На демонстрации

Поступив на работу, не сразу я понял некоторую свою «исключительность». Заключалась же она в том, что мои имя и отчество были такими же, как у самого главного на предприятии человека - директора института, а потом и академика, Василия Андреевича Глухих. За все без малого сорок лет, прошедших со времени моего поступления на работу, не слышал я, чтобы, кроме нас двоих в институте ещё бы какой-нибудь «Василий Андреевич» объявился... Вась - много, а вот "Василиев Андреевичей" только два…

Не раз замечал я, что уж больно уважительно, прерывая беседу или совещания, не по возрасту и не по рангу принимались мои, молодого специалиста, по местному телефону по работе ли, по «общественным» ли делам, звонки: «Да, Василий Андреевич», «Слушаю, Василий Андреевич». Бывали и другие, связанные с совпадением наших имён эпизоды. Но выделяется из всех них, безусловно, только один...

Первомайская демонстрация. Редко у нас на Первое мая погода бывает хорошей… А в этот раз повезло - ни ветра, ни дождя, ни случавшегося иногда в этот день календаря мокрого снега не было. Да и не Чернобыльский это был Первомай, хотя до него по годам и не задолго.  Не очень, конечно, радостно в выходной день рано вставать и ехать с Пороховых, как в народе с давних времён называется наш район Ленинграда, а ныне Санкт-Петербурга, в город Колпино, с 1936 года ставшего административным центром одного из районов нашего большого города, где трудящимся нашего института и других предприятий Колпинского района надлежало демонстрировать свою с трудящимися всего мира солидарность.

И не вспомню уже теперь, то ли попросту проспал я и, следовательно, выехал из дому позже, чем следовало бы, то ли с электричкой «не угадал», но в Колпино я оказался значительно позднее, чем мне быть надлежало. Да и вовсе можно было бы отказаться от этой поездки, раз уж так получилось, если бы не одно «но». Главной причиной моей тревоги было то, что мне и моему товарищу, такому же, как и я, молодому специалисту, конструктору, моему коллеге, с которым мы работали в разных группах, но в одном отделе, и какое-то время даже в одной комнате, Александру Макарову, было поручено попеременно нести знамя нашего института. А колонна к моменту моего таки «прибытия» в Колпино уже давно начала своё движение и была «на марше». И взялся я, «продираясь» между участниками демонстрации и приветствовавшими их по краям улицы жителями Колпино, своих догонять. Долгим же показался мне этот путь...

Догнал, наконец! Выдерживая некоторую дистанцию между собой и «хвостом» группы впереди идущих демонстрантов-сотрудников от другого предприятия, шагал «знаменосец» Александр. Надо сказать, что знамя было добротное, а потому довольно тяжёлое, и добровольных желающих подменить Александра в отсутствие припоздавшего в моём лице «штатного» сменщика, конечно, не было... Так что «поднакопились» у Александра к моменту моего появления «эмоции»... Следом, на расстоянии пяти-семи шагов от него, шли руководители нашего института. Впереди, по центру - директор института - Василий Андреевич. По сторонам от него - его заместители и другие руководители, включая партийных и профсоюзных. За ними – остальные представлявшие наш институт трудящиеся.

Василий Андреевич что-то говорит, рассказывает, соратники – «внимают». И вот Сашка, завидев меня, не дожидаясь, пока я к нему подойду, успею хоть что-то сказать в своё оправдание и возьму у него из рук это тяжелющее знамя, весьма громко и энергично высказался: «Ну, ты даёшь, Василий Андреевич!» После этого Сашкиного возгласа, Василий Андреевич на полуслове оборвал свою громкую низко-бархатистую речь, а соратники его пришли в какое-то замешательство... И такая вдруг тишина наступила, что, казалось, не только Василий Андреевич перестал говорить, а что и все и всё вокруг, от кого и от чего могли бы исходить хоть какие-то звуки, стихло… Сашка же, мгновенно, в отличие от меня, осознав случившееся, сразу же исчез, как будто его тут и не было вовсе, оставив меня выполнять почётную роль знаменосца до самого конца демонстрации...