18. Глава 88. Чей пл нный духъ въ л нивой дрем обо

«Я был в семье и в школе
прехрабрый мальчуган,
но днем лишь; чуть же в поле,
бывало, пал туман
и поползли в долины
ночные тени с гор —
ужасные картины
мне рисовал мой взор.
Из сказок и преданий
рать призраков ползла,
и ночь мне ряд терзаний,
а не покой несла.
Теперь не так бывает:
как воск в пылу огня,
вся храбрость моя тает
при свете ярком дня.
Мне духи зла дневные
страшны; мне жизни шум
в мозг иглы ледяные
вонзает, мутит ум.
Мир призраков туманный
мне нужен, тьмы покров;
он – щит, доспех мой бранный,
я в нем на бой готов.
Я грудью рассекаю
туман, орлом паря;
но крылья опускаю,
едва блеснет заря.
Так, если подвиг мною
и будет совершен, —
наверно тьмой ночною
навеян будет он»
(Генрик Ибсен. Светобоязнь)

   … «Ты, что не собираешься? Нам скоро вылетать!» «Сергей! Прости меня… .» «Простить, что ты не хочешь иметь ребенка? Я правильно догадался?» «Да! Я не смогу быть матерью: ни плохой, ни хорошей. Был порыв у особняка… .Очень сильный порыв. Но, я бы изменила себе, если бы родила ребенка. Я стала бы никто! Такие женщины тебе не нужны! А я твоя женщина и хочу, чтобы ты мной не тяготился, а гордился! Никто, ведь, не знает, что после смерти с нами происходит? А, вдруг Вечность? Вечность, в которой я – ничто!.. Прости, я не знаю, что сказать в свое оправдание! Я сделаю аборт! Я убъю наше дитя… .Но, это будет меньшее преступление, по  сравнении с тем, что я убъю свой дар! Натали не ошибалась!...» «Хорошо! Я все понял! Тебе повезло. Обучаясь на пятом курсе мы с другом сделали настоящие открытия в медицине. Мой друг изобрел прибор, благодаря которому можно спасти человека при страшном осложнении язвенной болезни желудка – перфорации. Это, когда язва разрывает желудок! Гениально просто! В это же самое время я изобрел метод бескровного прерывания беременности. И даже способ, сделать женщину, не кастрируя ее, быть не способной к зачатию. При моем методе женщина ничего не теряла. Яйцеклетка у нее созревала, менструация шла нормально. Все железы работали также нормально. Но зачать она не могла. При этом, я мог сделать так, что женщина не могла зачать только от конкретного мужчины, или вообще, от любого… Сейчас перед вылетом я сделаю тебе аборт. Это всего два укола в твои фаллопиевы трубы. И оплодотворенная яйцеклетка умрет и выйдет, как при обычной менструации. В этих же уколах будет вещество, которое не позволит тебе забеременеть ни при каких условиях и ни от какого мужчины…» «Нет! Сергей!Вот сейчас мы подошли к очень зыбкой черте, если так можно сказать о черте. Я же говорила тебе, что кроме тебя ко мне не прикоснется ни один мужчина, если я буду в сознании. Поэтому мне не нужно универсальное средство, убивающее способность беременеть! Я уверена, что спроси любого на мой счет, ответ будет один: она тебя обманывает! После твоей смерти, а, может быть и раньше, если уйдет от тебя, она хочет оставить себе способность быть матерью. И я никак не смогу тебя убедить, что говорю тебе правду!» «Ну, и что мне прикажешь делать? Кстати, эта мысль мелькнула у меня в голове, только в более сложном виде. Я стар. Сделаю тебя богатой, знатной. Ты красавица и талантлива. Зачем я тебе? А твоему будущему мужу наверняка захочется иметь детей… .» «Тогда стерилизуй меня и не мучайся!» «А, может есть какой-то другой способ узнать, что ты настолько любишь меня, что и после моей смерти никакой мужчина тебя не коснется?» «Если женщина, которая меня совсем не знает, видела меня только по дисплею, но хорошо знает тебя, и чувствует тебя, подтвердит, что я не вру, ты двум разным женщинам поверишь?» «Смотря кто будет эта вторая женщина…» «Вероника!» «Да вы же с ней внутренние соперницы за мою душу! И, еще, а зачем тебе нужно оставаться способной к деторождению, боишься, что потеряешь свой великий дар художника и тогда тебе придется искать способ приспособиться к жизни в новом качестве?»  «Если я потеряю дар художника, я тут же буду рядом с тобой, если ты будешь уже там, в месте, за пределами пространства и времени, которое пока известно только твоей родной дочери! Я, уже говорила тебе, что по характеру и уму не имею ничего общего с Камиллой Клодель. Я не дам упрятать себя на 30 лет в психиатрическую больницу!» «Все вы так красиво нас, мужиков, дурите, стоит только подтереть вам задницу. Особенно, мягкой, зеленой травкой!» «Дурак! Звони Веронике. Если она скажет, чтобы ты мне не верил, я уйду из Замка и покончу с собой! Я не шучу! Или, если тебе потом будет не противно жить с такой женщиной, кастрируешь меня!» «Я, Уля, тоже творец, значи, экспериментатор! А для нас, экспериментаторов нет ничего святого… .Я позвоню сейчас Веронике!» «Экспериментатор экспериментатору рознь! Да, одни шли на смертельный для себя эксперимент и погибали ради творчества. Другие подстилали соломку. Я отношусь к другим! Я буду жить столько, сколько буду помнить тебя. Или пока Вероника не найдет способ общаться живым и мертвым наяву, а не в снах и фантазиях! Звони!»..
