Мечте навстречу, гл. 25

               

      В эту ночь Круглов долго не мог уснуть. Он думал о Наде и о своем будущем.  Скоро ему исполнится тридцать два года, и что у него за спиной?  Суворовское училище, служба в армии;  затем Чечня,  ранение,  награды, работа в отделе, квартира и вот этот профилакторий.
      Родители в Пензе, и то  вместо отца – отчим, который был не очень-то  ласков с пасынком. Но Павел справился  с обидой, поняв такую простую истину:  легче жить, если считать, что никто никому не должен.  Степень долга одного человека перед другим  определяется его совестью, его состоянием души.
      Павел понимал, что нравится женщинам не только за внешность, но и за то, что есть в нем мужской стержень – сила и великодушие,  доброта и твердость  характера.  О женщине он  никогда плохого не скажет, даже, если она того стоит. Он вспомнил, что в  разговоре  с Татьяной  говорил ей нарочно, что  не женится еще лет десять, чтобы она на него не имела никакого расчета. О  Наде  тогда он  никак  не думал, даже, когда  увидел ее на концерте и  был восхищен ею не менее других.  А вот, когда она ухаживала за ним в застиранном медицинском халате, не думая о своей внешности, когда он увидел в ней много того, что не видел доселе: ум и честь, прямота и смелость, доброта и отзывчивость - вот тогда в сердце своем он почувствовал нежный  укол, как будто и впрямь в него  вонзилась невидимая стрела Амура. Вот тогда он и стал к ее сердцу искать пути, и  даже  возникло желание  на ней жениться. Он знал, что  и Надя любит его, но  что-то мешает развиваться их отношениям. Тем не менее, он про нее думал уже как о своей будущей жене, зная, что она тоже горя хватила на своем веку. Она молода,   умелая, талантлива, занятие для себя всегда найдет, а если желание появится – пойдет учиться, и он ей в этом поможет. Даже дети не помешают ей учиться, когда появятся, а у них обязательно будут дети. От таких приятных мыслей он  незаметно уснул.

