Бред какой-то

Во всем виновата молоденькая маникюрша.
Нет, во всем виновата я сама. Купила потрясающие босоножки на шпильке, переплетение черных и белых ремешков. А девочка настояла не на неброском маникюре, как я обычно делаю, а на черно-белом, под босоножки.
Собираясь на прогулку, непроизвольно все подобрала в том же стиле: брюки в черно-белую полоску, черную блузку с воротником «апаш», на шею и в уши – арабский оникс в чередующиеся черно-белые полоски.
Глянула в зеркало – потрясающе. Совсем как  зебра повышенной лохматости.
Прихватила ярко одетую Крохозябру (я и детей своих всегда в яркие вещи наряжала, чтобы издалека видеть и не пугаться), сок, пару бананов и печенье. Запасные штанишки, несколько памперсов, салфетки, складная колясочка всегда есть в машине. И мы поехали в парк.

В парке мы веселились от души. Катались на качелях-каруселях, съезжали с горок, бултыхались в бассейне с шариками и ползали внутри разноцветной трубы. Так как Крохозябра совсем еще маленькая, то мы все делали вместе.

- Ам-ам! – заявила Крохозябра.
И мы сели на лавочку, вытерли влажной салфеткой ручки и сточили банан и несколько печенюшек. Затем я ей выдала бутылочку с соком.

- Интересно, сколько, она думает, ей лет? – донеслось с соседней лавочки, но я не обратила внимания.
- Да, храбрая женщина, рожать в таком возрасте. Это ее первый ребенок?
- Видимо, да. И еще одета так эпатажно…
Я посмотрела в ту сторону. Две немолодые бабы таращились на меня! Ну и идиотки, разве не видно, что я – бабушка? И возраст не скрываю, хоть к тридцати мне пока ближе, чем к девяноста. Пусть на пару лет, но ближе.
- Это моя младшая внучка, а вы – беспардонные хамки, - вежливо проинформировала я, кипя от злости.

Усадила Крохозябру в складную колясочку, и мы поехали искать тихий уголок для смены памперса и, возможно, сна.
Не будь я так рассержена, не стала бы забираться в самый глухой уголок парка, устроилась бы на набережной. Что эпатажного в моих брюках и блузке? Одна из этих баб была одета в красный пиджак и короткую синюю юбку, открывающую массивные ноги, вторая – с ярким макияжем. А эпатажная – я?
Вот я и пролетела за несколько минут добрую половину парка.

Почти у самой ограды, в зарослях сирени, трое парней избивали одного. Он лежал на земле и даже не стонал, видимо, был без сознания. Я глянула на Крохозябру – она уснула. Закатила коляску под куст, достала из сумки шокер и выскочила с воплем:
- Немедленно прекратить!
Провокация удалась, один подскочил ко мне со словами:
- А пошла бы ты, тетя…
Я и шарахнула ему шокером по яйцам. Он упал. Второй бросился на меня слева – шокер был в правой руке. Вот умничка, левше под удар! А третий сбежал… Крохозябра и шпильки не дали мне возможность погнаться за ним. Связать двоих обезвреженных мне было не чем, ни шарфа, ни колготок, только декоративный черный дамский лаковый ремешок в брюках. Так что я им еще двинула как следует.
Подкатила коляску поближе, уложила парнишек рядом, и стояла над ними с шокером до приезда милиции и скорой. К потерпевшему не подходила, чтобы следы не затоптать, да и чем я могла ему помочь?

Первым делом у меня потребовали документы и долго изучали мой паспорт и лежащее в нем пенсионное удостоверение. Внимательно осмотрели меня. И чего таращились? Брюки, блузка, шпильки, шокер – все как у людей. Только прическа как у дикобраза – снова пора стричься.
Я достала из сумки блокнот и зарисовала третьего. Мелкий, темноволосый, юркий, смуглый, но не восточного типа, а свой глист, доморощенный. В серой байке и синих джинсах, байка расстегнута, видна черная майка с изображением не то овчарки, не то волка. Рисую я не очень, но постаралась.

- Очень плох, - сказала девушка в униформе МЧС, и потерпевшего увезли.

Я подписала протокол, и меня отпустили.

Крохозябра еще спала, я посидела на набережной, на нервах сожрала мороженое, да не особое для диабетиков, а обычное, и читала электронную книжку.

Есть несколько авторов, которые меня всегда приводят в норму: Агата Кристи, Рекс Стаут, Владимир Санин, Елена Логунова и Варвара Клюева. На этот раз я выбрала «Уникум» Клюевой и быстро злоба сменилась смехом. Талантливая! Настоящая мехматовка.

Дома я ничего не сказала, отдала родителям Крохозябру и села поработать.
Но назавтра утром за мной заехали, чтобы я опознала третьего, мелкого хулигана.
Заодно просветили мужа и дочь.
Что было! Дочь плакала, муж вопил, все дружно пили волокардин, прибежала вторая дочка…

Мне объявили, что я не мать, а недоразумение. И если меня убьют, то мне не простят и на могилу ходить не будут. Ха, убьют!  Пусть попробуют.

- Вот почему с такой почтенной пожилой дамой как я все время что-то случается? – позвонила я сестренке.
- Потому что ты – не почтенная и не пожилая. Но дама. Шебутная только.

Спасибо, как говорится, и на этом.