийский йог Прахлад Джани, который уже более семидесяти лет не ест и не пьёт, питаясь одним воздухом…
Для кого-то это Дэниел Данглас Хьюм, медиум-спиритуалист, летающий, подобно булгаковской Маргарите, через окна…
Для кого-то это люди-рентгены, люди-магниты, люди-стигматы, наподобие Генриха Ассизского, люди, имена которых связаны с будто имеющейся в них способностью к произвольной левитации и к телекинезу, как у Хьюма, к телепатии, путешествиям во времени и пространстве, вообще к так называемым «трансперсональным» психодуховным и психорелигиозным переживаниям…
Как бы то ни было мир полон совершенно невероятными проявлениями человеческого организма, его воли и разума…
Должен заметить, здесь и выше мною в большинстве своём приведены явления, не так далеко отстоящие от нас во времени, чтобы к ним в виду их широкой известности не могли быть привлечены научные силы для их изучения или хотя бы визуального наблюдения за ними. И так оно и было. В том, что касается Кейси, Итигэлова, Джани, Мельникова, то эти феномены неоднократно наблюдались и даже подвергались исследованию экспертным сообществом, причём на самом высоком уровне, с привлечением научных светил, университетских и академических организаций… В большей или меньшей степени, но они признаны, способна или неспособна объяснить их наука… И здесь приведена лишь ничтожная часть из таких, только в порядке примеров… Но даже одного этого много, чтобы ревизовать прочие разновидности (выказанных там или здесь, так или иначе) человеческих возможностей, кажущихся непостижимыми, которых быть не может согласно науке, но которые с каким-то упорством из века в век проявляются и обнаруживаются в человеке… Зачем и для чего?.. Что за такой знак? Как некое напоминание нам о самое себе, какими мы некогда были? Или как указание на то, какими мы со временем станем?
И не все же науке (сколько можно) собственное незнание, собственное невежество списывать на человеческие заблуждения, на обман, когда феномены будто бы выдаются за таковые, или на патологию, вследствие одной которой, якобы, и проявляются в человеке уникальнейшие из его способностей… Так нас нередко уверяют (даже уже с какой-то общепринятой точки зрения), что гений это болезнь, а не дар… И лечат от гениальности сожжением человеков на кострах или сожжением его книг, гонениями, тюрьмами, пытками и запретами, даже и сейчас, не только во времена инквизиции, – инквизиция продолжается… Все, что идёт вразрез с общепринятой научной точкой зрения, все, что выше её разумения, объявляется псевдоучением и псевдонаукой, предаётся анафеме и осмеянию…
Между тем… История учит… Наука слишком часто сама впадает в чудовищные заблуждения (можно составить ещё один компендиум толщиной до небес из таких заблуждений), в упор не замечая очевидных вещей, которые со временем становятся бесспорными, Ныне она, – как раз-то в виду своей кажущейся высоты и самообмана своего всесилия, – не замечает целого человечества… Целой истории его… Впрочем, самомнение и непререкаемость всегда были стороной, за которой укрывались если не глупость, то бессилие… Так и самооправдание нередко, выворачиваясь через себя, принимает инквизиционные формы…
Не проще ли признать нашу очевидную немощь перед собой, перед собственным бытием и феноменом, и хотя бы не лгать себе в оправдание…

Между тем… В общей сложности… И в самом деле… Когда бы феномены, выказанные в разных личностях, могли бы как-то собраться и аккумулироваться вместе и разом в одном человеке, нам бы могла явиться картина и образ иного совсем человека и иного разума, нежели как мы о нём и о себе думаем… Приходила ли эта мысль кому-нибудь в голову?
В этом образе мы бы уже могли разглядеть человека, того, который создан по образу и подобию Божьему…
Это реалии, а не фантастика…
Мы именно такие, а не другие…

Но скрыты от самих себя… Наши способности куда-то или во что-то будто бы упакованы… Сжаты и архивированы… Как в компьютере… Не исключено, до поры… И лишь иногда вырываются на свободу, проявляясь в немыслимой полноте, но это полнота, увы, только деталей и частностей… Целое и божественное таится от нас и нам недоступно… Но все говорит нам, все нам указывает на то, что есть оно …
Смысл нашего труда и, может, всей нашей жизни в том, чтобы дойти до своего существа! Дойти и раскрыть его во всей его полноте! В этом же смысл жизни всего человечества!