      Стоял ноябрь месяц, и было холодно, но влюбленный Круглов не замечал ни ветра, ни мороза.  О своем намерении жениться на Наде Беловой  он решил никому не говорить, чтобы никто не узнал,  и ничто не могло  помешать, - и правильно сделал. Этим он предотвратил преждевременные пересуды и негативные действия  "доброжелателей".  В девять утра он пришел в клуб и отпросил Надю поехать с ним  за новыми книгами для библиотеки.  Но это был лишь предлог; он бы мог справиться и сам, взяв в помощь одного из сержантов.
       На улице было довольно холодно, поэтому Круглов заблаговременно включил  двигатель,  чтобы в кабине прогрелось, и Наде было тепло. Майор поставил джип у крыльца клуба, чтобы девушка могла сразу  сесть в машину.
       - Вы вдвоем поедете? – спросила Валентина, пока Надя переодевалась в  одежду, которую дал ей майор.
       - Нет, с нами поедет еще сержант, – солгал  Круглов, чтобы не было лишних вопросов.
       - Это правильно, - одобрила Валентина и напутствовала,
- будьте только осторожны в  дороге.
       Когда Надя   предстала перед Кругловым в новом наряде, он довольно усмехнулся и сдержано сделал комплимент:
       - Весьма неплохо. Ну, нам пора! - Он обратился к Валентине: - Вернемся после ужина, не раньше, – и тут же  строго Наде:   
       -  Белова на выход!      
       Выйдя на крыльцо, Надя увидела возле крыльца машину и остановилась, ожидая дальнейших приказаний. На улице  мелкой крупкой медленно падал снег.
       - Снег пошел,  вот некстати. Ничего, потихоньку доберемся, – сказал   майор, выйдя на крыльцо вслед за девушкой.
         Он  быстро спустился к джипу, открыл заднюю дверь и рукой подал знак  Наде садиться.  Она не замедлила спуститься и, усевшись на заднее место,  проговорила: 
       - Как тепло! – и спросила, не увидев больше никого:
       - А где сержант?
       - А он тебе нужен? –  с  усмешкой ответил Круглов и, захлопнув заднюю  дверь,  сел на  место водителя.
       - Мы одни поедем? – удивилась Надя.
       - Нет, с Богом! - ответил майор, и завел машину.
       Наде не понравились  ответы Круглова. Не зная, что и думать, она притихла, съежилась  и стала смотреть  через окно  на дорогу. В машине было тепло, поэтому она расстегнула куртку и сняла шапку.
       Какое-то время они ехали  молча, пока Круглов, посматривая на нее через лобовое зеркало,  не спросил:
       - Почему ты молчишь и  даже песни  не поешь?
       - Я не знаю, о чем  с вами говорить, а песни петь настроения нет, -  ответила она   и опять замолчала, продолжая смотреть в окно. 
       - Тогда давай поговорим о нас, – вдруг сказал он, - самое время и место.   
       - О чем это вы, не понимаю? –  она посмотрела на него через  лобовое зеркало, в котором видела только его красивые карие глаза с пушистыми ресницами и  черными линиями густых бровей. 
       - Все  ты понимаешь, – проговорил он, смотря то на нее, то на дорогу. – Разве  не видишь, как я к тебе отношусь?
       Надя замолчала в замешательстве,  не понимая, зачем он здесь устраивает с ней выяснение отношений.
       - Откуда мне знать, что у вас на уме? На мой взгляд, вы  относитесь ко мне, как кошка к мышке.
       - И знаешь, куда кошка везет мышку сейчас? – спросил он.
       - А  разве мы едем не за книгами?
       - За книгами, и еще кое-куда.
       - В мышеловку,  наверное! –  усмехнулась Надя и, отвернувшись,  стала  смотреть в боковое окно.
       - Остроумно! Ладно, не стану тебя мучить, как ты меня, –  он  решил признаться. – Мы едем в ЗАГС.
       - В ЗАГС? – удивилась  Надя. – А зачем вам нужно в ЗАГС, если не секрет?
       - Не  мне, а нам! – поправил он ее. – Подавать заявление на регистрацию нашего брака.
       - Плохая шутка,  - усмехнулась она.
       - Я вполне серьезно говорю.
       - Так  я вам и поверила!
       - Повторяю: я намерен, Надя, на тебе жениться.
