120. Три женщины Шах-Веледа

        ГЛАВА СТО ДВАДЦАТАЯ,
        ТРИ ЖЕНЩИНЫ ШАХ-ВЕЛЕДА

        Авари сбился в подсчёте дней и ночей, проведённых в ловушке. Да он и не старался непременно сосчитать их - ведь ничего не стоило положить в сторонке камешек, отмечая им наступление утра. Потом ещё один, ещё… Или чиркнуть по стене острым обломком. Но для чего? Дни считают, когда чего-то ждут. Авари уже почти не ждал. Гретхен не вышла из пирамиды. Слишком много причин могло быть для того, чтобы им не выйти. Авари закрывал глаза и пережидал, пока переставало жечь под веками. Горше всего было от мыслей, что на долю этой маленькой женщины выпало столько страданий. И в довершение - мучительная смерть от голода. Погребённая заживо в проклятой пирамиде… Шах-Велед старался не думать об этом. Он молился за Гретхен, молил богов о чуде, которое ещё могло бы спасти её.

        Молитва переплеталась с мыслями о ней. И о других, кто так же, как она, вызвал когда-то его удивление и преклонение. То были три женщины. Хрупкие женщины, трепетные создания, с неиссякаемым запасом мужества и стойкости, которых потребовала от них жизнь. В мужчинах эти качества не удивляли, мужчина обязан был обладать ими, другое дело - не всегда имел достаточно мужества. Но когда жизнь предъявляла женщине такой суровый счёт, по которому мог заплатить далеко не каждый мужчина, а она платила без раздумий… Вот что было горько, больно, и можно было только склонить голову в глубочайшем поклонении. Дух этих женщин был с Авари в те тяжёлые дни. И если то были его последние дни, Шах-Велед был благодарен судьбе, что одарила его такими встречами. В этих мыслях и воспоминаниях он черпал силы для самого себя. Голод уже не просто стоял рядом. Он пробрался внутрь, свернулся в желудке холодным змеем, источая яд неотступной муки. Но склонялись к Авари светлые тени маленьких отважных женщин, умевших переступить через страдания, и притуплялась острота голода.

        Гретхен. Прекрасная, как утренняя роза в жемчужинах росы, одарённая счастьем высокой любви, преданная ей сердцем, делами и помыслами, земная женщина, с которой впору писать богинь.
        Лакшми. Любимая супруга, хрупкая и нежная, она верила ему безоговорочно, ни о чём не спрашивая. Верила, когда он сказал: "Здесь вам безопасно"… Шах-Велед знал, она ни в чём его не винила. В последнюю минуту была полна спокойного достоинства. Наверняка и для детей сумела найти слова, которые наполнили их маленькие сердца мужеством.
        И ещё - Джаяджи. Рани, княгиня богатого княжества Нарайян.

        Привалившись спиной к стене, Шах-Велед смотрел в синее небо, едва просвечивающее сквозь заросли над провалом, а видел рани Джаяджи. Когда её узнал Авари - тогда ещё Шонит-Ла - всё светлое, счастливое было уже в её прошлом: счастливое замужество, жизнь в роскошном дворце в окружении заботливых слуг, радость материнства. Впрочем, сын тогда был с нею. Драгоценный осколок былого счастья.

        …В ту ночь несколько всадников вылетели из темноты прямо на кавалерийский отряд Шах-Веледа, возвращавшийся из разведки. Чужаков окружили, в холодном свете луны заблестело оружие. Но тут раздался звонкий женский голос: "Кто ваш командир!?" Авари назвал себя, послал коня вперёд. К нему подъехала молодая женщина с ребёнком, привязанным у неё за спиной полосой ткани от сари, и попросила разрешения переговорить с ним наедине.

        Всадница сдержанно сообщила, что она - супруга Риши Вачакну, князя Нарайяна, а ребёнок - его наследник. Сказала, что бежала из осаждённого города, попросила защиты и покровительства. Дальше два отряда отправились вместе, да так и не разделились больше. Рани Джаяджи оказалась прекрасной наездницей, и оружием владела не хуже мужчин - с детства обучалась этому искусству. В первом же бою княгиня доказала, что может сражаться безо всяких скидок на женскую слабость. И мужества ей было не занимать.

        Вот о себе она говорила очень неохотно, почти ничего. Шах-Веледа такая сдержанность не устраивала. Коль волей богов она оказалась рядом, он хотел знать, кто стоит с ним в бою плечом к плечу. Спросить нашлось у кого - с Джаяджи в отряд влились люди, хорошо её знавшие. И Шах-Велед узнал, что её супруг, когда начали разгораться костры восстания в его землях, организовал повстанцев и возглавил их. Воинский путь его армии был отмечен доблестью, отвагой и честью. Рани тогда не брала в руки оружия, но она и их маленький сын были с князем неотлучно. Потом пришло время, когда удача отвернулась от них. Повстанческая армия Риши Вачакну - к сожалению, сильно поредевшая в боях - была окружена в столице и взята в осаду. Человек, до самозабвения преданный княгине, с гордостью и горечью рассказывал, как их рани с ребёнком на руках выходила на крепостные стены и своим присутствием, словами, обращёнными к воинам, укрепляла их мужество.

        Англичане бомбили город из тяжёлых пушек день и ночь. В двенадцатую ночь осады рани покинула город. Муж приказал ей спасти сына.

