Эффект сто первой обезьяны. глава восемнадцатая ча

Часть вторая ПЛАВАНИЕ

Но вот были сказаны последние напутствия, корабелы выбили клинья из под вальцов, и гигантский ковчег плавно сошел на воду под торжествующий рев толпы, сопровождаемый попутным ветром, который, словно по заказу, дул в сторону сияющего яйца, высящегося над горизонтом, отделенного от линии воды утренней полоской тумана. Хоть судно было неуклюжим и чрезвычайно массивным, а парус его был мал и не совершенен (тогда еще не умели делать больших парусов), но сам корпус ковчега, высоко возвышающийся над водой, хорошо парусил, что при попутном ветре давало ему дополнительные узлы в скорости. Другое дело, если ветер оказывался встречным или боковым – тут его парусность становилась злейшим врагом для мореплавателя, поскольку громоздкое судно было крайне неудобно в управлении. Этот факт, кстати, косвенным образом подтверждал предположение, что ковчег когда-то действительно принадлежал святому старцу Ною, ведь тот строил свое судно с учетом того, что оно будет носиться по океану без руля и ветрил, поскольку его путешествие не имело конкретного маршрута, и задача была лишь в том, чтобы пережить на судне Великий потоп и чтобы оно вместило как можно больше животных. Хотя впоследствии египетские корабелы приспособили ковчегу руль, он все равно оставался неуклюжим и плохо слушался управления, но зато по вместимости ему не было равных.
А ветер, как по заказу, дул прямо в широкую карму и, словно бы направляемый Божьей волей, неустанно гнал ковчег к священному острову, в золотой горе которого, согласно предвидению старейшины, обитали два никому не ведомых бога – и это сильно смущало по большей части иудейскую часть экспедиции, которые верили только в единственного Бога Иегову. Другие же участники плавания – все до единого язычники – появлению еще двух новых богов – Золотого и Железного – особо не смущались, хоть у них и не было настоящих имен. В конце концов – двумя богами больше, двумя богами меньше –  это существенно не влияло на пантеон, который у каждого народа был свой.
Итак, ветер всю дорогу был попутным, как по заказу и в работе гребцов судно практически не нуждалось. Ковчег шел на хорошей скорости для его размеров и не особенно обтекаемых форм (по сути это был гигантский ящик), и плавание проходило настолько успешно, что некоторые члены команды начали даже ворчать, что это, мол, не к добру, в море так не бывает, и что за такое успешное плавание боги наверняка в конечном счете что-нибудь затребуют, и что когда слишком долго везет, в конечном счете происходит что-нибудь ужасное. И только члены иудейской общины всячески утешали остальных, объясняя, что и святой Ноев ковчег и удача, связанная с ним, ниспосланы Богом Иеговой специально для того, чтобы члены экспедиции и команда выполнила какую-то очень важную миссию, связанную со священным островом. И не случайно старейшине был вещий сон про двух богов, и на острове они должны обнаружить два дара для человечества, а раз на то воля самого Иеговы и все уже давно ощущают его поддержку, то значит все должно пройти гладко, и ни о какой расплате за слишком явную удачу в начале не может быть и речи.
И вот остров, вернее – гора, продолжавшая блистать всеми цветами и в наибольшей степени золотым, начала заметно надвигаться на судно, и чем ближе наши мореплаватели приближались к заветному объекту, тем больше он поражал своими размерами, и не столько сам остров, сколько размеры горы и  особенно ее форма, словно поделенное пополам яйцо. Скоро это была уже не торчащая над горизонтом верхушка, к которой привыкли наблюдатели с берега Синайского полуострова – гора возвышалась над линией горизонта во всей своей исполинской высоте (ведь даже Джомолунгму невозможно по достоинству оценить, поскольку она всего лишь возвышается над другими не намного ниже ее пиками), и то, что она стояла в гордом одиночестве, возвышаясь над гладью моря на многие, многие мили, не оттененная ничем, делали картину еще более фантастичной. И еще странная особенность была у титанического яйца. Почему-то, несмотря на немыслимую высоту, вершина ее не была покрыта вечными снегами, а люди к тому времени уже знали, что какой бы жаркий климат не преобладал в той или иной местности, выше определенного уровня пик горы обязательно покрыт снегом, поскольку чем выше от горы, тем холоднее в горах. Лишь совсем близко подплыв к острову, люди увидели, что гора, начиная с определенной высоты, словно бы вся утыкана дырами, из которых непрерывно исходят струйки пара и дыма. Это, с одной стороны, объясняло, почему гигантское полуяйцо не имело снежной шапки – поскольку пар особенно интенсивно курился на вершине – и с другой стороны означало, что внутри горы что-то кипит и горит, что вполне