       "Неужели то, о чем я так мечтала, может осуществиться? Не может быть! Тут что-то не так. Круглов, скорее всего, готовит мне какую-то западню, и надо держать с ним ухо востро!" - подумала Надя.  Ей стало жарко, сердце от волнения сильно забилось, она  расстегнула куртку и сухим тоном проговорила:
       - Если это так, то вы, Павел  Петрович,  слишком  спешите и не подумали, как следует.   
       - Да, я спешу, спешу жениться на тебе, чтобы  не только смотреть на тебя,  но чтобы ты была  моею с головы до пят. Чтобы  видеть тебя рядом, когда ложусь спать, и когда  встаю, чтобы иметь от тебя детей, чтобы состариться с тобой, -  высказался он. -  Потому что очень  люблю тебя, и ты меня любишь. Зачем нам мучить друг друга, не понимаю? Мы поженимся, и дело с концом.
        Услышав такое признание, она еще боялась поверить ему окончательно.
       - Павел Петрович,  мы не можем быть  вместе.
       - Это почему же? – удивился он. — Разве ты не любишь меня?
       - Люблю, - пришлось ей признаться, - но... 
       - Что  же тогда может помешать нашему счастью?
       - Всё! - проговорила она. –  Потому что не достойная вас, потому что  я – никто, по сравнению  с вами.  Вы слишком хороши для меня, и я  боюсь, что  скоро  разочаруетесь во мне и бросите на погибель.  Посудите сами: у вас свой круг людей, а у меня – свой,   из-за меня вас будут презирать  начальники, и вы не сделаете карьеру. Поэтому давайте лучше сейчас покончим с нашими отношениями раз и навсегда, чтобы не мучить друг друга. Ничего: я сильная - выдержу.
       Круглов, услышав такие речи, свернул на обочину и остановился. Затем вышел из машины и, открыв заднюю дверь, сел рядом  с ней. Повернув ее заплаканное лицо к себе,  и со словами: «Надюша, милая, да что  же ты такое говоришь?» и  расцеловал, осязая соленый вкус ее слез. Затем прижав  ее к груди, и  переведя дух, стал говорить.
       - Выбрось эти мысли из своей милой головушки раз и навсегда. Ты говоришь, что много думала о нас. А я, выходит, дурак, ни о чем не думал? О каком круге   ты говоришь?  Ты – мой круг! Мне плевать на свое начальство и своих коллег - нас связывает только работа. Карьеру себе я уже сделал - тут мое место! А тебя я в обиду никому не отдам!  Я помогу тебе выучиться. Ты  хотела бы получить высшее образование?
       - Конечно!  Это моя несбывшаяся мечта, – проговорила Надя и вдруг прониклась к нему таким доверием, как когда-то доверяла своей матери.
       - Со мной ты сможешь  выучиться на кого угодно, хоть на врача. Наденька, - он прижал ее голову к своей груди, - в тебе я нашел ту единственную, с которой я  хочу связать свою судьбу. Мне, дураку, уже за тридцать – хороший возраст для мужчины, который достаточно пожил для себя, теперь  я хочу жить для тебя и наших детей.  А ты - ты согласна выйти за меня замуж?
       - А вы  не будете меня бить? – чуть слышно проговорила она.
       - Бить? Тебя  бить? – он  крепко прижал ее к себе. – Да пусть отсохнет моя рука, которой я ударю  тебя  хоть раз!
       - Не говорите так! Я хочу, чтобы с вами было все  в порядке.
 – проговорила она, улыбаясь.
       - А ты  знаешь, какой  у меня удар?  Не хвалясь скажу: одним ударом  смогу наповал быка свалить!
       - Вы – быка?! – Надя с изумлением на него посмотрела.
       - Да, Бог силой не обидел! Убью любого, кто на тебя поднимет руку. Так  ты согласна на мое предложение?
       - Да, согласна, –  она  поцеловала крепкую руку, обнимающую ее, и тихо проговорила, перейдя на "ты":- Я очень тебя люблю, люблю с первого взгляда.
       - Не трудно было догадаться, когда увидел тебя смешно накрашенной, но тогда я далек был от тебя, - так же тихо проговорил он  и спохватился: – А ведь нам пора ехать. Время не ждет!    
       Он, поцеловав ее, пересел на свое  место, и  остальной путь  они проехали  почти без разговоров; у Нади от  долгой и монотонной поездки   глаза  слипались, и она   время от времени впадала в дремоту.

