У меня есть мечта

 Автор: Павел Вымятнин.





«У МЕНЯ ЕСТЬ МЕЧТА»
               













                «Бог такой же художник, как другие художники,
                он создал слона, жирафа и кошку, у него нет
                настоящего стиля, но он придерживается новых идей»
Пабло Пикассо. 





















От главного героя
    Здравствуйте, меня зовут Мишель Морель, сегодня… впрочем, не обязательно сегодня, можете выбрать любой другой день, который Вам больше понравится. Не важно, понедельник это был или воскресенье, какой это был год, или какая на улице была погода. В этой книге рассказывается обо мне, а я, как главный персонаж этого рассказа (к счастью так распорядился сам автор) не хочу, чтобы в ней были какие-либо предпосылки на даты. Время – оно всегда отягощает, его всегда либо слишком мало, либо слишком много, а потом оно заканчивается, и всё исчезает. Но не будем о плохих вещах, насколько я знаю, эта книга о хорошей жизни, ну может частично.
    Итак, не будем уходить далеко от темы и продолжим. Сегодня я убедился, что я живу не своей жизнью, живу не так, как хотелось бы мне на самом деле. Я понял, что мне нужно, что-то менять. Понял, потому что набрался смелости признаться в этом себе самому. Думаю  вам знакомо это чувство когда вы, не знаете, какое решения принять: поступить так, как диктует правила общественной морали, или поступить по своему собственному желаю, согласно своему нравственному предпочтению. Да и вообще, о какой человеческой морали может идти речь, если она приходит к нам как приказ или указание свыше? Наше общество, в котором мы живём, всегда стремится подтачивать нас, людей, под определенные стандарты, которые будут выгодны ей. Но, есть отчаянные смельчаки и храбрецы, которые не хотят быть рабами судьбы, не хотят быть заурядной посредственностью, и слыть всю жизнь идиотами, или быть как все, всего лишь серой массой, всего лишь песчинкой в пустыни. Вот таких-то людей и не пугают трудности, им не страшна жизнь полная лжи и всяческой клеветы, и вообще сама жизнь как такова. Они борются в ней со всем желанием и страстью, борются, и, в конце концов, оказываются победителями! Это и отличает их от остальных. Разве это не чудесно!?
    О необходимости перемен моё сознание твердит очень убедительно. Но, я не хочу его слушать, не хочу воспринимать неминуемую истину, не хочу прислушиваться к своему сердцу. Потому что это кажется мне глупостью, безрассудным поступком, приняв который, я не смогу быть таким как прежде, и рискую потерять всё, что старался накопить за свою хоть и не очень продолжительную жизнь. Но мне хочется верить, что это всего лишь разыгралось моё воображение, мой разум хочет сыграть со мной злую шутку, подставив меня под мощнейший удар, и этот удар гораздо сильнее, чем в спорте. После поражения, спортсмен всегда поднимается, даже если проигрывает. У него всегда есть шанс, удостоится хотя бы третьим местом, а если нет, он может отыграться в следующий раз. Он подготовится, будет тренироваться как волк, и рано или поздно удача настигнет его. Я знаю!
    Многие боятся жизни; боятся получить от неё сокрушительный удар, который бросит их наземь, а потом они уже не найдут в себе силы подняться, снова поверить в удачу. Происходит это только потому, что они боятся вновь угодить в туже самую ловушку, и оказаться в заточении своей беспомощности.
    Ах, почему люди так боятся неудач? Ведь смерть оказывает гостеприимство всем: богачам и беднякам, добрым и коварным, преступникам и праведникам. Двум смертям не бывать. Какая разница, когда придётся умереть сегодня или завтра. Для смерти любой день хорош. Так, почему бы ни отрешится, от всех этих общепринятых предрассудков и не начать полноценно жить, как подобает человеку, идущему навстречу своей мечте, ищущему свой кусочек счастья, свой единственный и принадлежавший только ему мир в безмерной Вселенной!
    Я уже догадываюсь, что меня ждет в ближайшее время, потому что для себя, я уже давно принял решение, которое возможно перевернёт всю мою жизнь; выведет из благополучного подростка, наслаждающимся всеми удовольствиями и возможностями молодой, богатой и беззаботной жизни. Это всё замечательно, но я хочу перенестись в мир совершенно иной, в котором мне не увидеть себя в дорогих автомобилях, шикарных вещах и больших красивых особняках. Ну, по крайней мере, на некоторое время.      
    Пришло время, когда во всём этом, я уже не нуждаюсь. Я могу с легкостью присущей невинности ребенка отказаться от всех богатств мира. Ведь по сути – это не так уж и важно, когда у человека есть хоть маломальская мечта, дело всей жизни которым он хочет заняться, посвятить этому остаток жизни.
    Я хочу стать человеком, способным научить чему-то хорошему других людей.  Дать им то, чего у них никогда не было, и напомнить – что они уже забыли. Конечно же, тем – кто этого заслуживает. Неотёсанным простакам, в моём мире делать нечего.
    Я верю, что на свете еще остались люди способные мечтать. Но таких людей не часто встретишь. Они встречаются нам, для того, чтобы напомнить, что не существует «не могу», «не получится», или «не возможно». Эти люди напоминают нам, что самое ценное в жизни: мечта и вера. Не возможно – это всего лишь чужое мнение, нужно мечтать и верить в свою мечту.
    Люди часто жалуются, что они просят о чём-то у Бога, но не получают ничего. Так, почему бы не задуматься вот над чем. Когда мы просим у Бога счастье, мы получаем счастье или возможность стать счастливыми? А когда мы просим богатства, мы получаем богатство или возможность стать богатыми? Вот в чём дело. Когда мы просим у Бога что-то, мы всегда получаем лишь возможность от Него, а вот остальное уже остаётся вправе завесить только от нас.
    Мечтай, верь… почти во всех мировых религиях лежат эти бесценные писания, о том, что человек должен просто верить, верить и мечтать, мечтать и верить и так бесконечно, пока он не найдет то, что ищет – то к чему стремится.  Мне кажется, в этих словах находится самая важная человеческая мудрость, но люди это забыли, а может просто не понимают, или не хотят понимать, как важно просто верить. 
    Люди так часто расстраиваются по пустякам, убивают себя из-за мелочей, а что в итоге? Они находят в этом что-нибудь хорошее? Я не думаю. Они только калечат и терзают свою душу бесполезными страданиями, которые навлекают на себя сами.
    Вы, наверно, тоже встречали людей, которые любят поговаривать «ожидай худшего» или «готовься к худшему», или еще что-то в этом роде. Вот такие люди именно это и получают, ничего другого, только то, о чём думают, и к чему себя готовят. Я не хочу так жить...
    Почему нельзя настроить себя на лучшее? Люди так ведут себя, как будто сами хотят неприятностей. Но я знаю, что это всё из-за страха, страх в человеке всегда борется, каждодневно и очень часто он его одолевает. Не нужно забывать: важно то, что вы хотите, а не то – что не хотите, или то – что хотят от вас другие. В одной из моих любимых книг написано: «Все мы боимся утратить то, что имеем, будь то наши посевы или сама жизнь. Но страх этот проходит, стоит лишь понять, что и наша судьба, и история мира пишутся одной рукой». Я думаю – это замечательное и одно из самых прекрасных изречений, когда-либо пришедших на ум человеку.
    Ну а теперь, я попрошу автора рассказать Вам свою историю.
***
   








    Мишель жил в Париже: со своим отцом и мачехой.  Этот дом располагался над окраиной города, вдалеке от городской суеты. Из домашних животных у него были только рыбки, за которыми и то, ухаживала прислуга, у него попросту не было времени на животных, потому что всё своё свободное время он тратил на чтение книг и рисования. Это ему казалось более важным занятием, чем то - на что тратят своё время изрядно большое количество подростков его времени. Подростки любят вечеринки, постоянное времяпровождение с друзьями, компьютерные игры, домашних любимцев, телевидение, интернет (хотя интернетом Мишель тоже любил побаловаться, но особо никогда не злоупотреблял), и прочие другие шалости, которыми любит занять себя молодое поколение. 
     Поместье семьи  Морель, было очень красивым, сам дом был сделан в классическом стиле сразу привлекавший любопытный взгляд; он был достаточно велик, помимо огромного трехэтажного жилого помещения так находился теннисный корт, бассейн скрывающейся под ярко голубым навесом из специального светло-голубого стекла, которое просвещалось; если посмотреть на него с балкона дома или самолета можно было заметить замечательный пейзаж, словно калифорнийский океан отдает своей природной красотой, в этот жаркий парижский день. По всей территории дома находилось несколько фонтанов сделанных в стиле чем-то напоминающий модерн, так же несколько растущих
небольших  пальм, и это все гармонично складывалось в одно целое, чтобы показать прохожим и проезжавшему мимо транспорту о наличии средств и артистического вкуса его владельца.
    Комната Мишеля была довольно просторная, очень роскошная, хотя и очень отличалась от остального дома в целом, ведь он еще не далеко оставил возраст так званного «тинейджерства», и поэтому в его комнате часто можно было заметить беспорядок.
    Как вы уже поняли, Мишель рос в благополучной семье. Его отец в прошлом был довольно успешным и известным адвокатом, его знали во всей Франции как гения юридический наук. Вид у него был мужественный, достойный уважения. Это был мужчина среднего роста, отличительной чертой его внешности было, то - что он не был как многие в его возрасте, а тем более люди, работающие в такой сфере деятельности - толстым, напротив выглядел он стройно, подтянуто, как - будто, все искушения его возраста обошли его стороной. Хотя и вправду говоря, он не курил, и даже не позволял себе сигары, только изредка мог пропустить стаканчик. Несколько раз в неделю совершал пятикилометровые пробежки, что естественно помогло и подчеркнуло его незаурядную внешность. Благодаря, своей жесткой хватки и уверенной манере держаться на заседании, он удостоился прославиться на всю Европу в мире судебных разбирательств. Как Наполеон удачно распоряжавшейся своим войском в битвах, Годдард  сокрушал своих врагов, он располагал на свой лад доказательства, аргументы, факты, правильно выстроенные выступления, которые подкреплялись изящным талантом провозглашать речи. Он просто изумлял присяжных своим красноречием, а судьям и прокурорам оставлял только неминуемое действие: согласится со сказанным! Он был действительно мастером своего дела, никто так не любил и не отдавал столько сил своей работе, как он. Он мог, как ввести в смятения своих слушателей, так и растрогать одновременно, ничего не было не по силам этому человеку в своей профессии. Им можно было только восхищаться или ненавидеть, и это уже было дело каждого. Оправдать или доказать отсутствие состава преступления в отношении человека, которого обвиняли в зверском убийстве своей матери, или убийстве конкурента по бизнесу, или краже баснословных денег - это было всё его рук дела. Его работа. Он был царем, Богом и хозяином в суде. Он спасал многих от тюрьмы, пожизненного заключение, смертной казни, но со стороны высокой религиозной морали, нравственности, честности и собственного достоинства, если такое вообще можно брать в расчёт, заслуживал гораздо большего наказание, чем могли заслужить его подзащитные. Но так посему и быть. Господь судья нам и отец Мишеля Годдард тому не исключение.
    Что же касается матери Мишеля, то она владела небольшим торговым центром, и хоть он находился в дальней части города, имел широкую известность среди туристов, да и местных жителей в целом. Она решила заняться таким бизнесом, после того как рассталась со своим мужем, потому что больше ничего она делать не умела, а ей был нужен стабильный заработок и источник получения дохода, в который можно было вложить средства, оставленные в её распоряжения после развода. На оставшиеся деньги, которые присудил ей суд, она приобрела не плохую квартиру в центре города, с надеждой, потом купить себе просторный дом, но после все же решила оставить квартиру, так как она действительно оказалась шикарной, и она привыкла к ней и полюбила ее. Особенно в Париже её радовала вечерняя прогулка по городу. Эйфелева Башня была восхитительная в это время суток. Её огни отлично созерцались во мраке, темного ночного неба, сливаясь в одно целое со звездами и луной. Париж.…  Многие во всем мире мечтали об этом, ощутить, увидеть это собственными глазами. Насладится незыблемым моментом. А она наслаждалась! Хотя чуточку, но соприкасалась с маленьким кусочком красоты и могуществами мира. Она любила такие прогулки, это ее одухотворяло, добавляло немного гармонии к её жизни.
    Она не жаловалась на свой бизнес, хотя с чего бы тут жаловаться, торговый центр приносил ей хорошие деньги, а этого было вполне достаточно, чтобы не нуждаться, по крайней мере, в большей части материальных нужд. Да и к самой жизни она тоже не имела претензий. Ну и что, что муж ушел от неё? Ну и что с того, что он живет с другой женщиной? Разве такое не случается с каждой третьей женщиной на нашей планете. Разве не такова настоящая сущность мужчины?! Да такова считала она... она говорила, что такова мужская натура, мужчина не может все время жить с одной женщиной, делить с ней одну постель, воспитывать детей. Мужчина может быть хорошим семьянином, хорошим отцом, хорошим любовником, но вот хорошим мужем никогда. Она была слишком умна, чтоб этого не понимать. Она не злилась на Годдарда, по крайней мере, ненависти она не испытывала. Она была где-то даже благодарна бывшему мужу, хотя бы за то, что он был отцом её единственного ребенка, и искренне верила, что он воспитает из него успешного, богатого, умного и перспективного мужчину, с хорошими амбициями и правильными понятиями о чести, хозяина своей жизни, каким, по сути, и являлся сам Годдард.
    Мишель любил своего отца, а отец любил его, но все же его любовь не была такой сильной и крепкой, как любовь к матери. Может причина в этом была чрезмерная строгость к Мишелю со стороны отца, а виной - не редкая любовь детей к матерям. Да и неважно это совсем, родителей он ведь любил обоих в любом случаи.
    Матушку Мишеля звали Жаклин, по мнению окружающих, она была  хорошая женщина, и даже тогда в 42 года, была довольно привлекательной. У неё были длинные чёрные как смоль волосы, ярко карие глаза, показывающие ясный взгляд умной женщины, а так же сочетаясь с хорошей фигурой, почти не тронутой возрастом, вызывали у мужчин непреодолимую симпатию.
    Хорошим человеком ее считал не только её сын. Её любили и уважали даже её подчиненные, трудящиеся в её торговом центре «Занаду». Нравилась она всем, кому посчастливилось с ней быть знакомым.  Она ко всем относилась со вниманием и уважением: поздравляла с праздниками, вовремя платила достойную зарплату, награждала различными премиями за отличную работу, никогда не повышала голос и не грубила, умело распределяла роботу, была мастером в организации этого рода деятельности. В общем и целом, в ней было все нужное, что должно быть в идеальном руководителе. Даже если ей и приходилось кого-то увольнять, делала она это так, чтобы не задеть чувство человеческого достоинства. Можно сказать, что даже некоторые бывшие работники Жаклин, после увольнения горели к ней теплыми чувствами.  С некоторыми она поддерживала дружеские отношения, звонила, справлялась об их здоровье и даже при необходимости помогала деньгами. Вот такая была она добрая женщина. Однажды Жаклин позвонила одной своей бывшей работнице, узнать о её делах и в ответ услышала: 
 - Да я нашла работу, не хуже чем платили вы мне, по началу, признаюсь, я злилась, но теперь поняла, вы правильно поступили, что уволили меня, я действительно небрежно относилась к своей должности, спасибо, что поинтересовались Жаклин.
 - Ухты, я очень рада за тебя, - ответила она, - вот видишь теперь ты понимаешь, как приятно добиваться того чего другие так и не смогли. И что было удивительно, так это то - что в этом не было ни капли лицемерия. Все было очень искренне и показывало то, насколько удивительная женщина была Жаклин.               
    А вот Гордон был полной противоположностью Жаклин, если последняя во всем и всегда искала компромисс на  решение любой проблемы, Годдард просто рубил с плеча, приказывал и диктовал свои правила, провозглашал только свои решения, и был душеприказчиком для своих подчиненных. Когда Мишелю исполнилось 15, Годдард оставил адвокатскую практику, хотя очень любил её и даже на закате своей карьеры имел грандиозные успехи. Он построил свою империю, создав самое крупное и успешное агентство недвижимости в Париже, и на первоначальном этапе разгромил все конкурирующие корпорации с помощью своего острого ума, хитрых идей, и конечно близких дружественных связей в высшем эшелоне власти. Агентство недвижимости под названием «Недвижимость мистера М», была известна всем в Париже, её контору не было проблемой найти в любой части города. Особенно она имело свою дикую популярность из-за того что в неё обращались за услугами начиная от работяг на заводе заканчивая светскими львами и львицами, и некого Годдард не оставлял в обиде на свое агентство. Короче говоря, Годдард Морель знал как вести бизнес.   
    Годдард был самый настоящий диктатор, просто варвар своих исполинских идей, известный за свою твердость в слове. Как же он любил, когда все проходило по его правилам. Эти правила устанавливались везде: на роботе, в семье, в компании друзей, и даже продавцам в магазинах и парковщикам в ресторанах, все его слова, все его действия восхваляли его владычество. Он считался себя самым главным и был таким. Хотя в душе в нём тоже видели такого, но не всегда признавали. А ведь быть главным, начальником, боссом, директором, командиром, даже президентом (можно отнести сюда любого, у кого есть служебные полномочия командовать другими), не так уж легко - это большой труд, требующий больших усилий. Одним из отличительных качеств, которые имел Годдард, было: он никогда не обращал внимания, что о нём подумают люди, - «недовольные найдутся всегда», - одно из любимых выражений Годдарда. Годдард знал, что Мишель пойдет по его стопам и займется вскоре бизнесом вместе с ним, буквально с пеленок отец учил сына быть всегда и во всем похожим на отца. Однажды, еще маленькому Мишелю Годдард задал вопрос:
   - Сынок ты хочешь стать адвокатом, когда вырастишь, как твой отец? –  Это были еще те времена, когда семья де Морель жила вся вместе, в том же шикарном поместье, в котором бассейн, с высоты простилается прекрасным океанским побережьем в самом романтичном городе Франции.
 -Я хочу быть художником,- прозвучал ответ маленького мальчика, на что отец ответил слабым подзатыльником. Когда подоспела его мать, это уже не выглядела настолько серьезно, но мальчик естественно заревел.
 -Ты что сдурел? - закричала мать. Годдард мигом осознав свою вину, сжал сына в объятиях, только этим и, показывая, что он сожалеет. Он никогда не произносил слов прощения, таков у него был характер, и даже если глубоко в душе знал, что виноват, для него это было что-то вроде проявлением слабости.
    Жаклин знала: самое важное для мужа это его интересы, и самое важное – судьба Мишеля. Этот мальчуган должен стать лучшей гордостью для отца, отражение его с годами приобретенного величия.  Мишель - наследство, которое он оставляет миру после себя. После этого случая Годдард подобных вопросов не задавал никогда.
    Нельзя сказать, что он был жесток по отношению к Мишелю, напротив он был к нему очень добр и всегда проявлял чуткость, терпимость, понимание, справедливость в воспитании его, но самое важное, он больше никого так не любил в этом мире, как своего единственного сына. К жене со временем он перестал пылать столь яркими и чистыми чувствами, а его следующая жена, была больше союзница в его конкурирующем мире, где люди только и ждут, чтобы вырвать,  друг у друга, кусок добычи, пока ты отвлекся.
    Мишель уже начинал понемногу рисовать, еще до того как научился ходить, а ходить научился рано. Он рисовал всё подряд: родителей и бабушку с дедушкой; природу, пейзаж из окна своего дома, дом в котором жил; своих друзей и своих соседей, дома своих соседей; животных и даже мебель и свои игрушки. Рисовал всё, что придёт ему в голову. И это было замечательно, его рисование даже в маленьком возрасте завораживало, приводило в изумление. Его роботы выражали некую Божественность, снисхождения величайшего творение падшее на наши души. Как будто Мишель появился на этот свет по велению самого Господа, чтобы в своих творениях показывать душевную красоту человечества и материальное богатство нашего мира.
    В младшей школе у Мишеля дисциплина «рисование» была из любимой, хотя со временем он полюбил еще и литературу. Это была та причина, почему Мишель любил ходить в школу. В основном детям нравится начальная школа, хотя бы по одной из таких причин: кому-то нравится мальчик или девочка из его класса, и они ходят вместе в школу или возвращаются со школы; кому-то нравится их учитель, а кому-то просто нравиться ходить туда, чтобы подурачится. А вот Мишель был наверно один, кто любил ходить в школу, потому что там была дисциплина – рисование. Учительница по рисованию всегда хвалила его и ставила самые высокие отметки, говорила, что у него большой талант, и он сможет стать художником, и большим человеком если захочет. Мишель любил делать что-то лучше других, и он уже ребенком знал, что именно. 
    Такой талант не мог пропасть даром, бесследно, не оставив даже шанса пожать плоды от него. Когда дети в детстве говорят, что хотят кем-то быть, например - художниками, это еще одно дело, но когда они уже начинают великолепно рисовать – другое. Это уже стоит взять за внимание. Мишель всегда рисовал с легкостью руки мастера, с такой тонкостью и непринужденностью, что его работы были необычайно красивые, даже для тех, кто не сильно разбирался в живописи. Некоторым его творениям получалось поражать своей креативностью. У него не было определенной наклонности, рисовал он всего понемногу. К 17 годом он уже довольно хорошо выучил это искусство и освоился как профессионал, теперь ему не нужны были репетиторы и всякие художественные кружки.
    Мишель вырос довольно симпатичным парнем, очень нравился девушкам. Проблем в этом плане у него не было, он знал, как привлечь их нее внимание.  Мишель был среднего роста, стройный и в меру мускулистый, с первого взгляда, он был похож скорее на сёрфингиста,  чем на художника. Светлые кудрявые волосы, которые никогда не выпрямлялись, прекрасно сочетались с его голубыми глазами, из которых исходил проницательный взгляд. Он был похож скорее на американца, чем на француза. Правда нельзя было сказать, что он настоящий француз, в нем были, и американские корни. Вот именно те корни, которые и определяют, дают основу человеку, придают ему ту изюминку, ту исключительную черту, с помощью которой он выделяется от остальных. В наше время такие мужчины всегда замечаются женщинами, а вот, если, они еще и творческие люди, это еще лучше, что в противном случае нельзя никак сказать, о не привлекательных мужчинах. Они всегда в тени, им чуждо женское внимание, а что еще хуже они невзрачны, и всегда говорят на скучные темы, их речь настолько монотонная и бесчувственная, что хочется поскорее бы оставить их, и такие мужчины раздражают не только женщин, но и самих мужчин. Да, не все люди идеальны, но нет ничего хуже скучного человека, особенно в наше время, - время безудержного стремления к идеалам человеческих достоинств. Люди как-никогда сейчас стремятся показать свою непревзойденную, неоспоримую долю себя, которая явно возвышает их над другими: занимаются спортом, читают книги, развивают себя в разных родах деятельности. А есть такие люди, которые просто делают вид всего этого. Такие люди жалкие, их легко раскусить, особенно, если в тебе есть хоть какая-то небольшая часть тех мозгов, о которых они тебе вечно хвалятся. Как было бы хорошо, всегда знать с кем имеешь дело, чтобы не тратить на таких людей своё время, а ведь, нет ничего дороже времени! Время быстротечно и не всегда знаешь, где наступает его конец. И самое лучшее думать не о том, когда оно закончится, а думать о его начале, а точнее – о его вечности!
   


























