98. Трудный путь на вершину

 http://www.proza.ru/2015/05/11/766

       ГЛАВА ДЕВЯНОСТО ВОСЬМАЯ,
        ТРУДНЫЙ ПУТЬ НА ВЕРШИНУ

        Шах-Велед попытался подняться, но едва сдержал крик боли, и снова откинулся на спину, чувствуя, как от слабости и дурноты тело покрылось липкой испариной. Он с досадой ударил кулаком по земле. Он не в состоянии даже предупредить Гретхен! Но о чём предупреждать? Если бы он знал! А знал он только одно - Гретхен не надо там быть. Он помнил, как сильный, закалённый суровой жизнью мужчина помрачнел, вспомнив о каком-то ритуале, которому был свидетелем, и теперь Шах-Велед не хотел, чтобы Гретхен довелось увидеть нечто страшное.

        - Проклятие…
        Он снова попытался встать, но мышцы стянуло, тело не подчинялось ему, корчилось в болезненных судорогах.
        В темноте возникло движение, кто-то проскользнул в вигвам.

        - Кто здесь?
        - Тихо! - послышалось в ответ. - Тебе уходить. Прячь. Женщина опасно. Смерть. И ты - смерть. Уходи. Прячь.
        - Постой! Её хотят убить?!..
        - Так. Жертва Тирава. Я идти к ней. Я помочь, - говорили на очень плохом французском, но смысл сказанного был ясен.

        - Дай мне твою руку, быстро! - пальцы Авари столкнулись с чужими пальцами. Шах-Велед быстро провёл по запястью - именно об этом индейце недавно говорила Гретхен! - Спаси её, заклинаю! Иди!
        - Время есть. Они ждать солнце. Ты прячь. На пирамида. Иди так, - индеец взял руку Шах-Веледа, провёл его пальцы по полу вдоль своей ладони и как бы повернул за угол. - И вверх. Где много кусты. Там быть дерево, и падать вместе с камень. Яма. Прятать. Я не хотеть тебе смерть. Теперь делай так.

        Индеец присел перед Шах-Веледом на корточки и начал растирать мышцы икры. Ощущения были такими же, как если бы он принялся тыкать в ногу остриём ножа. Аварии сжал зубы и начал тоже разминать мышцы.

        - Хорошо. Делать так. И быстро уходить.
        - Я понял. Иди к ней!

        Индеец скользнул к выходу, но помедлил и опять обернулся к Шах-Веледу, уткнул палец ему в грудь.

        - Верх, храм не ходить! - твёрдо сказал он. - Ты мешать! Смерть!
        - Д-да, - с усилием проговорил Шах-Велед. - Я сделаю, как ты сказал. Спрячусь на пирамиде. Ну, иди же!

        …Дождь прекратился, но вокруг по-прежнему стоял шелест. Теперь листья стряхивали собранную в зелёные ладони дождевую воду. Капли сыпались вниз с листа на лист, нарушая их зыбкое равновесие, стекали по ложбинкам и прожилкам, падали дальше, шелестя в мокрой зелени. Всё вокруг было насыщено влагой, даже сам воздух.
       Подол платья Гретхен быстро намок, сделался тяжёлым, лип к ногам и путался. Карабкаясь по неудобным ступеням, ей приходилось поднимать его, чтобы не наступить на край и не оборвать. Подъём оказался труднее, чем она предполагала. Силы Гретхен скоро подошли к концу, ноги устали и дрожали от напряжения.

        Индейцы шли с факелами. В их колеблющемся свете камни мокро блестели, лужицы отсвечивали красным. Тени дрожали, скользили, казалось, что камень шевелится и уходит из-под ног. Гретхен оступилась на обрубке толстого корня, выпирающего из щели, ударилась локтем и разодрала руку. Она отступила к краю расчищенного прохода и села, нуждаясь хотя бы в короткой передышке. Мимо неё прошёл один индеец, другой, третий. Гретхен подумала, что идея взобраться на вершину была всё-таки не самая удачная. Напрасно она не послушалась Шах-Веледа. А ведь спускаться будет ничуть не легче, даже наоборот… Всё. Пожалуй, с неё уже достаточно, свою вершину она покорила, пора вниз. И в то время как Гретхен совсем уж было решила начать обратный спуск, рядом с ней остановились два индейца. Мужчины молча сцепили руки, устроив подобие сиденья, и наклонились к Гретхен, однозначно предлагая им воспользоваться. "Видимо, старик решил, что чужестранке не обязательно выполнять условие самостоятельного восхождения", - подумала Гретхен.

        Было ещё темно. Сидя в удобном ложе из сцепленных рук, Гретхен видела перед собой только влажно блестящие спины и ноги тех, кто поднимался впереди по каменной лестнице. Справа и слева от ступеней свет факелов выхватывал сплошной ковёр из переплетённых стеблей и уплетьев.

        А небо над головой между тем стало предутренним. Гретхен всё ещё не привыкла к красоте волшебного южного небесного свода, сияющего в ночи крупными разноцветными звёздами, величиной с тарелку. Но сейчас звёзды уже поблекли, не были такими близкими и яркими, как ночью.

        По мере того, как покорители пирамиды подымились выше и выше, небо раздавалось в стороны, становилось просторнее и светлее. На западе сумрачно толпились ночные дождевые тучи, медленно уплывая за край неба, а восток наливался светом. Внизу лежали погружённые во мрак джунгли, а над ними расползалось лёгкое серебристое марево, сочясь из тёмных провалов между деревьями. Оно растекалось, густело, окутывало вершины, превращая их в чёрные острова посреди молочно-белесого призрачного океана. Он клубился, медленно перетекал, в него погружались и тонули "острова". Подножие пирамиды будто обложил толстый слой белоснежной ваты.

        Цепочка людей растянулась по каменной лестнице. Первым шёл старик. И хотя ступени одолевал он с трудом, медленно, Гретхен удивляла его выносливость. Она ведь помнила то впечатление немощи, которое он произвёл при первой встрече. Тогда он даже на ноги поднимался при помощи двух воинов, поддерживавших его с обеих сторон. И теперь ему тоже помогали, но ведь его не несли, как Гретхен.

        Её носильщикам приходилось, конечно, нелегко, раза три уставших сменяли другие. До вершины было уже недалеко, когда мужчины поменялись в последний раз, и Гретхен, глядя, как вновь подошедшие сплетают руки, увидала на одном запястье знакомую повязку из кожаного шнурка.
       
        И вот, наконец, вершина! Последний шаг - и Гретхен опустили на абсолютно плоскую и просторную площадку. Она оглянулась назад, и дух захватило от панорамы, открывшейся сверху. Из густого, как сливки, тумана поднимались, устремляясь к небу острыми вершинами, верхушки ещё четырех пирамид. Туман размывал их очертания, дальние едва проступали в белёсом сумраке, и Гретхен захотелось поторопить солнце, она загорелась желанием увидеть фантастическую картину во всей полноте, при свете дня. Других пирамид с усечённой вершиной, видно не было, что навело Гретхен на мысль, что пирамида, на которой стоит она, чем-то особенная.

http://www.proza.ru/2015/05/11/1947