   …Сергей набрал номер Вероники и первое, что он услышал было: «Уля передумала рожать? Какая молодец! Она – настоящий творец…» «Вероника, я могу сделать так, что она не будет беременеть только от меня. Или так, что она не будет беременеть вообще…» «Я знаю, что у тебя в голове, папочка! Делай ее стерильной только от себя, ибо вряд ли найдется еще женщина, которая будет доставлять тебе такие сексуальные наслаждения, какие доставляет тебя Уля. Что же касатся ее мужчин после того, как ты от нас уйдешь, не сомневайся на ее счет: она никогда и ни прикаких обстоятельствах  не подпустит к себе мужчину, даже врача, если будет, конечно, в сознании. Как, ксати, и мы, все твои женщины!» «А, Диана?» «Диана не исключение! Ее граф после тебя не разу не прикоснулся к ней даже мизинцем! Она дала ему полную свободу, и он каждый месяц меняет женщин. Они оба счастливы! Кстати, Лиза и Диана хотят от тебя еще по ребеночку и Света тоже. Как ученый, она уже всего достигла, осталась только работа!» «А, ты, моя дочь, не хочешь, что бы папочка сделал тебе еще одного маленького человечка?» «Папочка! Прости, но придется и первого, горяче мной любимого, еще неродившегося ребеночка, отдать на воспитание тете Лизе! Пока я не найду, что за пределами пространства и времени, я не успокоюсь! Ну, какая я мать? Может для тебя это будет неприятно, но я скажу тебе правду: родить этого ребенка я согласилась…ради эксперимента….по цифровому ряду Фибоначчи! Надеюсь, ты правильно меня понял? И, знаешь, что так, как любит тебя Вероника, никто не может любить. Где-то рядом, по силе страсти, находится Уля! Крепко целую! Быстрее пусть примет православие. Тем более имя особо изменять не надо! Она будет Ульяной! Ну, помнишь, Ульяну Громову, героя ВОВ?»
   … «Если женщина почти не знающая другую женщину, которая фактически является ее соперницей, тем не менее поддерживает ее, хотя это не в ее интересах, думаю, что… буду кастрировать тебя только от себя! Айда в гинекологческий кабинет, Ульяна!» «А, кто такая Ульяна? Это, во-первых, православная святая –мучиница из города Мурома. Во-вторых, это наша героиня ВОВ, которая воевала с фашистами. Гитлеровцы ее поймали, на спине вырезали кинжалом красную Звезду, сломали руку, истязали и бросил в угольную шахту…» «Бежим в гинекологический кабинет и быстрее летим, чтобы я приняла православие… . Я чувствую в себе святую Ульяну Громову!»…
   …Сергей быстро сделал Уле аборт и стерилизовал ее от себя по своей уникальной методике. Кстати, его друга, разаработавшего метод лечения перфоративной язвы желудка, без вскрытия брюшной полости, и Сергея, за его изобретении безболезненного и бескровного аборта и стериализации женщин, наградили дипломами 1 степени и 28 рублями на студеческой научной конференции. Писали о них в Областной газете, публиковали их фотокарточки… И, больше Сергей ни о методе своего друга, Василия Овчинникова, ни о своем методе нигде ничего не встречал!... Потом он поставил Улу попкой к себе, заставив уперется в стенку, превратился в амурского тигра и два часа с лишнем насышал ее спермой, а она стонала и орала от удовольствия, за которое потом не надо платить всю жизнь!..После перенасыщения, Уля вылизав промежность и яйца Сергею, покачала его на качелях, как Натали. Она призналась, что научилась этому, смотря, как Натали «качала» Сергея. Делала она это лучше весьма опытной рижанки!..
   …Внезапно Уля спросила Сергея, не найдется ли у него в кабинете какой-нибудь краситель? Сергей тут же вспомнил, что привез из Парижа Натали подарок: набор мелков для мадоннари (итал. madonnari) — рисунков на асфальте, одного из направлений стрит арта. А, Натали, после «качелей» вместе с Сергеем забывали все на свете. Тем более мелки из киоска Монмартра… . Сергей протянул Уле набор мелков. Она попросила выйти Сергея на пятнадцать минут, пока горит красная лампочка… .Когда он вернулся, он не узнал свой кабинет! На одной стене была нарисована святая Ульяна Громова. Уля подобрала такой ракурс, чтобы видна была кровавая Красная Здвезда, вырезанная кинжалом фашиста. Гордо поднятая голова Ульяны с полным презрением к мучителям-садистам… И виднеющая черная дыра шахты! Другие стены были разрисованы разными мелками, в основном эротическими сценами. «Как ты смеешь совмещать это?» - раздраженно спросил Сергей. И, в миг, рисунка Ульяны Громовой не стало: его накрыла плотная ширма, сделанная Улей из двух простыней. Сергей сразу утих, ибо, не смотря на свой понятный гнев, он был поражен рисунками Ули! Он схватил ее за талию, поднял так, чтобы ее розовая попка оказалась на уровне его рта и всю эту, ставшую пухленькой, при этом упругой и сильной, расцеловал: «Да! Ты – гений. И ты моя женщина, только…» «…твоя!Твоя!Твоя!»… Еще полтора часа они из гинекологического кабинета не выходили. Час занимались сексом, а полчаса, положив Сергея на пол, Уля занималась на нем, спереди и сзади стрит-артом! А, какие эротические позы она на нем изобразила, и как рисовала, присев над его лицом на корточки, абсолютно голая!..
   …После завтрака и утреннего секса, они улетели в Москву…
«Our life is composed greatly from dreams, from the unconscious, and they must be brought into connection with action. They must be woven together»
(Anais Nin)