      Наконец, они въехали в город и поехали по широкой городской дороге. Через десять минут езды они подъехали к  пятиэтажному зданию с одноэтажной пристройкой, в котором располагалось учреждение   ЗАГСа.
      - Вот и приехали, дорогая моя невеста! – сказал  Павел, выключая мотор.
      - Куда приехали? – спросила Надя,  рассматривая  сонными глазами  панораму за окнами машины.
      - Куда надо, приехали! – спокойно ответил Круглов, помогая  Наде выйти из машины, затем взял ее  под руку и повел в здание.
      Перед дверями ЗАГСа Надя остановилась и вновь с сомнением посмотрела на Павла.
      - А, может, не надо, Павел Петрович?
      - Надо, Наденька, надо! – он с теплой улыбкой посмотрел на нее и открыл двери  учреждения. -  Подадим заявление и поедем покупать книги.
      - А когда же мы назад вернемся? -  с озабоченностью спросила Надя.
      - Не переживай: до темноты вернемся…

      Написав в фойе заявления, они вошли к  специалисту по бракосочетанию. Молодые люди сильно волновались. Улыбающаяся и приятная на вид  женщина  взяла их заявления,  записала их в реестровую книгу и назначила им день бракосочетания  через месяц.
      - Вас это устраивает? – спросила работница ЗАГСа. — Раньше вам назначить  никак не могу – по закону не положено.
      - Вполне устраивает! – поспешила ответить Надя и посмотрела на Павла.
      - Если мою невесту устраивает, то и меня тоже, – он нежно чмокнул ее в щеку. 
      - Вот и отлично! – улыбнулась работница ЗАГСа, которой понравилась эта пара. — Ждем вас десятого декабря в одиннадцать–тридцать. Всего вам хорошего!
      - До свидания! -  попрощались они и вышли из учреждения.
      - Надюша, я так рад, что скоро мы будем вместе! – он обнял ее за талию, прижимая к себе.
      - Мне кажется, что это сон, и я боюсь проснуться, – промолвила Надя. – Знаешь, как тяжело было мне поверить в искренность твоих слов,  наслышавшись о тебе, как о донжуане,  и видя  тебя с другою женщиною собственными глазами.
      - Я же тебе говорил: не верь всяким сплетням, что обо мне услышишь. А то, что  видела – обыкновенная помощь пострадавшей.
      - Давай никому не будем говорить, что собрались жениться, — предложила Надя. – Будут всякие расспросы и наушничанья, а  этого я не хочу.
      - Я тоже не хочу, чтобы вокруг нас велись разговоры и пересуды целый месяц,  – согласился он. - Пусть узнают только накануне свадьбы.
      Они сели в машину.  Теперь Надя села спереди, рядом с Павлом.
      - Одно дело, самое главное, мы сделали, – проговорил он. - Теперь поедем в книжный магазин. - Ты мне поможешь выбрать книги для библиотеки?
      - А для чего ты меня брал с собою – разве не для этого? – Надя,  шутя, ткнула пальцем Павла в грудь.
      - Ой, больно! – засмеялся он и завел машину...
      Сделав необходимую закупку книг, Павел повел Надю в кафе, где они перед дорогой решили хорошо подкрепиться. Кафе называлось «Багульник». Надя давно не бывала в таком заведении, но рядом с Павлом  чувствовала себя  уверенно.  Звучала  тихая спокойная музыка,  располагающая к приятному времяпровождению. Они выбрали себе столик и расположились за ним. Посетителей кафе было немного, и это радовало, что их быстро обслужат. Тут подошел к ним официант, вежливо поздоровался и взял у них заказ. Пока готовился заказ, Надя рассматривала интерьер кафе, который был отделан в современном стиле.
      - Нравится тут? – спросил Павел.
      - Да, - восхищенно проговорила Надя. -  Это же сколько денег надо, чтобы так красиво отделать?
      - Это делается в рекламных целях, – пояснил Павел, - чтобы  люди сюда любили ходить. Думаю, что вечером здесь полно народу.
      Тут  вежливый официант принес им борщ, и они принялись за еду...

      В профилакторий они приехали в восемь часов вечера.  Они сначала пришли в столовую поужинать,  где им была оставлена  еда, затем Павел  провел  Надю до ее корпуса и только потом пошел к себе.      
      - А почему так поздно, можно узнать? – спросила Ольга с некоторой завистью, когда Надя вошла в палату.
      - Так получилось! – ответила она. – Больше ничего не спрашивай. Я так устала за семь часов езды на машине. До сих пор в глазах все движется.
      - А нам ничего не привезла из города? –  спросила Дятлова Зинаида, одна из язвительных  женщин и всегда недовольная.
      - Нет, к сожалению, – ответила Надя.
      - Могла бы раскрутить начальника хотя бы на полкило дешевых конфет.   
      - Как это раскрутить?   Да и кто я ему? 
      - Не считай нас за  наивных дурочек! – не унималась та. – Признайся: трахалась с ним? – не по-доброму засмеялась она, и вместе с нею  засмеялись  некоторые другие.            
      -   Я спать лягу с вашего позволения. Устала с дороги. — и Надя направилась к своей кровати.
      - Что ты  пристаешь к человеку, Дятлова, - вступилась Валентина, – голоднее всех, что ли? Совести у  тебя нет, всякие глупости говоришь при всех!
      - Наша совесть при нас, и нам нечего скрывать  друг от друга! Мы же не артисты, не блатные люди! – не унималась  Дятлова.
      - А что ты имеешь против артистов?  Чем мы тебе дорогу перешли? Или в тебе есть талант какой-нибудь, а мы не заметили? Так ты не таись – покажи нам свой талант.
      - У нее к другому талант! – засмеялась Волгина.
      - А ты помолчи, подлиза, когда с тобой не разговаривают. И не обо мне речь! – огрызнулась на нее Дятлова, не довольная поворотом разговора  на нее.
      - У тебя, Зинаида,  не язык, а змеиное жало – любого можешь ужалить ни за что, ни про что, – заметила Валентина, - но мы не позволим тебе жалиться – так, девоньки?
      - Так, так,-  послышалось с разных сторон – Змея еще та! Дятлова только  успевала оборачиваться на голоса.
      - Устроим тебе темную, чтобы знала, как себя вести, – предупредила Валентина. 
      После  ее слов  Дятлова  молча  разделась и легла в постель,  тихо поворчав по своему обыкновению: «Это вы можете! Слова нельзя никому сказать, язвы!»   

                Продолжение  http://proza.ru/2015/05/17/832