    В тот жаркий летний июльский день Мишель проснулся как обычно в своей комнате. Он спустился вниз по лестнице на первый этаж, прошел довольно длинный коридор и оказался в кухне, где его уже ждал завтрак. По дороге он обдумывал, чем бы занять себя на сегодняшний день. До начала учебного года оставалось всего неделя и Мишелю хотелось развлечься и не думать о следующем предстоящем учебном годе. Мишель проходил учебу в университете Западный Париж — Нантер-ля-Дефанс, недалеко от делового центра Парижа, сокращенно его называют просто «Нантер». Это учебное заведение имеет большую репутацию и не только в Париже. Когда-то там учился даже сам президент Бразилии и президент Франции Николя Саркози и многие другие известные люди. Это уже стало, что-то вроде традиции в семье Морель: отец Мишеля Годдард в свое время закончил в этом университете факультет юриспруденции, и отец Годдарда, дедушка Мишеля закончил в нём факультет экономики и был советником по финансам очень крупной промышленной компании во Франции; этот университет известен тем, что  стал центром социального кризиса во Франции, который вылился в демонстрации, массовые беспорядки и всеобщую забастовку, которое вошло в историю под названием  «майские события 1968 года».
    После того как Мишель закончил завтрак, он сидел на кухне и допивал свой кофе со сливками, на кухню вошла Наталия, новая жена его отца, с которой они жили уже несколько лет. Она недавно проснулась, хотя была уже одета, и готова к новому дню. Она всегда прекрасно следила за своей внешностью и никогда не ходила в халате или ночной пижаме по дому, в противоположном случае Мишель никогда за ней этого не замечал, наверное, потому что в её с отцом распоряжении находился весь третий этаж, а Мишель очень редко туда поднимался.
 -Доброе утро.
 -Доброе утро Наталия, - ответил Мишель с уже довольно бодрой улыбкой. Мишелю нравилась новая жена его отца, хотя бы за то, что она была заботливая, никогда не повышала голос, а самое главное не лезла не в свои дела. По мнению Мишеля, она была не плохой женщиной; они всегда находили общий язык с Мишелем, вот только, у них не было родственной симпатии друг к другу, и это каждый из них понимал и, тем не менее, они были добры по отношению к обоим.
 -Тебе что-нибудь приготовить или ты уже поел?
 - Нет спасибо, я только позавтракал, налить тебе кофе? - спросил Мишель. Наталия всегда пила кофе по утрам, только кофе, а так как очень любила готовить, повара в доме не было, что было крайней редкостью для семьи с таким достатком. – Мне нравится готовить, да и прокормить троих не тяжело, еще и Годдард часто не голодный приходит домой, - говорила она.
 - Да буду милый, спасибо. Какие планы у тебя на сегодня?
 - Думаю, до вечера побуду с друзьями, а после займусь работой в мастерской, - ответил он, - Отец давно уехал?
 -Нет, совсем не давно, он на два дня улетает сегодня в Токио, ты не забыл?
 - Нет, я помню. Если позвонит, ты только не говори, что я допоздна сидел в мастерской, ему не зачем нервничать снова, - ответил Мишель.
 - Конечно, как всегда скажу, что ты читал книжку у себя в комнате, будь спокоен. Ты главное подготовься к новому учебному году, тебе осталось всего один год и ты станешь его главным помощником по бизнесу, будешь заведовать всеми юридическими вопросами его компании. Я слышу это от него, чуть ли не каждый день. Он очень этого хочет и также на тебя надеяться. Ты знаешь, какой это будет для него удар, если ты не оправдаешь его надежд! – сказала Наталия, и улыбнулась той ласковой улыбкой, которой матеря, улыбаются своим детям.
 - Я его не подвиду, - сказал Мишель, после не долгого молчания, но в его лице читалась некая грусть. После этих слов Наталии Мишель почувствовал волнение, его сердце стало биться быстрее, и он почувствовал как какая-то тяжесть, словно камнем легла на его душу. Но у него не было выбора. Он ни хотел заниматься тем, чего хотел от него его отец. Но быть может такова жизнь, думал он, быть может такое чувство испытывают многие люди. Он пытался утешить себя мыслью о том, что родители лучше знают, как построить свою жизнь, ну или не всю жизнь, а только ту, что начинается от учебы и заканчивается работой. Ту, что начинается в девять часов утра и заканчивается в девять часов вечера, не считая сверх урочных, короче примерно 50 процентов его жизни, если считать вместе со временем, отведенным на сон.
 - Постарайся уж Мишель, он любит тебя, - сказала мачеха, радостным голосом.
 - Я знаю, - задумчиво произнес Мишель, и сразу задал вопрос, чтобы не топтаться на этой теме. - Чем бы занять себе до конца недели, скоро начнётся учеба, а мне бывает скучно дома? – спросил Мишель, скорчив грустную гримасу, но тут же улыбнулся.
 - Эх, Мишель, завел бы ты себе девушку, вот и не задумывался бы над тем, чем тебе заняться. Разве тебе не хочется влюбиться? Ах, ну да, ты любишь лишь свои картины, ну и о людях нужно тоже думать. Ты же не хочешь быть как главный герой романа «Уолден, или жизнь в лесу», прожить в одиночестве. Вот только место леса, твоё одиночество будут занимать картины, - рассмеялась Наталия, - твои картины конечно не плохие, но они не заменят тебе женской любви, а ты слишком много времени проводишь один, даже с друзьями видишься редко. Смотри Мишель там можно остаться никому не нужным,- сказала Наталия.
 - Я еще успею влюбиться, а сейчас меня не к кому не тянет, да и время нет желания тратить на всякие ухаживания, свидания, да и еще не знаешь, что из этого всего выйдет: разонравился, что не устроило и всё - время потеряно, а привязанность осталась. А пока меня все устраивает.
 - А мне кажется, ты просто чего-то боишься, ты всех девушек отвергаешь, раньше к тебе хоть девушки в гости заходили, а сейчас ни души. Говорю тебе, останешься один Мишель, потом не плач, - сказала Наталия, опять со смешком и Мишель засмеялся.
 - Спасибо тебе, что беспокоишься обо мне, ты будешь, первая к кому я приведу свою невесту, - сказал Мишель.
 - Смотри только, чтобы не последней была, - весело проговорила она.
   Наталия всегда пребывала в хорошем настроении и любила подшучивать над Мишелем. Он ей нравился, он был довольно симпатичен и чем-то напоминал отца. Вот только у них были разные интересы и разные характеры. Годдард был серьезным, влиятельным мужчиной, знающий всегда точно, что ему нужно делать и когда нужно. А Мишель, напротив, напоминал больше, что-то вроде отшельника, который не задерживался долго на одном месте. Если Мишелю не нравится фильм, или собеседник, или какое-то другое дело, он тут же его сменит, не задумываясь и как можно быстрее. Легкость и не принужденность в жизни, вот что искал Мишель, а самое ценное для него – это время, а время не любит когда его тратят впустую. 
  На самом деле, Наталия даже преувеличила про друзей, у Мишеля было много знакомых, которых он не осмеливался перевести в разряд друзей, по причинам личного характера. У Мишеля был только один друг, лучший друг по имени Ален и ему больше друзей не нужно было. К компаниям друзей он не привык, хотя в университете общался со многими. Мишель остерегался конфликтных ситуаций и в любом споре всегда искал компромисс, но только если это не задевало его нравственность. Мишель презирал безнравственность и находил в ней что-то мерзкое, особенно если встречал людей не умеющих постоять за себя и поддающихся под влияния других во благо своих собственных интересов. Это качество его и отличало от других; он всегда отвечал людям, которые неуважительно к нему относились, тем же; на добро отвечал добром, на зло – злом. Всё что ходит вокруг нас к нам и возвращается, - говорил он, и, судя по его поведению и характеру, всегда придерживался к этим словам. Он злато верил, что человек, если  хочет совершать великие дела и быть большим человеком, не должен пропускать в свою душу злые мысли, выражать злые слова или совершать злые поступки. Конечно, он не был идеален. Да, он был изредка вспыльчив и вёл себя иногда чересчур эксцентрично по отношению к другим, а иногда мог совершить какую-то авантюру, но он не был жуликом, а в общем и целом был очень добрым юношей, что очень часто отражалась в его благородных поступках.
   В тот день после он встретился со своим другом Аленом, они вместе учились в одной группе и проводили вместе довольно много времени, за исключением каникул, потому что в этом время Мишель много проводил в мастерской, а Ален был хорошим спортсменом, членом сборной университета по баскетболу. Не смотря на большое различие между ними, они сразу нашли общий язык и очень быстро сдружились. Дело всё в том, что Мишель был по своему характеру спокойным и тихим, любящим слушать, а Ален напротив любил больше поболтать. Но особенной чертой их дружбы было то, что они оба были нравственными людьми и стремились к своей цели. Аллен мечтал попасть в НБА, и ездить на дорогом автомобиле, поэтому прикладывал к этому максимум усилий, а так как он был не из очень богатой чернокожей семьи, задача эта была не из легких. Ален был стройный юноша, высокого роста, с темной кожей и кучерявыми волосами. Он был хорошим другом и всегда поддерживал Мишеля, кроме этого дня, потому что сегодня Мишель сказал Алену о том, что не хочет продолжать учебу в университете Нантер. Они сидели в кафе, которое называлось «Райский Париж», Мишель пил какой-то содовою с виски, а Ален – кофе. Они сидели друг напротив друга, и тяжело было не заметить, как раздраженно ведет себя Ален.
   Ален всегда был здравомыслящим человеком и не любил идти на риск, особенно если это касается его будущего. Он очень осторожно относился к своей жизни и учебе в университете и всегда любил реально смотреть на вещи. Он знал, что это безумие оставить учебу, даже для Мишеля.
 - Отец тебе этого не простит,- сказал он,- он выгонит тебя из дому, что ты будешь делать? Ну, найдешь ты деньги на первое время, а потом? Придется работать или просить отца принять тебя обратно. Ты с ума сошел Мишель, ты не знаешь, во что ввязываешься! Что ты будешь делать, если отец тебя выгонит? Он взбесится как никогда, а ты знаешь, какой он в гневе! – почти прокричал Ален. Мишель только задумчиво сидел и не знал что сказать.
- Ты поступишь как дурак, если так сделаешь, тебе осталось всего год учебы и у тебя будет все, что захочешь: много денег, большое положение в обществе, уважение, женщины, все что захочешь Мишель,- сказал Ален.
    После долгого молчания Мишелю все же нашлось что сказать.- Скажи Ал, только честно, если у тебя заберут баскетбол, что ты будешь делать? Что предпримешь? Каковы будут твои ощущения?
 - Вот опять за свое, ты ведь знаешь, баскетбол – это мой путь к успеху, я и учусь в Нантере, потому что хорошо играю. А для тебя рисование, это только хобби, ты ведь никогда не планировал заняться этим серьезно. Ты знал, с какой целью идешь учиться, не так ли. Будь благоразумен Мишель, не смей терять то, что имеешь, и то, что тебе суждено еще получить, - ответил Ален.
 - Все что ты назвал, меня совершенно не интересует, кому оно нужно, если я буду заниматься тем, что не будет приносить мне удовольствия. Что может быть хуже работать на отца. Ты будешь заниматься тем, что тебе нравится, а я нет, мне ничего не нравится. И даже сейчас, когда мне исполнился 21 год, рисовать я уже стал не так хорошо как в 15, точнее сказать рисую я сейчас не лучше, чем рисовал в 15. Я больше не развеваюсь, меня это раздражает, так же раздражает как мысль о работе в отцовском агентстве.
 - Мишель подожди, не торопись, доучись еще этот год, получи диплом, может все образуется, станет на свои места, может не все так плохо. Мне кажется, ты просто преувеличиваешь. Получи диплом и делай всё что хочешь, с дипломом ты хотя бы сможешь устроиться на работу или решится на работу у отца. Подумай, это лучший для тебя вариант. Отец будет доволен, если ты получишь диплом. Не веди себя как избалованный подросток.
 - Я не хочу огорчать отца... я его не боюсь, но он много для меня сделал, и было бы просто отвратительно с моей стороны, если бы я так поступил. Я, наверное, даже сам себе этого не простил, - грустно признался Мишель.
 - Вот, наконец-то ты начинаешь правильно рассуждать, - сказал Ален, и стало видно, что у него поднялось настроение, - будь я бы на твоём месте, я бы подмял под себя столько красивых женщин, сколько осилил бы.- И они оба засмеялись.- Может, ты еще скажешь, что тебя женщины не интересуют? Скоро сойдешь там с ума в своей мастерской.
 -Ты же знаешь, я не люблю тратить время на ухаживание.
 - Я понял, ты любишь налетать на все готовое,- быстро ответил ему Ален.
 -Ну, пойми, девушки они как дети, их нужно водить в кафе, рестораны, кино, дарить им подарки, проявлять внимание, а многие из них будут принимать эти проявления великодушия за должное и это еще не значит, что тебе что-то перепадёт. Ты хочешь, что бы я спал со всеми подряд, потому что ты бы сам хотел так делать, ну мне это надоело, не то что бы у меня было много девушек, но я бы хотел встретить девушку, что бы меня к ней тянуло не только физически, но и эмоционально; чтобы я ухаживал за ней, бегал, звонил ей постоянно, поджидал  возле её дома, когда она вернется домой, слушал всю эту чепуху, которую она мне будет нести с утра до вечера и это мне нравилось, понимаешь? – сказал Мишель.
 - Знаешь дружище, ты или законченный романтик или совсем двинулся в своей мастерской. Ты говоришь как влюбленный, но у тебя даже нет подружки,- рассмеялся Ален.
 - Та, что ты заладил: в своей мастерской – в своей мастерской. Хотя, возможно, я сам не знаю…- ответил Мишель.
 - Нам нужно с тобой куда-то выбираться  чаще как ты думаешь? В городе столько мест, где можно отдохнуть, познакомится с кем-то. Там тебе не нужно будет тратить время на ухаживание, раз ты не любишь это делать просто так. С такой тачкой как у тебя, они сами будут за тобой ухаживать, - заулыбался Ален. 
 - Думаю, ты прав Ален, нужно попробовать выбраться.  Кстати, как там твоя подружка, Джейми кажется? Все так же строит тебе козни? – спросил Мишель.
 - Да, я почти от неё отделался, она мне проходу не давала, сначала всё было хорошо, а потом она начала навязываться, истерики закатывать, и всё, потому что я не хотел серьезных отношений. Стоило мне поздороваться на улице с какой-то девушкой, она тут же: «Кто это? Сколько ей лет? Откуда ты ее знаешь?», а спрашивала она это как будто невзначай, но мне уже стало было понятно, что она жутко ревнивая и страшная истеричка. Вот, я и не захотел с ней что-то серьезное,- ответил Ален и добавил,- она конечно хороша в постели, люблю таких как она, но я боюсь с ней связываться, ещё убьет меня сучка.- Оба засмеялись. Друзья любили шутить в подобном духе.   
 - Не подумай, конечно, ничего такого, но лучше быть чуточку злым, чем чересчур слабым и добрым, нельзя разрешать женщинам садится тебе на шею – это всегда плохо заканчивается, мужчина должен оставаться мужчиной в любой ситуации,- сказал Ален, допивая свой кофе.
 - Но, а как на счёт того, что бы просто поговорить с ней, а? Неужели она не поймет что – это тебе не нравится?!
 - Знаешь, Шел, поговорить с женщиной в моём положении значит откровенно признаться в своей слабости, признать её победу, а своё – поражение, попросить её поддержи. Это все равно, что откровенно взвыть ей о помощи. Никогда не жди поддержки от женщины, ты сильный, ты мужчина – лучшая поддержка это ты сам, - ответил Ален и попросил счёт у официантки.
    Тут они уже было собрались уходить, как в дверь кафе зашла та самая Джейми, про которую только что распинался Ален. Она была с двумя подругами: одна была одета в сиреневое платье с кружевами - другая в не очень длинную юбку и какую-то бесцветную блузку. Все трое были на каблуках. Эти двое, были довольно симпатичные девушки, но их обоняние просто улетучивалось при виде Джейми. Джейми девушка среднего роста со смуглым детским цветом кожи, большими красивыми сочными губами, слегка красными, очень аккуратным заостренным носом, придававшему её лицу более выразительную утонченность. На ее лице были видны очень милые ямочки, которые хорошо сочетались с её черными ясными гласами. Она была одета очень просто: серые джинсы, белая майка, без каких либо блесток или рисунков, часы в виде треугольника и ожерелье на шее, - украшали её. Все это придавало ей какую-то детскую невинность, а платформенная обувь подчеркивало её жгучую сексуальность.
    Все трое уселись за столик в дальнем углу зала, громко разговаривая и хихикая. Ален увидел их не сразу, и его выражение лица тут же сменилось на какое-то мутное очертание удивленной возмущенности, а лицо на мгновение содрогнулось в сардонической улыбке и тут же стало прежним. Мишель напротив заметил Джейми сразу (только её, потому что сопровождавших дам он нынче никогда не встречал), потому что столик друзей, находился возле окна, и с него Мишелю хорошо было видно, кто заходит и выходит из заведения. Мишель совсем не удивился когда увидел вошедшую тему их него недавнего разговора, а только прищурил глаза и поджал губы, на несколько секунд давая понять Алену, что ему стоит аккуратно повернуться, и посмотреть на новоприбывших гостей.
   Ален в этом положении сидел несколько минут, и не мог понять, что происходит, в открытую смотря на Джейми, пока не встретился с ней взглядами, и она не подала Алену безмолвный знак приветствия. В этот момент к столу, где сидели Мишель и Ален, подошла официантка и поднесла их счет. Мишель настоял на том, что он оплатит, он часто это делал, потому что никогда не чувствовал нехватки по поводу денег и любил делать что-то приятное для своего друга. Как только Мишель вложил деньги в папку-счетницу, Ален не выдержал.
- Пошли, подсядем к ним, будет весело, - сказал Ален и, не дождавшись ответа, медленно встал и направился в сторону столика, где сидела его подружка Джейми, которую он уже как две недели всячески избегал. Мишель слегка раздраженно встал и пошел за ним, но когда они оба подошли к столику, его раздраженность тут же растворилась и сменилась веселой улыбкой.
 - Привет Джейми, разреши мы составим тебе и твоим спутницам компанию? – спокойным и ровным голосом спросил Ален, и встретил глазами двух рядом сидящих девушек, останавливая свой взгляд на каждой примерно секунду, и уже как бы про себя ставя им оценку. «Да, не плохие у Джейми подружки, не плохо, было бы Мишелю за кем-то из них приударить» - подумал Ален.
 - Привет Ален, привет Мишель, конечно, присоединяйтесь к нам ребята. Мишель и Ален присоединились к трём подружкам. Ален первым сел, напротив, с Джейми, рядом с двумя её подружками, а Мишелю пришлось сесть рядом с Джейми. Джейми вежливо приставила двух своих подружек, одну звали Викки, а другую Кристелл. Кристелл была похожа на Джейми, очень миловидная с не плохой фигурой, – это оказалась двоюродная сестра Джейми из Америки, которая приехала с родителями на несколько дней повидаться с родственниками. Викки была подруга Джейми по колледжу, они обе учились на стоматолога и начали дружить с первого же дня обучения. Дружба у них была очень тесная, и их не редко можно было заметить вместе. Викки была чистой француженкой с длинными светлыми волосами и большими зелеными глазами. Она была, конечно, симпатичная, но говорила мало и больше слушала, в общем-то,  она не слишком выделялась в беседе, которую вели её подруги с молодыми парнями. Они разговаривали об учебе, спорте, Ален рассказал о пристрастии Мишеля к искусству, позже они уже неплохо разговорились и знали не много друг о друге. Мишель, который обычно вел себя немного скованно и стеснительно, на сей раз разговорился и даже немного шутил, кстати, удачно, что конечно удивило Алена, не привыкшего видеть друга в таком ракурсе. Кристелл рассказывала много о своем родном городе, из которого она приехала – это оказался Нью-Йорк. Все слушали её внимательно, особенно, Мишель, которому уже наскучила жизнь в Париже. Кристелл радостно рассказывала, как хорошо жить в самом большом по территории и населению городе в США, и одним из крупнейших городов мира.
   Кристелл жила в Бруклине, в самой густонаселенном районе Нью-Йорка, в западной части острова Лонг-Айленд. Её родители коренные латиноамериканцы, которые свято верят в величие и могущества американской нации, верят в так называемую американскую мечту, в которую с детства приучили поверить Кристелл. Родители Кристелл были не очень-то богатые, чтобы подарить дочке безропотную жизнь. Они с дочкой пережили все тяготы жизни чернокожей американской семьи. Когда Кристелл была маленькая, её отец с утра до вечера трудился на заводе, чтобы прокормить свою семью. Кристелл была старшим ребенком в семье, у неё были еще две сестры близняшки и брат, всего на полтора года младше её. Оба родителя были без образования, а мать после рождения второго ребенка, перестала работать и стала закоренелой домохозяйкой. Вся ответственность за пропитания семьи возлилась на отца. Так продолжалось большое количество времени, пока Кристелл не окончила школу. Когда она поступила в колледж на дизайнера, её отец получил повышение и занял небольшую руководящую должность на заводе, денег, конечно, стало больше, но все же не хватало, чтобы переехать и купить новый дом. Но, все же, не смотря на все эти трудности, постигшие её семью, Кристелл всегда отличалась от других большой жизнерадостностью, наполнявшую её жизнь смыслом. Она всегда старалась улыбаться, и это ей всегда помогало. Она всегда училась добиваться своего и никогда не падала духом. Была хорошей опорой и примером своим друзьям.
   Мишель и Ален снова заказали себе выпить. На этот раз Мишель пил лимонный сок, а Ален молочный коктейль. Девушки пили чай и ели сладости вместе с парнями, так прошло изрядно много времени, пока не начало темнеть и девушки признались, что должны их покинуть. Все очень дружно распрощались. Оба предложили подвести девушек домой, но последние вежливо отказались, пояснив тем, что Вики отвезет сестер домой.
   Когда Ален и Мишель оказались на стоянке напротив своих рядом припаркованных машин, уже успело стемнеть, и улицу освещали высоко весящие ярко-зеленные фонари. Мишель только осознал, как быстро пролетело время, и как долго он просидел в этом кафе. У него было много вопросов к другу. Он не мог понять, почему Ален так быстро спохватился и побежал к столику Джейми? Ни он ли так бурно жаловался на её назойливость? И почему он был к ней так добр и мил? Возможно, в нём заиграли какие-то чувства к Джейми... Но, Мишель не хотел обсуждать эту тему, он устал и очень захотел домой. Его навестила мысль, что он сегодня еще не работал в мастерской, и ему от этого стало грустно.
 - Ален я не собираюсь муштровать тебя по поводу того, что я сегодня увидел, только скажи мне одно, и мне сразу станет всё ясно. Тебе нравится Джейми? – спросил Ален.
 - Она замечательная, не так ли? – ответил вопросом на вопрос Ален.
 - А ты кретин, раз так с ней обращаешься, поменяй свое отношение к ней, если не хочешь её потерять, - не сдержался и вспылил Ален.
 -  Эта девка сводит меня с ума дружище, - глубоко вздохнул Ален, - сам не знаю, почему себя так по-дурацки веду. Не беспокойся, лады? Я всё наложу, о’кей? - сказал Ален.
 - Хорошо, и хватит уже. Давай без глупостей. Побудь серьезным хоть иногда, хотя бы с теми, кто тебе не безразличен, договорились? Ты меня уже сегодня достаточно удивил, – спокойным тоном произнес Мишель.
 - Как скажешь дружище, спасибо тебе. Кстати, как тебе девочки, Викки и Кристелл, что ты думаешь? – грустная гримаса Алена сменилась на веселую улыбку с оттенком любопытства.
 - Викки ничего так. Надеюсь, еще встречусь с ней, - ответил Мишель.
 - И ты меня сегодня порядком удивил, не думал, что она в твоем вкусе. Но наконец-то хоть кто-то тебе приглянулся, - весело сказал Ален и по-дружески стукнул по плечу друга.
 - Будь уверен, мои вкусы очень широки, не предсказуемы и разнообразны, - засмеялся Мишель и ответил тем же.
 - Ой, ты прям, говоришь как тот чокнутый психолог из телика, которого вечно по субботам крутят, моя мама смотрит его постоянно, - сказал Ален.
 - Да, и моя мама, кажется тоже, - рассмеялся Мишель, - заезжай завтра ко мне как будет время.
 - Хорошо приеду, и не забудь Викки на свидание позвать, - сказал Ален.
 - Пошёл ты! – резко ответил Мишель и оба довольно насмеявшись, попрощались, и разъехались по домам.
    Огромные коричневые, пуленепробиваемые ворота, встроенные в каменное ограждение отворились в то время, когда к ним подъехал автомобиль Мишеля. Уже был глубокий вечер и в это время дом семьи Морель выглядел шикарно. Ночные фонари, размещенные по всей территории дома, с небольшими промежутками, густым желтым оттенком освещали всю улицу, за исключение той части, где находился въезд во владение преуспевающего бизнесмена, она освещалась большим прожектором, который светил зеленым огнем сливаясь с  просторной дорожкой, ведущей к дому и ухоженным газоном, располагавшимся по сторонам. Что придавало зеленой траве еще более весомую живописность. Ворота за машиной тот час закрылись, и он проехал по въездной дорожке и свернул в ту сторону, где находился гараж. Мишель нажал на кнопку своего компьютера в машине, и гаражные широкие ворота поднялись. В гараже уже стояли две машины: «Maybach» и «Porsche». Мишель припарковал свой «Mustang» рядом, закрыл гараж и направился в дом, чтобы по-быстрому известить мачеху о своем приезде, ему уже давно не терпелось закрыться у себя в мастерской.   
   Зайдя в дом, он пошел в кухню, Наталии там не было, он пошел в холл, надеясь встретить кого-то из прислуги, но никого не было слышно. Мишель поднялся на второй этаж, вышел на балкон, чтобы оглядеться, он увидел, что в доме, в котором живет прислуга, включен свет. Он вспомнил, что забыл попрощаться с отцом. «Наверно Наталия всех отпустила, отец ведь в Токио, значит, ужина не было». Мишель, долго не задумываясь, побежал на тритий этаж, где находилась спальня его отца и его мачехи. Он уже было хотел позвать Наталию по имени, но услышал громкий разговор из рабочего кабинета отца. Мишель хорошо узнал голоса, это был его отец Годдард и мачеха Наталия. Он решил подойти ближе и подслушать их разговор. Мишель очень удивился, тому, что его отец никуда не уехал, но после того, что он услышал, его совсем перестал интересовать тот факт.
 -  Мишель еще очень мал и глуп, его совсем не интересует взрослая жизнь. Я не могу ждать, когда он поумнеет. Сколько мне ждать? Год, два, а может десять? Через год он окончит университет, и мне понадобится родственная опора, а что может быть лучше опоры родного сына. Но… Наталия… Я уже сомневаюсь в своем решении передать бразды правления в руки сына. Мишель не способен руководить компанией. Пусть лучше рисует свои картины, главное чтоб он не стал алкоголиком или наркоманом, - говорил Годдард очень мягким и спокойным голосом. Мишель в ту минуту стоял под дверью и всё слушал. Никогда Мишель не видел отца в таком омраченном настроении, он казался ему жалким. В ту минуту Мишель, сам не понимая почему, испытал огромный гнев на отца за то, что он настолько не верил в него.
 - К тому же он еще и бездарный художник. Ему уже двадцать один, а он до сих пор рисует как школьник. Ну ладно… Одаренный школьник. Но, все равно, он никогда ничего не добьется в искусстве, если так и будет продолжать сидеть в своей коморке, и изо дня в день калякать одно, и тоже, - сказала Наталия, таким не свойственным ей тоном, который не привык слышать Мишель.
 - Я думаю, он научится лучше рисовать, - отрезал Годдард.
 - Нет, не научится, раз еще не научился, пускай  лучше он работает на тебя, толку больше будет, - сказала Наталия.
 - Может все-таки дать ему шанс? – спросил напоследок Годдард.
 - Нет, - резко ответила Наталия.
 -Ну… как скажешь, - сказал Годдард.
   Они еще продолжали о чем-то говорить, но Мишель уже не слушал их. Он не мог поверить своим ушам. «Как его отец может так нахально относится к судьбе собственно сына? Он прислушивается к мнению Наталии, а ведь она даже не его мать. Она назвала его бездарностью, а отец так просто спустил ей это с рук. Что это значит? Наталия все это время помыкала и манипулировала отцом? И это говорит мой отец, который всю жизнь учил меня быть сильным и никогда никому не уступать во мнениях, тем более женщинам? Не он ли говорил, что можно сломить мужчину физическим способом, но его характер не победить» - Все эти мысли крутились у Мишеля в голове, он не знал, что делать и как поступить.
   На его глазах наворачивались слезы, его гнев на отца сменился горьким отчаянием. Все чувства перемешались. Никогда он еще не чувствовал себя так мерзко. Никогда он еще не чувствовал себя таким одиноким. Ему на мгновение показалось, что он, взглянув в  бездонные и утопающие глаза одиночества, понял, что ничего не может быть хуже. Жизнь бросила ему вызов и только ему решать, какое решение принять. Или принять или отказаться… Ему казалось, что он беспомощен и отвратителен, даже самому себе.
   Мишель не знал, что делать… Ему казалось, прошла вечность. Время шло безудержно медленно, словно резиновое. Все перед глазами расплывалось. Глаза залились слезами. Какая боль вторглась в его сердце.
   Ему едва ли удалось спуститься по лестнице на первый этаж в ванную комнату. Он боялся упасть или оступиться по лестнице, чтобы не дать признаков своего присутствия. Мишель встал перед зеркалом и стал долго умываться, потом посмотрел на свое лицо, его было не узнать, глаза покраснели от слез, а губы сжались и стали сухие, похожие на засушенный фрукт, лицо побледнело. От злости он стал кусать губы и рвать на себе волосы. Никогда еще так сильно его подростковая душа не знала такого огорчения. Он едва ли сдержался, чтобы не начать бить кулаками о стену. Ему никого не хотелось ни видеть, не слышать. Прошло несколько минут, но Мишелю – это казалось несколькими часами. Он снова умылся, посмотрел на себя снова и стал вытирать лицо полотенцем, аккуратно стараясь не сделать глаза еще более красными. Он смотрел в свои глаза, внимательно вглядываясь в них, и в свое отражение в зеркале. Всматривался в свои зрачки, в омут глаз, разглядывал их цвет, как будто хотел взглянуть так глубоко, чтобы увидеть свою душу.  В нём проснулся словно зверь после зимней спячки – дикое желание. Желание, которое, оказывается, было его мечтой все эти годы. Он знал что сделает. Мишель понял: быть правой рукой отца в компании – это работать.… А он не хотел работать, он хотел рисовать – это ему нравилось, волновало, наполняло его душу радостью, и завораживало сердце. Но, такое занятие ни как нельзя было назвать работой. Ему вспомнились слова великого философа Конфуция: «Выберите себе работу по душе, и вам не придется работать ни дня в своей жизни». В ту минуту он страстно захотел доказать, не только своим близким, но и всему городу, всей стране, всему Миру, на что он способен. Его высокая личность, талант и врождённая целеустремленность, подаренная ему самим Богом должна подставиться в пример людям. На что так Бог оказал ему такую честь и одарил таким преимуществом над остальными.
   Мишель мгновенно принял решение, как будто оно уже сидело у него в голове, но не могло найти выход. Ему вспомнился чудный вечер, проведенный в компании хороших людей, вспомнились рассказы Кристелл о Нью-Йорке, и ему захотелось в Нью-Йорк. Вот где он найдет место для раскрытия своего мастерства, своё пристанище, вдали от дома, от родителей, от Наталии. Его не пугали трудности, он жаждал борьбы, его в тот момент совершенно не интересовало, выиграет он или проиграет в этом сражении, но вот одно, он знал наверняка – драться за свою мечту он будет! Мишель решил пожертвовать всеми своими силами ради осуществления своей мечты.
    Его сердце наполнилось надеждой, он заметил, что его лицо уже не такое ужасное, как было минуту назад, он глубоко вздохнул, привел себя в порядок, вышел из ванной комнаты и направился в кухню. Она была пуста. Его усталости, как и след, простыл, он почувствовал прилив сил, но все равно сварил себе кофе для уверенности, чтобы случайно не уснуть. Он обдумывал план побега из отцовского дома, который задумал осуществить ночью, когда его отец и Наталия будут спать.  Мишель полностью успокоился, и даже удивлялся своему душевному спокойствию и ясному сознанию.
    Мишель пил кофе с печеньем и на кухню зашел его отец и Наталия. Все было как обычно. Никто не подавал не малейшего вида о случившемся.            
 - Привет пап, ты должен был улететь в Японию, если я не ошибаюсь? – спросил Мишель сам, удивляясь стойкости своего характера и манеры вести себя в ситуации, когда сердце словно рвется из груди, а душа окутана тяжкой обидой.
 - Привет Мишель, встречу пришлось отменить из-за болезни моего японского партнера. Мы назначили встречу на следующую неделю, - ответил отец Мишеля, уже голосом и с манерой держаться, как всегда привык видеть его сын.
 - Что ни будь серьезное? – спросил Мишель.
 - Да нет, обычная лихорадка, - ответил Годдард, - ты сам как? Чем занимался сегодня?
 - Ничего с друзьями был весь день, недавно домой приехал, жутко спать хочется, - солгал Мишель.
    Наталия в это время, сидела напротив Мишеля, облокотившись на высокую барную стойку, разделявшую лица Мишеля и Наталии на расстояние вытянутой руки. Наталия улыбалась, смотря на Мишеля, как будто ничего не произошло. Мишель подумал: «Как эта женщина может быть такой коварной? И всё же, как она мила и красива». 
    Мишель извинился сославший на свою усталость и удалился. Идя в свою комнату, он радовался тому, что не выдал своё настроение, сумев одержать контроль над своими эмоциями. 
   Зайдя в свою комнату, Мишель закрыл за собой дверь на замок, сел за письменный стол, где стоял его ноутбук и стал искать в интернете ближайший рейс в Нью-Йорк. Ему было наплевать на маршрут, главное быстрее убраться из дому, даже если бы лететь пришлось хоть целые сутки. Уже было десять часов вечера, все рейсы в Нью-Йорк закончились, пришлось выбирать утреней рейс. Мишель решил улететь рейсом, улетающим в 10:45. Он позвонил в аэропорт и забронировал себе билет в одну сторону в среднем классе.  Для этого он с вечера собрал кое-какие вещи, но много не брал, так как в аэропорту есть ограничение для багажа, поэтому пришлось взять самое основное: кое-что из одежды, большой синий блокнот, в который он делал свои личные записи каждый день, ручку, набор своих личных кистей для рисования. Также положил в свою сумку любимую книжку со странным названием «Алхимик», в ней рассказывалось про пастуха по имени Сантьяго, который решил броситься в приключение за поисками сокровищ, только лишь потому, что он увидел свои сокровища во сне. Мишель подумал о Сантьяго, ему казалось, что у него с ним много общего, но быстро выбросил эту мысль из головы, потому что подумал нелепо сравнивать себя с книжным персонажем. Он решил, что как только обустроиться жильем в Нью-Йорке перечитает её ещё раз, может что-то ещё полезное он извлечет для себя оттуда.   
   В эту ночь Мишелю плохо спалось. Его мучили мысли по поводу того, что с ним произошло накануне недавнего вечера. На некоторое время ему показалось глупой вся это идея с отъездом, но потом он снова вспомнил разговор отца с мачехой, и желание уехать вернулось с еще большей силой. Он встал с кровати и вышел на балкон. Была приятная, свежая, летняя ночь. Мишель облокотился на высокие перила,  отделяющие его от большого балкона, который находился под прозрачным металлопластиковым козырьком, защищающего от дождя и солнца, и бесконечной вселенной, которая привстала перед ним в ту ночь в виде тысяч блестящих звезд и полной луны. Ничего прекрасней, он еще в жизни не видел, он подумал, почему он еще никогда не рисовал ночь, она такая изумительная, сколько таинств она в себе хранит. «Когда-нибудь я отражу этот день в своей памяти и запечатлю его на полотне, чтобы люди могли хоть немного соприкоснуться с этим чувством, которое испытываю сейчас я» - думал Мишель.
    Наутро Мишель чувствовал себя устало от того, что плохо спал. Позвонил Алену, попросил приехать за ним и отвести его в одно место, сказал, что дело срочное, и добавил, чтобы взял машину отца, и на всякий случай ждал его на сто метров дальше от дома, и не выходил из машины. Мишель не хотел, чтобы видели с кем он уехал.
   Мишель позавтракал с отцом и мачехой. Через 30 минут после отъезда Годдарда (а он выезжал всегда в одно, и тоже время, за исключением выходных дней), подъехала машина Алена, который, не выходя из автомобиля, сидел в ожидании Мишеля, по его указанию. Мишель попрощался с Наталией и сказал ей, что едет с Аленом на встречу к друзьям и, что до вечера его не будет. Потом дождавшись момента, незаметно проскочить к машине Алена с небольшой кожаной черной сумкой, которая стояла сразу за воротами, на противоположной части дороги, быстрым шагом направился к машине. Сумку пришлось прикрыть большим полотном для рисования, завернутым в голубой целлофановый пакет, с которыми он вышел из своей мастерской, которая находилась в самом конце коридора, на первом этаже. Его задача была пройти мимо одной камеры видеонаблюдения, которая находилась в холе и еще двух – на улице. Уже было начало девятого утра. Осталось чуть больше часа до посадки. 
   Подойдя к машине Алена, он проворно положил полотно и сумку в багажник, сел на переднее сиденье машины, и попросил Алена развернуть машину в обратную сторону и ехать прямо.
 - Что всё это значит, Шел? – спросил Ален.
 - Расскажу, только если обещаешь не паниковать и сделать, то о чем я тебя сейчас попрошу, - ответил Мишель.
 - Ты поднял меня с постели в 7 часов утра, я визу тебе неизвестно куда, и ты еще говоришь мне не паниковать, - очень громко и раздраженно сказал Ален, - Уж точно мы не на пикник с тобой едим, не так ли дружище? Давай быстрее выкладывай! Что там у тебя в сумки, которую ты так волнительно принёс и положил в мой багажник? Бомба что ли?? Вот блин, Шел…, - не мог угомониться, Ален.
- Ладно-ладно тебе, какая бомба, что со всем уже крышей поехал? – Перебив Алена, посмеиваясь, сказал Мишель, - Я всего лишь уезжаю в Нью-Йорк.
 - Зачем? Надолго? – спросил Ален.
 - Пока не уверен, но может быть надолго,- ответил Мишель, и Ален резко бросил на своего друга не понимающий взгляд, чуть не потеряв контроль над машиной.
 - Как? В смысле? Я не понимаю что случилось,- волнительно бормотал Ален, еле различимые слова.
- Та успокойся же ты, Ал, - твёрдо ответил ему Мишель,- следи за дорогой, я сейчас тебе все расскажу.
    И Мишель рассказал ему по порядку всё, что произошло вчерашним вечером, до мельчайших подробностей. Ален уже не психовал, а только расстроенно слушал и грустно кивал. Мишель закончил говорить, как раз тогда, когда они подъехали к аэропорту.
 - Не поверить, что твой отец мог такое сказать...  А эта молодая дамочка Наталия… так и знал, что она еще та стерва.
 - Вот я и решил уехать Ал, пойми меня, я не могу оставаться дома и жить как раньше, - сказал Мишель.
 - Знай, что я не одобряю твоё решение, но если ты знаешь, что должен так поступить, поступай. Только тебе одному лучше известно как распоряжаться своей жизнью. Лети в этот Нью-Йорк и попробуй найти свое призвание, если не найдешь,… возвращайся. На этом поиски не заканчиваются, главное не останавливаться, - сказал Ален.
 - Значит, ты меня не осуждаешь? – спросил Мишель.
 - Конечно, нет, ты же мой друг, и я вижу, тебя уже ничего не остановит.
 - Спасибо тебе, я обещаю, что мы скоро встретимся, не говори, пожалуйста, ничего отцу, - сказал Мишель.
   Но потом, как окажется, их расставание окажется ни таким коротким. Оно продлится два долгих года.
 - Это даже не обсуждается Мишель, мы не видели сегодня друг друга и точка,- сказал Ален.
 - От старого номера я избавлюсь, как только обзаведусь новым в Нью-Йорке, после чего сразу позвоню тебе, - сказал Мишель.
    Мишель, сдал свою сумку в багажное отделение. Ален провел друга до посадочной линии, они ничего не сказав друг другу горячо обнялись, и Мишель ушел.
 - Эй Шел! – окликнул его Ален, и Мишель обернулся.
 - Удачи тебе в Большом Яблоке, - громко крикнул Ален, чтобы тот его услышал и одарил его искрений улыбкой, Мишель ответил ему тем же и пошел дальше, где его облик исчез в потоке толпящегося народа, спешащего поскорее пройти процедуру осмотра и как можно быстрее, сесть в самолет.





