Легенда. Глава 26

Поглощённые всецело рассуждением, они не заметили, как в баре появился чуть разрумяненный Скольд, который проводил свою пассию Беллу за столик, где она изначально была, сочно её напоследок чмокнул и танцующей походкой приблизился к Даниэлю, Рейну, Иену и Алессе, чей вид не был столь радостен.

- Всем привет! Что у вас нового? – с улыбкой, растянутой до ушей, торжественно выдал он, отхлебнув у Дани кофе.
- Лучше скажи, что у тебя нового. Обычно после уединений с Беллой ты выглядишь по пикантным причинам просиявшим счастьем. А теперь ты вдвойне доволен, - подметил Авилон.
- Да, Рейн! Из тебя выйдет неплохой следователь. Значит так. Как и полагается, мы с Беллой решили провести незабываемые мгновения в том месте, где нас никто не застанет. Это на сей раз тёмный пыльный закоулок рядом с чёрным ходом. Да, я романтик! Всё было, как всегда, не вдаваясь в подробности… И вот я обнаружил это, - он достал из кармана куртки таинственную находку, что всё время продержал так, и, прикрывая сверху козырьком ладони, показал последовательно каждому. Это изящная подвеска из серебра с гранёной и переливающейся капелькой прозрачного камня. Скольд комментировал:

- Рядом с запасной дверью она лежала и ждала, пока я её случайно выцеплю взглядом из тусклого освещения. Своим видом она сказала: «Давай, Дикс, подбери меня, потом продай и купи много-много лапши! И не вздумай, глупец, искать моего владельца». Я её послушал. Не знаю, как она там умудрилась оказаться. Скорее всего, кто-то не из местных обронил. Только вот не разбираю, камень – это стеклянная безделушка или же какой-нибудь драгоценный?…

- Подай-ка сюда. Проверим, - попросил Даниэль и принял под своё покровительство подвеску. Её застёжка оказалась сломанной, из чего следовало , что владелица случайно лишилась украшения. Только вот кому надо заходить в клуб не через главную дверь?… Наш герой, держа серебряную нить двумя пальцами, приподнял перед собой прозрачную, как слезу, каплю на свет. Предугадав реакцию Скольда, бармен обратился к Дани:
- Юноша, который гот, советую так не делать. Там камера. Мало ли … - он указал на средство слежения, безмолвно шпионящее из-за угла. И мой герой опустил руку и отвернулся от всевидящего ока, поняв свою ошибку. Бармен тоже допустил опрометчивость: Даниэль никогда не относил себя ни к одной субкультуре. Вообще, некоторые, видящие его мельком, часто и ложно полагали, что он красит волосы и носит линзы.  Ему нравилась эстетика некоторых течений, самобытные идеи, что-то из музыки, где направление и тематика подбирались под его настрой. Во всех отношениях ему хватало того, что он «немного музыкант», остальное являлось пустыми названиями и наречениями – рамками для человека. Поэтому выражение «юноша, который гот», отчётливо показалось ему неприятным.
- Да ладно, Керт, наверное, как всегда спит. Так зовут здешнего охранника - Керт … - отреагировала обнадёженно на замечание бармена Алесса и видя, как Даниэль дыханием греет подвеску, спросила, зачем это он так делает. Он ответил :
- В древности считали, что горный хрусталь появляется из чистейшей воды, обратившейся в лед не от холода, а от божественного огня. И действительно, его не может отогреть человеческое тепло – он остаётся холодным. Этот камень именно такой. Значит, не стекло, не безделушка. Скольд, я думаю, лучше бы попытаться найти обладателя...
- Вот ещё чего! Горный хрусталь ценится! Даже если его обронил ангел земной, не отдам , - категорично отрезал он и взял подвеску обратно.
- Какая красивая легенда!.. Так и с некоторыми сердцами бывает … - задумчиво проговорила Алесса. В этот момент у неё было волшебное лицо, как у грустной феи, что подметил для себя Даниэль .
- Хм… Но обязательно должен быть положительный исход. Как ты считаешь, что такое сердце может оживить? – он поддержал её. Ему тоже нравилась эта легенда. Ему нравилось, как раскрывается Алесса.

- Тот же божественный огонь, - тихо ответила леди Мортен . – Любовь .
Она - с дредами, в рваных колготках, совершенно неженственная, выдала мысль, до которой не всякая и чувственная и с виду романтичная леди дойдёт на шпильках. Это было не удивительно для Даниэля: он привык в общении с людьми отбрасывать клише их внешнего вида и положения . Да, Вильгельм был прав , когда сказал , что наш герой владеет великой наукой видеть и чувствовать в человеке прежде всего человека, а не слугу, не ранее высокомерного скрягу Артура, не идеального внешне Синдри, не девочку-мальчика-панка Алессу. Че-ло-ве-ка. Без дискриминаций, без ярлыков. А уже то, как люди себя после преподнесут, и являлось первой их личностной характеристикой.

В выводе Мортен Даниэль услышал такой же священный восхищённый трепет, что и в слове «воскреснуть».

В «Лимбе» воскрешения не намечалось.

…Мятный холодок от прикосновения застывшей в веках слезы горного хрусталя не давал ему покоя: с чьей же шеи сорвалось изящное украшение?..