можно было объяснить жизнедеятельностью таинственных богов, о которых говорил старейшина Мельхиседек. Впрочем явление это очень напоминало обычную вулканическую деятельность которую не раз наблюдали  бывалые профессиональные мореплаватели, участвующие в экспедиции, и хоть никакого объяснения тому, кроме как деятельностью бога огня люди тогда вулканам и гейзерам не находили, тем не менее это делало парящую и дымящую Священную гору по крайней мере в этом своем аспекте не единственной в своем роде. Тщательно промеряя дно и осторожно обходя рифы, которых оказалось немало вблизи острова, мореплаватели наконец бросили якорь в удобной бухточке. Прибрежная полоса состояла из мелкого песка также сияющего на солнце, и картина эта была великолепной, и единственная тень пробежала по сердцу путешественников – это полное отсутствие флоры в обозримой части острова. Впрочем по незначительной полоске песка, окружающего бухту, судить о растительности навряд ли было правильно, предстояло тщательное обследование суши, и, похоже, это не представляло особого труда, поскольку гора в видимой своей части была окружена достаточно ровной полосой берега. Возможно берег окружал гору ровно по периметру, а сама гора вблизи оказалась отполированной лишь местами, там, где из буро-рыжего камня (люди еще не знали, что это железная руда) выходили жилы отполированного металла желтого и серовато-белого цветов. И хоть не все люди в те времена были знакомы с золотом, которое в ту эпоху использовали гораздо реже, чем в наши дни, однако некоторые путешественники, бывавшие в богатых домах Египта, Шумера и Ассирии, рассказывали о статуэтках богов и прочих изделиях изумительной красоты, которые показывались гостям, как особая ценность. Из этого же металла носили украшения Шумерские и Ассирийские вожди и их жены (государств с царями и императорами земля тогда не знала). Да и египтянам было о чем рассказать: их пока еще нецентрализованная цивилизация стремительно богатела, и правящая верхушка (пока не называвшаяся «фараонами»), любила украшать тело и одежду красивыми изделиями из желтого металла. Впрочем о деньгах человечество тогда еще ничего не знало, золотые украшения были огромной редкостью, и драгоценные металлы воспринимались лишь как материал для изумительно-красивых украшений, которые не тускнели и не зеленели как медь и бронза, и особенно красиво сочетались с блестящими разноцветными камушками, сияющими на солнце, и которые были еще большей ценностью, чем золото. (Как известно, платину люди узнали только в начале 19 века). Менее богатые дома обходились и серебром, которое, правда, темнело, но все же начищенное и отполированное, смотрелось гораздо привлекательнее, чем медь и бронза. Да и слишком много добывалось тогда меди, а серебро было хоть и не столь редким, как золото, однако не валялось запросто под ногами.
В общем водная часть путешествия завершилась, люди сели в лодки и стали один за другим причаливать к берегу, встретившему их босые ноги нежным как бархат белоснежным песком. Тут кто-то из израильской общины выразил недоумение, соседствующее с тревогой: а ведь мы преодолели путь до священного острова менее, чем за месяц без чрезвычайных ситуаций, штормов, штилей и болезней! Но ведь и до нас немало отчаянных одиночек отправлялись на покорение заветной земли. Не может быть, чтобы ни одна лодка не добралась до цели – слишком легким оказалось путешествие – однако никто не вернулся домой. Может все они остались здесь? Их тут же постарались успокоить реалисты: последнее такое путешествие совершил легендарный шумериец Гильгамеш не менее 50 лет назад, и после него уже никто не решился, поскольку он был самым смелым шумерским мореплавателем. А те, кто плавали до Гильгамеша и вовсе должны были умереть своей смертью, поскольку путешествия совершались не чаще одного раза в двадцать лет. К тому же никто не брал с собой в море жен(известно – женщина на корабле к несчастью, вот и мы ни одной не взяли), а значит никакого потомства у гипотетически доплывших до острова смельчаков быть не могло. Ну разве что здесь обитают аборигены? Но пока не было ни единого свидетельства их присутствия, а значит не может быть здесь никого, даже если кто-то чудом и добрался до острова. О чем это говорит? А о том, что мы – избранные Богом, и посланы им сюда для какой-то нам самим пока неведомой миссии. А ковчег святого Ноя и попутный ветер весь месяц путешествия – тому порукой! Значит нечего ломать голову что да как, и не придется ли расплачиваться за слишком долгое везение, и необходимо как можно быстрее приступить к исследованию острова и горы. А Бог сам нам даст знать – что он от нас хочет, подтолкнув на столь небывалое путешествие. Иначе, если в это не верить, все вообще теряет всякий смысл.