   



























   

    Вот уже Мишель летел в Нью-Йорк. Полёт должен был продлиться восемь часов. Мишель уже не первый раз летал на самолетах и совершенно не чувствовал какого-либо неудобства, связанного с перелетами, так как эта процедура, можно так сказать была в обыкновении у него. Вот только он сильно утомился, потому что прошлой ночью совершенно не спал. Через 30 минут после взлета самолета Мишель сам, не давая себе отчета, уснул, а когда проснулся,  самолёт уже приземлялся на посадочной площадке. Он посмотрел в окно, и ему не верилось, что он теперь далеко дома. Часы показывали 11:00 по местному времени.
    Выйдя из самолета и оказавшись в  международном аэропорту имени Джона Кеннеди, Мишель еще 20 минут ждал свой багаж, но его – это совершенно не тревожило, так как он очутился в незнакомом месте, совсем один, он никуда не спешил, и у него еще не было конкретного плана действий. К сожалению, денег у него было не так уж и много. У него было почти три тысячи долларов наличными и еще четыре тысячи на кредитной карточке, итого около семи тысячи долларов. После того как он получил свой багаж, он нашел первый же попавшийся ему банкомат и проверил свою карточку, деньги были на месте. Он понимал, что отец может с легкостью её заблокировать. Мишель на случай этого решил опустошить карточку еще на тысячу долларов, все деньги он боялся снимать, так как не хотел иметь при себе столько наличных.
   Мишель неплохо говорил на английском, поэтому общаться со здешними жителями ему не составляло большого труда. Мишель был не голодный, поэтому сразу решил найти себе место для жилья. Он вышел из аэропорта и сел в такси, попросив водителя отвести его в любую не очень дорогую гостиницу, расположенную в этом районе. Так он оказался возле небольшого белого здание с множеством окон, посередине, в правом углу здания можно было заметить надпись «Queens Hotel», так Мишель понял, что он в одном из пяти районов Нью-Йорка Квинсе.
   У администратора он проплатил одноместный номер за двое суток, который был далеко не самый дорогой. Он решил, что раз уж он оказался далеко от дома, и ему теперь придется самому себя обеспечивать, деньги нужно экономить, пока он не встанет на ноги или хотя бы не найдет источник какого-то дохода. Мишель подсчитал, что если он не сильно будет транжирить деньги и тратить только на самое необходимое, ему их должно хватить на несколько месяцев.
   Мишель взял ключ с номером от своего нового жилья, на котором была выбита цифра 24, и направился на второй этаж. Пройдя по светлому  коридору второго этажа, он заметил устеленный ковер красного цвета. Все двери в комнаты были одинаковые, все коричневого цвета с белыми ручками. Зайдя в свою комнату, он немного смутился той увиденной обстановки, которая окружала его в тот момент. В спальне стояла небольшая двухместная кровать, стол с зеркалом, дешевое черное кресло в мягкой обивке, шкаф и маленький телевизор. Такой убогой комнаты, он еще не видел, вся мебель была сделана не из чистого дерева как у него дома, а с древесно-стружечного материала, применяемого преимущественно в мебельной промышлености. Туалет вместе с ванной были в одном помещении, что его сильно удивило.
   Мишеля радовало, хотя бы то – что он, теперь стал полноценным хозяином своей собственной жизни, и никто не может ему больше указывать. «Наверное, дома уже заметили моё отсутствие, интересно, как ведет себя сейчас отец? Догадался ли он, что я подслушал его разговор с Наталией? Ну, нет – это исключено. Я вчера отлично сработал, им не за что не догадаться» - думал тогда Мишель.
   Мишель осмотрел свое новое жилье, разобрал вещи, лег на кровать и включил телевизор. Делать было нечего, по телевизору показывали предпочтительно одни новости, которые Мишель не любил и не смотрел, и пришлось выключить его. Он вообще, очень редко смотрел телевизор, потому что всегда считал это пустой тратой времени. Люди, которые читают книги, всегда будут лучше тех – кто смотрит телевизор, считал он. К счастью он припомнил, что взял с собой книжку про пастуха, его это дико обрадовало, и он сразу окунулся в чтение, вот только не прошло и пятнадцати  минут, как его стало клонить в сон, и он уснул крепким долгим сном, без сновидений.
   Когда Мишель проснулся, было уже шесть часов вечера, и он почувствовал голод, тогда он принял душ, переоделся и пошел в город. Зашел в какой-то ресторан перекусить. Заказал себе всё самое лучшее, что было в меню, после чего долго гулял и осматривал окрестности Нью-Йорка. Когда стемнело, Мишель купил кое-каких продуктов и пошел домой. Завтра ему предстояло много дел.
   На следующий день, когда Мишель проснулся – не сразу даже понял, что находится не в своем доме. Он смотрел в побеленный потолок, который уже давно, по-видимому, принял желтый окрас из-за протеканий воды, на нём были видны не большие трещины. Он еще раз оглядел место, куда его занесло, и его одолевали не приятные чувства: грусть перемешивалась с угрызениями совести, берущие начало с того факта, что он ушел из родительского дома. К тому же номер отеля его, выглядел очень мрачно, скудная мебель и маленькое помещение создавало для Мишеля впечатления кого-то деревенского захолустья, он никогда не думал, что судьба забросит его – сына французского миллионера в такое ужасное место.
   Мишель вопреки всем этим отягощающим факторам, хорошо понимал, что обратной дороги у него нет. Он должен научиться обеспечить себя в новом месте, причём без какой либо посторонней помощи, он должен сделать это сам, в одиночку. Мишелю даже стыдно было думать о возвращении домой, тогда отец перестанет его уважать до конца своей жизни, а – это было для него хуже всего… «Ах, папа… жаль, что так всё произошло» - думал Мишель. Ему было стыдно, что он так поступил: «Может, был другой способ решить эту проблему? Может я подобно трусу сбежал с места преступления, отказавшись что-то предпринять? Правильно ли я поступил? Может, и нет… ну и что с того? Что сделано – то сделано, пусть будет, как будет. Нужно смериться, и жить дальше» - терзался в раздумьях он.
   Мишель вспомнил, что не позвонил Алену, но у него не было настроение не с кем разговаривать, в конце концов, Ален напомнит ему о родном городе, а Мишель по нему очень скучал, вот только сам не хотел себе в этом признаваться. Да он очень скучал: по дому, по родным улицам, по знакомым домам, по зеленной траве, по Эйфелевой башне, которая всегда ему так нравилась, по своей мастерской, которая по размеру оказалась даже больше его нового жилья, за отцом, хоть и испытывал на него злость. Но больше всего Мишель, скучал по матери, с которой так и не попрощался. Он считал, что это было отвратительно с его стороны, но в тот момент, он был так опьянен своим подавленным эмоциональным состоянием, что не мог ничего предпринять.
   Ему безумно захотелось увидеть маму, но он понимал, что - это невозможно, и решил, что как только обзаведется новым номер позвонить Алену и маме. Но потом было передумал, потому что побоялся рассказывать матери о своём месте пребывания, она сразу же захочет к нему приехать, а после это начнет посылать ему деньги, чего ему уж точно не хотелось, ведь для этого он и ушел из дома. Поэтому он решил написать ей письмо без данных об исходящем адресате и сразу же принялся за работу. Вот, что он написал:
   Привет, мама. Возможно, ты уже знаешь о моём исчезновении, и поэтому я прошу тебя: не волнуйся! А если не знаешь, то все равно не волнуйся за меня, со мной всё хорошо, я в хорошем месте. Извини, что не могу сказать тебе, где именно, и почему я так поступил.
Хочу сразу тебя попросить, когда ты получишь моё письмо, ты увидишь, что оно из Америки, и даже увидишь из какого именно города, но пожалуйста, мам, не ищи меня. Я обещаю, что как только сделаю – то к чему тянется моя душа, как только станет явью моя мечта, я вернусь домой, обещаю. И обещаю, что со мной ничего не случится. Еще раз прости меня.
   Мне очень стыдно, что я с тобой не попрощался, и за то - что редко тебя навещал. Я, правда, не знаю, почему я тебя так редко навещал и настолько же редко звонил. Ты всегда учила меня быть честным и нравственным, вот я и решил поступить по совести. Но не будем о моём уходе, я это сделал по собственному желанию только и всего. Мне это нужно.
   Я хочу научиться ценить жизнь, такую, какая она есть, хочу ощутить настоящую свободу. Чтобы по настоящему почувствовать свободу, нужно ощутить себя в неволе. И я уже успел прочувствовать это на себе. Когда за тебя решают твоё будущее и не дают тебе совершенно никого права голоса – это и есть не свобода. Что может быть хуже неволи? Ничего! Даже бедность не так страшна. Почему? Потому что в клетку бедности, человек заковывает себя сам, а в клетку неволи заковывают его другие. Но в обоих случаях у человека достаточно сил, чтобы освободится из обоих. И я не могу отказать себе в удовольствии испробовать свои силы.
   Мам… я хочу тебе написать в этом письме – то, что не решался сказать много лет. Помнишь то время, когда вы расстались с отцом, кажется, мне было тогда 12 лет, так вот, не знаю, помнишь ли ты тот день или нет, но я хорошо его запомнил и, наверное, на всю жизнь. В тот день, я согласился остаться с отцом. Хочу только попросить прощение за это…
   Надеюсь, у тебя всё хорошо! Люблю тебя! Твой сын, Мишель де Морель.
   P.S. Пожалуйста, не рассказывай отцу об этом письме.
   Мишель свернул написанное письмо надвое и направился на почту, предварительно расспросив встретившуюся ему горничною на лестнице, где она находится. Отправив письмо в Париж матери, он почувствовал огромное облегчение, словно гора с плеч свалилась. Потому что в то время, мама была для него одним из тех людей на земле, которых он не хотел обидеть.
   Мишель зашел в пиццерию перекусить, после чего направился на поиски нового жилья. Не мог же он все время жить в отеле. Ему нужно было снять не очень дорогую квартиру. Но где её искать? Тогда он нашел газетный ларек и спросил продавщицу, что-нибудь по интересующей его теме, взамен он получил какую-то газету с названием «Нью-Йорк» для туристов. В ней он нашел то, что его интересовало, сдавалась очень много квартир в Нью-Йорке, но больше всего его вниманию приглянулось это:
Сдаётся:
двухкомнатная квартира
в приятном месте, с хорошими условиями
цена по договоренности
адрес: Нью-Йорк, Квинс, 121 улица, дом 32, к.334
обращаться по телефону 234-542
 Марджел
Мишель сразу захотел позвонить, но вспомнил, что выбросил свою старую абонентскую карточку. Тогда он зашел в первый же телефонный магазин и обзавёлся новым номером, но после всё же решил позвонить из телефонного автомата.
 - Здравствуйте, это мисс Марджел? – спросил Мишель.
 - Да, это Марджел, что вам угодно? – в трубке послышался, уже не молодой, но приятный женский голос.
 - Меня интересует ваша квартира, скажите, вы еще её сдаете? – спросил Мишель.
 - Да еще сдаю, желаете её посмотреть? – спросила хозяйка.
 - Да.
 - Тогда как на счёт сегодня? В какое время вам будет удобно?
 - Мне любое время подойдёт, но чем скорее, тем лучше, - ответил Мишель.    
 - Хорошо, тогда как на счет 12:00? – спросила хозяйка.
 - Мне подходит, - ответил Мишель, - Скажите, сколько она мне будет стоить?
 - Не переживайте на счет цены, позже обо всём с вами договоримся. Так говорите 12 часов подходит? Тогда до встречи, я буду вас ждать, - сказал голос в трубке.
 - Спасибо вам. До встречи, - сказал Мишель, и повесил трубку.
   Мишеля очень удивила любезность этой женщины, и немного насторожило то - что она ничего ему не сказала по поводу цены. У него было еще 2 часа до встречи, и он решил побродить по незнакомым местам.
   Нью-Йорк ему уже начинал нравиться всё больше и больше и он совсем, почти не думал о Париже, написанное письмо матери его очень успокоило. Ему захотелось посетить именитый центральный парк Нью-Йорка, которым так восхвалялась его малознакомая подруга Кристелл. «Точно, в Нью-Йорке живет Кристелл, значит я здесь не совсем один. Нужно будет обязательно её найти, возможно, она уже даже вернулась домой. Но стоит ли её тревожить? Может я ей не понравился. Не знаю. Впрочем, пока никаких друзей, пока я не обживусь и не привыкну к новому месту. Нельзя так просто по мелочам тревожить людей» - сказал сам себе Мишель.
   Мишель спросил местонахождения адреса его будущего дома у прохожего мужчины, тот сказал, что это не так близко и указал дорогу в метро, сказав, что ехать минут 20. Тогда Мишель  попросил его объяснить, как дойти пешком и мужчина рассказал ему примерный маршрут. Время у него еще было, так что прогуляться ему совсем не помешало. Мишель, почему-то был уверен, что квартира Марджел, его устроит. И к его счастью интуиция его не подвела.
   Ему нравилось путешествовать, пешком осматривая город.  Привлекали его особенно многолюдные улицы и толпы не знакомых людей куда-то спешащих. По дорогах торопливо сновали жёлтые автомобили такси, как в фильмах. Сотни лиц проносились мимо пристально наблюдавшего за ними Мишеля. Многие куда-то спешили, с офисными портфелями в руках, приставив к уху мобильный телефон, или разговаривая с помощью «Bluetooth-гарнитуры», облеченные в деловую физиономию и строгие костюмы. При виде таких людей на Мишеля находила ироническая улыбка, и он представлял себя на их месте. «Не могу даже представить что через год, когда мне пришлось бы работать на отца, и я бы тоже выглядел так глупо, и был бы настолько смешон, как все эти люди. Сомневаюсь, что все они счастливы и им нравится то - что они делают. Ну, нет уж, если всем бы нравилась их  работа, мир людей был бы несчастен в целом, потому что тогда люди не конфликтовали бы с другими людьми. У них не было бы причины выделяться от других, все были бы довольны – это привело бы к тому, что между ними не было бы различий, и тогда наступил бы хаос спокойствия на земле, а это куда хуже. Вследствие этого люди перестали бы развиваться, начали деградировать к первобытным пещерным людям. В мире должен существовать некий дисбаланс во всем» - предался рассуждениям Мишель.
   Нью-Йорк, чем-то напоминал Мишелю Париж, только народу здесь было больше и всё больше попадались на глаза разнообразные этнические группы, что не так часто можно встретить в Париже.
   Когда Мишель дошел до нужного места, он радостно удивился, потому что многоэтажный дом, адрес которого был указан в газете, был совсем не похож, на тот в котором он поселился в первый день своего пребывания в Нью-Йорке. Улица была ухоженная, не слишком людная и чем-то напоминала спальный район. Жилые дома вокруг были все похожие, что создавало впечатление комфорта. Мишелю сразу понравилась эта часть города.
   Он поднялся на 10 этаж, нашел и позвонил в 334 квартиру, ему открыли дверь и он увидел на вид любезную женщину лет пятидесяти с крашеными светлыми волосами и широкой славной улыбкой, её ярко-голубые глаза тяжело было не заметить. В свои не молодые годы она излучала свежесть.
 - Здравствуйте вы мисс Марджел? Я Мишель, мы разговаривали пару часов назад, по поводу сдачи квартиры, - спросил Мишель.
 - Да, да, входите Мишель, я вас как раз и жду, - ответила мисс Марджел, - проходите, осматривайтесь.
 - Спасибо, - сказал Мишель, и с первого брошенного взгляда на квартиру, она ему сразу пришлась по душе.
 - Могу ли я предложить вам Мишель, чай или кофе? – спросила мисс Марджел.
 - Да, спасибо, чай, если можно, - ответил Мишель.
 - Конечно! Я пойду, принесу, а вы осматривайте квартиру, и не стесняйтесь, спрашивайте всё, что вас будет интересовать, - сказала мисс Марджел и пошла за чаем.
   После того, как Марджел удалилась на кухню, Мишель начал жадно разглядывать квартиру. Она была намного уютней, чем та в которой ему пришлось побывать впервые, хотя – то была совсем не квартира, а отель. Но все равно выглядела она скудно и обставлена довольно безвкусно, а вот в этой - даже мебель выглядела премного богаче. В квартире было две комнаты, в той – что больше, стояла двуспальная кровать, а в той, что меньше – диван. «Идеально, - подумал Мишель, - в маленькой комнате с диваном можно устроить подобие мастерской, нужно всего едва лишь расчистить немного места, только и всего».
   Мишель был вполне удовлетворён своей находкой и радовался, что сегодня же уберется из того скверного отеля. А может, ему рано было радоваться? Еще неизвестно какую цену запросит хозяйка квартиры.
   Мишель вышел на балкон, который находился в меньшей комнате, на счёт которой условно достиг договоренности с собой оборудовать её для рисования. Вид с балкона был чудесный. С высоты десятого этажа ложился обширный вид на пролегающие над ним просторы. Было видно практически, всё: проезжавшие машины, особенно бросались в глаза такси, дороги, пешеходы, щедро возвышенные пальмы точно посаженые на дорожках, которые стелилась далеко вдоль дороги. Дальше были разнообразные магазины и множество разнообразных архитектурных строений. Всё это было мило и ново Мишелю. Первый раз он почувствовал себя счастливым в Нью-Йорке.   
 - А вот вы где мой дорогой, вот ваш чай, - сказала мисс Марджел и протянула ему крепко заваренную чашку зеленого чая. Мишель  искренне её поблагодарил. - Скажите мне Мишель, у вас такое странное произношение…вы случайно не француз?
 - Он самый, я из Парижа мисс Марджел, - ответил Мишель.
 - Ой, называйте меня просто Дора. Значит, я не ошиблась. Мне всегда так нравилась Франция, я обожаю французские фильмы,  но, к сожалению ни разу ни удостоилась там побывать, - воскликнула мисс Марджел и озарила его широкой непритворной улыбкой.
 - А я вот только второй день в Америке и пожалуйста, обращайтесь ко мне на «ты», - сказал Мишель и улыбнулся своей невинной улыбкой, которой обычно улыбался, чтобы понравиться людям. Это улыбка не о чём не говорила, он просто хотел произвести приятное впечатление на уже не молодую, но довольно милую женщину.
 - Тебе здесь понравится, я уверена, как тебе квартира, подходит? – спросила мисс Марджел.
 - Даже очень, вот только боюсь, она мне не по карману, я не очень разбираюсь в здешних ценах, - сказал Мишель.
 - Та брось, я буду брать с тебя 50 долларов в неделю, итого 200 долларов в месяц, как тебе такая цена? – спросила мисс Марджел.
 - И всего то? Вы не шутите, а с чего так мало? – спросил Мишель.
 -Ну, потому что – это квартира моего сына, он купил себе новый дом, а эту квартиру я не хочу продавать, она дорога мне как память, в ней когда-то жила я сама, и я рада, что она сможет послужить благим делом хорошему человеку, а я уверенна ты хороший человек, - призналась мисс Марджел.
 - Большое вам спасибо Дора, вы даже не представляете, как я вам признателен, - горячо поблагодарил её юноша.
 - Расскажи, зачем ты приехал в Нью-Йорк, и чем будешь здесь заниматься? – поинтересовалась мисс Марджел.
 - Я тоже вижу, что вы хорошая женщина и поэтому признаюсь вам честно. Я пишу картины и приехал в Нью-Йорк реализоваться не только как художник, но и как человек, мне наскучил Париж, - честно ответил Мишель. Конечно, он не будет выкладывать ей всю свою историю, не зачем загружать людей своими проблемами попусту.
 -Ух ты! Это просто замечательно, ну почему именно Нью-Йорк? - спросила хозяйка. 
 - Мне кажется, что Америка, самое подходящее место для достижения моих целей, а вот Нью-Йорк…так сложились обстоятельства, и я рад, что мне посчастливилось оказаться именно тут, - ответил Мишель.
 - Так, это единственная причина тому, что ты уехал из родной страны? – спросила мисс Марджел, как будто заподозрив, что Мишель чего-то не договаривает, на её лице можно было прочесть легкое призрение.
 - Буду с вами откровенен Дора, только прошу вас, не судите меня строго, я уехал из Парижа, чтобы доказать свою значимость в этом мире, мне хочется доказать, что я чего-то стою, но пока еще не уверен как этого добьюсь. Мой отец крупный бизнесмен в Париже и я не хочу идти по его стопам, - Мишель немного призадумался, потом добавил, - у меня есть мечта: я хочу добиться воплощение своей судьбы. Я хочу заниматься тем, что мне нравиться: просыпаться по утрам, во сколько захочу и не думать о том, что я опаздываю на работу или еще куда-то. Я хочу творить и хочу быть творцом своей жизни, наслаждаться её красотой, не пропуская в свою душу ни капли тревоги и отчаяния, и -  открывать глаза на эту красоту другим людям. Мне хочется жить своей жизнью, делать жизни других людей хоть немного ярче, ведь в мире так много плохих вещей, - Мишель еще немного призадумался, потом добавил,- я, считаю, что самое страшное в жизни – это когда не знаешь, ради чего работаешь.
   Слова Мишеля очень тронули мисс Марджел и её призрение к Мишелю тут же улетучилось. Она не могла подобрать слова, чтобы выразить своё восхищение этому малознакомому, но жутко интересному молодому человеку. Они с минутку помолчали, потом мисс Марджел выпалила, сама удивляясь своим словам.
 - Мишель, если у человека по-настоящему есть мечта, можно считать, что она уже наполовину сбылась. Будь в первую очередь честен с собой, и тогда мир будет честен с тобой, - очень добродушно сказала мисс Марджел. Она была очень потрясена этой взаимной дружеской симпатией, возникшей у неё с этим юношей. Она сразу заметила его искрению доброту, которую Мишелю тяжело было скрыть. Она смотрела в его глаза и видела человека, еще не успевшего познать всей мерзости и гнусности этого мира, и ей захотелось его защитить, стать для него верным другом. Его красивое молодое непорочное лицо горело свежестью, оно напоминало весеннюю красоту в самый пик этого сезона, а его чистый разум оказывал на неё положительное влияние, в нём нельзя было не заметить той детской искренности, непритворности, которая обычно присуща маленьким детям.
   Так между Мишелем и мисс Марджел (как теперь её привык называть первый - просто Дора), возникла что-то вроде дружбы, которая может появиться между учительницей и учеником. Всё последующее время Дора, была ему кем-то вроде наставницей, объясняла все премудрости взрослой жизни, ведь он был на много младше её, поэтому требовался в воспитании. Она рассказывала ему, как важно быть честным, добрым и порядочным, как дорого стоит человеческое слово, и как легко потерять человеческое лицо. Они беседовали о Боге, религии, библии, о важности соблюдения всех священных писаний и разнообразных догматов и постулатов, зле и добре, об Иисусе и дьяволе, жизни и смерти, рае и аде, и хоть вся семья Мишеля была атеистами, он слушал поучения мисс Марджел с большим интересом. Также между ними проходили большие дискуссии о нравственности и безнравственности.
   Компания мисс Марджел ему очень нравилась. Их объединяло то, что они оба стремились к тому, чтобы заниматься тем, чем по истине хочется. Она имела собственный не большой бизнес – это было, что-то похожее на бакалейную лавку, небольшая пристройка на первом этаже административного здания. Магазин назывался «У Доры» и был разделен как-бы на две части: в одной продавались фрукты и овощи, а в другой – цветы и разнообразные открытки. Этим она занималась давно и была профессионалом в этом деле. У неё было большое количество постоянных покупателей, которых она всегда радушно встречала. Дора пользовалась большим уважением в округи, а некоторые покупатели приходили к ней, не только за покупками, а и за тем, чтобы просто поболтать. Мисс Марджел никогда никому не отказывала в этом удовольствии и вела довольно активный образ жизни.
   Лучшую компанию, она всё равно, находила среди Мишеля, со временем, он стал ей близок, и она не раз приглашала его к себе на ужин. Со своим сыном мисс Марджел виделась редко, потому что он жил в другом городе, имел очень загруженный график работы. Он был архитектором в строительной компании, также у него уже была жена и двое маленьких детей, которых так любила мисс Марджел и время от времени, уезжала их навещать.
   Мисс Марджел была вдова, её муж умер много лет назад от сердечного приступа, который с ним случился на работе, и она долго не могла справиться с этой трагедией. Её душевное состояние было плохое, она помногу посещала сеансы психотерапии, но когда – это не помогло, её решили положить на время в психиатрическую лечебницу, что оказалось ей на пользу, потому что после этого она стала более уравновешение, и у неё полностью пропало желание покончить жизнь самоубийством. Особенно лучше её состояние стало, после рождения первого внука.





























