Человек - континуум. Очарование сна

Человек – континуум. Очарование сна
(Продолжение)

1.
Правда… Нам не нужно далеко ходить… В то время, как наши взоры обращены вовне, в мир, сокровища его – внутри нас…
На этот раз я говорю о снах.
На протяжении всей своей жизни я не устаю восхищаться этой совершеннейшей из иллюзий…
Как-то так незаметно и вдруг я обнаружил, что обладаю весьма дорогой и чудесной коллекцией, требующей классификации…
Лёгкое, как это обычно бывает, отношение к виртуальному предмету моих изысканий, сменилось некоторой озабоченностью; далее, по мере того, как я стал все пристальней вглядываться в сны и находить в них бесконечную и необычайную сложность, разнообразие и глубину, перешло в обескураженность; та, в свою очередь, и в конце концов обернулась обеспокоенностью и встревоженностью…
Я бы даже так сказал: испугом перед метафизической бездной и глубиной приоткрывающихся передо мной реалий…
Реалий, которые – будто бы – происходят с нами же, и будто бы так, как это обычно бывает, но в ином неухватимом, неосязаемом, ускользающем от нас мире, который тем не менее мы воспринимаем как полностью и абсолютно реальный…
Кто мы и какие мы там? Те же или другие? Есть ли мы там в самом деле или там нет нас? Пребывает ли сей континуум только в сознании нашем или, напротив, наше сознание, как чистый некий состав и элемент, осуществляет себя в непредставимом и отвлечённом от нас континууме, перемещаясь в него? И тогда… Для чего нам дано это некое эфемерное существование в этом тонком и неизъяснимом мире? В качестве чего? В качестве отголоска и сколка мира, в котором мы уже существовали и были, который мы проходили, но забыли о нём… Или в порядке предвосхищения и восхождения к некому высшему миру, как некой предтечи его?..
Как некоего и своеобразного варианта безрелигиозного и усечённого и тем не менее того самого Царства Божьего, которое внутри нас есть (Лк. 17:21)?..
Есть много моментов, указывающих на то, что со снами далеко не все так просто и однозначно, как тому научает наука…
Что до меня, то именно снам я обязан ментальному и кардинальному перевороту в своём сознании…
Сны, как, может, ничто другое, говорят нам о скрытых наших возможностях. Неустанно и постоянно. Можно не знать истории. Сторониться науки. Быть верующим. Или атеистом. Но и при этом оставаться причастным головокружительной эквилибристике неведомых сил со всеми их эксцентрическими превращениями и кульбитами. Тайна внутри нас. Там – целый мир, предстоящий иному и высшему миру, ещё ждущему своего часа. Там же и ключи к нему… Мы их носим под собственной нашей подкоркой. Каждый из нас.

2.
Это, вообще-то говоря, весьма долгий разговор… Это можно сказать необъятная тема… Но необъятная лишь в плане бесчисленной литературы, «призванной» к толкованию снов, начало которой, как считается, положил Артемидор Далдианский (2 в.), автор первого в античной истории систематического сонника под названием «Онейрокритика» (1.Артемидор. Сонник. СПб, изд-во «Кристалл», 1999).
Увы, все эти толкования на протяжении всей нашей истории слишком субъективны и слишком произвольны, чтобы обращаться к ним…
Хуже того. И самый что ни на есть научный подход к распознаванию снов не прибавляет достоверности их расшифровке…
Даже Зигмунд Фрейд, который открыл и ввёл в европейскую и мировую практику глобальное понятие бессознательного и метод психоанализа для лечения душевнобольных, и тот стал заложником собственной же научной системы, ибо в основание её положил все те же толкования…
Бесконечное разнообразие сновидений, смысл и суть их Фрейд свел исключительно к проявлениям либидо и Эдипова комплекса с последующей их сублимацией, то есть трансформацией подавленной половой энергии в другие творческие виды деятельности… Пример научной ахинеи и научного невроза… Человеческая психика после Фрейда превратилась в «свалку безнравственности», по определению его ученика Карла Юнга.
Аналитическая психология самого Карла Юнга (2.Здесь и далее взгляды Карла Юнга излагаются по его работе «К вопросу о подсознании», размещённой в книге: Юнг Карл Густав, фон Франц М.-Л., Хендерсон Дж. Л., Якоби И., Яффе А. Человек и его символы. М., «Серебряные нити», 1997.) отправлялась и разрабатывалась от и на основании того же сновидческого материала (почему мы к ней и обращаемся)…
Но это была психология не маньяка, но мыслителя, увязавшего феномен снов со всей эволюцией и всей культурой человечества…
Если говорить пунктирно, то Юнг утверждал, что сновидения – это есть язык нашего коллективного бессознательного, которое уходит в глубь веков и выражается в наших снах посредством образов, которые, в свою очередь, есть не что иное, как символы сохранённых в подсознании ментальных психических состояний первобытного человека, названных Юнгом архетипами. Это дремучее и не проявленное состояние вступает в сшибку с окультуренным, вычесанном и вычищенном от древних страхов и ужасов, от фантазий и верований, дистиллированным сознанием современного человека, как будто лишённым архаических комплексов, но не ведающем, что они подспудно сидят в нем. В нахождении и примирении бессознательного и сознательного и заключается лечебный эффект. Чтобы понять эти символы, нужно перевести их на рациональный язык нашего времени. Для этого необходимо знание мифов, суеверий, древних религиозных обрядов и так далее… Умение психоаналитика и состоит в умении докопаться до сокровенного смысла символов, то есть до порождающих их архетипов…
Положение о коллективном бессознательном можно принимать или нет, спорить или соглашаться с ним…
Лично для меня демонстрируемые Юнгом примеры из его практики, того, как нащупываются им означенные архетипы через картины сна в сравнении их с мифами, к которым сон пролонгируется и нисходит через цепочки разного рода ассоциаций, сопоставлений и рассуждений, представляются во многом искусственными и сомнительными даже в исполнении столь мощного интеллекта, каким, без сомнения, был Юнг. Но если я сомневаюсь в корректности самого пути вниз, как он у меня на глазах происходит, к истокам, порождающих сновидения, то и самое истоки уже не всегда могут вызвать абсолютного доверия, хотя, в принципе, я принимаю учение Юнга.
Вот почему, принимая в принципе учение о бессознательном, я тем не менее остаюсь не вполне убеждённым именно в архетипической его природе, а значит и в том, что наши сновидения восходят именно к юнгианским архетипам… Я, во всяком случае, не нахожу, что это следует из демонстрируемых Юнгом примеров. Это, да, – может быть, – но только фрагментом, лишь только звеном некоего более сложного процесса в неохватном, в принципе, пространстве, кое мы именуем подсознанием…
Но суть ведь не в э том…
Да, для психоаналитика чрезвычайно важен терапевтический или компенсаторный эффект снов… И мы предоставим им заниматься тем, чем они занимаются, извлечением терапевтических смыслов из снов…
Любителей сновидческих путешествий и приключений мы отсылаем к работам Стивена Лаберже об осознанных сновидениях или духовидческим упражнениям Кастанеды, осуществляемым примерно в том же ключе.
Что до нас, до нашей сферы интересов, то нас занимает нечто другое… Не семантическое, так сказать, наполнение снов. Оно может быть каким угодно. И не их трактовка, – она произвольна и субъективна. Но, скажем так, как, за счёт чего и каким образом вообще возможно, подобное нашему, устройство нашего подсознания, как действующей модели… Что собой представляет эта модель не только в психическом, но и в психофизическом плане… И так далее… И тогда это другое несет в себе не прикладной и не прагматический характер, как в деятельности психоаналитиков или последователей Лаберже. Тогда это делается лишь частным моментом… Но это то, что в науке, вообще-то говоря, относят (спишем этот наш пассаж на слишком пылкое воображение) к фундаментальным понятиям и явлениям. Тем самым, которыми определяется характер и разработка целых направлений научной деятельности… Тем, которые для решения своего, как правило, требуют принципиально новых подходов и усилий, работы на стыке многих дисциплин и отдельных наук…
И здесь, как мне представляется, именно Карл Юнг, осмысливая практический материал, накопленный при работе с пациентами, наметил симптоматичные и далеко идущие пути и перспективы… Философия сновидений у Юнга много шире прикладных моментов…

