Рейн Авилон. Глава 25

«B ком сердце есть, тот должен слышать, время,
Как твой корабль ко дну идет.»
(Осип Мандельштам, 1918-ый год)

Их впятером пропустили бесплатно и без очереди, поскольку Рейн Авилон успел замолвить словечко. Он - фигура в клубе известная. Рейн мог провести безденежно тех, кого пожелает. Его все знали и радушно здоровались, но ответные жесты приветствия его были не то чтобы наносными и пренебрежительными, а символичными, как в случае с Даниэлем. Дистанцию создавала его немая озабоченность, секретное размышление, протекающие где-то внутри его существа. Он не на секунду не отрывался от них. Единственно, как их можно было распознать – это по вспыхивающим углям его зрачков, по двум мрачным планетам никогда не изученных галактик, по двум скважинам - в недра. Это очи тёмного пророка своего времени.
Сдав верхнюю одежду, они спустились в подвал по плохо освещённой крутой лестнице. Они прошли в убежище, населённое причудливыми созданиями. Зыбкий неоновый свет выхватывал контрастные очертания пост-апокалиптических уцелевших с респираторами, утянутых в латекс и траурное кружево фарфоровых живых кукол с веерами, меланхоличных Лолит и таких как Даниэль, Рейн, Иен, Алесса, Скольд. Я имею в виду только атрибутику, типаж, оболочку.
 
Всё пространство «Лимба» оглашали резкие звуки синтезаторной музыки с плавающим где-то там низким мужским вокалом, искажённой гитарой, режущей уши, и динамичными барабанами, тоже где-то дрейфующими. Гармония: половину не слышно, а другую - даже через чур. Виной тому, может, и нерадивый звукорежиссёр, которому не помешал бы фирменный от леди Мортен пинок по пятой точке. Но одно явно наверняка: это помещение не строилось изначально для подобных концертов. Из-за небольшой площади и голых каменных стен создавалось невообразимое эхо, подчиняясь физическим законам, никем неотмененным. Но танцпол, куда Дани с его компанией не пошли, был заполнен до отказа. То, что могло бы называться роком, шло под наименованием «музыканты, конечно, молодцы, стараются, но вот условия…». Все всё равно знали, что в большинстве текстов – ядрёный и грубый протест против тоталитарного строя Вуна .
«Чего они хотят добиться? Они думают, что они анархисты, борцы. Возможно, да. Но только в стенах этого заведения… Это всё пустое. Лишь единицы из них хотят противостоять Вуну, а остальные только красуются. И то я сомневаюсь… » - думалось Даниэлю.

Вся компания проследовала за Рейном, прокладывающим путь через толпу. Даниэль не хотел заниматься самодеятельностью, а доверился предводительству Авилона. К счастью, в отделённом прозрачной перегородкой помещении бара было не так шумно и людно. Здесь освещение ровное и приглушённое, кирпичные стены со странными граффити и плакатами любимых исполнителей. Пахло сыростью, волглой речной тиной.
Иен смирно сел за стойку, его же примеру последовал и Рейн. Скольд увидел кого-то из своих знакомых и подсуетился немного уделить и им времени. Даниэль подал Алессе руку, когда та штурмом брала высокое сидение, а сам пристроился между ней и Авилоном, спиной опершись о стойку. Леди Мортен прокомментировала, обольстительно улыбаясь:

- Какой Вы галантный, Даниэль !..
- А я хотел ещё сказать … - мгновенно подоспел Скольд к реплике девушки.
- Лучше не надо, - равнодушно прервала его Алесса.
- Так дельное же! – возразил с энтузиазмом Скольд. - Вот смотри: ты дама свободная. Нас ты воспринимаешь исключительно как друзей. Меня в особенности...
После он повернул Алессу на крутящимся сидении прямо к Даниэлю для полной наглядности и тут же превратился в прожжённую сваху:
 