    Мишель довольно быстро сжился на новом месте и уже совсем забыл про старый дом, только иногда вспоминал про отца, которого, по его мнению, он подвёл. Его английский стал намного лучше, он начал говорить почти как настоящий американец, за исключением легкого французского акцента.
   Своему другу Алену, первый раз он позвонил, только почти через месяц, после своего отъезда, и по правде говоря, сам не знал почему. Ален был на него крайне зол, и сказал, что очень за него переживал, ведь тот обещал позвонить сразу же по приезду. В первый их разговор по телефону Ален рассказал про один инцидент, который произошел с ним через пару дней после отъезда Мишеля.
 - Мишель, - сказал он, - не поверишь, но через пару дней, после того как ты уехал, ко мне пришел твой отец, - и у Мишеля ёкнуло в груди, - он был не столько взволнован, как серьезен, расспрашивал о тебе. Приводил мне свои разные доводы и догадки. Я, конечно, всё отрицал и говорил, что ничего не знаю, и переживаю за тебя не больше чем он. Но Мишель, твой отец очень умен и я не смог ему противостоять. Он посмотрел мне прямо в глаза, сказал, что прекрасно понимает мужскую дружбу, очень – это ценит и рад, что у его сына есть такие друзья. И Мишель…он задал мне только вопрос, который я не смог проигнорировать, кому-нибудь другому я бы точно солгал, но не твоему отцу уж точно, он спросил, «в порядке ли ты?» – рассказал Ален.
 - И что ты сказал? – взволновано выпалил Мишель.
 - Я ничего ни сказал, а просто утвердительно покачал головой, - ответил Ален.
 - Хорошо, а что сказал он? – продолжал беспокойно задавать вопросы Мишель.
 - Он вежливо поблагодарил меня, по-дружески побил по плечу и ушел. Я очень боялся, что за этим последует череда подробных вопросов, и тогда я бы пропал, но их не было.
 - Фуух… - с облегчением произнес лишь Мишель.
 - Значит, отец уважает твоё решение Мишель, понимаешь? Он отлично понял, что ты задумал, - сказал Ален.
 - Спасибо тебе дружище, за всё, что ты делаешь для меня и прости за все хлопоты, которые я тебе доставляю, - Мишель, получив порцию бурного противоречия этому, добавил, - мне кажется он рад, тому, что я уехал.   
   - Не говори так дружище, я видел его, видел его лицо, он сильно переживает, брось это слышишь? Он уважает твоё решение и любит тебя. Не смей так даже думать Мишель, слышишь? - налетел на него Ален.
 - Я тоже так думал, пока не подслушал его разговор с Наталией, - после долгого молчания произнес Мишель.
 - Ах, Мишель, мне очень жаль…я даже не знаю, что сказать, - признался Ален.
 - Всё в порядке дружище, у меня всё в полном порядке…давай больше не будем об этом, - попросил Мишель.
   Так созванивались они очень часто, по несколько раз в неделю, рассказывая друг другу, все самые горячие новости и делились прожитыми впечатлениями. Позже, решив, что общение по мобильной связи дорого, они перешли на общения по интернету и стали общаться даже больше. Ален рассказал Мишелю, что они с Джейми начали серьезные отношение, и она оказалась не такой приставалой, как он её считал. Баскетбол у него идёт в гору и теперь ему предлагают контракты в местных командах, которые он отклоняет, так как цель его – НБА. 
   Так же Ален рассказал о том, что Кристелл узнала через его девушку Джейми, про то, что Мишель живёт в Нью-Йорке, и Кристелл в свою очередь очень хочет с ним повидаться. Мишель понимал, что эта встреча не минуема, но всячески старался её отстрочить, ссылаясь на большую занятость на роботе. Он все еще жалел, что так и не получилось поближе познакомится с подругой Джейми Викки, но Ален сказал, что она уже давно завела себе парня, а так же уверил Мишеля, что она ему не понравилась бы, так как скучная собеседница и не питает интереса к спорту, книгам, и искусству. И тогда Мишель сразу отмёл мысли по поводу неё. 
   Мишелю неплохо, жилось в квартире мисс Марджел, тем более за не большую плату. Он вёл, как ему казалось, вполне беззаботную и безропотную жизнь, за исключением того факта, что он решил устроиться работником в бакалейную лавку мисс Марджел, но не столько как из-за денег - как из-за того, чтобы не сидеть всё время дома. Тем более что мисс Марджел, была к нему добра и никогда не давала поводов для разногласий.
   Так со временем, он перестал платить мисс Марджел за съёмную квартиру, а просто работал в её лавке забесплатно. Но, после стал даже получать деньги сверх этого. А тех денег, которые он привес с собой, ему хватало на покупку вещей и всего самого необходимого.
  Мишель сначала помогал мисс Марджел по уборке за лавкой и раскладыванию товара, а после занял место продавца в цветочном отделе, после освобождения (к его счастью), этой вакансии. Мишелю было приятно, что она предложила ему эту работу, он принял – это как за честь, потому что таким способом он мог, хоть как-то сгладить своё одиночество.
   До не позднего вечера, он управлялся в лавке Доры, а по приходу домой допоздна засиживался в своей новой мастерской, которая находилась в меньшей комнате снимаемой им квартиры, создавая всё новые и новые, и экспериментируя, отталкиваясь по опыту уже готовых работ Мишеля. Мишелю нравилась такая жизнь, он мечтал, что когда-то начнет получать деньги за свои картины. Ему нравилась погружаться в этот творческий мир неизвестности, он просто фантазировал, не зная какую именно линию выведет на своём холсте в следующее мгновение, не зная, каким именно окажется его рисунок в конце. Ибо когда человек создает произведения искусства, его как будто какая-то неведанная божественная сила влечёт, поэтому волшебному пути, даруя ему вдохновения. Многие творческие люди вечно жалуются на отсутствие так называемой музы, но что на самом деле такое – эта их муза? Это всего лишь проявление любви к их творению! Чем больше любви они отдадут своему творению, тем больше будет их вдохновение. Вот и всё.
   В нас скрыто гораздо больше, чем мы того предполагаем: больше любви, больше счастья, больше добра, мы и не подозреваем, что мы и есть этот источник всего хорошего, что существует вокруг нас. Нужно только открыть душу и принять все радости и блага, которыми так жизнь, пытается нас наградить. Нельзя забывать, что мы – люди, живые существа, у всех у нас есть сердца, которые символизируют любовь, а также сознание, помогающие эту любовь приводить в действие. Мы, рождены на этот свет, не для того чтобы страдать, и брести жизнь вечных унижений и нищенства – а для того, что бы прожить жизнь наполненной радости и нескончаемого благополучия! Нельзя опускать руки перед трудностями, для того они и придуманы, чтобы с помощью их находить счастья. Нужно иметь цель в жизни – это тоже немало важно. Сколько живешь, знай ради, чего ты живешь и твоя единственная цель в жизни – это жизнь с целью! Не быть подобным ослу, нагруженным тяжелыми мешками, а сбросить всё ненужное и иди по той дорожке, которая тебе больше понравится. Оглянуться вокруг и посмотреть – как прекрасна эта жизнь!
   За несколько месяцев, пока Мишель жил в Нью-Йорке, он успел нарисовать несколько картин, которые, так или иначе, были не дурны собой. Иногда он проектировал свою будущую работу на бумаге с помощью карандаша или ручки, а иногда сразу принимался за дело. Когда он работал, он не отвлекался больше ни на что - что не связывало его с его картиной. Также когда шла его работа над картиной, он любил слушать музыку, она помогала ему, налаживала свой след на его работу и меняла его настроение на положительный лад. В тот момент, когда он рисовал, его самочувствие было превосходное, его сердце переполнялось радужными ощущении, и он не мог скрыть ту радость, которую испытывал в тот момент. Во время работы Мишель избавлялся от всего, что могло ему мешать творить: телефонные звонки не раздавались, радио и телевизора тоже не было слышно, исключением была лишь только музыка. Иногда он работал при свете лунного освещения, а иногда вовсе зашторивал окна, чтобы ничего не могло его отвлечь.
    Мисс Марджел ежедневно совершала утренние пробежки. Мишелю тоже нравилось такое занятие и в Нью-Йорке, он пристрастился к нему еще больше. Его утро начиналось с того, что он после пробуждения одевал спортивный костюм, включал свой «IPod» и отправлялся бежать по маршруту: от своего дома, через множество светофоров, пробегая через побережья, и возвращаясь обратно. В сумме его беговая прогулка составляла около 5 километров, по дороге он останавливался в одном школьном парке, чтобы сделать физические упражнения. У него было несколько маршрутов, которые он периодически менял. Так полюбивший это занятия, он уже не мог начать новый день, чтобы не совершить этот утренний ритуал.
   Вот так вот Мишель проводил день за днем, месяц за месяцем, таков был его распорядок дня, и он уже сам не замечал, как летит время. Он был в восторге от своей жизни, больше не было никаких обязанностей, никаких наставлений и указаний, не было учебы в университете, в которой он совершенно не видел смыла. Единственная обязанность его была – это работа у мисс Марджел в магазине с 9 утра до 5 вечера, который находился в 15 минутной езде в метро от его дома. Но разве можно было считать за работу – то, что тебе действительно нравится делать?
    С Аленом Мишель стал общаться меньше, причиной тому стала новая  работа продавцом в цветочном отделе, ведь обязанностей стало больше, а времени меньше, но за то по электронной почте общение не прекратилось.
   Мишель научился работать с цветами, придумывая все время всевозможное для них оформление, что не составляло для него большого труда, так как он всегда отличался оригинальностью и незаурядными способностями в творческом плане. Он даже сумел придумать, как увеличить торговлю в магазине мисс Марджел. У Мишеля был красивый почерк и талант к сочинению разного рода поздравлений, и он решил применить эти способности к написанию и изготовлению собственноручных открыток - и получалось это довольно не дурно. Сначала такими услугами пользовалось мало людей, но после, узнав о Мишеле, клиентов прибавилось и за покупками цветов в магазине мисс Марджел стало ходить намного больше клиентов, чем до появления в нём Мишеля. Дора была просто в не себя от удовольствия от такого обстоятельства, говорила, что Мишель, лучший работник которого она только встречала.
   После того как Мишеля открытие, стало приносить предпочтительно больший доход её бизнесу, она стала лучше ему платить и через пол года Мишель даже стал подумывать о покупке какого-нибудь поддержанного автомобиля.
   Он не спешил строить карьеру художника, потому как ему нравился ход происходящих событий. Нравилась окружающая его компания среди веселых общительных людей, с которыми он встречался на работе. Ему нравилась компания Доры, нравилось рисовать по вечерам и занятия спортом по утрам.
   Многие подумают, что это скучно – вести такой образ жизни. Но весь этот окутанный таинственностью романтический образ богемного художника, который вечно слоняется без дела, употребляет наркотики, спит, со всеми попало, и не расстаётся с бутылкой – всего лишь миф – потому что свойственен сверхличностям или суперменам (если такие вообще есть, или считают себя такими), которые хотят умереть, еще не начав творить. Искусство  требует много времени и энергии, но где её взять – если ты её растрачиваешь впустую.    
   














    Всё шло отлично за исключением того, что Мишель стал бояться неуспеха в случаи того, что его картины в итоге будут отвергнуты, ведь профессионально он этим никогда не занимался и даже в Нью-Йорке всячески пренебрегал их кому-либо показывать. Эта боязнь со временем переросла в то, что он начал сознательно отбрасывать мысли по поводу того, с какой целью он приехал в Нью-Йорк. Он ведь не просто так приехал в Нью-Йорк, чтобы насолить отцу, как маленький ребенок, сбежавший от своего обидчика. Он приехал потому, что у него была мечта, и он хотел её осуществить. Ему нужно было переступить через себя, чтобы перестать бояться и начать действовать, тяжело было все же решиться и заявить о себе. Мишель никогда не считал себя настоящим художником поэтому - ему было тяжело осознать это.
   Мишель понимал, что когда-нибудь настанет время, и ему придется принимать решения: либо становится художником, либо ехать домой, либо оставаться жить в Нью-Йорке и быть неудачником, по крайней мере, в своих глазах. Последний вариант его, несомненно, пугал и очень часто такие мысли приводили его в отчаяния.
    С мисс Марджел он делился своими успехами, связанными с его творческой карьерой, только потому, что не хотел показаться в её глазах бездарностью, который только и делает, что бросает слова на ветер. В свое же время мисс Марджел замечала его неохоту, распространятся про свои работы и не настаивала на этом, только изредка интересовалась о том, как продвигаются его успехи. Но у Мишеля давно уже засел в горле комок нерешительности, терзающий его изнутри, как бы намекая на чувство собственной никчемности, и он ничего не мог с ним поделать. Мишель хотел поделиться кем-то своими волнениями, но никак не решался.
   Мишель в Нью-Йорке чувствовал себя в безопасности и спокойствии, потому, что здесь никто не критиковал его, не говорил о его бездарности, как это посмела сделать его мачеха. Здесь не было людей, которые сказали бы ему, что у него ничего не получиться. Какой художник захочет услышать слова дилетантства или бесталанности в свой адрес? Конечно никакой. Или какому творческому человеку понравится, если ему скажут о его глупости. Возможно, если он уже добился какого-то успеха, эти слова его и не тронут, но вот только начинающего – зацепят сильно. А на самом деле быть глупым – это хорошо или плохо? Никто не хочет быть глупым, или принятым за такого. Для человека нет, наверное, ничего хуже, чем всеобщее признания его дурости, пусть лучше его считают слабым, но только не глупым. Нет ничего хуже людской глупости, и в тоже время нет ничего лучше, разница заключается лишь в том, с какой стороны находишься ты.
   Так пролетало Мишеля время в Нью-Йорке, и он знал, что вся эта работа, все эти отговорки, мысли и разные боязни в отношении его творчества – это всего лишь отсрочка, его собственная душевная остановка. Мишель остановился, стал меньше думать, меньше рисовать, меньше фантазировать. Его полностью устраивала жизнь без обязательств, где не с кем не нужно было спорить, конкурировать, да и вообще чего-либо добиваться. Не говоря уже о том, что Мишель стал скучать по дому. Мишель стал бояться своей мечты, даже не осознавая, что она вот-вот может осуществиться, и вечно откладывал её на потом.
   Жизнь всегда даёт человеку второй шанс, она дарит ему возможность. Нет ничего важнее в жизни, чем просто быть собой! У нас, не всегда может получаться быть теми, кем мы хотим, но быть собой мы обязаны. Слушать музыку, которую мы любим, читать книги, которые нам нравятся, смотреть любимые  фильмы, делать только то, что приносит нам истинную радость. Нас ведь никто не заставляет выбирать скучную для нас профессию, жить именно вот в этом городе, ходить именно в этот колледж, и скреплять свою жизнь узами брака именно с этим человеком, зарабатывать большую зарплату, потому что все наши друзья богаты. Мы сами строим свой окружающий мир, он полностью зависит от нас, и только от нас. Не имеет значение, что о нас подумают наши друзья, наши учителя, или какого мнения о нас наши родители. Какая разница, что думают о нас другие, если мы сами о себе хорошего мнения? Разве Робинзона Крузо волновало, то в чём он был одет, когда встретился с английскими моряками? Совершенно не волновало и, не смотря на это - он стал для них единственной ниточкой связывающих их с жизнью.









    Было ясное, серое утро, солнце вот-вот начало подниматься над Нью-Йорком, улицы были пусты, только кто-то из офисных работяг куда-то шёл. Магазины, лавки, универмаги, раскинувшиеся вдоль нескольких кварталов на Лонг-Айленде, через которые пробегал Мишель, совершая утренние пробежки, были еще закрыты. В это время на улицах города и чаще всего возле побережья, не редко можно было заметить людей в спортивных костюмах с наушниками в ушах, бегающих то в одну - то в другую сторону, ни на кого не обращая внимания.
   Это было любимая часть дня для Мишеля, не считая ту – когда он рисовал. В это время, пробегая вдоль улиц, направляясь к самому побережью, чтобы заняться физическими упражнениями, Мишель замечал людей занимающихся тем же, ему это очень нравилось, он чувствовал себя одним из немногих, способных подняться в столь раннее время для занятия спортом. Ему нравилось бежать под музыку и разглядывать улицы Нью-Йорка, нравилось это ощущения адреналина, это чувство усталости, которую он получал в конце. Со временем, Мишель достиг, такой физической формы, что мог с легкостью пробегать по 10 километров в день не чувствуя при этом особой усталости. 
   С тех пор как Мишель связал свою новую жизнь с Дорой Марджел, он еще не разу не чувствовал себя подавленным или плохом настроении. Мишель был счастлив. Он был рад, что люди его ценят, ему хотелось как можно больше хорошего сделать для этих людей. Его совершенно не волновало то, что он уехал из родного города, оставил своих родителей, бросил учебу, подвел отца. Единственное по ком он скучал так это по матери и лучшему другу Алену. Друзей в Нью-Йорке ему действительно не хватало. Его самого удивляло то, что он совершенно не скучал по отцу – это было действительно странно, потому что всю его жизнь Годдард, то и делал, что старался ради Мишеля. Всегда был к нему благодушен, за исключением, конечно, той последней ситуации в Париже, которая поставила точку в их отношениях с отцом, и унесла Мишеля в другой город. В глубине души, Мишелю, конечно, хотелось встретиться с матерью, приехать к ней, или попросить, чтобы она к нему приехала. Но никак не мог на это решиться, он все еще чувствовал стыд перед ней, потому что уехал, так ничего ей не сказав. Ко всему прочему, новая жизнь его так затянула, что он не мог позволить себе думать о прошлом. Ему нельзя было думать о прошлом. Прошлое всегда внушает человеку отверженные чувства, а Мишель приехал в Нью-Йорк, чтобы чувствовать себя счастливым. Он настолько страстно желал быть счастливым, что боялся заводить новых знакомых, друзей, знакомится с девушками, посещать новые, неизвестные ему места. Он предпочитал каждый день делать одно и то же. Хотел, чтобы новый день был неотличим от старого, потому что всё новое могло принести ему новые страдания, от каких он неотвратимо пытался уклониться.
   Мишель был похож на человека, бегущего от явных проблем, с которыми каждый день сталкиваются люди. Был похож на человека, бегущего от жизни. Но возможно ли убежать от жизни? Он думал, что спрятался от тяжелой жизни навсегда, и то разочарование, которое он получил в Париже от отца, здесь в Нью-Йорке он никогда не получит. Но жизнь везде одинакова, потому что это зависит не от мест, в которых люди живут, а непосредственно от самих людей.
   Где-то глубоко в нём сидела мысль, что однажды ему придется вернуться домой, посмотреть в глаза отцу, матери, увидеть Алена, мачеху и он не знал, что им всем скажет. Это его пугало, и он неуклонно пытался не пропускать в свою голову мысли на этот счёт. Ведь жизнь такая непредсказуемая и Мишель боялся пожалеть о содеянном им поступке.
   Однажды совершая очередную пробежку по утреннему Нью-Йорку, Мишель заметил, то - что ныне никогда не замечал. На него как будто снизошла благодать, и его пронзило странное чувство, как если он повстречал что-то очень близкое своему сердцу и в тоже время что-то далекое. Пробегая по бульвару, он заметил на асфальте несколько  голубей ярко пепельного цвета. Оказавшись почти перед ними, Мишель отпрянул в сторону, что бы их не задеть, но тут же оглянулся и заметил, что они даже не пошевелились. Он остановился и стал возвращаться к ним уже пешком, не понимая в чём дело, и уже по дороге осознавая, что это всего лишь рисунок.
   Мишелю показалось, что он увидел чудо, такого он еще не встречал. Голуби на асфальте были как настоящие. Их было несколько, и все они находились в 15 – 20 сантиметров друг от друга в разных положениях. Да это действительно оказался рисунок. Объемный рисунок на асфальте, как понял Мишель. Под рисунком была подпись «К. Джеймс». Рисунок был выполнен мелом, обычный школьным мелом. После восхищения Мишеля охватила досадное ощущение. Он был потрясен, что кто-то, рисует не хуже него обычным мелом на асфальте. «Как такое возможно? Это разве искусство? Как же я раньше этого не замечал?!» - думал Мишель. Это действительно было потрясающе. Голуби на асфальте были как настоящие. Мишель искал у себя в голове какой-то подвох, но ничего не нашел.
   После этой ситуации весь день Мишеля прошел в раздумьях. В этот день Мишель первый раз не хотел работать. Он, конечно, вышел на работу, но голова у него была забита совершенно другим, как будто нынче он повстречал чудо из чудес.
   На работе он решил рассказать обо всём мисс Марджел. Мишель признался, что его – это немного смутило, потому что такая замечательная работа, можно так сказать беспризорно валялась на улице, как будто ни кому ненужная, и ничейная. 
 - Ты разве никогда не встречал подобных рисунков? Даже хотя бы на стенах зданий? - спросила мисс Марджел.
 - Да, на зданиях встречал, у нас Париже таких полно и называются они граффити. А вот на асфальте подобных рисунков никогда. Это совершенно не то же самое. Такая красота! Не сразу поймешь, что это только рисунок. Я, конечно, слышал про такое, но даже не подозревал, что это настолько интересно.
 - Да это действительно заслуживает внимания. Ты не думал, может тебе самому стоит попробовать?
 - Нет, конечно. Дора, я, несомненно, поражен этим. Но – это точно не моё. Я художник-классик, моя работа рисовать красками на холсте. Я могу рисовать трехмерные изображения на бумаги карандашом, но не на асфальте. Я не хочу обучаться новому или еще хуже предавать своё искусство. Мне кажется, это было бы не честно с моей стороны.
 - Тебе же понравился рисунок, который ты сегодня видел?
 - Да, очень, - смущенно ответил Мишель.
 - Тогда не обязательно предавать своё искусство. Найди еще такие рисунки в городе и наслаждайся ими. У каждого своя профессия.
 - Отличная идея. Не могу, не согласится с тобой Дора. Эти люди, которые рисуют на асфальте тоже прирожденные искусники, просто их искусство уличное, а моё нет.
 - Я знаю одно место на Лонг-Айленде. Там, насколько мне известно, собираются уличные художники. Все, и любители и профессионалы. Тебе стоит, сходит туда, правда. К тому же сможешь полюбоваться их  работами, - с улыбкой сказала мисс Марджел.
 - Только бы не разочароваться в себе. Боюсь, что окажется их  рисунки на асфальте, в сто раз лучше моих, - лукаво улыбнулся Мишель, как бы напрашиваясь на комплимент.
 - Вот для этого наберись смелости, и иди туда, - резко и на удивления Мишеля начала говорить мисс Марджел. – Тебе никогда не стать настоящим художником, пока ты боишься увидать людей лучших за тебя. Всегда найдется тот, кто преуспел больше, чем ты. Это не несправедливость – это жизнь - и ты должен принять это.
 - Ты хочешь сказать, что я должен, у них чему-то научится, - возмутился Мишель.
 - Да должен.
 - Не могу понять. Чему же?
 - Может, ты считаешь, что эти люди ничего не понимают в искусстве. – Мишель действительно так считал. – Но это уже не имеет никакого значения не для тебя не для них. А научится, ты должен тому, что эти художники выставляют свои картины на всеобщее обозрение, они их рисуют, а потом уходят и оставляют в дар людям. Заметь самое главное - эти работы не вечны, проходит совсем немного времени и они стираются, как если бы их вообще не было. – Дора заметила, что Мишель призадумался над её словами, она немного подождала и добавила. – А ты подобно дракону запер свои сокровища на вершине замка, и боишься их показывать. Раскройся навстречу искусству, и оно раскроется тебе. Искусство придумано для того, чтобы им восхищались, чтобы оно радовало, и вдохновляло людей, а не было спрятано и заперто за семью замками,  ты ведь сам - это знаешь.
   Мисс Марджел шокировала своими словами своего юного друга, до этого никогда не говорившая с ним в подобном тоне. Мишель с хорошую минуту помолчал, потом ответил:
 - Ты права, я и действительно боюсь. Мне страшно если меня не оценят. А если у меня ничего не выйдет. Что тогда? Возвращаться домой и работать на отца? Я не хочу работать на отца. Уж лучше останусь здесь. Буду продавать цветы, и рисовать по вечерам, - признался Мишель.
 - Не нужно говорить, что ничего не выйдет. У тебя всё получится. Ты же приехал сюда с целью. Ты уже сделал многое, предпринял какие-нибудь действия. Поэтому иди до конца Мишель. Ты ничего не теряешь. Абсолютно ничего. Не спорю, тебе будет тяжело, но ты справишься. Я уверена.
 - Вот именно, я знаю, что это тяжелый путь. Я никак не могу начать, вот в этом вся и проблема. Начав новую жизнь, я боюсь, что она окажется хуже старой.
 - Просто начни Мишель, начало всегда самое тяжелое. Для начала просто сделай первый шаг, - сказала мисс Марджел.
 - Значит, решено, с завтрашнего дня примусь за дело.
 - Вот и отлично, не можешь же ты вечно болтаться у меня в лавке, – усмехнулась Мишелю мисс Марджел, как бы выказывая ему своё дружеское расположение, и показывая, что она хочет ему только добра. - Ты, конечно, это находка для моего бизнеса. С того момента как ты здесь работаешь от клиентов отбоя нет. Мне будет тебя не хватать, когда ты покинешь меня. Но, я знала – это когда брала тебя на работу. Посуди сам Мишель, ты приехал сюда не цветы и открытки продавать. Ты приехал сюда повзрослеть и чему-то научится.
 - Я хочу, что бы ты знала Дора, когда мне придется уйти из твоего магазина, из твоей квартиры, мне будет тебя очень не хватать. Ты столько добра мне сделала, а я даже не знаю, как тебя отблагодарить.
 - Нет, это я должна тебя благодарить, ты вдохнул жизнь в мой магазин, ты показал мне, на что способен человек, если ему чего-то по-настоящему хочется. Я тебе никогда не рассказывала, но я тоже когда-то мечтала быть театральной артисткой, но эти мечты очень быстро развеялись, стоило мне только оказаться на первом прослушивании. Меня резко отвергли, и я поставила над этим жирную точку. Я быстро сдалась. Я была еще молода и не понимала, что в жизни не всё так серьезно как кажется, что – то, что говорят тебе люди, по сути, не так уж и важно. Ведь это всего лишь слова. А я выше этого. То – что они скажут навсегда останется только лишь словами, а мои настойчивые действия всё равно принесут результат. Положительный или отрицательный – это не важно, главное действовать, и всё будет, - поведала Мишелю мисс Марджел.
 - Не могу поверить, что ты хотела выступать в театре, и не могу поверить, что у тебя не вышло. Мне кажется, у тебя есть все задатки для этого, - сказал Мишель и слегка приподнял руку, чтобы показать ей искренность своих слов.
 - Спасибо тебе мой мальчик. - Отрезала мисс Марджел. Можно было заметить, что еще немного и по её глазам пробегут слезы. Мишель, который хорошо разбирался в людских чувствам, увидел в её глазах скорбную печаль по потерянным временам. В эту секунду, он понял истинный смысл поговорки « Учись на чужих ошибках». – Ну ладно мне еще нужно много чего сделать. Еще поговорим Мишель, и не забудь о том, о чём я тебе сказала. – Мисс Марджел развернулась и медленным шагом пошла в свой небольшой офис, где она работала по руководству за магазином и занималась бухгалтерскими вопросами. 
  Мишель не стал ей ничего говорить или останавливать её. Почему-то он хорошо её понял, хотя был еще довольно молод и не успел столкнуться с такими проблемами. Он понял, что должен делать – нельзя допустить сожаление упущенных жизненных порывов. Ему нужно начать бороться за своё счастье, и как можно быстрее. Потому что чем больше времени проходит, тем меньше у него появляется желания, и тем больше он привыкает к обыденной жизни в новом городе.
   Нужно начать, но с чего? У Мишеля уже было около десяти готовых картин. Хороши ли они? Этого он не знал. Мишель сомневался, что его картины потянут хоть на какую-то выставку. Поэтому ему было тяжело принять тот факт, что ему придется рано или поздно выставлять напоказ свои картины.
   Тяжело ли это? Конечно. Мишель уже нарисовал достаточно картин, не считая тех, что остались в Париже. Он уже мог собрать свою собственную выставку. Ну что делать дальше? К кому обращаться. Как бы то ни было, Мишелю нужно было браться за работу, он должен был начинать расти как художник.
   Этим вечером, Мишель вернулся домой после работы. Рисовать ему ничего не хотелось. Он был не голоден, принял только горячий душ, заварил зеленый чай, включил спокойную музыку и уселся в удобное кресло в своей мастерской. Он закрывал дверь в комнату и представлял, что это комната такая же мастерская, как и была у него в Париже. Так рождались все его картины. Он открыл окно, и лунный свет озарял его мастерскую. Он включил ночник на стене, и сидел в кресле подтягивая чай. Кресло было очень удобное, в нем он мог просиживаться часами, не считая того времени когда он спал или ему просто хотелось поваляться на кровати, после рабочего дня. Это мягкое кресло он приобрел в магазине мебели, во время своих нечастых прогулок по городу, оно ему сразу понравилось, потому что было довольно большое и удобное, на нём можно было раскинуть ноги, и даже спать, тем более оно имело темно коричневый цвет, который так симпатизировал Мишелю.
   В таком положении он провел немало времени. Ему очень нравилось сидеть, вот так одному, в своем любимом кресле с чашкой чая, в которую он подливал уже заваренный чай из специального чайника, смотря - то на вечернее, уже стемневшее небо, - то на свои картины, которые он успел нарисовать, пребывая в «Большом яблоке». Картины были расставлены на специальных подставках вокруг всей комнаты. Мишель подсчитал, их было семь, семь уже полностью готовых. Семь произведений, в которых он вложил свою душу, и до сегодняшнего дня не хотел, чтобы эти картины были увидены, кем-то либо кроме него. Но сегодня нет. Сегодня всё изменилось. Что-то повлияло на него кардинально и Мишелю захотелось какого-то маломальского ощущения славы, он хотел заслужить внимание общественности, не обязательно большого, даже какой-то маленькой группы любителей живописи, ему уже было бы приятно. Ему нужно было бы это. Оно согрело бы ему сердце, и дало бы надежду, что он не зря все это время этим занимался – что не зря потратил на это, почти всю свою жизнь.
   Сколько можно ждать? Мишелю нужно было немедленно выйти из заточения своей глубокой посредственной будничности, и нанести удар по-своему обыденному существованию, чтобы получить – то, чего он так страстно желал все это время. Возможно, люди, которые хорошо знают Мишеля, не сказали бы, что он настолько сильно этого хотел. Но они не могли заглянуть к нему в душу. Узнать о чём он думает. Да, безусловно, он очень хотел стать настоящим художником, и не важно, сколько ему принесло бы это денег. Не важно, насколько он был бы хорош, главное, что он мог бы получить в жизни что-то еще кроме как большой успешной должности, и большого состояния, переданного ему от отца.
   Мишель теперь смотрел на свои картины с другой стороны, его превозносило своё же собственное самолюбие, он получал удовлетворение, что смог создать что-то новое в этой жизни. Каждая его картина была не похожа на предыдущую работу. Это был восторг для него. В этот момент, он поклялся себе, что никогда в жизни не будет похож на других людей. «В этом-то и заключается весь смысл жизни: всё, что оставляет за нами право быть не такими как все – это каждый день делать, что-то новое, не озираясь на других людей, и уже не быть таким, как был вчера. В этом и содержится и ум, и мудрость, и сущность человека: быть человеком, но делать всё по своему» - думал Мишель, сам радуясь мыслям, которые крутились у него в голове.
   Мишель радовался тому – что в его мастерской, отцовского дома в Париже, было примерно столько же достойных картин, нарисованных на таком же уровне, и он мог в любой момент попросить Алена их забрать и переслать сюда. А мог оставить их там и выставить на выставку в Париже, ведь они были сотворены в Париже, соответственно там же они должны быть впервые представлены, считал Мишель.
   К Мишелю в сердце попала надежда, и он не хотел её прогонять. Ему нравилось – это чувство возвышенности, которое он ощущал. Оно не было заложником его самолюбия, а даже, напротив, имело силу прочности и непорочности, которое нельзя было сломить какими-то дешевыми словами. Начиная с того времени как Мишель уехал из родительского дома, он понял то, что слова по сути ничего не значат, особенно если они хотят унизить человека – это противоречиво и равносильно тому, как если думать о себе плохо и в то же время быть хорошим человеком. А Мишель, конечно же, считал себя хорошим человеком и, по мнению сторонних, таким и являлся. Он не делал ничего грязного или не порядочного, что могло запятнать его как честолюбивого человека. Он не владел высокомерством, которому могла научить окружающая его аристократичность. Его искренность и открытая непринужденность…все было заложено в нём как непоколебимое основное качество человека, верящего в доброе сословие людей и в то, что все люди братья. Да Мишель, безусловно, был слишком хорошим парнем, чтобы поступить безнравственно и работать на отца. Поэтому он не умел по-другому. Ему легче было быть честным и поступать по совести, чем вести скудную и бренную жизнь не честного человека. Он был насыщен этой честностью до мозга кости, до такой степени, что не мог признать сам себя настоящим художником, потому что, считал себя неверным своему делу, работая продавцом в магазине. Он был вынужден не признавать себя художникам до тех пор, пока полностью не подготовиться к этому морально. Мишель не мог обмануть никого, а тем более себя.
   Итак, Мишель решил, начать новый этап в своей творческой карьере. Но для начала он хотел отправиться в место указанное мисс Марджел, чтобы лучше познакомится с творчеством уличных художников. Его это, по правде говоря, действительно заинтересовало. И для начала ему нужно было предупредить мисс Марджел, что утром его не будет на рабочем месте. Хорошо, что она это предвидела и недавно наняла еще одного помощника, теперь ему можно было поручить некоторые обязанности Мишеля.
 