3.
Карл Юнг прежде всего обращает внимание на то, что сновидения для нас реальны. И не просто в том смысле, что мы их воспринимаем как реальность. Но что они и на деле реальны – как ментальные события, имевшие место быть в человеческой психике правремен. Как хотите, так и понимайте. Я понимаю это в том смысле, что они не вымышлены в смысле своей укоренённости в реальных событиях. Но Юнг, похоже, вообще воспринимает и трактует человеческую психику как некую существующую саму по себе реальность. Об этом чуть ниже.
Далее Юнг указывает на спонтанность и самопроизвольность снов, как одно из главных свойств сновидений и самого бессознательного. В принципе, мы не способны вызывать их по желанию. (Лаберже здесь не расходится с Юнгом. У Лаберже за счёт тренинга достигается лишь осознание того, что снящееся тебе снится).
Далее. Посредством снов бессознательное сообщается с сознанием и через образы и символы, пружиной которых является архетипическая психика или энергия, доносит до сознания не учтённую им, не учитываемую и недостающую ему для его жизнедеятельности и поддержания организма на должном уровне информацию.
Подсознание, как явно через сны, так и скрытно, посредством психического давления, меняет свойства сознания. В свою очередь подсознательное, вступая в область сознания, в его свете также видоизменяется, Это как бы две реальности, сообщающиеся между собой, два лика, один под маской, другой явный в общем-то единого процесса.
Опыт психики намного больше, объёмней и шире рассудка, она замечает все, мимо чего проходит рассудок, при этом она несоизмеримо древнее его и непосредственнее, она ближе к материи, психика выросла из самых глубин, из самой тьмы материи, – постольку же с информацией этой выталкиваются на поверхность не одни знамения, предупреждающие нас, скажем, о тех же болезнях, но и идеи, озаряющие нас, в том числе могущие быть и научными.
Больше того, – Юнг говорит об этом со всей серьёзностью и убеждённостью, – сны способны предвосхищать и угадывать события будущего. Вещие сны – это реальность. Исходит Юнг собственно из эмпирического материала, который в его глазах неоспорим, впоследствии же обзаводится и специальной теорией на этот счет, так называемой теорией синхроничности, или психофизического параллелизма, по которому «вещим» снам в человеке соответствуют некие самосуществующие в пространстве смыслы, которые и разрешаются в событиях, идентичных снам … Так я понял… Ибо совсем понять Юнга не всегда представляется возможным. И дело не в сложности или запутанности текстов, но в том, что Юнг и сам только нащупывает истину и намечает пути к ней (он постоянно оговаривается о возможности многозначного разрешения тех или иных поднятых им проблем). Но масштаб постановки вопросов впечатляет… Как поражает и тот факт, насколько интуиции Юнга сбываются, если взглянуть на них в свете достижений науки за последние полста лет после смерти ученого. (Несколько ниже мы ещё взглянем на них, собственно на теорию синхроничности под этим новым светом.)
И последнее. Архетипы, по Юнгу, имеют психоидную природу, то есть человек обладает психикой, для нас непредставимой, которая корнями своими уходит настолько глубоко, что может иметь характеристики, близкие к состоянию материи…
Мне представляется, что это один из редчайших и самых глубоких смыслов, когда-либо высказанных человеком…
Юнг наблюдает и сравнивает не только работу подсознательного и сознательного моментов разума в их взаимоотношениях, но и взаимоотношения разума и материи, ментального и материального миров… И приходит к выводу о возможности такой же их взаимообусловленности, о таком же взаимовлиянии между ментальным и материальным, которое существует между сознанием и подсознанием.
Как пример такого влияния нашего ментального на материю, следствием которого является образование новых архетипических смыслов, но теперь уже в самой природе и в самой материи, он приводит некоторые устойчивые явления из нашей жизни, обретающие статус символов и архетипов в самом бытии.
Это феномен часов, которые, что неоднократно зафиксировано историческими свидетельствами, случается, останавливаются по смерти человека… Это зеркала, которые трескаются со смертью человека… И картины, которые падают…
То есть материя (вообще, не только живая, но и мёртвая, неорганическая) способна воспринимать психические посылы, и следовательно, сама обладает элементами психики, такой же, как у человека, и шире, как у животного и растительного мира…
Юнг этого ещё не утверждает, но он делает предположение о возможности существования единого психофизического поля Вселенной, некоего единства между психикой и материей, подразумевающего их взаимодействие…
Это уже прямо лежит в русле наших рассуждений…
И даёт нам определённое право, в смысле предпосылок, на построение собственной модели разума, вытекающей из взаимообусловленности моментов подсознательного (сновидений) и осознанного (собственно разума) в континууме единого нашего личностного начала.

4.
Словом, в явлении снов, чудится, заключены вещи более глобального порядка, нежели как мы к ним относимся, указывающие не только и не просто на работу подсознания, на разлад сознания и подсознания, но и, прежде всего, на моменты, которыми подчёркивается или оттеняется, или, так скажем, высветляются и акцентируются законы и механизмы, которые вообще составляют существо нашего разума, которые лежат в самом основании его и по которым, в принципе, работает и сознающий себя разум, но полагающий себя в одних лишь и опирающийся на одни лишь собственные свои сознательные апперцепции.
Осознание подспудных механизмов блокируется и отметается, вообще не принимается во внимание этим сознающим себя разумом в силу именно сверхрациональности и оцивилизованности его… Не принимается не одно содержание снов, в виду его не лучших и якобы безобразных, не отвечающих нашим цивилизационным запросам, смыслов, но вместе с этим и заодно зачастую отрицается, и самое бессознательное (что может быть катастрофическим), отвергается сам аппарат его как имеющий серьёзное и капитальное значение для человека, иначе говоря, сам разум… Ибо бессознательное – неотъемлемая часть его. Пренебрегая частью, мы никогда не поймём целого. Выбрасывая на свалку своей цивилизационной истории подсознание, практически тем самым мы подготавливаем ту же участь и собственно разуму, – мы просто покамест не знаем, как это произойдёт… Вот парадокс… Как если бы с забвением и неприятием подсознательного и сновидческого на одном полюсе и на другом – со слишком поверхностным и легкомысленном отношении к ним, мы бы хотели похоронить и собственную свою тайну, и себя с нею…
Меж тем как именно там, в нем, в нашем бессознательном и сновидческом – не только, и не одни наши страхи, но и – вселенское волшебство, явленное в чистой, в многозначительной форме, ещё не раскрытой и не понятой нами…