-А вот Дани ! Я сейчас устрою смотрины жениха. Ты только полюбуйся: голубоглазый брюнет, ростом без этих ботинок уже метр восемьдесят восемь. Пишет стихи, любит делать подарки, поёт, начитан. Пусть он не умеет починить кран и вбить гвоздь, но за то как красноречив…
- Ни дать ни взять, руки не из того места, - пожал плечом Даниэль, подыгрывая.
- Симпатичное же «не то место»! – послышался из-за столика неизвестный женский голос из шушукающейся компании дам, думающих, что они викторианские вампиры.
- Не для ваших клыков его роза цвела! – откликнулся Скольд и обратился к леди Мортен с таким видом, будто решался вопрос жизни и смерти:
- Ну, берёшь?
Алесса актёрски закатила глаза, цокнула языком и оценивающе окинула взглядом потенциального суженного. Она сказала:
- Я старательно ищу предпосылку, чтоб забраковать …Мне нужен такой мужчина, который умеет долбить кулаком по столу!
- А ты сомневаешься, что я умею долбить?.. – наконец-то смог вставить слово Даниэль.
- Всех красивых девушек с потока передолбил, - вкрадчиво, но громко переиначил его Скольд, что даже бармена развеселило игрой значений и подтекста.
- Какой ты пошлый! – покачала головой Мортен на Дикса, проглатывая смешок, вызванный ещё и тем, что Даниэль впал в небольшой конфуз, но он нахально опустил глаза и ностальгически тихо вздохнул.
- За то правдивый , - благородно положа руку на сердце, заявил Скольд и, поняв, что здесь его миссия выполнена, переключился на другое, точнее на другую:
- О, Белла!.. – воскликнул он и мгновенно оказался возле одной девушки, что мелькнула за соседним столиком. С ней у глашатого правды Дикса были далеко не дружеские отношения. Они ушли на танцпол в обнимку.
- Сцена, признаться, меня умилила. Театральная импровизация посреди реальности, -  медленно проговорил после паузы Рейн Авилон и сказал бармену, что они заказывают виски. Видимо, и до появления Дани это было их обыкновенным в «Лимбе» рационом. Наш герой добавил, что ему кофе чёрный молотый и сладкий. Он за рулём – какой здесь алкоголь?
 
- …Какая она собой, реальность? – обратился он к Авилону , неподвижно сидящему в профиль. Не меняя позиции настороженного хищника и притаившейся жертвы, Рейн ответил с ходу, точно ждал такого вопроса:
- Способная оборваться в любой момент – хочешь ты этого или нет, - он бросил на собеседника мгновенный взгляд – плавящейся обсидиан, кофейную горечь для гадания – и вновь повернулся боком, но черты его размягчились, сникли, щёки более осунулись. Он продолжил:

- Я не застал тот момент, когда проводилась активная реклама «Изотерических основ и тайн мироздания». Местное телевидение взрывалось от круглосуточного упоминания «доброго» имени Андерса Вуна. Это точно было явление философского камня, священного грааля. Я находился в другом городе. А моя семья попалась. Когда я приехал, то понял, что это уже другие люди. Они говорили не своим языком, превратившись в манекенов, набитых инородным, то есть тем, что их добровольно-принудительно заставили проглотить. За такую подачку они возвеличивали Вуна, как единственного праведника, носителя истины , агнца божьего. Они звали с собой, туда… Я, конечно, отказался. Они сказали, что больше не считают меня за сына, поскольку так учит их Вун. Я не держу зла на них. На него – вполне.
В разговор вписалась осторожно Алесса:

- Например, у меня был молодой человек. Мы были очень влюблены друг в друга, но как только случилось аналогичное, то оказалось, что всё кончено. Я перестала числиться для него в списках сущих, он не хотел меня слушать. Из группы, где я раньше играла, я ушла по такому же принципу.
- Группа, в которой я состоял, распалась, поскольку вокалист и клавишник покинули ко всем чертям Мидиан, - дополнил Рейн и принял заказ .
- А я клавишник, но я не стану так делать, - акцентировал Иен, поднося к ярким губам стакан с виски.
- Получается, что впятером мы – полноценная группа , - харизматично вскинув бровь , сделал вывод Даниэль , задумчиво проводя кончиком пальца по окружности чашки с растворимым (как он понял по запаху) кофе . 
Авилон продолжил тихо ,из-за чего Даниэль к нему чуть склонился :