        Джаяджи с ребёнком за спиной спустилась по верёвке с крепостной стены. Там её ждал небольшой отряд верных людей. Вскочив на коня, княгиня помчалась прочь от города, ещё не зная, что начала свой путь рани-воительницы. В ту же ночь беглецы присоединились к отряду Шах-Веледа. Что случилось с князем после того, как они оставили город - этот вопрос волновал каждого из его верных соратников, и Авари послал разведчика узнать о судьбе князя Риши Вачакну. Через несколько дней его человек вернулся с печальным известием.

        Князь точно угадал время, когда отправить из города Джаяджи с сыном. Уже на следующий день англичане ворвались в разрушенный город. Повстанцы дрались героически. Их закалывали штыками, расстреливали в упор, но, смертельно раненные, они последние силы тратили на то, чтобы поразить врага. Раненый князь был пленён. Его судил военно-полевой суд, и англичан доводила до бешенства гордость, с какой Риши Вачакну держался на суде, спокойствие, с каким он встретил смертный приговор.
        Ворвавшись во дворец, англичане искали в нём рани и маленького наследника. А когда не нашли, перевернули весь город, не веря, что они вырвалась из кольца осады.

        Боль потери любимого супруга, жажда мести и страх за будущее сына стали для Джаяджи опорой. Повстанцы забывали о себе, имея перед глазами пример беззаветной отваги и воинского мастерства. Случалось, что во время сражения за спиной молодой женщины сидел её маленький сын. Насколько было возможно, мужчины старались оберегать боевую подругу. Она же - гневалась, замечая опеку, не хотела ни в малейшей степени становиться бременем для товарищей. После случая, когда отряд попал в засаду, и они вырвались лишь чудом, Шах-Велед предложил ей уйти с сыном в надёжное безопасное место. Он готов был переправить её в горный монастырь к своей семье. Рани отказалась.

        Джаяджи погибла в бою. Сначала английский солдат ранил её саблей. Залитая кровью, она продолжала биться. Пока пуля не выбила её из седла. Англичане так и не узнали, что она была женщиной. Княжна сражалась в мужском платье.*

        Её сына Шах-Велед поручил двоим из тех, кто сопровождал Джаяджи из осаждённого города. Они увезли мальчика. Что с ним стало, этого Авари не знал, хотя позже и предпринимал попытки найти его следы.

        Мысли уносили Шах-Веледа в прошлое, далёкое и близкое, и он забывал о собственном положении. Погружённый в свои мысли, Авари не сразу понял, почему вдруг исчез голубой клочок неба, и резко потемнело. Через несколько секунд над головой зашелестело, раздвинулись густые заросли, затянувшие провал, и сквозь них просунулась звериная морда.

        "Пантера?" - Авари пытался разглядеть, кто пожаловал к нему, привлечённый запахом лёгкой добычи.

        В опустевшей сумке лежал нож. Авари подтянул её к себе, сжал в руке холодную рукоять. Голова зверя исчезла, и неожиданно там, снаружи, раздался громкий лай. "Собака? Чёрная собака! " Это было слишком хорошо, слишком невероятно, чтобы быть правдой! Потрясённый догадкой, Шах-Велед всем телом подался вперёд, и в это время над головой опять раздался резкий шум, треск разрываемых побегов, вниз посыпалось каменное крошево…

        - Осторожно. Камни обваливаются, - прохрипел Авари чужим, незнакомым голосом…
        В пролом хлынул слепящий свет, и возникли силуэты людей в обрамлении ярких солнечных лучей. Авари заслонился рукой - от света он отвык.
        - Шах-Велед! Как вы себя чувствуете? - послышалось сверху.
        - Всё в порядке. Вы нашли Гретхен? - пересохшие губы не слушались, язык с трудом ворочался во рту.
        - Да. Это она послала нас сюда. Вы сможете обвязаться верёвкой?
        - Бросайте.

        Через несколько минут крепкие пальцы ухватили Шах-Веледа за руки, за куртку и выдернули из провала. Закружилась голова, и он сел, почти упал на каменную ступень. Солнце щедро заливало теплом и светом весь поднебесный мир. Краски его показались Шах-Веледу необычайно яркими, у ног расстилались джунгли. Как прекрасен был мир, с которым Авари уже распрощался. Он перевёл взгляд на мужчин, окружавших его, прошёлся по лицам и задержался на высоком человеке, стоящем ближе других. Тот снял с пояса фляжку, обтянутую кожей, откупорил её и протянул Авари.

        - Мое имя сэр Тимотей Крэнстон. Я сердечно благодарю вас за всё, что вы сделали для Гретхен.
        - С ней всё в порядке?
        - Я надеюсь, всё будет хорошо. Правда, я видел Гретхен всего несколько минут. Она, едва вышла из пирамиды, тотчас заговорила о вас, была очень обеспокоена. С ней остался Ларт, а мы поспешили сюда. Уитко показал, где искать вас.
       
        - Уитко… Где он? - Шах-Велед снова скользнул взглядом по лицам, но индейца среди них не было.
        Тимотей оглянулся назад, и там, ниже по склону, Авари увидел их с Гретхен спасителя. Ещё ниже большая чёрная собака спускалась по высоким каменным ступеням, та самая, что обнаружила провал и нашла его, Шах-Веледа.

        - Как вовремя вы подоспели! Боги не допустили её смерти.
        _____________________
        * Лакшми Бай (1828 — 17 июня 1858) - национальная героиня Индии, рани (княгиня) княжества Джханси, одна из руководителей Сипайского восстания.

http://www.proza.ru/2015/05/13/587