5.
Теперь перейдём собственно к сновидениям.
Авторитет Юнга как психолога и мыслителя бесспорен в мире.
Учение о бессознательном, в котором именно Юнг остаётся приоритетом, при всей разности позиций и подходов к этому учению, в принципе, не вызывает сомнения. Оно укоренено в науке. Что бы и как бы там ни было… Да и было бы смешно отвергать очевидное…
По Юнгу психика и бессознательное есть нечто большее, нежели чем сознание, ибо они предшествуют разуму, как предшествует дереву корневая система, но уже по этому не могут и не принадлежать ему, как невидимая часть целому и по сути единому. И это тоже вещь очевидная.
В тот же время мы помним, сновидения есть язык бессознательного. То есть то, через что оно выражается и предстаёт перед нами пусть и в относительно и тем не менее наглядном виде. Что даёт информацию разуму, выталкивает на свет из тьмы идеи, которые могут быть подхвачены, переведены на рациональный язык, развиты и воплощены разумом.
А теперь сведём вместе сказанное.
Сновидения – есть неотъемлемая часть нашего разума, и в этом смысле – сам разум.
Мы как-то упускаем это. По мне, мы совершенно не отдаём себе отчёта в самой возможности, в реальности такой ситуации…
Меж тем было бы крайне любопытно взглянуть на сны именно с этой позиции… Как на проявление – (пусть и подспудного, и тем не менее) – именно – разума…
Каков он… в этом свете…
В самом деле…

6.
Какова она, пусть только и воображаемая (эвристическая) модель, как она нам представляется, этого подкоркового виртуального образования и каковы законы и механизмы, действующие в ней, которыми запускается и приводится в движение как самое модель, так и объекты её населяющие…
Мы можем, правда, опять же, судить об этой модели только по её проявлениям, то есть сценариям и динамике снов, представленных нам подсознанием, и тем не менее…
Я не оговорился несколько выше, я не случайно сказал о неком подкорковом виртуальном образовании.
Ибо первое, что приходит на ум в связи с подобного рода обдумыванием, так это то, что понятие разума в данном случае (хотя мы и условились подразумевать под ним и иметь в виду сновидения), следует переформатировать на понятие континуума (или универсума).
То есть «разум» (на всякий случай закавычим это понятие, ибо в данном случае, при нашем прочтении, он предстаёт как понятие весьма специфическое и своеобразное) принимает пространственно-геометрическую форму или измерение. Он принимает вид Вселенной со всеми её атрибутами, с той лишь разницей, что она появляется и исчезает, бывает и не бывает, что она проступает фрагментарно… Но она также и прежде всего абсолютно реальна в нашем представлении… Для нас будто бы и нет разницы… Инаковость же воспринимается как нечто само собой разумеющееся и долженствующее быть в ней…
Собственно сознание наше в этой Вселенной в чем-то уподобляется эпифеномену, то есть, в контексте сказанного, тому, чего нет; мы не обладаем ни властью, ни волей, ни способностью как-то влиять на события, тем более управлять ими, – только ощущать их, только следовать им и созерцать их… То есть функциональность ночного нашего «разума» не есть собственный его закон, но закон самое Вселенной, подчинённый её поведенческим законам и механизмам…
По существу из субъекта мы превращаемся в один из объектов этой Вселенной (и тут без разницы – тело это, частица или звезда)… Разум за кадром. Собственно разум, которым владеем мы, то есть наяву, где-то над нами.
И это как бы некий и высший разум.
А что же «наш», так сказать, принявший образ Вселенной?
Он ведёт себя – в нашем понимании – странно, и однако, верно, в полном согласии с природой самой Вселенной…. Так ведут себя её объекты… Так ведут себя её энергии…
Непредсказуемо, самопроизвольно, спонтанно.
Именно как часть её, не выделенная из природы, как выделило себя из природы сознание, но отождествляющее себя с нею.

7.
Не отсюда ли и все странности нашего сновидческого поведения?
Не обладает ли и сам «высший» наш разум, как нечто, состоящее из двуединого компонента и процесса (сознательное и бессознательное) в какой-то степени теми же свойствами, которыми обладает подсознание?
А что подсознание?
Напомним…
Оно пренебрегает временем, – в своих снах мы способны перемещаться в столетиях, попадать в иные эпохи и принимать их за неподдельные.
Соответственно подсознание игнорирует понятием пространства, – мы способны в своих снах мгновенно преодолевать любые и даже бесконечные расстояния, переноситься в любые страны, в любую географическую точку земли или точку Вселенной, как мы её себе мыслим.
В наших снах мы обладаем вообще безграничной свободой и прежде всего свободой передвижений и превращений в том их виде и качестве, как они могли и могут представляться и мыслиться нами только на метафизическом и трансцендентном уровне. Сон для нас, для сознания нашего – это вид виртуальной деятельности, иллюзорного состояния, и однако изнутри самого сна – виртуальность наших отправлений материальна… Метафизика в наших снах обладает всеми признаками реальности. Мы способны принимать любое обличье, зверя или насекомого, форму как живой, органической, так и мёртвой, недвижной материи, будь это каменные идолы или сами камни… Мы можем расти, как древо из семени, усваивая с водой земные соли, а через крону напитываясь светом… Нам ничего не стоит пройти сквозь землю или сквозь стены. Наша плоть способна кипеть в смоле. И выдерживать арктический холод.
Наконец.
Подсознание при всех своих обмираниях, страхах и ужасах манкирует жизнью, – я лично не однажды умирал в своих снах…
И не признает самой смерти, – умирая, я возрождался …
Будто бы последних в качестве понятий, так и в качестве состояний и не существует в сновидческом континууме…
И, похоже, что там их и нет…

8.
Но не есть ли, что это так и на самом деле и вообще в этом мире?
Что это действительный закон, действующий не только в подсознании нашем, но и в самой Вселенной, и если это закон, то закон (не будем забывать о логике наших рассуждений), который вполне приложим и к самому сознающему себя разуму, ибо, как мы условились, он есть единое целое с подсознанием…
Подсознание же в нашей модели, напоминаю, в чем-то подобно материи, оно есть один из объектов её…
Материя, в принципе, неуничтожима…
Она подлежит лишь одному и только закону превращения…
Тогда… Если говорить о неком ментальном уровне этой материи, не есть ли так, что и ментальность наша неуничтожима, но подлежит все тому же закону превращения, и, хотелось бы верить, именно на своём ментальном уровне…
Иначе говоря, мы можем предположить, что в нашей модели разум – вечен…
Он склонен только к видоизменениям…