         
   








   Люди стояли и глазели за тем, как работал настоящий мастер. Художник занимался своим ремеслом. Людей, которые за ним наблюдали, было не так уж много, потому что было еще утро, а среди душевных зрителей были по большей мере туристы. Художник уже работал три дня и это был последний - её завершения. Он работал над объёмным изображением на асфальте, нарисованным обычными мелками по заказу одной известной компании, которая занималась изготовлением и торговлей виски. Рисунок, который должен был нарисовать художник, имел цель исключительно рекламы компании. Но это всё же было красивое зрелище и люди хотели увидеть не только готовый рисунок, но и сам процесс его создания. Огромная бутылка виски расположилась на асфальте, которая лежала в воде, и немного наклонилась в сторону, а вокруг неё плавали две белые акулы. Могло создаться впечатления, что они защищают её от людей, которые стоят по ту сторону ограждения и наблюдают, как уличный художник приводит в действительную реальность свою иллюзию. Людям всегда будут нравиться такие вещи: они отгораживают их от бытовой реальности и, уносят куда-то далеко, где им кажется всё незнакомым и неведанным. Людей всегда привлекает неведанное, даже если оно несет в себе признаки боли, горечи и разочарования. Так было всегда и так будет вечно. Люди любуются непонятными для них картинами, читают непонятные для них книги, смотрят странные замысловатые фильмы, в которых нет ни капли логического сюжета, и во всём этом они находят что-то великое, непознанное, и сами же возвышают эти вещи, к граням некоего величая. Пока есть человек, такие вещи как созданное другими - будет популярным, и не обязательно это будет что-то конкретное, просто оно всегда будет принимать различную форму. Ведь всё на этом свете отражение одного и того же. А искусство – это всегда крупномасштабное и необъяснимое явление.
   Уличного художника звали Квинси Джеймс, он рисовал по заказу и после окончания рисунка должен был покрыть рисунок специальным маслом, чтобы он как можно дольше сохранил свою непревзойдённую видимость. После чего его должны были щедро вознаградить. На тот момент Квинси Джеймсу было 31 год, он был уже не так молод, но для человека, работающего в сфере искусства, был даже слишком молод. Ему нравилась его работа (хотя он даже не воспринимал это занятие, как роботу), и он не хотел заниматься ни чем другим. Его вполне устраивало нынешнее состояние дел. Занимался он этим уже почти шесть лет, и за последние два года стал зарабатывать гораздо больше, чем тогда когда только начал свою карьеру уличного художника. На самом деле – это очень рискованное занятия и лишь немногие отдаются ему полностью, потому что быть художником - это всегда иметь шанс жить в нищете, не говоря уже о работе уличного художника.
   Квинси зарабатывал деньги, живя от заказа к заказу. После того, как он поднялся на уровень выше в своем мастерстве, ему стали платить от тысячи до десяти тысячи долларов за заказ (что случалось крайне редко в случаи с десяти тысячами). Все зависело от объёма и сложности работы. В начале своей карьеры, он, конечно, получал сущие гроши, а иногда, и вовсе работал бесплатно, просто в радость и для того, чтобы его узнало как можно больше людей.
   Квинси никогда нигде не учился за исключением школы, но он был совсем не похож на человека без высшего образования и даже казался умнее зазнаек с офисных отделов. Он всегда и всем интересовался, был любознателен и немного приставуч. К тому же любил читать, смотреть документальные фильмы и общаться со всеми людьми, которых он встречал и находил интересными. Со временем, от привычки читать он стал умным, от привычки записывать – точным, а от любви к общению – находчивым, что сделало из него интересного человека. Квинси ненавидел колледжи и не хотел получать специальность, что послужило причиной его ссоры с родителями. Он долго с ними не поддерживал связь, аж до того самого момента, когда начал неплохо зарабатывать своим ремеслом.
   Вот в этот самый день, когда Квинси заканчивал свой рисунок, который должен был принести ему пять тысяч долларов, его внимание упало на молодого парня лет двадцати, который наблюдал с большим интересом и любопытством за его работой и, по его мнению, не был похож на американца. Квинси хотел с ним заговорить, но счел это глупым, так как ему еще предстояло закончить работу, которой был поставлен срок к обеду, а он не укладывался и за каждый час времени с него должны были снять двести долларов. Поэтому Квинси торопился, как мог. А молодой парень никуда не спешил и вел себя так, как будто в его распоряжении уйма бесконечного времени: он пришел рано утром и наблюдал за художником, в то время как толпа глазеющих людей, которых в основном заполняли туристы, сменялись другими.  Молодой человек – то подходил ближе к ограждению - то сидел поодаль на скамейке, но всё так же с интересом наблюдал за работой Квинси Джеймса. Так утро сменилось днём, а день сменился раним вечером. Художник закончил свою работу. После того как с ним расплатились, он заметил сидящего на бордюре, не далеко от такого самого места где он работал, того же молодого светловолосого юношу. Квинси посмотрел на юношу, а тот в свою очередь, заметил это и по обыкновению обстоятельств направился к художнику, недавно горячо работающим над своим уличным творением.
 - Вижу, тебе понравилась моя работа, не так ли?- спросил Квинси Джеймс, слегка улыбнувшись, стараясь дать понять молодому человеку, что в его словах нет ни капли хвастливости.
- Не то чтобы очень понравилась, но я увлечен, для меня это в новинку, чтобы художник рисовал на асфальте, еще и обычными мелками. Вы же художник, так ведь? – гордо произнес юноша, стараясь не показывать своей пылкой симпатии к такому виду творчества.
 - Да, вроде бы меня принимают все за художника. - Засмеялся Квинси. – Хотя для некоторых я просто наглец, который искажает подлинное величие искусства, и насмехается над его идеалами.
 - Неужели?
 - Да, оказывается, есть люди, которые так считают.
 - А что считаете вы?
 - Я думаю, что всё в этом мире имеет какую-то часть искусства, а люди, просто любят всё критиковать, потому что сами не понимают в нём ничегошеньки.
 - Верно сказано! Пусть уж лучше люди отдают себя искусству, чем всяким грязным и мерзким вещам.
 - Как тебя зовут мой друг? Ты так долго наблюдал за мной сегодня, потратил целый день. После этого я просто обязан угостить тебя ужином. - Произнёс художник учтивым тоном. Ему с первого взгляда понравился молодой юноша, а после того как с ним заговорил - то точно убедился в этом. В нём не было той наигранности, которая бывает у людей, желающих подмостится к талантливым людям. Он говорил, что думает и совсем не старался понравиться ему. За это сразу заслужил уважение именитого уличного дарования.
 - Моё имя Мишель Морель, а ваше? Да, было бы очень кстати, потому что я достаточно проголодался и вам совсем необязательно за меня платить.
 - Рад с тобой познакомится Мишель, меня зовут Квинси Джеймс. Да нет же, я обязан раскошелиться, сегодня я срубил не плохо деньжат на этой чертовой бутылки виски, так что не парься. И не обращайся ко мне как к какому-то старику. – Сказал Квинси с усмешкой. – Меня такое обращение всегда пугало, мне кажется, что я уже стар, а ведь я еще совсем молод. И к тому же друзья зовут меня Квинс.
 - И я рад знакомству Квинс. Приму это к сведению. - Ответил Мишель той же радостной усмешкой. – Неужели. Тот самый Квинси Джеймс? Не могу поверить. Это же из-за тебя я оказался сегодня здесь. Меня поразили твои нарисованные голуби, неподалёку от Центрального парка. Я никогда в жизни не видел таких рисунков. Поэтому пришел сюда, что бы познакомится с таким видом творчества, но я даже не мог представить, что повстречаю именно тебя. Может ты единственный уличный художник в этом городе? – восторженно воскликнул Мишель.
 -Нет, конечно! - засмеялся Квинси.- Я далеко не единственный. И не хотел бы им быть. Если бы я был единственным, мне не нужно было стараться быть самым лучшим. Да, да... я считаю себя самым лучшим, только это между нами, - захохотал Квинс. Только я не какой-то хвастунишка - неудачник, который ничего не умеет. Я человек, который любит и отдает этому занятию всего себя, и я просто обязан считать себя лучшим, хотя бы в своих глазах.
 - Я тебя прекрасно понимаю, уж мне ты точно можешь – это не объяснять. Я сам художник, только в другом направлении но, наверное, не такого уровня как ты. Но я хорошо знаком с теми вещами, о которых ты мне говоришь, - сказал Мишель и озарил Квинси широкой улыбкой.
 - Вот тебе на! Я так и думал, а я искал тут какой-то подвох. Парень пялится на мою мазню целый день. Как же я сразу не догадался, что ты один из нас. Свихнувшийся мечтатель, - снова захохотал Квинси.
 - Извини, свихнувшийся? Я немного не понимаю.- Чуть было не вспылил Мишель, но Квинси быстро его успокоил.
 - Да все мы такие, друг мой. - Сказал Квинси спокойным, дружеским голосом, положа руку на плечо Мишелю. – И это нормально, я даже бы сказал отлично. Ведь мы то – точно знаем, как нам нужно жить. Ну, скажи, разве, не так ли? 
 - Да, это так. - Облегченно выпалил Мишель, и как будто для него все стало понятно и больше ничего не нуждалось в объяснениях, и принималось за само собой разумеющееся.
   Они с мгновение замолчали и смотрели друг на друга понимающе. И каждый для себя уже был уверен, что встретил человека, который его поймёт. Очевидно, было - то, что они сразу понравились друг другу.
 - Слушай, - сказал Квинси, - уже время ужина и моя работа закончена, хотя эти уроды и сняли с меня четыреста баксов за опоздание, я все равно доволен, деньги мне сейчас как раз кстати. Так вот как на счет поужинать, я плачу, тут недалеко есть хорошее местечко. Заодно и сможем пообщаться,  а то я уже не могу смотреть на эту чертову площадку. Они думают, что если их бутылка виски будет красоваться на асфальте, то она будет лучше продаваться. Терпеть не могу рекламу.
 - Похоже, не только её, - рассмеялся Мишель.
 -Ха-Ха, да, для многих я не очень приятный парень. Так, что может, пойдем отсюда, пока это треклятый менеджер компании не снял с меня еще пару зелёных за подозрение в клевете на их продукцию. – Оба засмеялись.
 - Если он так сделает, я думаю, в следующий раз вместо бутылки виски на асфальте будет красоваться он сам, в не очень удобном положении, - сказал Мишель, сам удивляясь собственной эксцентричности. 
 -Ахахах. - А у тебя, оказывается, тоже есть чувство юмора дружище. Мне это нравится.
   Так, Мишель и Квинси поведали друг другу свои истории жизни за ужином. Особенно Квинси понравилось – то, как Мишель сбегал из дома. Потому что сам был в похожей ситуации. Настолько серьезные ссоры с родителями бывают далеко не у всех и всегда интересно, чем они заканчиваются. Квинси рассказал Мишелю, что когда ему было 23 года, родители не могли его заставить поступить в колледж, и он то и дело был настоящим маргиналом, которому ничего не нужно было от жизни, а рисование он еще не принимал как столь важное и необходимое увлечение в своей жизни. Но быть увлеченным и делать что-то просто так - совершенно разные вещи. Поэтому Квинси пришлось пристраститься хоть к чему-то в этой жизни. Так он стал уличным художником, рисующим в стиле стрит-арт. И к тому же говоря лучшим в Америке, уже в будущем. Он превратил увлечение в работу, а работа в свою очередь, сделала из него настоящую знаменитость. За ужином Квинси сказал Мишелю слова, которые он запомнил надолго:
 - Я нашел дело, в котором, по моему мнению, мне никогда не добиться успеха. Я выбрал из того, что умел лучше всего, и на чём можно было заработать. Так я стал уличным художником. Я отдал себя всего этому занятию. Посвятил этому всё свободное время. С меня смеялись друзья, родители. Но мне было наплевать. Со времен всё недоступное стало для меня более доступным. А то - что доступно, всегда более привлекательно… 
   Когда родители Квинси выставили его из дома, с целью научить уму да разуму, ему пришлось скитаться по домам друзей, гостиницам и общежитиям. Так, прошел почти год, пока Квинси не начал зарабатывать маленькими подработками в качестве уличного художника, хотя другими подработками он перебивался с самого начала. И пусть даже первый заработок художника был для него очень мал и был гораздо ниже того, что он зарабатывал мытьем машин и работы садовником в городском парке – это было для него счастьем. Потому что его признали художником хоть в такой ничтожной форме, а значит, было к чему стремиться, и к чему расти. После всего этого Квинси не винил своих родителей, он всегда их любил и в глубине души знал, что они правильно поступили, потому что больше так продолжаться не могло, и с ним нужно было что-то делать. Больше всего родители Квинси боялись, что он станет алкоголиком или хуже того – наркоманом, ведь безделье, еще никого ни к чему хорошему не приводило. Быть бездельником – значить обречь себя на медленную смерть – говорили они.
   Чтобы быть смышлёным малым, Квинси не нужно было заканчивать высшие учебные заведения или просто учиться в них. Ему хватало того, что он узнавал из художественных книг, которые он читал. Для него это было лучшее, с помощью чего можно было скоротать время, не беря в расчёт, конечно же, рисования, которое стало основной формой его деятельности. С самого детства ему так часто говорили одно и то же: образование, образование, образование - что ему настолько оно спротивилось, что он хотел всего, только не образования. В школе он учился без интереса и выше оценки «удовлетворительно» поднимался редко, поэтому родители часто отдавали его на дополнительные занятия к репетиторам. Спокойный, самый обычный, ни чем не примечательный мальчик, вырос в амбициозного самодостаточного мужчину, который делает всегда – то, что хочет, не взирая на чужое мнения. В школе учителя говорили, что с него никогда не будет толку, но им-то, откуда знать? Кто они такие, чтобы бросать такие суждения? С них самих-то сильно большой толк вышел?!
   Таков был Квинси. Ему нечего было доказывать другим, главное насколько он был хорош в своих глазах, насколько чист перед собой и насколько совестлив в своих поступках.
   Квинси никогда не общался и не дружил с теми людьми, кто ему не по душе и поэтому у него всегда было мало друзей, зато знакомых было просто уйма. Его знал весь Нью-Йорк, а многие девицы его просто терпеть не могли, и причиной тому был только он. Он никогда не пытался их ублажить, не пытался понравиться, он был собой и, это было его преимущество над ними. Если девчонка крутила перед ним носом, он никогда не обращал на неё внимания, не то чтобы пытался её унизить, но явно и демонстративно её сторонился и это всегда выводило её из себя. Он был как король в своём королевстве, выбирал только тех женщин, которых хотел, а которые не хотели его, отпускал с миром. Квинси никогда не был женат и всегда считал брак слабостью мужчины. Он говорил, что никогда по-настоящему не влюблялся в женщину и гордился этим. А как же этим можно не гордиться? Если он не влюблялся, значит, влюблялись в него, но вот этим он никогда не хвалился, и вообще, всегда презирал это качество в человеке.
   В случаи с Мишелем, Квинси он сразу пришелся по душе, славный малый, искренний, и без наигранности по его мнению. Они достаточно быстро стали близкими друзьями, хотя у них и имелась разница в возрасте. После появления в жизни Мишеля нового друга, его жизнь существенно преобразилась, потому что это был его первый близкий друг, после Алена, и первый друг в Нью-Йорке после Марджел.
   Так проходило время, и вскоре Мишель познакомил Квинси с Марджел, а друзья Квинси стали Мишеля друзьями. Никогда еще Мишель не чувствовал себя так уютно и счастливо. Друзья Квинси сразу приняли его как своего и быстро с ним подружились. Хоть они и все были старше него, Мишель общался с ними как с равными и они относились к нему, как если бы были сверстниками. 
   Мишелю полностью пришлась по вкусу новая жизнь, ему нравился образ жизни, который он ведет, и это было несколько самоуверенно с его стороны, потому что он думал, что справиться со всеми трудностями, которые осмелятся предстать перед ним. Он только иногда думал о родителях, возможно только потому, что ему было стыдно о них думать. Он их бросил – и это мучило его гораздо сильнее какого-то провала в искусстве. Он не боялся остаться одиноким, потому что знал, Париж никогда не откажет ему в гостеприимстве, а отец не оставит без достойной работы. Хотя, на счет отца он уже начал сомневаться. Мишель иногда впускал себе в голову такое, что отец его уже и видеть не желает. Но быть брошенным, не значит остаться одному, ведь есть еще ты сам, а этого иногда больше чем достаточно – считал он.   
   
 


















   






    Уже прошел ровно год, как Мишель обрёл новую жизнь в Нью-Йорке. За это время он успел достичь немалых высот. Он отлично говорил по английскому, мог заработать деньги себе на жизнь обычным законным трудовым способом, а также был просто хорошим человеком не от кого не зависящим. У него было достаточно друзей, чтобы в них не нуждаться, и достаточно денег - не испытывать в них большую потребность. Мишель наслаждался простыми радостями жизни, какими-то незначительными обстоятельствами, которые ободряли его на позитивный лад. Он имел всё, что хотел на тот момент от жизни: деньги, которые он зарабатывал на своём собственном искусстве, пусть даже не большие, но всё же - деньги; друзей, которые всегда ярко преображали его день. Да и больше ему ничего не нужно было. Он был самим собой, а это было его главное достижение.
   Мишель научился принимать жизнь такую, какая она есть: во всем своем неистовом многообразиями. И не важно, преподносила она ему плохое или хорошее, он принимал это, как принял и то - что совершенно не догадывался, что ждет его в будущем. Мишель жил только сегодняшним днём, совершенно не думая о грядущем, старался и хотел проживать каждый день как последний. А разумно ли это? Ну, вот это его точно не интересовало, как и то, что всему приходит конец. Наступает время и всему в жизни человека суждено изменится, невзирая на его собственное желание. Возможно – это и к лучшему, а может, и нет! Нужно быть готовым ко всему. Мишель не мог даже представить себе, что кто-то или что-то могло войти в его жизнь, существенно и кардинально изменив её. У него было всё, что ему было  нужно, хотя иногда, ему и не хватало женского общества. Мишель всегда боялся оказаться во власти женщин, потому что знал – оно принесет ему огорчение, а быть огорчённым из-за женщины для Мишеля было низко. В таком случаи ему приходилось держать их на расстоянии.
   Мишель сидел седел в своём кабинете на 6 этаже административного здания, в картинной галерее, куда он устроился администратором с недавних пор. Его картины понравились хозяину галереи, и последний предложил ему поработать в ней, так как догадался, что Мишель еще начинающий художник и в хорошей работе совершенно не откажется и, конечно же, попал в самую точку.
   Он раскачивался в большом кресле, поглядывая, то в окно - то на входную дверь с надеждой, чтобы кто-то из друзей соизволил его посетить, так как не мог дождаться конца рабочего дня, и страдал от окружающей его скуки. В окне Мишель разглядывал прохожих пытаясь угадать, кто, чем из них занимается в жизни – такое занятие всегда его развлекало, к тому же помогало неплохо скоротать время. Ему нравилось наблюдать за людьми, которые представляли разные отрасли населения. Это было забавно. Мишель заметил как мимо здания, в котором он находился, проехал курьерский автомобиль и остановился примерно в десяти метрах от здания, в котором сидел Мишель. С него выбежал мальчик-подросток с двумя не большими коробками и помчался вверх по лестнице располагающегося здания напротив... В этот момент Мишель услышал быстрые шаги возле двери своего кабинета, и чуть было не содрогнулся, как дверь отворилась. На пороге показался вечно довольный Квинси.
 - Какого черта Квинс? – почти вскрикнул Мишель. – Я на тебя колокольчик повешу, если не научишься стучаться. – Отрезал Мишель, и резко сменил свою раздражительность радушием, обрадовавшись тому, что ему теперь есть с кем поговорить.
 - Эй - эй, ты чего такой злой сегодня, не понравилась вчерашняя вечеринка? Я так, между прочим, к тебе с хорошей новостью пришел. Ты же не будешь против, если я выложу всё на чистоту?
 - Квинс, твои хорошие новости, иногда меня расстраивают. – Уныло сказал Мишель. – Ну, раз ты уже пришел, говори, молчать тебя всё равно не заставишь. - Улыбнулся Мишель. На самом деле Мишель любил слушать все вещи, которые преподносил ему Квинси. Его радовало, что он мог обсуждать всякое, с таким взрослым и успешным человеком как Квинси.
 - Вот и отлично. Пропустишь со мной стаканчик, Шел?
 - Спасибо, нет. Ты же знаешь, я не люблю пить просто так. Тем более, что я на работе.
 - Я так и думал, - сухо пробормотал Квинси, уже наливая и осушивая первую порцию, и тут же наполняя стакан снова. После Квинси медленной походкой добрался до кресла с кожаной обивкой, которое стояло напротив стола Мишеля. Ещё одно, стояло вплотную к стене с левой стороны от Мишеля. Кабинет Мишеля был довольно просторный, и если бы опытный полицейский удостоился сюда попасть, то сразу же обнаружил, что его хозяин ещё молод.
 - Так вот мой друг перейду сразу к делу, ты наверняка помнишь ту девчонку со вчерашней вечеринки, которая за тобой весь вечер наблюдала? Моника. Ну, вспомнил?
 - Конечно, вспомнил, я не знал, куда от неё деться, она же мне проходу не давала. Что с ней?
 - Ничего с ней, она просто хотела с тобой переспать, вот и всё. Тебе не нужно быть таким бестактным с девушками, они же хотят того же чего и мы. В следующий раз расслабься и получай удовольствие.
   Мишель удобней откинулся в кресле, перебирая мячик для бейсбола из руки в руку. – Ну, ведь с ней же не о чем даже поговорить, и вообще всё, что она говорит, меня раздражает. – Сказал Мишель, приподнимая голову в сторону Квинси, и устремив в него вопросительный взгляд добавил.  - Она глупа Квинс.
 - О Боже, ты как маленький, вечно ждешь чего-то волшебного, по сути женщины все глупы, но мужчины с ними спят, против природы не пойдешь, пора бы тебе это понять, - сказал чуть ли не лежащий в кресле Квинси, отхлёбывая очередной глоток шотландского виски. Квинси предпочитал шотландский виски и в основном только его и пил. В спиртных напитках он хорошо разбирался. В этом он был почти эксперт. Мог отличить хороший напиток от плохого, а шотландский - от всех остальных.
 - Я такой, какой есть и если говорю, что она глупа, значит это так, а если это так, она меня не интересует.
   Квинси немного приподнялся с кресла, посмотрел на Мишеля и сказал громким надрывистым голосом. – Ладно, ладно, я все понял, не будем об этом, мне не очень хочется сегодня слушать твои лекции по философии, поэтому давай перейдем к главному.- Квинси встал с кресла и подошел к окну, посмотрел на улицу, сделал еще глоток дьявольского напитка. Курьерской машины на улице уже и след простыл, и никакого мальчика с коробками в помине не было. – Так вот, та девчонка с вечеринки Моника, позвонила мне сегодня утром. Вот уж я не ожидал, интересно, кто дал ей мой номер, я, было, подумал, что это ты, но потом понял, что нет, так как разговор касался тебя. А я та думал, она звонит, чтобы попросить о встрече. Она рассказала мне про свою подругу, которая жутко хочет, чтобы её нарисовал настоящий мастер, вот она и попросила меня помочь. – Мишель посмотрел на Квинси удивлёнными глазами, до этого не выражавшими ничего кроме безразличия.
 - Чтобы я её нарисовал? – спросил Мишель.
 -Да именно, но подожди это еще не всё, это штучка хочет несколько картин, включая картину в обнажённом виде, естественно она обещает щедро заплатить, только цену нужно обговорить лично, - продолжал Квинси, ходя туда-сюда, от окна к столу, где сидел Мишель и поглядывая на людную улицу.
 - Это, конечно, заманчиво Квинси, но я еще не рисовал обнаженных, да еще и женщин, - продолжая в том же духе, сказал Мишель.
 - Ты еще скажи, что ты женщин голыми не видел. – Резко выпалил Квинси. – Ты меня начинаешь пугать. – Засмеялся Квинси. - Только подумай, голая женщина плюс твое любимое занятие и плюс деньги. Что может быть лучше, черт подери, давай ты не будешь глупить, а? – Пригрозил Квинси. – Ты отличный художник, что тебе стоит нарисовать её? Это отличная возможность набраться опыта, и не только в живописи. – Улыбнулся вновь Квинси. – Ты можешь таким образом стать известным, тебя будут знать все, о таком может только мечтать начинающий художник, не упусти свой шанс Мишель.
   После долго раздумья и минутной тишины, которая нависла в кабинете, Мишель встал из-за стола, поплелся к бару и достал под ним в холодильнике баночку ледяной колы. Затем вернулся и сел на место в своё кресло, отпил из банки, поправил галстук и выглядел уже более собранным, чем за мгновение до этого.
 - Знаешь, может, ты и прав, но…мне кажется это грязное занятие Квинс, ты не находишь? – спросил Мишель, стараясь, чтобы его слова звучали как можно мягче и дружественнее, боясь разозлить друга своею неопытностью в таких делах. Ему-то лучше знать, Квинси был намного опытнее, чем Мишель, да и жизнь безропотного художника он вёл довольно давно.
 - Эх, Мишель, я понимаю тебя ты боишься связываться с грязными делами, но не всё – то грязь, что идет от сердца, ты любишь рисовать, это твоя профессия – ну так рисуй, и не бойся ничего, - сказал Квинси, после чего достал портсигар, выбрал сигару, зажег и глубоко затянулся.
   Слова Квинси тронули Мишеля, он как раз об этом и думал, его уже не редко мучали угрызения совести по разным причинам. Ему больно было подумать, что он сбежал от высокопоставленного отца и вскоре начнет заниматься грязными делами.
   Квинси взял стул, подошел к столу Мишеля и сел напротив. – Мишель послушай. - Начал Квинси медленно и отрывисто говоря, подбирая слова. - Многие люди могут тебе только позавидовать, и я в их числе. Ты человек волевой и приехал сюда, не зная, что тебя ждет. Ты на правильном пути и уже кое-чего смог добиться. – Немного помолчав Квинси добавил, выдыхая дым своей сигары. – Я хочу попросить тебя только об одном, не останавливайся, если жизнь бросит тебе вызовы, отвечай на них и, пусть они будут мелочны, но это пока, вскоре ты научишься всему что нужно. У тебя есть мечта, Мишель…ну так иди за ней, пока не поздно.
 - Иногда я сам не знаю, чего хочу Квинс.
 - Всё ты знаешь, Шел, не дурачь ни меня, ни себя. Мы оба знаем, что ты хочешь быть как отец, хочешь добиться таких же успехов как он и быть таким же независимым как. Мы оба знаем, что ты хочешь ему доказать.  Еще мы оба знаем, что у тебя всё получиться. – Квинси поднялся, поставил стул на прежнее место. Затем подошел к Мишелю и по-дружески побил его по плечу. – Будь собой Мишель, и не слушай никого, если тебе скажут, что ты чего-то не можешь, ты можешь добиться всего чего хочешь. Нужно только отбросить все сомнения, а это самое тяжелое.
   Мишель так и продолжал безмолвно сидеть в своем кресле, устремив взгляд в неизвестность. Квинси напомнил ему про отца и мать, и в голове у него пробегали разные мысли. Одна из них посещала его довольно часто, и он снова впустил её в свою голову: он был еще совсем маленьким мальчиком, как раз тогда когда его родители решили развестись. Ему очень хорошо запомнился этот жизненный эпизод. Это происходило в гостиной дома, в котором он жил вместе с отцом и матерью, до того как они решили развестись. Мишель сидел на длинном диване темно-коричневого цвета вместе с мамой, а его отец Годдард нервно расхаживал по комнате со злым лицом. Мишель не мог осмыслить к чему вся эта суета, ну даже в таком возрасте он догадался, что мама и папа расходятся. У его мамы Жаклин глаза были залиты слезами, а Годдард явно не мог скрыть злобу на своём лице.
 - Нет, не за что Годдард, ты никогда не получишь Мишеля, только через меня, ты не достоин воспитывать сына, - сказала мать всхлипывая, в её голосе слышалось отчаяние, она прекрасно знала, что Годдард добивается своего, чего бы ему это не стоило.
   Годдард сделал несколько шагов в их сторону, и пригрозил Жаклин пальцем. – Я тебя предупреждаю, не смей так разговаривать со мной. – Закричал он.
 - А как мне с тобой разговаривать? – вскричала она, вставая с дивана.
   В этот момент Годдард сделал несколько шагов в сторону матери Мишеля и залепил ей звонкую пощечину. Это было впервые, что Годдард ударил жену. Мишель так и продолжал смирно сидеть на своём месте. Мать отошла к окну, не проронив ни слова, и заплакала ещё больше. Она знала, что  мужу лучше не перечить, у него были слабые нервы, а так же он был очень эксцентричен и мог наделать много глупостей. Жаклин почувствовала сильную боль на лице, но старалась не показывать своих эмоций. Ей не хотелось показывать свою слабость перед Мишелем.
 - Ты думаешь это поступок достойный мужчины? – сказала Жаклин, всматриваясь в окно дома, осматривая в последний раз живописные достоинства этого дома, потому что знала, теперь она не будет жить в этом доме, как и не будет жить вместе с Мишелем.
 - А ты думаешь, меня это волнует? Я же тебя предупреждал. Ты не имеешь права говорить, что я недостойный отец.
 - Чего ты хочешь Годдард?
 - Послушай, ты должна смириться Мишель останется со мной. Подумай о его будущем. Я смогу дать ему больше, и ты это отлично знаешь. Так к чему эти сцены. Жаклин извини за пощечину, ну ты сама напросилась, но сейчас речь не о тебе и не обо мне, речь о нашем ребенке. Какое ты хочешь для него будущее? Ты знаешь, у меня хватит сил и желания его воспитать. И он не смотря ни на что, всё равно останется твоим сыном.
   Жаклин на эти слова ничего не ответила, но прекрасно понимала, что он прав. Что она сможет ему дать? Да ничего! Она не знает, как сама сможет себя обеспечить, не говоря уже о Мишеле. А её сын не должен страдать и в чём-то нуждаться из-за неё. Пусть даже Мишель больше любит её, чем Годдарда, но с ним ему будет намного лучше. Она знала, что даже если добьется права оставить Мишеля себе, Годдард создаст все возможные условие, для того чтобы она сама попросила его забрать. Он просто-напросто заберет у неё всё, что она имеет и перекроит все возможные источники доходов, вот тогда ей уже ничего не останется, как сдаться. А Мишеля она очень сильно любит, чтобы позволить ему жить в нищете – и Годдард, в свою очередь, это отлично знает.
    Годдард сделался уже немного мягче, и доброжелательнее, сел рядом с сыном, и невольно продолжил. – Мишель, - обратился он к сыну. - Поверь мне, тебе будет со мной хорошо, ты сможешь видеть маму, когда захочешь. - И немного помолчав, добавил. - Жаклин, пойди мне навстречу, прошу тебя, разве тебе мало того, что Мишель больше любит тебя, чем меня.
   В этот момент в Мишеле, что-то щелкнуло, он почувствовал жалость к отцу, и ему очень захотелось, чем-то обрадовать отца. Годдард знал психологию детей, и хорошо ей воспользовался, что привело к полному расположению к себе Мишеля.
   Мишель запомнил хорошо не только этот день, но этот момент, и то необъяснимое чувство, которое он испытал в тот момент. – Он, не смотря на отца, встал с дивана, медленно подошел к матери стоявшей возле окна, обнял её чуть-чуть ниже талии. - Мама я останусь с папой. – Сказал Мишель. Годдард услышав это, почувствовал большую гордость за себя. Он знал, что сказанное им, было чистейшей правдой, и Жаклин это знала. Где-то в глубине души она радовалась, что Мишель останется с Годдардом, потому что теперь он будет в безопасности, она была в полной уверенности, что он вырастит большим человеком.
   Мишель никогда ни кому не рассказывал эту историю, потому что считал её аморальной и боялся, что его устыдят в собственной безнравственности. Поэтому Мишель предпочитал умалчиваться на темы, которые касались его характера и внутреннего мира.
   Все эти мысли мгновенно пронеслись у Мишеля в голове и прервались словами Квинси. – Ну, так, как Мишель, ты согласен, со мной?
 - Да, согласен, Квинс…можешь сказать этой своей Монике, что я готов поработать с её подругой. Только у меня есть одно условие.
 - Что еще за условие мой друг?
 - Она должна хорошо мне заплатить, - сказал Мишель, и оба засмеялись.
 - О, не беспокойся об этом, я об этом позабочусь, она расплатиться с тобою сполна… 
         