- Всё бы хорошо… Я чуть менее года здесь, в «Лимбе» – это только начало. А я всё более и более отчётливо слышу скрип пеньковой верёвки вокруг своей шеи, лязг топора палача, щелчок курка у виска . К этому всё ведёт, рано или поздно Вун оккупирует всё. Я не боюсь. Я просто не могу бездействовать – это мучает. Мы вроде и анархисты по политической философии, анархисты по вынуждению из-за тупика, но мы стоим на месте . Террор, митинги – попытки были, но они пресекались очень быстро и ,я уверен, они смешны для Вуна. Я постоянно думаю, как нам о себе заявить, чтоб враг понял, что в нас - угроза. Не дожидаться в подполье рабски окончательного вердикта, а встретиться лицом к лицу. И если так надо будет, то оставить этот обречённый мир. Обречённый, понимаешь?.. – снова Рейн адресовал свой уже продолжительный и испытующий взор  Даниэлю и надтреснуто улыбнулся, точно движение губ причиняло его мышцам боль:
- Я ответил на твой вопрос . Я изложил реальность.
«Господи , если бы он хотел лицом к лицу встретиться, то ворвался бы на собрание , сказал , всё что думает . В этом был бы менее трагичный исход . А так он обречён тлеть … Обречённый ! Как характеризуешь мир, так характеризуешь и себя...» - промелькнуло в голове у Даниэля.
- За неё, за реальность, - легонько стукнул Дани своей чашкой по стакану Рейна с нетронутым виски. Каждый пригубил и пресёк желание неприятно поморщился от едкой горечи. То, что могло быть любимым напитком Даниэля состояло из одной таблетки заменителя сахара, чайной ложки дешёвого подобия кофе и хлорированной горячей воды. Плюс туда ещё капнуло сверху. Даниэль поднял взгляд: на сером потолке, где стыки плит наскоро залатаны некогда цементом, образовалось мокрое неровное пятно.
Бармен прокомментировал, прокашлявшись в сторону:
- Лета в этом сезоне особенно полноводна…
- Вы называете реку, протекающую через Мидиан, Летой? –решил уточнить у него Дани.
- Рейн однажды так её окрестил, а название прижилось, - и бармен отлучился на заказ кого-то из посетителей. 
Авилон промолвил:
- Лета – река забвения в Аиде, в царстве мёртвых . Когда умерший пил из неё , то терял память, связь с прошлым и настоящим . Я бы трактовал память , как осознание себя, отчётность не поехала ли крыша…
- Не сгинула ли душа, не превратилось ли в камень сердце. Один глоток из Леты – ты лишаешься всего, - продолжил Даниэль.
- Ты - вакуум, на месте которого должен быть человек. Там, за Летой –разрастается пустота. Прельстишься её внешней вольготности, так и пойдёшь на собрания Андерса Вуна, - раздался голос Иена.
- И с каждым разом по капле тебе отцедится твой глоток беспамятства… - Алесса, как в мрачный гобелен, вплела свой тонкий, но твёрдый голос. 
- Так…постепенно, почти незаметно. Даже не поймёшь, что тебя нет, - вторил ей Даниэль.
- Здесь – пристанище живых, - окидывая помещение необъятным взором вымолвил Рейн.
- Звучит как вымысел, сказочная антиутопия. Но нет. Мидиан – вечная модель мира, - завершил Иен. Мораль. Точка.
«Если пристанище живых названо «Лимбом», то есть первым кругом ада Данте, то какой же тогда ад?..» - подумал, замирая, Даниэль , но мысль озвучивать не стал.