9.
Фантазии это, – слышится мне неизбежное возражение. Даже в природе, и вообще, в самой природе вещей, не существует положений, которые бы соответствовали высказанным здесь.
Существуют… В природе существует гораздо больше того, чего мы вообще способны себе вообразить… Воображения нашего мало…
Физика последнего столетия показала относительность наших знаний о природе, больше того, относительность законов самого физического мира и вероятностную множественность его моделей, что чревато безграничным переделом наших понятий и в целом нашего мировоззрения…
Имеется в виду прежде всего специальная и общая теория относительности. Плюс квантовая физика. Мир элементарных частиц, которые представляют из себя первокирпичи мироздания, самую основу его. Частицы эти так и называются – фундаментальными. Каковы свойства их – таковы свойства и самое вещества. Каково вещество – таков, возможно, в непостижимой для нас своей глубине и сам мир, по чьим законам мы пишем свою судьбу, но не отдавая себе отчёта в её злоключениях…
Движение этих частиц непредсказуемо (также, как в наших снах). Их поведение можно вычислить лишь статистически, но не как обычно и принято, то есть исходя из принципа причинно-следственных связей, как нами всегда мыслилось.... А это меняет всю картину существующего мира и, не исключено, представление о человеке как одном из его проявлений… Мир становится с ног на голову… Поистине мы перестаем знать, где верх, а где низ, где концы, а где начала. Что есть смерть, и что есть жизнь. И не может ли так быть, что эти смещения приложимы и в отношении функционирования и самого человека как одного из объектов физического мира, объекта, в котором смешаны ментальные (духовные и незримые) и материальные уровни ...

10.
Юнгу, конечно же, были хорошо известны положения современной ему науки. Юнга консультировал один из столпов квантовой физики того времени, лауреат нобелевской премии Вольфганг Эрнст Паули. Широко известна довольно интенсивная переписка между Юнгом и Паули об архетипических смыслах, которые могли бы быть применены и реализованы в физической науке…
Паули, нобелевский лауреат в области физики, со временем делается последователем, а далее и преемником, и продолжателем дела Юнга, в столь, казалось бы, относительной науке, как психология. Есть над чем задуматься. Физика и – психология, физические и психические явления – в принципе – совместимы… Подставьте на место вышеназванных определений другие – духовные и Божии энергии, что в нашем случае вполне допустимо, – и вы получите в качестве отправной точки исследований библейское и евангельское видение мира…

Именно с помощью физических знаний, которыми владел Паули, Юнг формулирует гипотетическую концепцию пространства и времени с включением во вселенский континуум психических энергий. Оконкретим. Энергий, которые присутствуют в снах, как «психе», по Юнгу, то есть энергий, которыми порождаются сновидения. Это довольно непростая теория, и мы б не касались её, когда б Юнг не попытался как-то практически объяснить феномены снов и именно в разрезе той модели сознания, которую мы представили как некий микроуниверсум и микроконтинуум, но уже во Вселенском масштабе и существующей как бы на деле. Речь вот о чем…

Речь собственно о попытке Юнга объяснить феномены или явления тех снов, которые сбываются в будущем в соответствующих им событиях или происходят одновременно и параллельно с такими событиями… Это факт, который представлен в человеческом опыте, который достоверен и неоспорим, но который не имеет научного объяснения и только поэтому как бы и не существует… Меж тем это такой факт, который прямо указывает на обратимость времени… То есть на то, что мы живём и существуем в несколько ином мире или континууме, нежели как мы его себе представляем и мыслим… О чём и идёт у нас с вами долгий и по сути могущий быть бесконечным разговор…

В связи с теорией Юнга краткое отступление…
В мире вообще много и даже слишком много вещей, которые не укладываются в рамки существующих научных теорий. Между тем достоверность их засвидетельствована в веках. Значит, они есть и должны быть научно объяснены…
Всякому, кто взял на себя труд хотя бы отчасти познакомиться с юнговскими текстами, бросается в глаза, насколько Юнг открещивается от любого рода спекуляций, к которым прибегают адепты оккультизма, мистики, магии, вообще экстрасенсорики. Юнг сторонится даже теологии… Он ищет объективных и только объективных, которые могли бы считаться научными, объяснений и для самых «фантастических» проявлений человеческого разума…
И тем не менее…
И тем удивительнее метаморфозы происходящие с мировоззрением Юнга, тем поразительней выводы, к которым приходит Юнг при установлении этих самых «объективных» положений…

11.
Напомню, речь теперь у нас идёт о вещих снах, шире, о бессознательном, которое вдруг выталкивает в область сновидений символы и образы, являющиеся прототипом событий, которые ещё только должны произойти, то есть в будущем, но которых ещё нет в природе.
Или о совпадении снов и физических событий, которые происходят параллельно снам, либо уже случались прежде, но о которых сновидец никак не мог знать. При этом событие может совершиться где угодно, в любой точке земли, а в принципе, и Вселенной, вне зависимости от расстояния, разделяющего событие и сновидца. То есть мы говорим о возможности научной теории, в которой Вселенная может в чем-то быть уподоблена той модели нашего бессознательного, что работает и как-то странно срабатывает в наших снах. В снах же, напомним, всё возможно…. Так, может, и во Вселенной могут открыться такие принципы и механизмы, через которые также возможно странное волшебство, к которому мы покамест причастны только через наши сны… Как знать, может быть, сны и в самом деле могут обрести некие основания в некой реальности… И эта реальность изменит наш мир…