       


   




   






    После того как Квинси покинул кабинет и отправился по своим делам, Мишель остался один, наедине с собой и своими мыслями. Он думал о том, как далеко всё зашло, его выходка в Париже приняла очень неожиданный поворот. Мишель, конечно, мог только мечтать об этом, когда приехал в Нью-Йорк, но чтобы всё это стало реальностью…этого, он уж точно он не ожидал. Он не мог даже представить, что уже через год обитания в новом городе его будут окружать друзья, работа настоящего художника, и почти достаточное количество денег. Тяжело было описать счастья Мишеля: он работал администратором в галерее, которая продавала его картины, да еще и появилась некая девушка, обещающая щедро заплатить за несколько его работ. Он снимал не плохую квартиру и мог позволить купить поддержанный, не плохой автомобиль. Всё, о чём мог только мечтать Мишель, сбылось, а главное, без чей-либо помощи.
   Мишеля радовал тот факт, чего еще он сможет добиться в будущем, если всё будет продолжаться в том же духе, и ему всё так же будет сопутствовать удача.  Жизнь его преобразилась по всем параметрам и изменилась во всех направлениях. Теперь ему не нужно было постоянно общаться с Аленом по интернету, теперь он не чувствовал себя одиноким, ему не было столь уныло и скучно, как раньше, потому что теперь у него были друзья, на которых он тратил свое свободное время. Конечно же, главным таким другом, был Квинси Джеймс. Он и вправду был хорошим другом для Мишеля, и желал ему искренне только добра и процветания, даже если иногда и казалось, что это не так. Квинси стал для него чем-то вроде старшего брата, которого у Мишеля никогда не было, и сам Мишель, конечно, был этому рад, ведь наставления Квинси, всегда помогали ему и не раз и давали толчок для принятия правильного решения в тех или иных ситуациях. Квинси был намного старше Мишеля и мог консультировать его даже по вопросам работы администратора в галерее искусств. 
   Часы в кабинете Мишеля показывали 15:20, а рабочий день в галерее заканчивался в 18:00. Ему  захотелось перекусить, и так как всю сегодняшнюю работу, он выполнил, ему ничего не оставалось, как пойти в кафе, который находился через один квартал от его работы.  На улице стоял приятный февральский день и, хоть была еще зима, погода приняла уже довольно теплое состояние. В кафе Мишель заказал кофе по-ирландски, и несколько французских круасанов, попросив всё это завернуть с собой.
   В галерее было несколько посетителей, которых Мишель встречал и ранее, это были местные завсегдатаи, истинные ценители искусства, вот только они были любители среднего достатка, хоть их и все считали богачами. Мишель с ними поздоровался. Это был большой тучный мужчина лет пятидесяти с громоздкой пышной черной бородой, которая покрывала почти всё его лицо, а так же его спутница, женщина почти такого же возраста, только гораздо симпатичнее своего мужчины, потому что, по-видимому, благодаря новым медицинским технологиям выглядела чуть ли не на десять лет моложе. Мишель перемолвился с ними несколькими словами, после чего направился в свой кабинет, который находился в конце зала сразу за кассой. За кассой, за своим рабочим местом располагался чернокожий воспитанный парень, невысокого роста, который продавал и предлагал товар посетителям. Мишель дружелюбно ему кивнул и быстрыми шагами зашел к себе в кабинет, закрыв при этом за собой дверь.
   Мишелю еще оставалось два часа, до конца рабочего дня, и он толи от скуки, толи от искреннего интереса испытал желания позвонить Алену в Париж. В последний раз они общались месяц назад, Ален позвонил Мишелю, но последний не очень был настроен на разговор, и совсем безынтересно отвечал на вопросы своего друга, при этом холодно расспросив про его дела. Мишель был уверен, что Ален на него обиделся, потому что догадывался, что такое безразличия вызвано новой компанией и новыми друзьями. Скорее всего, Мишель решился на такой звонок, потому что почувствовал свою вину перед другом. Он снял трубку со стола своего кабинета и попросил связать с Парижем, Ален не скоро ответил, но Мишель обрадовался, что застал его дома.
 - Ну, наконец-то! Привет Ал, это Мишель, рад тебя слышать.
 - Ухты, привет Мишель. Не ожидал. Как поживаешь? – в голосе Алена слышалась все та же радость и забота о своем близком друге.
 - Как тебе сказать, все отлично Ал. Я уже сумел продать около десяти своих работ, плюс получаю жалование за работу администратора, за которую почти ничего не делаю. В основном только отвечаю на звонки. Лучше расскажи мне как ты? И прости, что так долго не звонил.
 - И я не жалуюсь, работа есть, деньги зарабатываю, в спорте всё так же без изменений, в общем, не на что-то жаловаться. Хорошо, что ты застал меня сегодня дома, мне дали выходной, а так я не бываю дома в это время.
 - Да, это хорошо, - сказал Мишель, и наступило недолгое молчание, - Знаешь Ал, я здесь уже так привык…мне, иногда кажется, что я не хочу возвращаться обратно.
 - Да? А ведь знаешь, здесь тоже все без тебя привыкли. И твои родители в том числе, - сказал Ален, с безразличием.
   Мишель почувствовал, как будто его что-то острое кольнуло в сердце и тут же отпустило. – Ты это про что? Я тебе не совсем понял?
 - А ты еще пару лет побудь в Нью-Йорке и поймешь. - Подождав немного добавил, - Ладно, извини меня, мне пора. Созвонимся еще. – Повесил трубку.
   Мишель был немного шокирован, таким разговором. Теперь у него не было сомнений, что Ален держит обиду на него. Но неужели, он не рад за Мишеля? Что могло заставить Алена так разозлиться  на него. Мишель много об этом думал, но не мог найти ответа. Может Ален, хотел таким способ предостеречь Мишеля от каких-то неприятностей? Но от каких? Мишель остался в недоумении, но всё-таки принял решение позвонить Алену еще раз через несколько дней. Может у него, было просто плохое настроение, - подумал он.
   После окончания рабочего дня Мишель попрощался с ночным сторожем, сел в свою машину и отправился домой, предварительно заехав в магазин за покупками. Сегодня у него вечер был свободный, и он хотел немного поработать. На улице было пасмурно, и безостановочно лил дождь, барабаня по окнам и разнося ветки деревьев то в одну – то в другую сторону. Мишель смотрел на эту картину из окна своей комнаты многоэтажного дома, в которой он проводил свободные часы для занятия искусством. Как бы ему хотелось сейчас оказаться дома, увидеть родных, увидеть Алена, побродить по двору дома, как любил он делать это раньше. Этого ему очень не хватало, и он не скрывал этого, хотя бы перед самим собой. И, он мог об этом только грустить, потому что вернуться обратно он не смог бы, ему не позволяло это сделать чувство собственного достоинства. Как только его посещала мысль о возвращении домой, ему вспоминалась сцена отца с мачехой, которая произошла в Париже, и его начинала обуревать злоба на отца, ровно такая же, как и на самого себя. Уж лучше будет, отставить всё как есть и отпустить эту ситуацию, тогда наверняка она как-то сама разрешиться - думал он. Но на самом деле, он надеялся, что его отец найдет его (а ведь это было бы для него не сложно) и попросит прощения, вот тогда Мишель почувствовал бы настоящее облегчение. Ради чего все его старания? Чего ради было уезжать из дома, если, всё равно до тебя нет никому никакого дела!? – твердил сам себе он.
   Под вечер, когда Мишель уже почти заканчивал работать над очередной картиной, зазвонил телефон.
 - Что творишь, Шел? – это оказался Квинси.
 - Решил немного поработать, а ты?
 - О да, работа – это святое мой друг, я сегодня тоже немного поработал, после того как ушел от тебя. Нарисовал возле супермаркета несколько разбросанных шоколадок, потом сидел и наблюдал за происходящим. Мне конечно, за это никто не заплатил, зато было весело. Жалко ты не видел, люди так и мечтают найти что-то халявное, даже если оно и валяется на полу, - радовался Квинси. 
 - Не спорю, я уверен, это забавное зрелище.
 - Конечно, еще и какое. Слушай, я там послал тебе сообщение с адресом, там живёт та девчонка, понятия не имею, как её зовут и кто она такая. Она попросила тебя прийти завтра к 12:00, но я сказал, что ты не можешь, ты работаешь, пришлось договориться на 7 вечера. Ну, так что, ты сможешь на семь вечера?
 - В принципе да, смогу! Только чего это ты заделался моим секретарем? – С насмешкой спросил Мишель.
 - Ничего не заделался, просто эта Моника мне названивает, просит о встрече, а я, чтобы отвертеться от разговора перевожу тему, вот и выходит так. Ты ведь не против, Шел? 
 - Да нет, делай что хочешь! Можешь хоть со мной завтра пойти. Ты ведь всегда «за» посмотреть на голых девушек.
 - О нет дружище, это уже не по моей части. Мне и своей работы вполне достаточно, - рассмеялся Квинси.
 - Ну как знаешь. Моё ведь дело предложить.
 - Да, да. Так что, давай друг, не пуха. Расскажешь мне, потом как всё прошло.
 - Непременно. Спасибо, пока Квинс.
 - До скорой встречи. – И оба повесили трубку.
   Мишель внимательно прочитал адрес, посланный ему Квинсом,- странная девушка, хочет свой портрет в голом виде. Да и какая мне разница, с клиентами спорить нельзя, они и за это платят деньги, чтобы с ними не спорили, - подумал он.
   На следующий день после работы Мишель, как и было, договорено ранее, отправился по адресу, указанным его другом, чтобы навестить ту девушку, которая так  буйно желала с ним познакомиться, и самой лично убедиться в его таланте. Когда Мишель подошел к месту указанному в адресе, он огляделся вокруг. Оно ему понравилось с первого взгляда. Это был многоэтажным дом, очень длинный, который начинался и заканчивался небольшим закруглением, и по своей форме и подобию напоминал что-то вроде полукруга. Дополнительное впечатление придавало наличие в жилом доме супермаркета и подземного паркинга. Сразу можно было понять, что купить здесь жильё будет стоить довольно дорого. Фасад этого дома сильно отличался от дома, где проживал Мишель, в нём не было той роскоши, уюта и тепла, которым блистал дом этой загадочной незнакомки. Мишель, немного оглядевшись, поднялся по уличной лестнице над паркингом, которая вела к нужному ему парадному входу. Он не захотел подниматься на лифте, потому как немного переживал о встречи с девушкой, поэтому решил подняться на шестой этаж пешком. Не спеша, дойдя до шестого этажа, Мишель подошел к квартире номер 32, которая находилась в доме так же под номером 32. Поднявшись на шестой этаж, Мишель немного замешкался, начав задумываться о том, что представляет собой - эта девушка. Какая она? Красива она или нет? И какое первое впечатление будет для неё, увидев его? Хотя это уже не имело абсолютно никакого значения. Мишеля обуяло небольшое чувство стыда, он корил себя за этот поступок. Чтобы подумал отец, если узнал где он и чем занимается? Эти раздумья приводили его в полнейшее замешательство, и уже в какой-то мере, что в каком-то смысле являлось ужасным и аморальным. Он даже представить себе не мог, что когда-то будет заниматься такими вещами. Но если посмотреть на это с другой стороны он еще не совсем принял такое решение, он может уйти прямо сейчас, а может отказаться немного позже! И всё же тревожные мысли не давали ему покоя, буквально в одно мгновения они свали его в бесконечный водоворот без возможности иного выхода, изменив его самочувствие и предав его необъяснимым тревогам.
   Раздался звонок…ничего…еще раз звонок, после чего за дверью слабо послышались чьи-то шаги, мол, если бы кто-то с другой стороны подкрадывается чтобы нанести неожиданный удар. И вот дверь отворяется и на пороге квартиры появляется девушка…и этот самый момент стал сногсшибательным для Мишеля, потому что перед ним стояла уже ранее знакомая ему девушка, и на первые пару секунд он даже задумался кто же это? Но тут же, через одно мгновение, придя в себя, Мишель открыл рот и выдавил только,- Кристелл??!! ...
   












































   - Рада, что ты заглянул ко мне Мишель. - Сказала Кристелл, всё еще стоя на пороге своей квартиры, придерживая своей рукой за ручку входную дверь, как бы взглядом приглашая новоприбывшего гостя войти. - Ну, так и?! Ты так и останешься стоять как истукан, или все-таки попробуешь войти? - сказала Кристелл, улыбнувшись Мишелю, той улыбкой, которая обычно вызывает у мужчин самые положительные эмоции.
 - Кристелл…? Привет…ты знаешь, я…эммм…такого не ожидал, ты уж меня извини. Но, что тут происходит? - Спросил в недоумении Мишель.
 - А что ж тут собственно может происходить? Я уже как несколько недель пытаюсь устроить с тобой свидание. Я даже не могла себе представить, что это настолько же невыполнимая задача для меня, сколько бы полететь в космос. Можешь себе такое представить?  Наверное, нет.
   Мишель абсолютно не понимал, о чем она говорит, потому что был растерян и не мог ничего возразить против её непоколебимых убеждений. Но вот одно, Мишель понял точно – это то, что его ново увиденная знакомая из Парижа, была красива и даже очень. Ему стал не понятен, тот факт, что его первая встреча с этой девушкой была не такой приятной. А также то, что в прошлый раз, он предпочел взять во внимание совсем невзрачную девушку, которую сейчас даже не мог вспомнить, как зовут. Ему очень польстило её слово «свидание» и он совершенно не знал, как его воспринимать, но так как случайную встречу считать за свидание нельзя, он сразу откинул мысль по поводу свидания с такой красивой девушкой.
   Красива?! Ну да, можно сказать и так. На тот момент и на то время, она показалась Мишелю, даже очень красива. Её образ так быстро полюбился и запомнился Мишелю, как и быстро и неожиданно предстал перед ним. Она была одета в серые светлые джинсы, с которых были немного видны черные трусики, эти джинсы очень мило облегали её небольшие, но очень красивые бедра, белую майку с открытыми плечами, покрытую блестящими камушками похожими на кристаллы в районе грудей. Этот образ впоследствии запомнился Мишелю на много лет и тогда он первый раз в жизни испытал очень сильное влечение к женскому полу.
   Мишель по приглашению Кристелл сел в мягкое кресло, которое находилось в гостиной, его собеседница села, напротив, на расстоянии двух метров  от него и оба пристально всматривались друг другу в глаза, как если бы опасались нежданной атаки. Мишель всматривался ей в лицо, оно было довольно милое и привлекательное, темные глаза очень гармонично сочетались с её смуглой кожей. Ему сразу же с первой минуты понравилась компания этой скромной и в то же время резкой девушки.
 - Ой, чуть не забыла, я же поставила кофейник, сейчас же мигом принесу кофе,- вскочила Кристелл, оторвавшись от разглядывания еле заметных веснушек на лице Мишеля. За те тридцать секунд, которые она отсутствовала, Мишель успел разглядеть гостиную комнату, в которую он попал. Комната была просторная, но, по мнению Мишеля слишком мало обставлена мебелью, но зато в ней было два кожаных дивана расположенных друг напротив друга и прозрачный прямоугольный стеклянный столик между ними.
   Не успев вдоволь осмотреться, влетела Кристелл, положив на стол поднос, на котором был кофейник, с которого тянулся приятный ароматный запах свежезаваренного кофе и две тарелки с каким-то сладким десертом. Вот от чего отчего, а от горячего кофе Мишель бы не отказался, к нему-то он успел пристраститься в Нью-Йорке, так как на работе стоит автомат с натуральным кофе, и на улице на каждом углу его готовят.
  - Пожалуйста, угощайся, - Предложила Кристелл. – Спасибо, я не откажусь от кофе, а вот сладкое мне не хочется. Хотя сладкое Мишель тоже любил, просто, если бы он начал жевать при малознакомой девушке, ему было бы не комфортно, так как он вообще не привык находиться среди девушек.
 - Ну, так, я не стану тебя расспрашивать о том, почему ты не хотел со мной увидеться, а просто скажу, что рада тебя увидеть.            
     Мишель сам не знал, почему он не хотел увидеться с Кристелл. Ален несколько раз говорил по телефону, что Кристелл хочет увидеться, но у него голова была забита другим, и он не взял во внимание  это предложение. «Хорошо, что она не будет меня об этот расспрашивать. Я сам себе не смогу этого объяснить. Она такая красивая. Неужели я пришел сюда для того, чтобы запечатлеть её в голом виде?»  – Думал Мишель.
 - Может, ты мне объяснишь, как так получилось, что мы встретились? На случайную встречу это совсем не похоже. - Спросил Мишель, отпивая кофе со своей чашки. Он старался выглядеть не взволнованным и у него это почти получалось. - Мы ведь оба знаем, зачем я сюда пришел.
 - О нет! Ты уж меня прости, что я так поступила Мишель. Мне хотелось с тобой увидеться, и нужен был способ сделать это, вот я и выдумала такую историю. Мужчин же привлекает такое...- Последние слова Мишелю показались самыми соблазнительными на свете, и с этим нельзя было, не согласится, Кристелл очень старалась.
 - Не за что извинятся, всё хорошо, но ты же просто могла прийти ко мне на работу. Узнать где я работаю не так уж и тяжело.
 - Я знаю, где ты работаешь Мишель, мне просто не хотелось тебя отвлекать от дел.
 - И еще, наверное, тебе хотелось меня немного удивить, да?
 - Ну и это тоже,- сказала она, перекидывая одну ногу на другую, что естественно не оставило без внимания её собеседника. Её улыбка, выражение лица и очертание губ – всё выдавало её хитрую натуру, и Мишель видел это, но ничего не мог с этим поделать, потому что ему было не в силах  совладать с тем, что вместе с этим эта девушка ему предлагала. Она была красива и не глупа, а этого было достаточно, чтобы влюбиться. Но Мишель, можно так сказать, только встретил её, и о любви было говорить рановато. В тот момент мысли его, были только об одном: «Как провести с Кристелл как можно больше времени?»
 - Признайся, ты рад меня видеть?
 - Я конечно рад с тобой повидаться Кристелл, но еще мне очень приятно, что ты сделала, для того, чтобы встретиться со мной. Но неужели нельзя было придумать, что-то не такое замысловатое?
 - Например, что?
 - Ну, например, можно просто прийти ко мне домой, или на работу, ведь это намного проще, нежели разыгрывать странные ситуации.
 - А с чего ты взял, что они странные?
 - Да с того что ты не хочешь, чтобы я рисовал тебя обнаженную, вот с чего. Или я ошибаюсь? Ну, так скажи мне.
 - Думай, как знаешь, я к тебе с доброй душой, а ты ворчишь. - Сказала она, сделав обидчивый вид. Она играла с Мишелем, водила его вокруг пальца уже с самого начала, и видела, что у неё это хорошо получается.
 - Ладно, прости. Я не хотел тебя обидеть, - и, подождав немного добавил,- так как ты вышла на моего друга Квинси? 
    Кристелл сразу побагровела, её лицо сразу приняла радужную окраску и многообещающий вид. - Квинси Джеймса, в этом городе все хорошо знают. Я просто набрала его номер, и расспросила про тебя. Вот и всё. Хотя, да, я согласна, что рисовать меня голой – это я уж слишком. Ну, ты же нарисуешь меня, правда? Но только не голую, конечно же?
   И тут из уст Мишеля вырвалось что-то странное, он сам не понял, как это получилось, какая-то неконтролируемая реакция вылилась на поведения с ним этой девушки. - Я нарисую тебя в любом виде, как ты захочешь. - Да еще и вдобавок к этому, Мишель ни капельки не смутился, что его самого очень удивило. Почему-то эта девушка так развязно влияло на его поведение.
   Кристелл постаралась не показать своего удивления вызванного его словами. Её женские чары начали быстрее работать чем она на то рассчитывала. - Ой, спасибо тебе за такие милости, не знала что ты такой добродушный Мишель.
   Так Мишель с Кристелл просидели еще пару часов, обсуждая всё подряд, начиная с отличий в кулинарии между Францией и Америкой, заканчивая отношением людей к политике и бизнесу между теми же странами. Для Мишеля, в отличие от его собеседницы, время текло на редкость быстро. Ему хотелось побыть с этой девушкой как можно дольше, его околдовала эта чарующая страсть, окутанная в атмосфере этой афроамериканской девушки, и быть у неё во власти стало для Мишеля неизбежностью, что вылилось в повседневной каждодневной  потребности её присутствия рядом с ним.
   Теперь в жизни Мишеля появилось новое увлечение, и он не мог с ним совладать, потому что никто не мог одолеть такие позывы, сам Господь Бог решил свести его с этой девушкой, чтобы он прочувствовал всю радость и всю горесть взаимоотношений мужского и женского пола. И что же на самом деле важнее: манящая человека страсть или чувство здравого смысла и собственного достоинства?          


 
 
 
 
 
 
 



    С тех пор для Мишеля всё изменилось. Нью-Йорк перестал быть Нью-Йорком, как раньше, а живопись перестала приносить столько радости и умиротворения в его жизнь как раньше. А что изменилось? Появилась девушка. Любимая девушка. Это первая его любовь? Нет, это первая его глупость, потому что жить с любовью не значит пренебрегать жизнью, а Мишель сделал своей жизнью Кристелл. Она была везде: в голове, словах, поступках, действиях или бездействиях, всё вело к одному и тому же – Кристелл. Она была для него всё, он жил только от встречи с ней и до расставания. Это была навязчивая идея, от которой он не мог никак избавиться, и апатия с которой он не мог совладать. Быть близко с ней, для него значило жить в страхе её потерять, а быть вдалеке – значило не жить совсем. Он был опьянён её любовью, которая хотела его погубить.
   Если посмотреть на Мишеля, которым он был, и на Мишеля, которым он стал, то разница имелась существенная. Когда он приехал в Нью-Йорк – почти всегда и во всём он видел только радость и яркие моменты: новый город, вездесущая свобода, он был полон сил и энергии, верил в то, что может быть кем угодно и когда угодно, даже престижная работа в картинной галерее перестала радовать его как раньше. И теперь многое стало для него раздражительным, он перестал замечать то хорошее, которое происходило в его жизни. Мишель перестал видеть прекрасные вещи в обыденной и повседневной жизни.
   Как для него стало всё другим! Больше Мишель не рисовал красками полотно, чтобы превратить его во что-то большее, чем может положить на этот мир человек, который считает обычное своё существование, не приносящей никакой пользы окружающему его миру – нормальным. Мир дал человеку жизнь, а человек живёт во благо его.
   Теперь он занимался совсем другим искусством. Его занимало только как прекрасно выглядит его жизнь с Кристелл в его воображении и наяву, а вот реальная его жизнь с ней выглядела не всегда так прекрасно как ему того хотелось. Быть по-настоящему влюблённым - не всегда замечать все тонкости, грани и не видимые стороны этой самой любви. Как говорят русские: «Любовь зла – полюбишь и козла».
   12:24 на часах. Ночь. Мишель лежит на кровати в своей убой квартирке. Хотя она, конечно, не такая уж убогая, но если сравнить её с его домом в Париже, то можно было бы сказать, что раньше Мишель шил во дворце. Он чувствует себя опустошенным, слегка как говорят не в своей тарелке, но всё же в здравом рассудке. Набирает на клавиатуре своего мобильного телефона смс-сообщения: «Я тебя очень люблю». Тут же получат ответ от Кристелл: «И я тебя безумно люблю. Ты для меня всё…». Никогда он не чувствовал себя таким счастливым. Больше ему ничего не нужно! Ни родной дом, ни любимое занятие, которое уже с ни давних пор стало не таким любимым, ни друзья, ни деньги, ни успех…теперь его волнует только Кристелл, ему кажется, она подарила ему жизнь и весь мир. Он думает только о ней, ему нравится думать о ней в равной же степени, сколько и находится с ней рядом. Он думает о её красивых, чарующих чёрных как ночь глазах, о её распущенных волосах, которые чуть-еле касаются её хрупких плеч, о её стройной фигуре. «О Господи, как же она прекрасна», - думает он только. Как же ему хотелось каждый день засыпать с ней в одной постели, каждый день чувствовать её прикосновения на себе, чувствовать дуновения её дыхания. Он видел в ней больше, чем просто идеал неописуемой красоты. Это было что-то вроде его личного идеала, которого Господь Бог создал специально для него, и только для него. В такие моменты он мог злиться на весь мир, но только не на неё…
   Проснувшись утром он больше не чувствовал той радости как раньше. Теперь в душе была только тревога. Тревога эта касалась его опасения потерять Кристелл. И как это не выглядело бы сентиментально, но это было так и с этим ничего уже не поделаешь. Он перестал получать удовольствие от работы, потому что пока он работал, его любимая чем-то занималась. А, ему не выносимо было думать, что она, что-то делала без него. Где она? С кем она? Что она делает? – Вот вопросы, на которые постоянно искал ответы Мишель. Иногда даже от таких мыслей у него начинались головные боли.
   Весь день было жарко как никогда, Мишель еле дотянул конца рабочего дня. Все эти люди посещавшие галерею на протяжении дня стали жутко его раздражать, потому что они всегда задают много вопросов и редко что-то покупают. Он постоянно смотрел на часы, ему хотелось поскорее оказаться дома, потому что вечером должна была прийти Кристелл, а это было единственная приятная вещь, которая так его радовала. Дома у Кристелл он никогда не был, за несколько месяцев отношений с ней, она ни разу его не пригласила, но Мишель на это несколько не обижался. Он понимал, что они с Кристелл разные люди, люди разной национальности и разного вероисповедания и, узнав об их отношениях её родители, он рисковал вообще больше никогда её не увидеть. Вот поэтому Мишелю приходилось многое терпеть. Это многое касалось не только церковный их с ними различий, а и отношений  друг к другу в целом. Кристелл была очень капризной девушкой, могла, не с того - не сего обижаться даже на самые не значительные мелочи. Например, если Кристелл обещала что-то сделать и забывала об этом, а Мишель в свою очередь, расстраивался из-за этого, то в итоге он же и оставался виновником этого. Вот такая вот она была. Никогда Кристелл ни чувствовала своей вины, доброта и сострадание были не знакомы этой девушке.
    Придя домой, Мишель стал готовиться к её приходу, он всегда очень усердно это делал. Квартира была вся в полнейшем порядке, нигде было ни найти не одной пылинки. Всё было отлично, вкусный ужин ждал Кристелл. Всё было уже давно приготовлено. До её прихода оставалось минут десять, как раздался телефонный звонок.
 - Я не смогу сегодня быть у тебя. Я плохо себя чувствую. – Раздался резкий, отчетливый голос Кристелл на другом конце линии.
 - Что случилось, дорогая?? Ты заболела? – Спросил Мишель таким голосом, чтоб если вы его услышали, то сразу же поняли, что этот человек очень любит эту девушку.
 - Не знаю. Просто плохо чувствую, - и немного помолчав, добавила, - пока, я хочу спать. После чего повесила трубку. Мишель не мог понять, что случилось, до этого таких резких действий с её стороны не было. Мишель, немного поразмыслив, решил перезвонить ей, но ответом на звонок, после нескольких гудков послышалось лишь: «Абонент занят…». Не прошло и минуты как от Кристелл пришло смс-сообщение: «Прости». Но это было просто признаком хороших манер, ничего больше и Мишель знал это. Мишель не понимал, что всё это значит, и решил позвонить ей снова: «Абонент не в зоне действия сети…». По душе Мишеля побежала волна тревог. Сильных тревог.
   «Что я сделал? В чём перед ней моя вина? Может это, потому что я уделяю мало внимания? Или мало звоню? Или мало дарю подарков? Что я делаю не так?». - Не унимался никак Мишель. - «Может я ей надоел, и она не знает, как со мной покончить? Но в чём моя вина? Нет. Нет. Этого не может быть, если это так, то это конец. Моё сердце будет разбито и никогда ему больше не найти счастья». - Мучился Мишель в догадках. Разные мысли проносились у него в голове одна за другой, и он не мог с ними справиться. Они ломали ему голову, царапали сердце и калечили душу. Он не в силах был этого вынести. «Почему? Почему? Почему?».  - Ломал он себе голову.
   Неужели он всё это заслужил. Лежать вот так вот на полу, как подстреленный, беспомощный и загнанный зверь. Просить Всемогущего Владыку, чтоб хоть услышать голос её. И ничего, совершенно ничего не в силах его изменить. И кто сказал, что любовь – только с добрых помыслов?
   Вот так был без сна Мишель почти до самого утра: то лежал на кровати - то взад и вперед ходил по квартире. За всё это время он уже проделал около двухсот звонков на номер Кристелл, но телефон был отключен, как и ранее. Мишель был в тупике, пока на его голову не свалилась милость этой не простой девушки. Проделав, еще одну отчаявшуюся попытку дозвонится Кристелл, пошли гудки, и на другом конце линии очень расстроенным голосом ответила Кристелл. - Алло. - На часах было 04:30 утра.
 - Что случилось дорогая??
 - Ничего.
 - С тобой всё в порядке?
 - Да. В полном, - прождав немного ответила Кристелл.
- Ты не представляешь, как я переживал. Может, ты объяснишь в чём дело?
 - Мишель, давай забудем, пожалуйста, я не хочу об этом говорить. - Он не хотел на её давить, поэтому быстро перестал задавать вопросы. Он был уже доволен только от того, что слышит её голос, а для него это было уже многое. Но всё же он не выдержал и решил добиться правды, какая бы горькая она не была. Его мучило беспокойство и какие-то не понятные опасения, ему нужно было с этим что-то сделать.
 - Родная, ты же знаешь мне можно всё сказать. Я во всем тебя поддерживаю и помогу тебе, с какой проблемой ты не столкнулась бы. Ты знаешь, я никогда тебя не обижу и буду всегда на твоей стороне, чтобы не случилось. Я люблю тебя. Скажи мне всё, что тебя тревожит. Я же вижу, что тебе есть что рассказать.
   Кристелл глубоко вздохнула. - Я не хотела тебе рассказывать, но я вижу, что у меня не получается. Я тоже тебя люблю. Дело всё в том, что мы даже чисто теоретически не можем быть вместе. Понимаешь? - говорила она вкрадчиво и с перерывами.
 - Ну же, скажи как есть дорогая, - Мишель начал нервничать и почувствовал, что ему становится не хорошо, он уже понял, что сейчас Кристелл скажет что-то такое, что приведет Мишеля в глубочайшую печаль.
 - Ну, смотри Мишель, ты сам понимаешь, что мы с тобой сильно разные. Это я виновата, не должна я была всё это начинать. Мы разные! У нас с тобой разные национальности, разные религии, разные семьи с неодинаковыми убеждениями. Нам никогда не построить семью, они нам не позволят… мои родители не позволят.
 - Но мои родители далеко Кристелл, они не узнают не про что, и даже если узнают – то, что с этого? Мы взрослые люди и может делать всё, что нам заблагорассудится, ты же сама понимаешь, что всё это дело с разными вероисповеданиями полнейшая ерунда, мы живем уже далеко не в каменном веке.
 - Ты не понимаешь, я вчера утром разговаривала с матерью, она догадывается про наши отношения, она мне сказала, что если я выйду замуж за «чужака», она с отцом от меня откажется. Откажется Мишель… Я так не могу. Я очень тебя люблю, но так не могу поступить. Меня вся семья возненавидит, у нас еще такого не было в роду. Прости меня.
 - Ну, это же всё глупости, неужели твои родители еще так старомодно мыслят?
 - Ты даже не представляешь как… Мы мусульмане не такие как вы! Мы свято верим в нашу священную книгу «Коран» и никто не посмеет ослушаться его писания, которое он провозглашает. - Мишель молчал, он не способен был подобрать подходящих слов в ответ на её, это был сильный удар, ему тяжело было ему противостоять. Кристелл с минуту молчала, потом резко вставила. – Я и так уже много сказала Мишель, прости меня. Я не хотела говорить правду, но теперь ты знаешь всё. Постарайся не звонить мне больше. - Повесила трубку.
   Мишель так и остался сидеть неподвижно в кресле, держа в руке телефон, хотя на другой линии уже давно никого не было. Ему было очень тяжело. Девушка, которую он любит всем сердцем, бросает его. Из-за чего? Из-за того что они родились в разных краях? У него начался сильный мандраж. Что ему делать, сделать, как сказала Кристелл? Отпустить ситуацию, или бороться? Ему вдруг вспомнились когда-то сказанные слова Кристелл: «Я бы тебя так просто, не за что не отпустила!». Ему сразу стало дурно, она бы его не отпустила так просто!? А что он, будет ли он бороться за неё. Может она просто проверяет его? Проверяет, насколько сильна его любовь к ней? Но он любит её. «А любит ли она его?» - подумал Мишель, - «Ну, конечно же да! Она ведь столько раз мне это говорила». Нужно бороться. Но как?
   Тут Мишель испытал похожее состояние на то, которое он испытал дома в Париже, когда подслушал разговор его отца с мачехой. Он по-прежнему был сильно на них зол, и эта злость не на-чуть не ослабела с тех пор. Мишель попробовал на минуточку остановиться, постараться прервать бесконечный поток разных мыслей у него в голове и разобраться в себе, понять, куда он стремится и чего хочет, в конце-то концов, он приехал в Нью-Йорк не любовь искать. Но мысли о Кристелл не давали ему покоя. Он хотел найти выход из этой ситуации, но ничего не лезло в голову и ему ничего не получалась придумать. В голове его крутилось только: «Я бы тебя так просто не отпустила!». От этого ему становилось еще хуже. Мишелю хотелось зарыдать.
   Как бы ему на тот момент не было плохо, но он смог сдержать в себе огромное желание и не позвонить Кристелл. В долгих тоскливых размышлениях, расположившись на кровати не раздеваясь, Мишель заснул. А когда проснулся, на часах уже было начало 10 утра. Он понял, что проспал на работу, но этого его не сильно беспокоило. Ему не хотелось сегодня идти на работу, у него там имелся помощник-стажер, и Мишель решил, что он и сам со всем справится.
   Мишель принял горячий душ, переоделся и пошел на кухню позавтракать, но еда ему в горло никак не шла, пришлось обойтись чашечкой крепкого кофе с выжитым лимоном, такой рецепт его всегда настраивал на добрый лад. Выпив кофе, Мишель пришел к выводу, что вопреки всему должен увидеть Кристелл, и как бы ему не было тяжело смотреть на неё, разобраться во всём лично поговорив с ней. Он написал ей смс-сообщения, сказал, что должен, срочно встретится, что дело срочное. Кристелл на его удивления ответила согласием, хотя её согласия Мишель сильно не ждал, и в любом случаи направился бы к её дому и ждал бы, пока она не вернётся с учёбы. Они условились встретиться в центральном парке. Собравшись, Мишель сразу направился туда. Там ему пришлось прождать Кристелл около часа. За это время, он успел немного поговорить с Квинси по телефону, который находился тогда в другом городе. Мишель вкратце рассказал Квинси, что произошло между ним и Кристелл, но он лишь на всё это ответил словами: «всё будет хорошо», и объяснил своё положение сильной занятостью (он тогда находился в Нью-Джерси, работал над каким-то серьёзным заказом, насколько знал сам Мишель) и попрощался с другом. Мишель совершенно не обратил внимания холодности друга, так как у него была гораздо больше проблема.
   И вот прождав на скамейке Кристелл, на горизонте появилась она…такая элегантная, такая красивая и в тоже время такая суровая. У Мишеля забилось ускоренно сердце, и он почувствовал это. 
   Когда она подошла, он встал, – Привет, - Первым произнёс он.
 - Здравствуй Мишель. - Ответила она. И они сели на ту же самую скамейку, где ранее располагался Мишель. В отличие от Мишеля, она выглядела бодрой и на её лице светилась улыбка, а так же плохо заметная игривость, которую в то время по воле беспомощного положения не мог рассмотреть Мишель. Ему показалась странным, её не объяснимая улыбка, но он так любил смотреть на её веселую физиономию, что ничего не мог поделать.
 - Я хотел поговорить с тобой Кристелл. - Сказал он, взяв её за руку и подсев поближе. Она не отпиралась. Вид, конечно же, у Мишеля был подавленный и довольно озабоченный.
 - Я тоже хотела, - сказала она.
 - Ты тоже? О чём?
 - Да так… давай только ты первый.
- Я долго думал дорогая о сказанном тобой вчера... и вот хочу сказать. Мне всё равно кем мы теперь будет друг для друга, если наши отношения тебе во вред, значит, я хочу быть хотя бы рядом. Пусть даже просто другом, но я хочу быть рядом и поддерживать тебя во всем, быть опорой для тебя, понимаешь? Тебе решать, кем я буду для тебя, если тебе будет хорошо - то и мне будет хорошо.
 - Я вчера сделала глупо и необдуманно, ты уж не воспринял меня всерьез?
 - Еще как воспринял. - Ответил Мишель и, выждав паузу, добавил,- мне было больно и я готов пойти на всё, чтобы заслужить хоть капельку твоего внимания.
 - Мишель, дорогой мой, прости меня, я вспылила вчера. Ты же знаешь, я так просто тебя не за что не отпущу.
   Мишель, где-то в душе понимал её сарказм, но она была уж очень для него хороша, чтобы дать ей словестный отпор. Она была для него как ангел, сошедший с небес: такая дерзкая и в тоже время хрупкая, такая милая и ласковая, и все это подтверждала её красота, женское обаяние. Плюс ко всему её черные большие глаза, такой маленький остренький носик, большой чувственный рот и довольно большие груди для её маленькой фигуры, сводили Мишеля с ума. Его душа разрывалась между любви к ней, и мужским самолюбием, которое так и прорывалось поставить её на место, но, как выяснилось, первое оказалось сильнее. Не что не могло встряхнуть Мишеля и спасти его от той жалкой участи, в которую он погряз.
   В общей сложности такие отношения между ними длись около 6 месяцев. В каждом месяце Кристелл по несколько раз закатывала такую истерику, в которой была описана вся тяжесть её жизни в мусульманской семье, а так же сильная любовь к Мишелю. И всё это заканчивалось тем, что родители от неё откажутся, если она выйдет за него замуж и поэтому она его бросает. А Мишель, в ответ на это, пытался её переубедить в обратном: не бросать его, уверял, что всё наладится и её родители их поймут и примут их сторону. Таким образом, Кристелл бросала его, но через несколько дней говорила, что они снова вместе, и как сильно она его любит, сама удивляясь, тому, как он мог всё это выносить. Она говорила, как сильно любит его, но её слова никак не приравнивались к её действиям. Она много говорила, но мало делала, как если бы Мишель был для неё просто знакомым. И она совершенно не чувствовала вины за свои действия, понимая, что Мишель простит ей всё. И даже измену. Поэтому сильно она на этот счёт не заморачивалась, делала всё, что ей только пожелается, абсолютно не ставя об этом в известность Мишеля.
   Нельзя сказать, что все беды его начались из-за Кристелл, напротив, Мишель чувствовал, что его жизнь преобразилась в лучшую сторону, набрала естественных красок, и казалось ему спокойной, беззаботной жизнью. Конечно же, это не касалось того времени когда в его отношениях с Кристелл наступал очередной кризис.               



