Миллионы ее убили, но памятника нет

Сначала она, как ребенок, таится в подреберье и легонько толкает – я здесь, ты не одинок, тебе есть ради чего жить.

Потом она рождается.
В потоках горьких слез, в звенящих осколках проклятий, в муках одиночества.
За углом шумного проспекта по которому проползают гремучие твари – шипя о своем превосходстве, виляя телесами по феншую, стуча ребрами на менее ядовитых. В кафельной ванной – пульсируя вспоротым сосудом, смешивая ужин и розовое вино с алой тягучей жидкостью. На балконе – куря сигарету за сигаретой, туша окурки дрожащими пальцами. Перед пустым почтовым ящиком. Тихо, как вечная мерзлота после оттепели обнимает полюса, появляется на свет она и ты ей рад.

Она становится амазонкой в высоких кожаных сапогах, атакует соперников, получает раны. Без слез и обид накладывает швы, антибиотики, пластыри и снова идет в бой.

В праздники по-детски, подогнув ноги и теребя локоны, сидит перед телевизором, и смотрит «Ну, погоди!».

Морозными ночами накидывает плюшевый плед на плечи и жалеет тебя, как когда-то мама.
День за днем она входит в бесстрастный, всепоглощающий поток времени. Лучеперые золотые карпы заплывают в ее холщевую сумку, камни увлекаемые теченьем, застывают у ее ног, на загорелых плечах амазонки находят приют разноцветные бабочки, густые волосы цвета ржи стянуты бархатными облаками. Неумолимо движущийся тысячелетиями полноводный поток, любуется её отражением, но от этого в нем не становится меньше осколков и камней...

Сапоги ее истерлись, но ты снова и снова, несмотря на кровавые мозоли, бугристые зигзаги шрамов и фиолетовые пятна ожогов перевязываешь новыми полосками из собственной кожи.

Колени болят и мультфильмы она теперь смотрит  откинувшись на мягкую подушку, вытянув ноги на опрокинутый табурет, с бутылкой пива и дымящейся сигаретой в пальцах искривленных драками.

Морозными ночами она где-то пропадает и приходит под утро – избитая, как собака, залезает в подреберье и спит, как ребенок.

Отпустив её в мир грез, ты идешь по шумному проспекту и не замечаешь снующих гадов.

Захлебываясь выпивкой, ты знаешь, что в ванной произойдет естественное очищение желудочно-кишечного тракта.

Детские мультфильмы заменили брюзжанием взрослые сериалы, а для борьбы с холодном зимы, появился восьмицилиндровый масляный обогреватель.

Почтовые ящики давно не модны. Их нет совсем.
Как возможно никогда и не было её самой?!

Нытье шрамов, резко реагирующих на солнечный свет, звонкий смех заставляющий с болью вибрировать барабанные перепонки, крупные хлопья снега медленно опускающиеся на твою жизнь и бурные весенние ручьи, иногда заставляют вспомнить о пепле потревоженном  ими. Он делает шрамы темнее, смех колючее, снег холоднее, а весенние слезы размывают единственное напоминание - маленький истлевший холмик в твоей душе.

Ты один из миллионов людей убивших её.

Позволь вынуть твое ребро и сделать памятник надежде?!