Юнг подходит к проблеме прови;дения во всей её широте и совокупности, в которую включает не только феномены снов, но и вообще явления ясновидения (определим их как сны наяву), телепатии, явления всякого рода сбывшихся предсказаний и пророчеств, того же угадывания случайно выпадающих номеров игральных костей и карт, предчувствия смерти, странных невероятных совпадений, случающихся в нашей жизни, и так далее.
Не будем вновь и более расширительно воспроизводить существо юнговской архетипической теории снов. Мы можем легко запутаться в ней, если воспроизводить её во всей её сложности, во всех нюансах и тонкостях. При этом легко впасть в известные герменевтические противоречия. Они всегда возникают при попытке изложения чужих идей, как они есть и излагаются самим автором и тем, как мы их понимаем. Ибо сталкиваются и сшибаются с неизбежной личной, отличной от авторской, интерпретацией их, вносящей в сам предмет толкования нечто не принадлежащее автору и на самом деле чуждое ему. Как правило подобные искажения проистекают из разницы терминологического несовпадения смыслов, которые вкладываем мы и автор в те или иные понятия.
Замечу лишь, если мы берёмся за научную и действительную разгадку снов, которые мы относим к вещим, как сбывающимся во времени и следовательно опережающим время, а значит неким образом сообщающимся с ним, мы должны иметь в виду следующие весьма затруднительные физические обстоятельства, мешающие сколь-нибудь действительно научному объяснению феномена вещих снов.
В нашем случае взаимодействие, если только таковое существует, между сновидением и совпадающим с ним событием совершается в нарушение всех мыслимых причинно-следственных связей, существующих в мире, как они во всяком случае определялись с позиций современной Юнгу физической науки, да, впрочем, как и сейчас определяются. Следовательно не может быть и феномена.
Это входит в противоречие с физическими принципами, прежде всего с теорией СТО (Специальной теорией относительности), запрещающей передачу информации (а значит и энергии) со скоростью больше скорости света.
Известно же, что только при таких скоростях возможен гипотетический обмен информацией между прошлым (сном) и будущим (исполнившимся согласно сну событием). Сигнал от совпадающего со сном физического объекта должен идти с такой невообразимой скоростью, при которой будущее станет прошлым, нашим сновидением, мы же в собственном сновидении перенесёмся к объекту нашего сна, будто бы в прошлое.
Теория СТО во времена Юнга считается незыблемой. Явления вещих снов, ясновидения, телепатии невозможны с физической точки зрения. Не существует и приборов, с помощью которых можно засечь и проследить движение человеческого «психе». Юнг и сам не то что бы придерживается этой точки зрения, но убеждён в ней. Так, видимо, и на самом деле есть…
Да, так есть… Но и явления то существуют. Достоверность их не вызывает сомнения.
Что же делать…
Вот ниже ход мыслей Юнга (3.Излагается по статье Марии Луизы фон Франц «Наука и подсознание» в указанном выше сборнике «Человек и его символы»).
Представим, что наш разум никогда не будет в состоянии найти физических параметров и констант для выражения явлений нашего сознания. Как тогда вообще определить через физику явление мысли, образа, смысла и так далее? Никак… Однако наш разум неспособен к такому повороту собственной мысли… Он не может и не в состоянии смириться с подобной мыслью…
Может, самое трудное – это упёртость нашей мысли… Что будто что-то и чему-то должно быть… Да вот ничего этого нет, что должно быть, и ничего такого не будет… Да вот есть явления, и все тут, которые разуму нашему не подвластны… Ибо не наш разум стоит за ними, не нами они созданы, и нет ключей у нас к ним…
И нам остаётся лишь придти к этому, конечному выводу, и не то, чтобы смириться с ним… Но, придя к нему, начинать действительные и осмысленные поиски… Начинать хотя бы оттуда, откуда возможно определение хотя бы путей к смыслу и механизму этих самых феноменов…
И это именно то, что и делает Юнг…
Если в континууме физических координат и в действительности нет никаких механизмов, которые способны доставлять нам послания, те самые, которые мы обнаруживаем в своих сновидениях, то следует искать эти механизмы на ментальном, трансцендентном, не физическом уровне…
Следует допустить этот уровень…
И следует поставить по другому вопрос.
Не отчего это происходит, совпадения снов и событий, но зачем. То есть, не по какой причине, причины неопределимы в наших сновидениях, но для чего. Иначе говоря, Юнг вместо материальных и энергийных категорий обращается к смысловым. В одно время Юнг обращается к истории человеческой мысли (Платон, Лао-Цзы, Шопенгауэр, Лейбниц), и находит соответствия и параллели своим предположениям в источниках, которые расширяют его собственную концепцию и окончательно утверждают его в ней.
Словом, Юнг приходит к самосуществующим трансцендентным смыслам, которые лежат вне человека и одновременно в его подсознательном и которые, следовательно, прибавим от себя, разрешаются в неком событии, то есть в будущем. Сновидения, по Юнгу, просто совпадают с этими уже существующими смыслами. Юнг называет эту теорию концепцией синхроничности (4.Подробно теория синхроничности излагается Карлом Юнгом в работе «Синхронистичность: акаузальный, связующий принцип». См.в кн.: Юнг К.Г. Синхронистичность. Изд-во Рефл-бук, Ваклер, 1997. Лично я пользовался электронным ресурсом, код доступа - http://lib.druzya.org/psichlogy/west/psih). Но очевидно, что она недостаточна в таком её виде, по которому события просто совпадают в виду параллельного наличия смыслов, в душе и в реалиях… Между ними должна быть связь, которая одна в состоянии объяснить их…

12.
Вещие сны и сбывающиеся в соответствии с ними один к одному, разворачивающиеся в полном соответствии с ними подлинные драмы в жизни людей невозможно создать по заказу и исследовать их статистически как спонтанные явления… Следовательно нужно обратиться к исследованию каких-то других сходных по существу своему явлений.
Вместе со своими помощниками Юнг ставит серии разного рода эмпирических опытов и в частности по угадыванию случайно выпадающих номеров костей и игральных карт.
И Юнг устанавливает следующее. Правильное, верное угадывание выпадающих карт оказывается много выше статистического вероятностного, рассчитываемого математически.
Следовательно в ясновидении проявляется осознанная воля ясновидца. Между эмоцией, актом мысли или воли и событием, которое угадывается, всё-таки существует вот эта психическая связь.
Она необъяснима. Она невероятна. Но она есть. Осмысливая её, в конце концов, Юнг приходит к потрясающему, ошеломляющему даже наше сознание, уже привыкшее к эксцентричным заявлениям физиков, положению. Юнг заявляет следующее:
«Я рассматриваю "синхронистичность», как психически обусловленную относительность пространства и времени. Эксперименты… показывают, что относительно психе, пространство и время являются, так сказать, "эластичными" и явно могут быть сведены до почти незаметной точки, как если бы они зависели от психического состояния и существовали не сами по себе, а только как "постулаты" осознающего разума».
Мы можем так перевести эту мысль. Нет прошлого, будущего и настоящего. Время – едино. Разум присутствует в каждой точке Вселенной. Каждая точка есть выражение этого разума. Каждая точка есть вся Вселенная. Разум связывает и сцепляет Вселенную. Вселенная функционирует и проявляет себя исключительно в разуме.

13.
В середине 19-го века советский астрофизик Николай Козырев выразит эту мысль в физических формулах (об этом в последующих главах сочинения). Сомнительно, чтобы советский учёный был знаком с работами Юнга. Но в его учении присутствует та же точка, только именуемая точкой пустоты, в которой (это без разницы, будучи стянутым или разлитым в ней, это вопрос терминологического порядка) присутствует все наличное время (5.Козырев Н.А., Насонов В.В. О некоторых свойствах времени, обнаруженных астрономическими наблюдениями. В сб.: Проблемы исследования Вселенной. Вып. 9. М.,Л., 1980, стр. 76–84. Также: Н.А.Козырев. Астрономическое доказательство реальности четырехмерной геометрии Минковского. В сб.: Проблемы исследования Вселенной. Вып.9. М.; Л., 1980, стр. 85–93). Но следовательно и пространство… И эта точка есть вся Вселенная. Ибо в принципе вся она и состоит из таких точек, которые будучи материальными, в одно время пусты. Через эту пустоту и проскакивает беспрепятственно время, пребывая в одно время как в одном, так и в другом месте. Точнее, эта точка и есть самое время, вечное время. Понятно, что самое козыревская теория времени много сложнее для своего полного выражения. Но метафорически она может быть и так, как у нас, выражена. Этим феноменом, по Козыреву, опрокидывается кажущаяся для нас необратимость времени.
Разница между юнговской и козыревской теориями носит чисто формальный характер. Один её выражает в терминах психической энергии. Другой в понятиях времени, которое наделяется самоценной или самосуществующей, по юнговски, энергий и её плотностью…