               







   








    Тем временем в поместье де Морель творились разительные перемены. Это выражалось как в личной жизни отца Мишеля, так и в его бизнесе. В бизнесе заключалось в том, что он расширил свою империю, организовав свои филиалы в ближайшем портовом городе Гавр, который находился по соседству с Парижем. Он давно не мог решиться на этот шаг, так как не хотел работать нигде так сильно, как в Париже. В своем родном городе он чувствовал себя как дома. Парижская обстановка приходилась ему по душе и у него не было особого желания расширять свой бизнес и обосновываться в новом городе. Это бы подвергло его к знакомству с новыми людьми, а Годдард терпеть не мог новые знакомства, которые столкнули бы его с конфликтами, в связи с его неконтролируемой вспыльчивостью. Поэтому, он очень долго не желал расширять свой бизнес, хотя у него были для этого все возможности: отложенные на чёрный день финансы превышали допустимую им норму, с успехом его бизнеса не могло конкурировать не одно типичное агентство, так как его уровень был слишком высок. Учитывая, что за много лет успешной работы большинство ныне созданных агентств, не отказалась от предложения продать большую часть акций своего бизнеса и войти в «Недвижимость Мистера М» на правах партнёра, с учетом, конечно же, того, что хозяином всего этого выступал сам Годдард. Он не захотел останавливаться на достигнутом результате, и поэтому пришёл к выводу, что ему пора увеличивать свои возможности, надеясь на то, что Мишель со временем сможет занять его место.
   Еще одна причина, которая подтолкнула Годдарда обосноваться в соседнем городе – то, что Гавр – портовый горой, и он надеялся на широкую популярность среди иностранных клиентов, что, конечно же, благодаря его не заурядным способностям, не осталось безрезультатным. Годдарду пришлось нелегко в организационных моментах, но так как, он был достаточно умным и продуманным человеком, то со всем этим он справился на высшем уровне. Первая проблема заключалась в достаточно комфортабельном расположении его филиалов, а затем в поиске достойных работников. На все руководящие должности работников Годдард набирал лично, отдельно назначая встречи и беседуя с каждым из них, и его не интересовало, какое именно учебное заведение кандидат окончил, или с какими отметками вышел с него, а так же место последней работы и характеристика. У него было всё просто: если  человек ему не нравился он отправлялся вон. Таков был его принцип.
   У Годдарда было много приятелей, с которыми он поддерживал добрые отношения, а вот настоящих друзей не было, и, наверное, причиной был его тяжелый характер. И он, как и положено сильному человеку совершенно не страдал от этого. Еще с молодости он привык к одиночеству, к тому, что многие не разделяют его точки зрения, и ему ничего не оставалось, как идти по жизни в одиночку. Так он привык ни на кого, не надеясь и не рассчитывая, добиваться поставленным им целей. Уже в раннем юношеском возрасте он осознал, что поддержки ждать не от кого и в этой жизни всё придётся добиваться самому. Родители не могли ему помочь стать крепко на ноги, так как были самые обычные государственные служащие. В молодости он хотел стать военным, но когда пошел служить в армию, понял, что больших денег там ему не заработать. Годдарду не терпелось стать богатым и влиятельным человеком, а так как он с детства рос достаточно умным, благодаря его тяги к чтению и новым знаниям, он быстро сообразил, что должен после службы в армии податься в юриспруденцию. И никогда об этом не пожалел он сделав этот выбор.
    Так вот вспоминая своё прошлое, и смотря, как растёт его сын, Годдард хотел для него самостоятельной жизни, ему было интересно знать, как поведет он себя в тупиковой ситуации. Его очень раздражала его тяга к рисованию, так как он считал всех людей занимающийся этим занятием слабыми личностями, не способными за себя постоять. Он никогда не разделял увлечения сына и иногда тешил себя мыслями о том, что лучше б уж Мишель подался в спортсмены, было бы хоть чем гордиться. Однако его жена имела совершенно другое мнения на этот счет, очень гордясь тем, что её сын вырос настолько развитой творческой личностью.
     А вот что касается изменений в личной жизни Годдарда, то происходило это таким образом. Последние два года жизни со своей гражданской женой Натальей были для него просто невыносимы. В том плане, что ему попросту начала раздражать её компания и, стала всё чаще ощущаться ностальгия по его бывшей жене Жаклин. Он знал, что первоочередной причиной его расставания с ней – был он сам и, от этого ему становилось еще хуже. Он был виновником их конфликтов. Ему наскучила семейная жизнь, и он стал искать новых ощущений. Нескончаемые вечеринки мужа, и всё новые, и новые женщины вводили в бешенство Жаклин – она знала, что он серьёзный человек и нуждается в отдыхе, но такого долго вытерпеть ей не удалось. Она видела, в каком состоянии Годдард приходил с работы, но ничего ему не говорила, и даже когда сказала, что уходит от него – ни разу его не упрекнула в этом. Ей просто было жутко неприятно, что Годдард имеет женщин на стороне, особенно в то время, когда их сексуальные отношения находились на нуле. Между ними больше не осталось той юношеской любви и страсти как в студенческие годы – остался только долг перед семьей, и обязанность растить сына.
    И вот спустя годы, Годдарду казалось, что он оставил в прошлом семейную жизнь, и Жаклин! Но чувство любви к бывшей жене всё больше возрастало до тех пор, пока он твердо не решил вернуться к ней. И сделать было это настолько тяжело, как заставить  Мишеля бросить рисовать. Каждый вечер, приходя с утомительной работы в голове Годдарда стали назревать планы как направить свою жизнь в прежнее русло. Он хотел упорядочить абсолютно всё и продумать это до мельчайших деталей. Ему хотелось вернуть Жаклин в семью, и преподать Мишелю урок взрослой жизни. И таким образом он решил попытаться соединить эти две цели в одно общее. Расстаться с Наталией для него вообще не составляло проблемы, так как он сам себе очень часто задавал вопрос, что так долго удерживает его возле этой корыстной женщины. Наталия была для него только способом скрасить одиночество – но не более. Он никогда ни питал к ней никаких тёплых чувств, не говоря уже о любви, да и сама Наталья понимала, что она для него всего лишь игрушка, но её это устраивало, так как давало ей очень многое – она была женщиной миллионера! И этим была всё сказано, она могла получить всё, что пожелает.   
    Годдард придумал, как поставить Мишеля в тяжелую ситуацию, он хотел поставить его перед тяжелым выбором. Он видел, как растет его сын, и ему не выносимо было думать о том, что он ни разу в жизни не сталкивался с реальными проблемами: не думал, как заработать себе на жизнь; не думал, как оплатить своё образование; не думал, как выбиться из нищеты, чтобы его родители могли гордиться им; как в своё время об этом думал Годдард. Он сравнил две жизни: свою жизнь и сына и они кардинально отличались друг от друга. Для Мишеля всё складывалось гладко. Поэтому Годдард решил преподать ему пару уроков жизни. Так возник план с подслушиванием разговора. Годдард знал, что ему удастся это разыграть с легкостью, так как хорошо знал Наталию, и мог вытянуть из неё всё что угодно и где угодно.
    Так, Годдард пил виски (единственное, что он позволял себе уже в далеко немолодом возрасте), смотря в окно, дожидавшись Мишеля. Когда Мишель закатил во двор, на своей машине, принялся разыгрывать эту сценку с Наталией, которая, даже не подозревала, что её круто используют.  Он очень хорошо знал Наталию и хорошо разбирался в людях вроде неё, и поэтому строил свой диалог с ней таким образом, что она говорила, только то, что и было нужно Годдарду. А Наталия была безмерна рада, тому, что могла угодить своим мнением такому умному и серьёзному человеку как Годдард. Но тут произошло не предвиденное, Годдард не ожидал, что Мишель убежит из дома, он рассчитывал, только на скандал, ему нужно было всего лишь разозлить сына, и дать волю его гневу. Он не сомневался, что Мишель тут же забежит в кабинет с криками, но ничего не происходило. Он, уже было потерял всякую надежду, что его сын может проявить себя как мужчина.  Он уже было смирился с таким характером сына, как вдруг обнаружил на следующий день, что-то не ладное. Мишель возможно и мог кого-то обмануть, но только не Годдарда. Мишель не смог утаить от отца, то, что хочет убежать из дома, он попался как младенец…на мелочи, оказалось, что хитрость в нём напрочь отсутствует. Благодаря своей врожденной внимательности и безошибочной интуиции, он, Годдард, зайдя в ванную комнату, увидел на полке для зубных щеток, вместо трёх, всего две, не хватало щетки Мишеля. Что всё это значило, задавался вопросом Годдард? Но проведя самую обычную разведывательную работу у себя в доме, он понял, что его сын намерился бежать. Поначалу этот факт его встевожил, но потом успокоил. Ни этого он ли хотел? Конечно, и даже лучше! Годдард моментально принял победу в свою сторону и отметил, что это еще лучше, чем он планировал. Его сын поживёт немного один, самостоятельно – как мужчина! Годдарду осталось только ликовать от успешно проведенной операции.
    Так он решил не мешать Мишелю, выполнить задуманное, и поднялся к себе в кабинет, чтобы не высовываться до тех пор, пока Мишель не покинет дом. Всё было безупречно. Давно Годдард не испытывал такую радость. Игра для него началась, и он испытывал не утоляемый интерес ко всему этому делу. И долго ждать не пришлось, через не которое время к воротам дома прикатило не известный ранее автомобиль зеленого цвета. Годдард сразу понял, в чём дело и переписал номера автомобиля, набрав своего приятеля, комиссара полиции и узнав, кому принадлежит данный автомобиль. И так, не успев, Мишель сесть в машину Годдард уже знал, что за рулем сидит Ален, так как автомобиль был зарегистрирован на его отца, и маловероятно, что он приехал похитить Мишеля. Какая досада для Мишеля, а ведь он решил, что так безупречно всё спланировал! Может, рисовал он и хорошо, но полицейский вышел бы из него скверный. Годдард просчитывал и знал его каждый шаг раньше его – и ему нравилась эта игра!
    В аэропорту за Мишелем уже следили люди Годдарда, поэтому он знал, куда тот направится. А когда Ален проводил и посадил Мишеля на самолёт, на выходе его уже ждал сам Годдард, и, конечно же, Ален, учитывая серьёзные его намерения и не сгибаемый характер, не отказал в сотрудничестве.  Вот так сам того не подозревая Мишель очутился в полной безопасности созданной его отцом. А через некоторое время Годдард, с помощью своего приятеля, владельца картинной галереи в которой работал Мишель, связался с Квинси Джеймсом и тот так же не отказал ему в помощи. Кстати, что касается Квинси, то он, несомненно, хороший парень, и его дружба с Мишелем была настоящей, ему нравился Мишель. Вот так вот эта троица: Алан, Квинси, и владелец картинной галереи – Билл, во главе самого Годдарда, наблюдали за Мишелем, и этот факт был и останется, как и многое другое, навсегда неизвестным для последнего. 


















               

   





    Мишель сам не понимал, каковы его истинные чувства к Кристелл, их можно было сравнить с вулканом, сначала всё тихо и спокойно, но потом происходит извержение. Его отношение к ней делились на два периода: в одном он испытывал к ней только гнев – в другом был без ума от неё. Кристелл знала, что он не посмеет ей дурного слова сказать, знала, что он будет её только боготворить. Но после их длительных отношений, которые вылились в целых шесть месяцев, произошло то, что не только поменяло отношения Мишеля к ней, но поменяло и самого Мишеля как человека. Наверное, отец Мишеля был бы доволен, если узнал, что его сын попал в такую ситуацию и проявил себя в ней как мужчина.
    Случилось это в обычный субботний солнечный летний день. Квинси позвонил Мишелю и с трудом уговорил его пойти вечером прогуляться. Мишель согласился только из-за того, что у Кристелл в этот день были какие-то планы. Квинси пообещал вечером зайти за ним.
    Мишель не знал чем заняться, пока ждал Квинси. Сначала он попробовал рисовать, но это у него не вышло, так как его мысли летали далеко от этого. По телевизору тоже не было ничего интересного. И он, в конце концов, остановился на том, чтобы просматривать его фотоснимки с Кристелл и прокручивать в памяти счастливые моменты. Ему всегда доставляло удовольствие это делать. Ему было всё равно, что они с Кристелл ни разу не спали, он уважал её религию, и был рад, что у него такая чистая, порядочная и непорочная девушка. Ему нравилась перечитывать старые смс-сообщение от Кристелл, где было красивыми словами расписана вся полнота и искренность любви к Мишелю, ему никогда не говорили, что любят его больше всего на свете, кроме Кристелл, и поэтому он вёл себя как малыш, которому в первый раз подарили игрушечную машинку. Он мог делать это часами, долго и нудно, и если бы кто-то увидел его со стороны, то явно подумал бы, что он не нормальный.
    В последнее время Мишель уже не раз сознавался себе в том, что в Нью-Йорке его держит только Кристелл! За такой большой срок, он успел порядочно соскучиться по дому, и эта была не шутка, он действительно хотел вернуться домой. Но, так как вариант вернуться домой с Кристелл, был исключен, приходилось такие мысли отправлять подальше.
    Мишель и Квинси прогуливались по городу. Идя по длинному бульвару, покрытому коричневой листвой, он признался своему другу, что устал от этого города…
 - Неужели ты хочешь всё бросить?
 - Не то, что бы совсем бросить…знаешь, я долго думал об этом и решил вот что: необязательно быть хорошим парнем, чтобы доказывать это в другом городе. Я бы мог и не уезжать с Парижа, ведь мой отец, какой-бы он не был – верил в меня, а я, по правде говоря, подвёл его. Удрал, как только почувствовал обиду и злобу – теперь до меня начало доходить, что я поступил не правильно.
 - С чего ты взял, что сделать, так как тебе хочется – значит поступить не правильно?
 - Это была моя слабость. Мой отец бы так не за что не струсил. А я струсил, и теперь мне кажется, я обязан, вернутся домой и поддерживать отца. Он хотел сделать меня сильным, а я как-бы подвел его, понимаешь?
 - Ты никого не подводил Мишель, брось это!
 - Нет, подвел, не успокаивай меня дружище. И мне стыдно перед ним, я должен бы слушаться его.
 - Да нет, не должен был, - в полголоса сказал Квинси задумавшись.
 - Что значит, не должен был?
    Квинси выдержал не большую паузу и ответил, -  Вот так и значит, Мишель…ты не должен не под кого подстраиваться, и даже под отца. Это твоя жизнь и тебе решать, что с ней делать. Пойми, что ничего в этой жизни неважно…абсолютно ничего, кроме твоей совести и вещей, которым ты придаешь собственное значение!
 - Вот как…
 - Да, и ты сделал, правильно приехав сюда, потому что это было твоё решение, только ты можешь сделать себя счастливым. И я уверен, что отец поддержал твоё решение, иначе он бы уже давным-давно разыскал тебя и вернул домой.
    На Мишеля очень подействовали его слова, и он был рад, что когда-то повстречал Квинси.
 - Знаешь, а ведь ты чертовски прав! Спасибо тебе, я никогда не забуду этих слов, - было видно, как Мишель повеселел и набрался энтузиазма.
 - Ну, давай, расплачься мне еще тут, - расхохотался Квинси.
 - Конечно, еще чего, - улыбнулся Мишель, - ну я серьезно, что бы я без тебя делал!
    Еще немного прогулявшись по городу, друзья решили зайти в первое попавшееся кафе, чтобы немного расслабиться и что-нибудь выпить. Бар назывался «Асторе» и всегда размещал у себя множество самых разных посетителей в это время суток. Мишель был здесь в первый и последний раз, и почему-то ему позже навсегда запомнилось это место. «Асторе», - хорошее название подумал Мишель, расположившись напротив своего друга на мягком кресле в конце зала. Ему вспомнились времена, когда он вот так же отдыхал с Аланом.
 - Ты голоден? – спросил его Квинси.
 - Да нет, я неплохо подкрепился дома.
 - Да, я тоже. Тогда как на счёт кальяна? Здесь работает мой знакомый кальянщик, и ты не пожалеешь. А к нему хорошо подойдёт их фирменное вино.
 - Не откажусь, - с улыбкой сказал Мишель. После того, как было заказано вино, подошел работник ресторана, который специализируется исключительно на кальянах и, предложил им кальян на фирменном турецком табаке со вкусом мяты и абрикоса.
    Пока друзья ждали заказ, Мишель огляделся вокруг, и отметил это место очень уж даже не плохим, пожалев о том, что раньше сюда не наведывался.
 - Так как ты  относишься к тому, чтобы мне в скором времени уехать, и посмотреть, как там обстоят дела дома? – спросил он.
 - Я, конечно же, не плохо к этому отношусь, но знай – обратно ты уже не вернешься…!
 - Это почему же?!
    Квинси наклонился немного вперед, и не сразу ответил.- Да потому что это не твоё Мишель! Я давно хотел тебе это сказать. Твоё место дома, в кругу семьи. И не важно, будешь ты художником, или займешь место отца, тебе всё равно суждено стать серьезным человеком. Отличным человеком.
 - Ты не перестаёшь меня сегодня удивлять Квинс. Ты и в правду обо мне такого хорошего мнения?
 - Конечно, ты даже сам того не знаешь, но у тебя есть та сильная черта в характере, которая заставляет человека двигаться вперед, и никто у тебя её не отнимет. Ты думаешь, что совсем не похож на отца, но ты еще больше вылитый отец, чем можешь себе представить.
 - Но ты же не знаешь моего отца?
 - Но я знаю таких людей как он, и говорю правду, можешь не сомневаться в этом.
 - Вот именно, не могу и представить себе, что во мне есть что-то от отца, он всегда считал меня размазнёй. – В этот момент принесли их заказ: вино и кальян.
 - Ты ошибаешься мой друг, это не он, ты сам себя таким считал, и до сих пор не можешь до конца переубедить себя в обратном. Внуши сам себе, что по натуре ты лев, и ты им будешь. А еще я хочу дать тебе не большой совет.
 - Какой же? - спросил Мишель, затягиваясь во все легкие кальяном, и выпуская большое облако дыма, которое медленно поднялось верх и расползлось над ними.
 - Не спрашивай только почему, в этом нет ничего личного, просто езжай домой, а дальше видно будет. В любом случаи на одном месте сидеть нельзя. Посмотри как тебя примет отец, а я уверен, он будет рад твоему приезду.
 - Я ведь так и хотел поступить уже давно.
 - Я знаю…, - сказал Квинси, принимая трубку кальяна от Мишеля. Еще некоторое время они сидели в молчании, и каждый думал о своём. Мишеля в этот момент волновала Кристелл. Он не был уверен, что это любовь, но то, что это было дикое влечение – не обсуждалось. Когда он погружался в раздумья о Кристелл, ему сразу приходило в голову её безупречная фигура: не большой рост, смуглая кожа, милое восточное лицо, а так же все женские достоинства, от которых Мишель сходил с ума, и ему хотелось наслаждаться этой красотой вечно…
 Мишель, ты знаешь, - перебил его размышления Квинси, - что кальян по-арабски называется «наргиле», и первые они появились в Индии, где имели вид совершенно не похожий на современный: изготавливались они из кокосов. Отсюда и появилось первое название  «наргиле» - в переводе с персидского языка значит наргил, кокос.
 - Нет, я этого не знал, очень интересное название «наргиле», думаю, если кальян был бы известен у нас под этим названием, то люди еще больше задумывались о его восточном происхождении.
 - Бесспорно друг мой, - ответил Квинси, приподнимая бокал вина, как бы жестом показывая Мишелю, что он пьёт за его здоровья. В этот самый момент, Мишель благодаря своему выгодному расположению (со своего места ему хорошо был виден вход в ресторан, а его самого хорошо прикрывал Квинси) увидел вошедшую Кристелл в сопровождении молодого человека. Мишеля мало волновало кто он такой, единственное, что он запомнил, так это пышную, кучерявую прическу, напоминающую, что-то вроде стиль 80-х в США. «Вот чем ты сегодня занята, моя дорогая» - думал Мишель. Про себя он удачно отметил, то, что со своего место она никак не сможет его заметить, только если уж он сам не покажется.
    Кристелл со своим спутником сели за ранее забронированный столик, она находилось спиной к нему, и Мишель вдоволь мог наблюдать за ней.
 - За кем ты так пристально наблюдаешь? – спросил Квинси Мишеля.
 - Та вот  моя дорогая с дружком, решила составить нам с тобой компанию.
 - Ну, ничего себе. Что здесь делает Кристелл?
 - А вот давай немного посидим и узнаем, - ответил Мишель, и улыбнулся той улыбкой, которую Квинси еще не видел, глаза его были хладнокровные, а лицо излучало ярость. На удивление Квинси, Мишель не выглядел огорченным, даже напротив, вид у него был такой, как будто он этого и ожидал.
 - Ты что так и будешь сидеть? Даже не подойдешь к ней? – посмотрел на него не без удивления Квинси.
 - Конечно же, нет! Смотри, сейчас начнётся самое интересное. – Действительно, когда Мишель произнёс эти слова, Квинси обернулся назад и увидел, как к столику, на котором сидела Кристелл, подошла еще одна пара. Сопровождающий Кристелл подсел к ней, ново пришедшие  парень с девушкой сели напротив. Так Мишель, докуривал кальян, и получал удовольствие от наблюдения за молодыми людьми, а Квинси, в свою очередь, получал удовольствие, наблюдая за Мишелем. За не большой промежуток времени Мишель увидел всё, что ему было нужно, всё, что он так давно подозревал в отношении Кристелл. Она оказалась, как говорят - «распутной девкой», и он уже не сомневался в том, что она была далеко не невинна. Она весело проводила время со своим ухажером: они смеялись, целовались и обнимались – ему этого было достаточно! Достаточно, для того чтобы не огорчаться тому, что он её потерял. Ведь она целует кого-то другого, значит я ей, не интересен, значит это просто обман, а раз обман – то и расстраиваться нечему – думал Мишель.
 - Может, пойдём уже? – спросил Мишель.
 - Конечно, как хочешь. – Пожал плечами Квинси и подозвал официанта. Мишель быстро опередил Квинси, и тут же оплатив по счёту, поблагодарив официантку, начал собираться уходить. Когда они шли к выходу, Мишель сделал такой поступок, что удивил даже сам себя. Уже поравнявшись со столиком, где сидела Кристелл, он обернулся в её сторону, и, обойдя Квинси сзади, поравнялся с их столиком так, что Квинси остался позади него, а он смотрел прямо на Кристелл, как будто за столиком кроме неё больше никого не было. У Кристелл резко поменялся цвет лица и, кажется, она просто не поверила своим глазам.
 - Мишель?? – испуганно произнесла она, чуть не выпрыгнув из дивана.
 - Нет, Генри Форд. – Ответил он, тут же перебив её, при этом сделав такое лицо, что он разговаривает со слабоумным. – Что за глупость.
    Ему  нравился этот состоявшийся спектакль, впрочем, как и всем кто находился тогда в ресторане, а Квинси просто замер в изумлении, все внимательно наблюдали за происходящим.
 - Давай потом поговорим, я тебе после всё объясню. – Напряженно сказала она.
 - Нет, потом я буду занят более важными делами. Ты лучше объясни своему другу, что встречаешься с несколькими парнями одновременно.
 - В смысле? – произнес спутник Кристелл, находившийся с краю стола, в 30 сантиметров от Мишеля.
 - Ладно, в этом вы уже сами разберетесь. А с тобой, - посмотрев на Кристелл, - мне уже не о чем разговаривать.
    Мишель развернулся для того, чтобы уходить, но услышал от Кристелл. – Дай мне объяснить Мишель! – и обернулся. – Раз так, то дай мне самому объяснить, так вот слушай, всё предельно просто и ясно – ПОЖЕВАННОЕ УЖЕ НЕ ВКУСНОЕ! – надеюсь, мне не нужно будет объяснять подробней.
    И тут парень с пышной прической разозлился и поднялся с места, Мишель за долю секунды прикинул его физические возможности, и убедился, что он с ним справиться, если тот двинется в бой. И Мишель не ошибся.
 - Что ты себя позволяешь сопляк? – прорычал парень, атакуя Мишеля правым джебом. Тут Мишель резко отступил влево, и рука парня пролетела в сантиметре от лица Мишеля. Мишель схватил своей правой рукой за его правую кисть, а левым кулаком нанёс ему удар в локоть, от чего он попятился вперед, и Мишелю легко удалось заломить его руку, и лицом прижать к столу. 
 - Я позволю выломать тебе руку, если ты еще раз так сделаешь. Ты меня понял? – Мишель так сильно выкрутил уму локоть, что тот застонал от боли. После чего Мишель его отпустил, и парень мирно сел на своё место, продолжая держаться за больную руку. Посетители ресторана смотрели на Мишеля с восхищением, и продолжали провожать его взглядами до тех пор, пока он не покинул его.
    Выйдя с ресторана, на улице уже стемнело, а на небе появились первые звезды. Квинси закурил сигарету, и сказал, - и ты меня сегодня удивил, друг мой.
 - Не только тебя, - улыбнулся Мишель. И они медленно побрели  длинной аллеей, по направлению к автомобилю Квинси.
 - А ты круто повёл себя, я всегда знал, что ты парень с характером, - сказал Квинси Мишелю, когда они ехали в машине, - у меня просто нет слов, я еще такого не видел, ты умудрился всех поставить на место. Мне теперь еще приятней станет посещать это местечко, будут думать, что я такой же крутой, как и ты, - расхохотался Квинси. 
 - Да уж, это было действительно странно. Что такое со мной случилось, я сам не понимаю.
 - Всё хорошо, ты отлично поступил.
 - Но я не хотел этого! Ну, то есть, это совсем не сознательно вышло.
 - Вот про это я тебе и говорил. Ты еще больше похож на отца, чем сам думаешь. Это всё твоя бурная кровь сыграла свою роль.
 - Ничего себе. Поверить сложно.
 - Так ты действительно не огорчился по поводу Кристелл? – спросил Квинси, когда они уже подъехали к дому Мишеля.
 - По правде, поначалу да, а сейчас даже рад, что так вышло. Она избавила меня от лишней депрессии, а ты знаешь, что депрессия для художника это плохо, - улыбнулся Мишель.
 - Тебя интересует, почему она так поступила?
 - Это уже не имеет никакого значения, поступила и всё.
 - Что ты думаешь с Парижем?
 - Завтра это обдумаю, но вернусь туда в ближайшее время непременно.
 - Не забудь меня предупредить.
 - Конечно, обязательно. И спасибо тебе. Ты мне очень помог.
 - Чем же? – не понял Квинси.
 - Поддержкой. – На этом друзья распрощались.
    Поднявшись к себе в квартиру, Мишель посмотрел в окно, и увидел скрывшуюся в повороте машину Квинси, после оглядел свою убогую квартирку, останавливая взгляд на каждом полотне, дойдя до портрета Кристелл, он отметил про себя, что нужно будет не забыть его отослать ей по почте в подарок. Ему она уже точно, не понадобиться.
    Мишелю казалось, что он стал явно старше, с того момента как уехал с дома, хоть с того времени прошел только год. Он успел обрести много хороших знакомых, и одного хорошего друга, а вот мысль об Алане его расстроила, потому что за последний год, он очень мало с ним общался. Ему не хотелось бы потерять такого друга как Алан, он всегда мог на него рассчитывать в трудную минуту. Мишелю уже не терпелось рассказать обо всём, что с ним произошло Алану. Он вспомнил всех людей, с которыми успел познакомиться в Нью-Йорке, и подумал, что будет печально с ними расставаться. Они все приняли его с теплотой, а этого ему так не хватало, когда он только приехал. Он никогда не забудет мисс Марджел, она помогла ему в самом начале, дала работу и жилье, а этого было достаточно для того, чтобы быть ей безмерно благодарным.
    И вот теперь, так случилось, что последняя ниточка, которая заставляла Мишеля не возвращаться домой исчезла. Для него наступило время тяжкой грусти и ликования в одном… 