13.
Юнг боится обвинений в псевдонаучности. И, увы, сделав гениальное заявление, выдав совершенно фантастическую формулировку времени и пространства, обусловленных психикой и разумом, учёный, тут же, на полях той же рукописи, в последующих комментариях к своим выводам, тут же дезавуирует их. Он превращает пространство Вселенной не более чем в продукт личного воображения, на поле которого лишь воспроизводится и дублируется Вселенская игра… Увы, в этой «исправленной» юнговской модели мира – мы сами по себе. А мир сам по себе. Наш разум не участвует в его реалиях. Мы – номинальны. Мы выключены из Вселенского разума, из времени и пространства. Пророческие прозрения Юнга о психофизической структуре Вселенной, в которой разум непосредственно взаимодействует с материей, когда он посылает ей свои импульсы и та, воспринимая их, отзывается на них, будто бы аннулируется… Но мы помним о глубине изначальных прозрений…

Итак, сведём вместе всё сказанное.
Вещие сны, по Юнгу, – это реалии психических взаимоотношений между бессознательным, почти материальным, и – трансцендентным, ментальным, всегда существующим и покоящимся вне нас в качестве неких самосуществующих двойников или смыслов самое подсознательного.
Но что это как не сколок с мира платоновских вечных идей, открывающихся перед взором учёного… Тех самых идей, которые покоятся вне времени и пространства, вне мыслимой нами материи и природы, которые вечны и неизменны, и которых мы есть только лишь тени…
Но далее.
Подобно тому, как архетипы покоятся в прошлом и в глубине нашей, в самой праматерии, предполагается, что некие трансцендентные смыслы, которые соответствуют им, лежат в высоте… Но ведь это два смыкающихся в одном и едином абсолюте полюса. Читайте, смыкающихся – в одноначалии, в Боге… Истекающих из него и возвращающихся к нему. И это есть ни что иное, как библейское прочтение Вселенной…

14.
Юнг строил свою психофизическую модель Вселенной с оглядкой на здравый смысл. Тем не менее отдельные её положения были не то что бы дискуссионны, но вызывающими в глазах современников.
Но именно они нашли себе подтверждение при экспериментальных опытах в квантовой физике, опытах, которые стали возможными на субатомном уровне только в последние два десятилетия, когда созрели технологии для таких экспериментов.

Уже экспериментально выяснилось, что субатомные частицы в так называемых спутанных системах способны находиться в одном месте и одновременно быть в другом (как мы в наших снах) на неограниченных расстояниях друг от друга в качестве неких двойников или бесконечного множества их (самосуществующие смыслы). При этом между ними возможен мгновенный обмен информацией, хотя об информации в полном (физическом) смысле этого понятия ещё нельзя говорить. Речь об изменённых состояниях частиц, когда изменённые свойства одной частицы мгновенно передаются другой или их множеству, и те наделяются изменёнными свойствами первой частицы. При определённых физических манипуляциях изменённое состояние можно возвратить к первоначальному, бывшему до проведения эксперимента. На этом основывается возможность телепортации частиц и, следовательно, в принципе, любых объектов, оговорюсь, при соблюдении ряда, увы, пока неисполнимых условий. Скорость взаимодействия в научных опытах ограничивается покамест лишь необходимостью и наличием проводящих материалов (оптоволокно), теоретически же она может быть бесконечной. Без материальных проводников просто невозможны покамест замеры этой самой скорости.

Но для нас в этих исследованиях, может быть, самое главное состоит вот в этом, в нижеследующем…
Опыты показывают, что частицы в запутанных системах действительно меняют свои свойства при одних визуальных замерах их параметров с помощью приборов. Замеры эти собственно и изменяют их свойства. Это все равно как если бы частицы способны были меняться от одного нашего взгляда на них. Под воздействием сознания нашего. Нашей психики. Нашей энергии. Существует даже правило, по которому при замерах исключается наличие большого числа экспериментаторов, – присутствие их может повлиять на самый ход экспериментов и поведение частиц.
Но это при всем при том есть вид материи, основа ее…
И следовательно, из этого можно делать такой вывод, по которому материальное и действительно обладает собственной некой психикой, способной улавливать наши послания. Соответственно и законно обратное умозаключение о некой частичной материальной и энергийной составляющей нашей психики и мысли…
Точно так же, как утверждал Юнг, по аналогии с квантовым миром, ведет себя и подсознательное. Оно при одном осознанном взгляде на него, при одном осмыслении его, то есть под воздействием сознания существенно видоизменяется в своих смыслах, то есть так же, как и частицы… И обратно: в одно время под воздействием и давлением бессознательного пребывает и меняется наше сознание, наша энергия и наша мысль, наше мировоззрение…
Ещё одно небольшое дополнение. Частицы могут проходить сквозь другие виды материи, как свет (фотоны) сквозь стекло, – это нам известно. Нейтрино же, скажем, практически вообще не знают преград, эти создания способны проницать бесконечные толщи вод и скал. При использовании их в качестве самостоятельных носителей информации (например, вообразим, нейтринные лазеры) не только отпадает нужда в ретрансляторах, телебашнях и кабелях, но делается возможной мгновенная связь, теоретически – в пределах целой Вселенной и, не исключено, мгновенная телепортация объектов.

Словом, может случиться и так, что и самые смелые из существующих ныне гипотетических моделей Вселенной могут оказаться недостаточными для действительной Вселенной, более фантастической, нежели мы можем себе представить… В движении энергии и вещества, в самопревращениях материи (частицы наделены способностью к самопроизвольному преобразованию одного рода, или поколения, в другой), в осмотических связях разума и материи далеко не все однозначно и ясно…
Но определённо, что перед нами открываются ещё не поддающиеся нашему разуму смыслы, которые, как это ни парадоксально звучит, укоренены в самой материи Вселенной...

15.
Разумеется, я никогда б не обращался к снам и не апеллировал к научному опыту их постижения, когда бы не имел собственного, скажем так, художественного опыта их постижения… Опыт этот подталкивал и заставлял меня сверяться со временем… Я давно заметил, что этот опыт отличается от общепринятых интерпретаций сновидений.
Наблюдая за снами, я пришёл к убеждению, что им присущ весь спектр ощущений, к которым обращается и сознание.
Помню на языке вкус ещё даже не отпробованного мною мороженного, поданного мне в преисподней…
Помню запахи, тошнотворные, ползущие непосредственно и прямо из Средневековья, расположенного отчего-то рядом с моим двором через дорогу…
Памяти моей никогда не избыть цветные некие интроспекции, синие, молочные, розовые, фиалковые, чистой воды, в количестве пяти, снившиеся мне как бы сами по себе, в отвлечении от реалий, как абстракции, горевшие в мозгу, далее преобразовавшиеся в призрачные и прозрачные кубы, вынесенные из мозгов ветром…
Я помню себя, зачем-то шагнувшего из окна с тихим ужасом… И в следующую секунду разбившимся и разлетевшимся на куски вдребезги… Я проснулся от сияния осколков… – в глаза мне бил преломленный свет от треснувших стёкол в оконной раме…
Помню райскую музыку, нисходящую с высоты, словно бы из ниоткуда, как бы из открывшегося вдруг надо мною пространства… Это было при обмороке, в стоматологической поликлинике ( мне сняли коронку с зуба)… Я встал с кресла и пал в небытие, и в нём зазвучала музыка... В ней была свежесть нашатыря, которым меня привели в чувство…

Но я также совершенно убеждён и в некой интеллектуальной составляющей снов… И не просто в качестве образов или символов, за которыми прячется эта составляющая, вводя нас в обман и заблуждение относительно самое себя, своего содержания… Но в буквальном смысле – рациональном и логически выстроенном содержании, в совершенном неком исполнении и выражении…
Лично для меня это тексты, являвшиеся мне в моих снах, кстати, частью записанные мною… Причём, нередко, с набором тех и таких знаний, каких у меня не было и не могло быть до моих снов… – на мой взгляд, мы просто не в состоянии вынести эти интеллектуальные ценности из того, иного, нежели в нашем сознании, мира…
Это и непредставимо сложные и тончайшие, в цвете, орнаментальные росписи храмовых сооружений, в западном и восточном стилях, с кусками библейских текстов кириллицей и элементами коранической вязи, которые я рассматривал в ряде других своих снов, – я не художник, и для меня подобного рода сны не проходили бесследно, я ощущал их как потрясение и откровение… Орнаменты обладали совершенными линиями. Исполненные гармонии, они вместе с тем поражали усложнённостью геометрии и превосходили по своей сложности все, что я знал… Я не мог взять в толк, как мой мозг (тем более, что это было подсознание) мог воспроизвести столь сложный узор, создать столь изощрённые конструкции, представленные рядами нескончаемых галерей… Мне это и сейчас непонятно… Что эти сны означали, я никак не берусь говорить… Я могу лишь теряться в догадках...
Это похоже на те же самые, что и неизвестные никому, мертвые языки Вилли Мельникова, которые являлись ему и смысл которых открывался прямо, без перевода. Это подобно и спонтанному видению языков и рецептов лекарств, являвшихся во сне Кейси…
Мне хотелось бы подчеркнуть: подобного рода сны, будучи подчинены сновидческим законам бессознательного, то есть, напомним, это та же спонтанность их появления или исчезновения, трансформации со скачкообразным переходом событий в иные эпохи и времена, нарушение пространственно-временных и причинно-следственных связей, как они приняты в вещном мире, и выход за них, и так далее, – содержание снов при всем том, не теряет внутренней и именно рациональной логической основы внутри самое себя, внутри собственных структур, также, как самое блоки их сцеплены безупречно. Так сцеплены морфологические и синтаксические структурные подразделения языка. Они подчиняются математическому закону. Они механистичны в своей основе, но вещь, составленная из них, есть чудо… Я не в состоянии постичь явления его… Сны фантастичны по форме и рациональны – по сути. Это просто иной – не способ, это просто иная – не форма, это иной – сам уровень – мышления, непостижимый для нас, для нашего сознания. Это масштаб, который во всей его сложности, в скородействии, объёме и глубине мы не в состоянии постичь… Уровень, который не вяжется с нашей нынешней логикой, с нашим представлением о себе. Нечто наряду, да, с присутствующими в нас архетипами, но нечто и прямо противоположное им, полюс иного, может быть, совершенного бытия, пребывающем в свете и цвете… Но мы такие, истинные, во всей своей полноте, именно там, – в своей глубине, сокрытой от нас. Весь наш разум для нас как бы ещё заперт… Нам ещё не разрешено пользоваться им, всеми его сокровищами… Или если и разрешено, то лишь там, где мы осуществляемся в ином измерении, не сводимом к нашему измерению и не проступающему для нас в нашем разуме.

Наши сновидения… Так, верно, выглядит рай, размещённый в безднах разума, в котором ад – рядом, с его изнанки или исподу, и эта изнанка – наше сознание… Сокровища… Всплывая наверх, переходя из того мира в наш, они просто теряются и исчезают, растворяются в этом мире, ибо это не их мир… Но в том уже записаны и существуют законы, по которым мы станем жить в этом…
И прежде всего это закон неограниченной ни в чём и ничем не ограниченной свободы, заявленной в нас – свободы психики и совести, ибо – предполагается, что мы станем совершенными… И как там, так здесь тогда не будет ни времени, ни пространства. Ибо мы овладеем скоростью, скоростью света, за которой начинается вечность. Мы сами станем светом. Мы будем всегда и везде, во всём и всем…
Сновидения шепчут и говорят нам о механизмах и законах бытия, недоступных нам в этом мире. Но не потому ли и представляющимися нам мнимыми и эфемерными, что они недоступны нам? Но для чего нам даются эти намёки? И почему? Не потому ли и не для того ли, что мы и есть те, кому со временем и в самом деле будет дано, кому вообще предназначено устанавливать эти законы в обновлённом и осиянном Божьим светом мире?

16.
Если конкретно, можно сказать и так: сон – это власть, и не над одним настоящим, но и прошедшим, мнимым и ми;нувшим временем. Мы нередко его посещаем, погружаясь в сны. Мы игнорируем тот простой факт, что это никак невозможно… Мы попадаем в иные эпохи, перекликаясь с экзотическими временами. Мы забредаем Бог знает куда… Случается, по ту сторону света, где мы разговариваем с мёртвыми… Нашими снами уничтожается и отменяется необратимость времени и бытия… И снимаются все границы, установленные для иных, может быть, и бесчисленных, измерений самого континуума… Наконец, в наших снах, как я уже сказал, неким дивным образом преобразуются и обычные наши способности, – увы, преобразований подобного рода мы не в состоянии в себе удержать…
Трудно уйти от соблазна… Расскажу последний свой сон, в некоторых подробностях… То есть мне нужно рассказать о нем, дабы дополнить им и как-то более менее наглядно показать и прояснить выше обозначенные смыслы…
Не далее, как этой ночью, предшествующей рождению на-стоящих строчек, во сне, я сотворил иной и, скажу без зазрения совести, прекрасный и совершенный кусок ткани, словесной, но главное, – иначе, нежели как наяву, не так, как я обычно пишу, но – чудесным и непостижимым образом…
Там было какое-то собрание литераторов, и даже блестящее, – конфуз заключался в том, в той странности, что поэты были как-то неподобающе разодеты, как-то пестро и ярко, в особенности женщины, двое же или трое мужей, я это отчего то знал, вообще-то говоря, были уже мёртвыми… И я никак не мог понять, для чего они здесь, зачем заявились… Я мучительно размышлял над дилеммой… Как мне намекнули, что пришло моё время читать… Я отвечал собранию что-то в том духе, что я не поэт, но прозаик, и тем более, не захватил рукописи, но если бы даже и захватил, то прозу читать скучно и длинно… Собрание тотчас и вдруг исчезло. Явилась же рукопись. Это был собственно текст, но в какой-то ещё неслыханной форме и не-виданном исполнении… Я не имел ещё дела с виртуальными рукописями…
Да, это был именно текст, взявшийся ниоткуда, из ничего, явившийся сам собой, и однако же, и бесспорно, принадлежавший мне. Я его каким-то образом в мгновение ока только что, здесь же и сам сочинил… Так, наверное, творят божества. И верно, я и был таким божеством. Будучи сквозным и прозрачным, сей раритет завис в воздухе предо мной, словно мираж, сквозь который я видел очертания летнего и цветущего сада…
Я начал читать… И равно упивался и текстом, и садом… И смыслом, и запахом, шибающим от роз, цепляющихся с другой стороны сочинения за шрифт, словно за ограду, повисшую перед садом …
Это был фрагмент ещё незаконченного произведения из параллельно сочиняемого мною романа (в одно время с настоящим эссе), фрагмент изрядный и как бы даже нескончаемый… Подарок судьбы…
Вот почему мысленно я его несколько раз кряду перечёл, изо всех сил стараясь запомнить, – я и во сне знал, что он мне только лишь снится… Я уже давно выработал в себе это присутствие во сне ощущения и осознания снящегося мне… И во сне я слишком хорошо знал последующую судьбу моих сновидческих сочинений – их трагическое исчезновение из мира вещного по мере моего пробуждения и приближения к письменному столу…
И хотя кусок был нескончаемо длинен, мне доставало мгновения для постижения его, – взглядом, шестым ли чувством я охватывал его каким-то образом весь, целиком и разом. Но потому же, что мне доставало мгновения, я бессчётно раз повторял это фантастическое чтение… Мне нужно было во что бы то ни стало запомнить моё сочинение… Мозг мой горел… Я и во сне чувствовал приближение сумасшествия… Дабы избе-жать его и не упустить хотя бы того немногого, что я мог вы-хватить из сна, я несколько раз возвращался к началу, так, как мы это делаем наяву, при обычном способе запоминания… Чтение моё замедлилось… Я уже даже в привычном темпе читал… Вполне внятно… И для вящего эффекта – вслух…
Проснулся я от звуков собственного голоса…
Я зафиксировал: губы мои шевелились…