 



















   


    На следующее утро, Мишель был готов к тому, что сегодня он покинет этот город. «Запоминается только первый и последний день» - подумал он, только не смог вспомнить, откуда это выражение.
    Встав с кровати, он побрёл на кухню, есть ему совсем не хотелось, поэтому заварив себе чай покрепче, Мишель расположился за кухонным столом. Говорят, что чай «Пуэр» хорошая вещь, стоит как-нибудь попробовать, - подумал он.
    Позвонив в аэропорт, он осведомился, о том, что есть ночной рейс на 23:00. Он забронировал себе билет. Так, значит, у него осталось еще немного времени, - подумал Мишель.
    Покончив с чаем, Мишель в первую очередь решил позвонить мисс Марджел и сообщить про то, что сегодня его последний день, и он хочет попрощаться. Мисс Марджел расстроилась, что стало ясно по её голосу, и сказала, что будет ждать Мишеля всё в той же цветочной лавке. Потом Мишель позвонил Квинси, сказал, что самолет на 23:00, и они договорились встретиться в 21:00 в аэропорту.
    На часах было 10 утра, и Мишель решил убраться в квартире и подготовить всё к своему отъезду. Он не мог поверить, что скоро оставит это убогое местечко и снова начтёт жить, как подобает его фамилии. Его интуиция подсказывала ему, что отец будет только рад его возвращению, хотя он уже сам не на шутку соскучился по дому, ему не терпелось поскорее убраться оттуда, и первая причина была этому – Кристелл (но даже сам Мишель не хотел себе в этом признаваться). Его мучила тревога, что он так надолго уехал из дома, и боялся, что теперь его жизнь не будет как прежде, а он так этого хотел.
   Собрав свои вещи к отъезду, Мишель погрузился в кресло, в своей рабочей комнате, уставившись на картины, которые он сотворил, будучи в Нью-Йорке. После долго раздумья Мишель сильно воодушевился радостными впечатлениями. Переходя взглядом с одной картины на другую, он понял, что такое на самом деле искусство, раньше ему такая мысль не приходила в голову. Он смотрел на каждое своё произведение и видел, что каждое полотно было не просто рисунком, оно было нарисовано под сильным душевным впечатлением. Посмотрев на первую картину, он увидел одинокого маленького щенка с испуганным выражением лица, склонявшимся  по городским аллеям, на шеи у щенка болтался ошейник с именем прописанным золотыми буквами, а по асфальту тянулся поводок. Картина всем видом показывала  потерявшегося маленького беспомощного щенка, который оказался один в незнакомом месте. Теперь Мишель понимал, почему он решил тогда нарисовать именно это, ведь такого было его душевное состояние. Мишель показал в рисунке самого себя.
    Мишель раньше воспринимал искусство как талант что-либо делать, а теперь понял, что искусство – это талант плюс выражение своего собственного душевного состояния. Это то, что ты чувствуешь, что видишь, что понимаешь, и что тебе хочется. Если Мишеля попросили нарисовать такую картину в Париже, он не сделал бы её так хорошо как тут, и это бы было совсем без удовольствия.
    И так, он понимал, почему именно он создал каждую из своих картин. Он понял, что не просто так нарисовал их, как и не просто так оказался в Нью-Йорке.
    Он собрал все свои рисунки в одну кучу, для того что бы отвезти их домой. Их было десять. Но, одну картину он знал точно, что не повезет. Это был портрет Кристелл. Его нужно было оставить, но не хотел его оставлять в квартире или выбрасывать. Он хотел, что его увидела Кристелл, но сам её видеть он не хотел. Поэтому одну эту картину он упаковал отдельно, а все остальные аккуратно сложил в дорожную сумку, которую заранее приобрёл для этого случая.
    Убедившись, что всё сделано Мишель сложил свой багах при выходе из квартиры. Оказалось его не так уж и много: всего лишь дорожная сумка, в которую он сложил свои картины и различные безделушки, купленные в Нью-Йорке, а так же немного поношенный рюкзак, с которым он и приехал, где находились вещи. Кое-что он решил выбросить, так как не видел надобности тащить это в Париж.
    Когда Мишель решил, что готов уезжать, он позвонил и вызвал такси. Таксист во дворе помог ему сложить сумки в багажник. После этого его отвезли в аэропорт, где он, оставив свои вещи в камере хранения, попросил отвезти его в цветочную лавку. Приехав, он расплатился с таксистом и велел ему не ждать. За прилавком стояла новая продавщица, с которой ранее Мишель не был знаком. Она была симпатичная, но лицо у неё было чересчур бледное, под глазами виднелись спрятанные под тональным кремом мешки, хотя возможно это было из-за усталости.
 - Привет, ты новенькая? Я работал здесь до тебя. Меня зовут Мишель.
 - Привет… Ах, я в курсе. Мне многое рассказывала про тебя мисс Марджел, сказала, что ты настоящий талант, - ответила очень бодро девушка, и её мишки под глазами куда-то испарились, Мишель заметил, что она гораздо симпатичнее, чем показалось ему на первый взгляд. 
 - Скажи, пожалуйста, мисс Марджел у себя? – Мишель решил не спрашивать её имени и не знакомиться, все равно он скоро отсюда уедет и не вернётся. 
 - Да у себя, она предупредила, что ты придешь. 
    Мишель постучал и зашел в кабинет мисс Марджел, она раскладывала разные не понятные для Мишеля удобрение по коробочкам.
  А вот и ты. Привет Мишель, - сказала мисс Марджел, поднялась и обняла Мишеля. – Что ты думаешь по поводу моей новой сотруднице, она, конечно, не ты, но кое-что умеет.
 - Думаю, что она подойдет, - улыбнулся Мишель. Мисс Марджел вернулась за свое место, а Мишель сел на кожаном диване.
 - Так что вот и настал этот день. Я думала ты уедешь гораздо раньше, не понимаю, что тебя так долго здесь держало.
 - Я сам этого не понимаю… Но, мне очень у тебя понравилось Дора, я хотел поблагодарить тебя, ведь ты так много для меня сделала.
 - Перестань, это я должна тебя благодарить. С тобой мой магазин преобразился, ты дал ему вторую жизнь, и этого никогда не забуду.
 - Ну, что сделано, то сделано, - улыбнулся Мишель, - вот отдаю ключи от квартиры, и думаю, что мне пора уходить, не люблю долгих прощаний.
 - Согласна с тобой. Только скажи что эта за картина с тобой? – Мишель подумал, что раз он уезжает, то можно сказать правду.
 - Я нарисовал одну девушку, которую любил, но она оказалось не хорошим человеком. Теперь я не хочу забирать эту вещь с собой, думал отнести ей, не знаю, что с ней теперь делать.
  - Можно взглянуть дорогой? Я люблю твои картины.
 - Конечно. – Мишель развернул картину, которая была обернута в коричневую бумагу. Они оба посмотрели на портрет девушки, она была прекрасна. Девушка нарисована не ней была восхитительна. Она была  такой, какой Мишель видел её раньше, а не такой, какой она была на самом деле.   
 - Это прекрасная картина Мишель! – воскликнула мисс Марджел.
 - Да, наверное, это действительно так. – Призадумался Мишель.
 - Ты хочешь отдать её девушке, которая изображена на ней?
 - Я думаю, что она не соответствует содержанию той девушки, с которой я её рисовал! А ты не откажешься, если я подарю её тебе? Если она конечно тебе нравиться. Ты могла бы её повесить прямо здесь, в своём кабинете.
 -  Это отличная идея Мишель. Я буду тебе безгранично благодарна. А ведь знаешь, этот портрет напоминает чем-то меня в молодости, но в любом случаи он будет неплохо смотреться здесь на стене, - рассмеялась мисс Марджел.   
 - Вот и славно. Ты очень сильно облегчили мне задачу. Я так не хотел туда нести эту картину, не хотелось встретиться с девушкой, нарисованной на ней. Тем более, - задумался Мишель и посмотрел на портрет Кристелл, - этот портрет слишком хорош, он совсем не соответствует той девушки, с которой я его рисовал.
 - Ты хороший художник и замечательный человек Мишель. Мне посчастливилось, что я повстречала тебя. Надеюсь, что в Париже ты добьешься, чего захочешь.
 - Надеюсь так оно, и будет… - После этих слов Мишель обнял мисс Марджел и тихо вышел из её кабинета. Проходя мимо новой продавщицы, он просто улыбнулся ей и вышел на улицу. Солнце приятно грело ему лицо, а температура была достаточно прохладной, чтобы испытать удовольствие от вечерней прогулки. И Мишель решил пойти пешком в аэропорт. До встречи с Квинси оставалось три часа, поэтому спешить ему было некуда. По дороге он разглядывал проходящих мимо людей и витрины незнакомых магазинов. Он думал о том, какая жизнь ждет его в Париже. Ему это было неизвестно, но, он точно знал, ей уже не быть прежней.
    Добравшись до аэропорта, и зайдя в вестибюль, Мишель увидел сидящего в зале ожидания Квинси, который пришел за тридцать минут раньше назначенного времени.
 - Ты уже здесь! – обрадовался Мишель и обнял друга. 
 - Да, решил прийти раньше тебя. Как ты? Не жалеешь, что решил уехать? – Квинси старался говорить как можно проще, но его вид выдавал обеспокоенность. 
 - Нет, надо что-то менять. Тем более, то чем я занимаюсь здесь, я могу и делать и дома, - в том же духе ответил его друг, стараясь быть спокойным.
 - Ты прав домой вернуться нужно. Тебя всё-таки ждёт отец.
 - Я знаю. Но, как только я начинаю думать, что он ни разу со мной не связался за всё это время, меня начинает это тревожить. А ведь у него связей даже больше чем предостаточно, найти меня не составило бы для него большого труда. – Сказал Мишель.
 - Мне кажется, он просто дал тебе свободу выбора, возможность самому выбирать. Ты сам прекрасно знаешь, твой отец не дурак, и если захотел бы, он тебя из-под земли достал. 
 - Это уж точно… - поморщился Мишель. 
 - Ну что дружище выпьем кофе напоследок? – предложил Квинси.
 - Может лучше виски? Я жутко нервничаю.
 - Вот это я понимаю, - заулыбался Квинси.
    Мишель с Квинси сидели в баре пили виски. Времени у них было не так уж и много для прощания. Они пообещали частенько навещать друг друга. Квинси признался Мишелю, что очень привык к нему и не может расстаться с мыслью, что его скоро не будет. Но, тут их ней не долгий разговор прервал устремившийся взгляд молодых людей в сторону выхода из бара. На горизонте появилось знакомое очертание, оба узнали в нём Кристелл. С ней была знакомая Мишелю подруга. Они медленно направлялись к тому месту, где два друга сидели за столиком кафе, наслаждаясь последними минутами приятной компании. Мишель первый заметил новоприбывшую пару девушек, но тут же отвел взгляд, чтобы не придавать значения всему этому, а Квинси, напротив, от своего друга начал, что не на есть «пялится» на них, как будто увидел перед собой бывшую подружку без бюстгальтера в общественном месте. И Мишель не ошибся в предположениях, они обе подошли к столику, где сидели друзья.
 - Мишель можно тебя на минутку? – задала вопрос Кристелл, голосом, скорее приказным, чем виноватым.
 Посмотрев на Кристелл и ничего ей, не ответив, он повернулся к Квинси и сказал, что это ненадолго. Встав из-за стола, он отошел от него на несколько метров и остановился, вопросительно поглядев на уже ничего не значащую для него девушку, заметив, что его место за столом заняла её подруга, имени которой он вспомнить не мог.
 - Привет, - произнесла Кристелл.
 - Привет, - ответил ей Мишель.
 - Давай пройдемся! – сказала Кристелл, все в том же приказном тоне, каким она привыкла общаться с ним. Мишеля, это, конечно же, разозлило, но ему легко удалось держать себя в руках, потому что он понимал, что её задача придать его эмоциям, и неважно каким.
 - Нет! Говори здесь или уходи, у меня нет времени, через 30 минут мой самолет.
 - Но, твой друг рядом, я не хочу, чтобы он слышал наш разговор.
 - Он далеко, и даже если сильно захочет, не сможет нас услышать. Так ты будешь говорить, или я пойду дальше допивать свой стакан с виски?
 - Ладно…Мишель я хотела просто извиниться за всё, в особенности за то, что сделала тебе больно. Я сделала огромнейшую глупость, мне не хочется терять тебя Мишель, ты очень многое для меня значишь. Прости за моё поведение, мне очень стыдно перед тобой. – Сказав эту не долгую, но слегка томительную речь, Кристелл, уже не сомневалась, что он у неё в руках и снова попался на туже удочку.
 - Неужели? – Мишель, в то время только расплылся в широкой улыбке, что слегка удивило Кристелл, которая ожидала, что он буквально бросится к ней на шею. – Могла бы лучше выступление подготовить.
 - Не поняла? О чём ты таком говоришь?
 - Не прикидывайся Кристелл, поверь, у меня уже нет желание на выслушивание твоих лживых высказываний. Игра окончена. Можешь идти искать новую жертву и ставить над ней свои опыты.
 - Мишель, я не лгу, поверь мне, - почти рыдая, заговорила она, - я действительно тебя люблю.
 - Мне не интересует правдивость твоих слов, главное, что я тебя уже не люблю. Есть вещи, которые не прощаются Кристелл! А теперь извини, меня ждёт мой друг. – С этими словами он отвернулся от Кристелл и направился к Квинси, который с не довольным видом обсуждал свою профессиональную деятельность с девушкой, не смыслящей ничего в данной сфере. Девушка не добившись расположения Квинси, удалилась вместе с Кристелл туда, откуда они и пришли, как будто их и не было.
    Мишель абсолютно не хотел завязывать долгий диалог с Кристелл, так как она перестала его интересовать как женщина, и тем более как человек. Но, тем не менее, зла он на неё не держал. Просто в этот день он забыл этого человека, выбросил из своей памяти. Раз и навсегда! Тем временем Мишель и Квинси продолжили свою дружескую беседу, вспоминая все приятные воспоминания, связанные с ними, а после Мишель сел в самолет и отправился туда – где мечтал оказаться уже давно – дома. Поднимаясь высоко в небо, он наблюдал как земля все дальше и дальше исчезает из его поля зрения, а в небе всё больше вырисовывается сине-голубой омут облаков. Нью-Йорк, становится только частичкой в его памяти, как и память о том – что привело его туда, и, утопая во всей этой красоте, Мишель почувствовал действие виски, погружаясь в сон. Во сне ему видится картинка из детства, в ней Аллен учит его кататься на велосипеде, и нет ничего радостнее этого…О Боже, Ален.   






















    И вот снова Париж. Родные сердцу здания и площади радовали и в тоже время будоражили Мишеля. Находясь на заднем сиденье такси ему было видно, как мимо проноситься всё те же озадаченные чем-то люди. Везде они были одинаковы, все куда-то бежали, и этому бегу не было конца. Все они заняты своей работой, и все на неё же и жалуются - жалуются, но всё равно не перестают работать, потому что не хватает смелости её бросить и найти что-нибудь лучше! Ведущие такой способ жизни: не живут, а доживают, и этот нескончаемый бег всю жизнь их убивает. Мишель не хотел быть одним из них. Для него лучше быть безумцем, со своим личным мнением и установкой на жизнь, чем постоянно зависеть от настроения других и считаться с мнением окружающих. Провести восемь месяцев в Нью-Йорке не было для Мишеля чем-то великим или грандиозным, но оно помогло ему поближе познакомиться со своим «Я», и научиться прислушиваться его. Теперь он понимает, что самое главное в жизни человека – это всё время высказывать своё мнение и поступать согласно своим принципам и убеждением, и даже если они ошибочны. Ничего в этой жизни неважно…абсолютно ничего, кроме нашей совести и вещей, которым мы придаем собственное значение.    
    Несколько минут Мишель стоял возле ворот своего дома и вспоминал тот день, когда он его покинул. Быстрым потоком проносились у него в голове картинки, превращаясь в воспоминание о его не столь далеком прошлом. Стоя перед знакомым шикарным особняком, он испытывал мимолётное удовлетворение, на секунду он снова представил себя богатым респектабельным молодым человеком, и это видения приносило ему удовольствие. Мишель отвык от этой жизни, и ему снова захотелось окунуться в мир роскоши и доступности. Но, также находясь возле родного дома, у него еще крутилась одна мысль, точнее мысль об одном человеке, которого он боялся как огня – это его отец…Чувства к человеку которому у него так недавно кипела злость и стояла обида, сменились чувствами уважения, признательности и любви. За последнее время он понял, что самое главное в жизни – это семья, и ей нужно помогать, её нужно воспитывать и понимать, разворачиваться от семьи удел слабых и грязных людей, сильных же – любить и наставлять, только на хорошие и правильные вещи.
    Мишель надеялся, что вернувшись домой, ему удастся наладить свои отношения с отцом, теперь он был уверен, что выслушал бы любое из его предложений. Прожив длительное время за приделами родного дома, Мишель почувствовал тоску о прошлом, так сказать ощутил на себе, что значит одиночество. Он не мог сказать, что те люди, которые окружали его в Нью-Йорке, были ему близки, в крайней мере близки как семья. Ему не терпелось оказаться дома и убедиться, что с его отцом и матерью всё хорошо, в противном случае он никогда себе этого не простил!
    И вот тот момент настал, момент который Мишель не раз себе представлял, он стоит возле ворот своего дома и не решается нажать на звонок видеодомофона. Хотя отступать всё равно уже не куда, в любом случаи камера видеонаблюдения, уже как минут десять фиксирует его, но для него это время, кажется не больше нескольких секунд. И вот он сам того не осмысливая нажимает на кнопку, настигают пищащие звуки домофонного устройства, и это мимолётное ожидание кажется ему вечностью, ответит звучит краткий и не ожиданный:
 - Входите мсье, вас уже ждут дорогой Мишель. Он узнаёт знакомый голос дворецкого и его это немного успокаивает. Автоматически отворяются ворота, и он медленно идёт по дороге, ведущей к дому. Вокруг тишина, солнце приятно согревает лицо и прибавляет ярких красок окружающей атмосфере, деревья, растущие за пределами дороги, выглядят великолепно. «И почему я раньше не замечал как тут красиво, лучшей весны и представить нельзя», - думается ему. Вот он уже возле входной двери, которую медленно отворяет дворецкий.
 - Здравствуйте мой дорогой друг Мишель.- Дворецкий делает привычный для него поклон в знак вежливости и преданности своему хозяину, моментально забирает у него с руки дорожную сумку, а его улыбка так же тесно гармонирует с его глазами и показывает всю их доброту. Дворецкого зовут Жак, и он как помнит Мишель, всегда пребывал в одном и том же настроении.       
 - Здравствуй мой Жак, давно не виделись, ты как всегда безупречен.
 - Вы как всегда добры, я за вами весьма стосковался, и рад буду позже с вами поболтать, но сейчас вас ждёт отец.
 - Ты только скажи мне Жак, он очень разгневан?
 - Что вы? Напротив, он безгранично рад вашему прибытию. – Вот он весь Жак, подумал Мишель, он сказал прибытию, а не возвращению, он некогда не ставил под угрозу репутацию не одного человека живущего в этом доме. Насколько хороший слуга!
 - Спасибо тебе за всё Жак, ты настоящий друг. – Поблагодарил Мишель, и заглянул ему прямо в глаза, при этом похлопав рукой по плечу. Смотря друг другу в глаза, они оба знали, точнее Мишель знал, что слуга видел, как Мишель в тот день тайно покинул дом, и ничего не кому не сказал, и даже не попробовал его остановить, или что-либо сказать. Они оба это знали, но и так же понимали, что об этом они не когда не заговорят.
 - Ну что же вы, в самом деле, друг мой, - сказал Жак и после не долгой паузы добавил, - это же моя работа! Прошу вас, - он указал на дверь первого этажа, - отец ждет вас в комнате для гостей с вашей мамой.
 - Моей мамой?? – чуть было не послышалось Мишелю.
 - Да они вас ожидают уже с утра, пройдите и сам во всём убедитесь мсье.   
    Мишель зашел в комнату, слуга закрыл за ним дверь снаружи, и время на мгновение остановилось, на его взор попалась картина, которую он уже думал, никогда не увидит: на диване сидели его отец Годдард, и мать Жаклин, они о чём-то разговаривали и улыбались. Мишель чуть еле сдержал себя, чтобы не выпалить: - «Что здесь вообще происходит?». Ведь его родители уже давно не общались просто так, а тем более так дружелюбно.
    При виде Мишеля оба родителя поднялись и посмотрели на сына. Первым нарушил молчание Годдард, он подошел к сыну и крепко его обнял. – С приездом тебя Шелл, – последний, в это время тоже обнял отца. Поприветствовав отца, Мишель подошел и обнял мать.
 - Мы очень рабы тебя видеть сынок, что же ты стоишь, тебе ведь нужно нам столько рассказать. Как ты съездил? – спросила мать, не выпуская сына из своих крепких объятий.
    Мишель сел в кресло, глубоко вздохнул и ответил. – Поездка выдалась отличная, я и не ожидал, что все так сложиться, но дома всё-таки лучше. –  Но откуда вы узнали, что я возвращаюсь домой?
 - Ты же знаешь у меня обширные связи сынок. – Сказал Годдард и отпил виски со своего стакана.
 - Я хотел извиниться перед вами за эту выходку, мне очень стыдно, я…- начал было Мишель, но отец его быстро прервал.
 - Не нужно Шелл. Я всё понимаю. Я хотел научить тебя делать выбор, научить иметь своё мнение, и я это сделал. Я горжусь тобой сын. Всё получилось даже лучше, чем я ожидал. Ты получил хороший жизненный урок, теперь ты знаешь, что такое самостоятельность. Не думай, что я буду решать как тебе жизнь, мне порядком всё равно какой путь ты выберешь: бизнесмена или художника. Мне главное, что это был твой выбор, чтобы у тебя была поставлена цель, и ты делал всё для того чтобы эту цель достичь. Тот день, когда ты подслушал мой разговор с Наталией, я подстроил, я использовал её в своих целях, я хотел знать, как ты поступишь. Я не хотел тебе этого говорить, но теперь ты знаешь всё (но конечно Годдард не расскажет ему про Квинси, через которого он знал почти каждый шаг Мишеля). Скажи, ты будешь зол на меня за это?
    Мишель был шокирован только что сказанным отцом. Но, нет, конечно же, зла он на него не держал. Он вспомнил все приятные моменты, произошедшие с ним в Нью-Йорке: дружба с Квинси, работа в цветочной лавке, работа в галерее искусств, и многое другое, ему понравилась самостоятельная жизнь, теперь он знал, что чего-то и  стоит в этой жизни. Но больше всего его вдохновляло то – как ловко он обошелся с Кристелл, по его мнению, Мишель, который был до этого, на такое не как не способен. До этой поездки он не видел ничего больше Парижа, и ничего дальше своей коморки (мастерской), эта поездка внесла большое разнообразие в его жизнь. Прокрутив всё это у себя в мозгу, Мишель сказал:
 - Вернувшись домой, я понял одну вещь, что человек может быть не только художником своего полотна, но и художником всей своей жизни, а лучше выбрать оба варианта и написать её красиво. Спасибо тебе отец – это было не забываемое путешествие.
    На улице просигналил автомобиль, Мишель подошел к окну и увидел в нём Аллена, он парковал свой новенький «Range Rover» черного цвета, а на стекле лобового стекла, виднелась логотипная наклейка национальной баскетбольной ассоциации США «New York Knicks». Мишель улыбнулся и подумал: «мечты сбываются!».
                Конец




От главного героя
    Так вот, если вам интересно, что произошло со мной дальше. Ах да, кстати, спешу Вам напомнить, что в этой истории, если её вообще можно назвать таковой, нет ничего головокружительного. Эта просто история из моей жизни, которая очень много для меня значит. Надеюсь, Вы не слишком много от неё ожидали, потому что я не хотел бы Вас разочаровать.
    После моего приезда в Париж, я начал работать с отцом, но нет, не по его желанию, я сам так хотел. Со временем я перенёс бизнес отца на себя, быть руководителем это по-настоящему интересное и великое дело. Я много рисую, и мои картины даже уходят иногда с аукциона. У меня есть небольшая галерея искусств, которой в большем руководит моя жена, чем я. Мы воспитываем двух замечательный детей: мальчика и девочку, на моё счастье художники из них не получаться. Мои родители снова сошлись, и уже много лет живут вместе, они счастливы.
    В Нью-Йорк я иногда летаю по делам, часто вижусь с Квинси, навещаю мисс Марджел. Кристелл больше никогда не видел, говорят она вышла замуж за мужчину её вероисповедания, и теперь живёт где-то в горах. Дружба с Аленом у нас крепкая, как и прежде, теперь он известный игрок в НБА, играет за Нью-Йоркскую команду. В общем, жизнь сложилась у меня так, как я хотел. Каждый день несёт мне радость, и главное не подобен предыдущему, надеюсь, и мои дети будут всегда носить с гордость фамилию – Морель.
***