Пару слов и эмоций по поводу трагического сновидческого самоубийства или самоуничтожения рукописи и вообще реалий сна…
Да, увы, как всегда, я сумел сохранить в памяти только последний абзац, тот, первый в бесконечном ряду, из начала фрагмента. Но он и впрямь оказался совершенным. Я записал его, и далее уже со странным чувством любопытства и даже не-которого недоверия, не без наслаждения лицезрел эту запечатлённую на бумаге прекрасную ирреальность. Как воплощение сна…
Когда бы я мог целиком извлекать мои сны из колоссально-го виртуального конгломерата, воздушные и бесценные…
Но да ладно, мне и сего достаточно…
Что бы там ни было… Повторюсь, текст мой словно бы вы-летел из сна… То есть буквально…
Я рассматривал его, как своеобразный ответ Кольриджу. Свидетельство того, что цветок, который нам снится, мы можем, проснувшись, и впрямь обнаружить в руке… В качестве реальности…

Теперь продолжу…
Мне довольно часто снятся подобного рода вещи, касающиеся моего сочинительства. Меня вообще преследуют сны. Самого разного толка. Среди них случались и так называемые вещие… И те сны, которые вправе именоваться сверхъестественными… И сны повторяющиеся, преследующие меня, с моментами криптомнезии, когда я путал явь и сон, столь яркими и реальными они были… Здесь не место подробностям. Представится, расскажу о сем отдельно. Сейчас же замечу…
В своих сновидениях мы обретаем не только феноменальную и неограниченную ёмкость памяти, – это самое малое из того, что нам дано… Поражает чудовищное быстродействие мозга (если, конечно, рассматриваемые нами явления, следует отнести к его компетенции), его всеохватность, всеобъемлемость, вездесущность и всевременность (в данном случае невольно приходится говорить в терминах богословия), как если бы не мозг помещался изнутри Вселенной, но, напротив и в действительности, Вселенная – располагалась в нем, то есть буквально…
И эта Вселенная и, по определению, являлась бы его собственностью, той, с правом исключительного пользования, Все-ленная, к которой, само собой, у разума все ключи, все шифры, все коды и доступы…
И, похоже, что это и в действительности может означать по крайней мере следующее утверждение…
Время и самое процессы в сновидениях (нам трудно дать определение им: мыслительные или духовные, но определённо, что это такие процессы, под которыми мы подразумеваем феноменальные или метафизические события или явления) про-исходят со скоростями, близкими к скорости света или даже превышающими её …
На это, прежде всего, указывает сам вектор движения времени, которое нередко в наших снах протекает – вспять, в об-ратном направлении (то есть как при скоростях выше скорости света), время движется словно бы задом-наперёд, пренебрегая причинно-следственными связями. Крик птицы за окном, сигнал машины, привычный звонок будильника, – это нередко звуки, с которыми мы пробуждаемся ото сна. В то же время они есть порождение самого сна и его причина. Казалось бы, с них и должен был бы начинаться сон. Однако в пространственно-временном континууме сна события, соответствующие этим звукам, как бы выворачиваясь через себя, происходят послед-ними… Им же предшествует целая цепь, случается, бесконечных картин и сцен, следующих друг за другом, которые, словно выдираясь из неких глубин, ещё только спешат к порождающему их событию, событию ещё только долженствующему стать и случиться, выходит, что в будущем, коим является точка просыпания… При этом сама логика последовательности событий не нарушается, только что они движутся наоборот.
Это явление, на которое первым обратил внимание Павел Флоренский в его неподражаемом «Иконостасе» (6.Флоренский П.А. Сочинения. В 4 т. Т 2. М., «Мысль», 1996, стр. 419 – 526). Хотя, конечно, исхожу из собственных наблюдений и эмпирического материала, накопленного Юнгом, как правило и обычно, события в наших снах, скорее, мечутся, снуют как челнок, ведут себя как частицы в квантовой реальности – бессвязно и хаотически…
Как бы то ни было мы способны мгновенно перемещаться в виртуальном пространстве, вмещать в себя или оббегать, обсматривать сонмы явлений, разного рода происшествий или исторических реалий с разрывом между ними в десятки, а то и в сотни, в тысячи лет (о таких снах как раз и рассказывает Павел Флоренский в своём «Иконостасе». Желающих ознакомиться подробней с подобного рода снами и самое рассуждениями Флоренского, отсылаю к его сочинению. Также к книге замечательного русского исследователя в области снов ещё 19-го века Николая Грота, если, конечно, удастся найти эту книгу, - 7.Николай Грот. Сновидения как предмет научного анализа. Киев, 1878).
Время, сам пространственный континуум словно сжимается… Уплотняется и сбивается… Мы способны разбиваться и умирать, и воскресать как ни в чём ни бывало… Мы способны создавать массу видений, равнозначных в некотором смысле творениям, но только в своём роде. Отчего бы и нет, не признать эти образы за творения? Пусть они и непостижимы для нашего разумения и ускользают от нас наяву…
Наконец. Стоит напомнить о неизбывной яркости сновидений (приписываемой, кстати говоря, Юнгом архетипам), об изумляющих нас цветовых гаммах, вспыхивающих в снах, поражающих наше воображение, и редкой чистоте тонов. Мы говорим: впасть в детство, как в сон. Сны как раз и возвращают нас к ощущению детского восприятия мира, пребывающего в состоянии некоего преображения, в некой неизъяснимой свежести, в завораживающей красоте, падающей на нас, словно от-блеск зеркальный, из снов…
Словом…
Я так и рассматриваю сны – как предчувствие и обещание, как несбывшееся, но ждущее своего часа, своего неизбежного исполнения – обетование…