Воспаление копчика

Ни с того ни с сего начал болеть копчик. И чем дальше – тем больше. Честно говоря, Варька Рыжикова до того дня и не знала, где эта зараза находится и как называется. Но когда болезнь припрет, хочешь – не хочешь узнаешь.
- У тебя, скорее всего, копчик воспалился, - поставила диагноз подруга и соседка Анька Протасова.
- Что-что? – переспросила Варька.
- Копчик, говорю, хвостец иначе… Съезди  в район, проверься…
Хвороба не проходила, и Варьке поневоле пришлось воспользоваться советом товарки.
Районный хирург долго ощупывал уплотнение чуть пониже поясницы, вздыхал, потом послал на рентген. И, наконец, изрек:
- Боюсь, голубушка, дело серьезное. Направлю-ка я тебя на обследование в область…
Варька от такого заключения чуть в обморок не упала. Ей-то не надо было объяснять, что в наше время считается «делом серьезным».
«Всё, - решила она, - это моя смерть пришла. Обидно! В тридцать девять на тот свет отправляться».
Толику про диагноз не сказала. И хотя ей сразу стало все вокруг абсолютно безразличным, не удержалась даже от того, чтобы не сделать внушения супругу.
- Ты тут смотри, не балуй.  С Рыжим не вожжакайся. За хозяйством приглядывай. Не то приеду башку оторву…
«Так я тебя и испугался», - подумал Толик, но вслух заверил женушку блюсти наказ точно и свято.
В области Варька пробыла дней десять. Никакого серьезного недуга тамошние светила, конечно же, у нее не обнаружили, но назначили мази и уколы.
Баба летела домой как на крыльях. Радость и счастье переполняли душу, сердце через край. Она как будто заново родилась…
Правда, когда подходила к хате, оптимизма почему-то поубавилось.
«А, ну как не послушался моего повеления, - думала Варька. – А, ну как скот не кормленный, непоеный и сам в дымину!»
Варька будто в зеркало глядела. В хлеву рычал и визжал что есть мочи подсвинок, силясь сломать загородку – последний раз еду ему выносили, наверное, дня два-три назад. Варька метнулась в избу, готовая выдать «хозяину», но воспитывать было некого: Толик, разметав руки, валялся на полу, извергая громоподобный храп. Рядом стояли молочный бидон и двухведерный чугун с брагой.
- Разлегся, дурьё! – заорала Варька, скорее для того, чтобы полегчало самой. – Скотина надрывается, а он нежится, гад! Толик вздрогнул и тотчас открыл полные испуга и удивления глаза: он никак не ожидал такого скорого возвращения супруженции.
- А ты уже насовсем? – вырвалось у него.
- А ты думал я загнусь? Не дождешься! Развел бардак!
Толик принялся оправдываться. Уверять жену, что запил совсем недавно. До этого вел вполне трезвый образ жизни. А брагу  забацал с целью экономии средств. На водку вон сколько денег надо, на брагу… всего ничего… десять килограммов сахару потратил.
Продолжать разборки дальше у Варьки не было ни желания, ни времени. Нужно было срочно вынести что-нибудь поросенку. Да и не терпелось побыстрее связаться по телефону с районным хирургом, поблагодарить «за все хорошее».
- А где это наш петух? – выглянув в окно, поинтересовалась на всякий случай Варька.
- Как где? Наверное, по двору бегает… Я правда, у него одну булдыжку оттяпал для супа.
Из кастрюли на плите действительно торчал плохо общипанный недоваренный петушиный окорок.
- Дурьё, чтоб ты сдох!
Варька повела носом. В хате – висел густой запах сивухи, нестиранных портянок, перегара и немытого тела.
- Я сейчас в связь сбегаю, а ты шагом марш в баню. И чтоб к моему приходу этого безобразия я не видела, - она кивнула на посуду с горячительным напитком.
Варька поспешила на почту, размышляя на ходу, как она увалит этому умнику с докторским дипломом.
«Вот будет у телефонного аппарата извиваться что твой змей. Я ему пожелаю, чтоб у него не только задний, но и передний копчик отвалился».
Толик, проводив жену, перед тем как вылить содержимое чугуна и бидона, набрал напоследок два или три ковша бражного эликсира, осушил их. В баню Толику идти в одиночку не хотелось. Поэтому он, прихватив белье, завернул к любимому дружку по кличке Рыжий.
По дороге на помывку приятели зашли в сельпо, купили две большие бутылки вина, именуемого в народе червивкой. Расправились с одной, а другую договорились «раздавить» в парилке.
Плескались в бане недолго. Оприходовав последний «огнетушитель», совсем осоловели, так что вскоре, пошатываясь и поддерживая друг друга, уже плелись до дому.
Варька застала родненького муженька опять спящим. Правда, на этот раз он устроился на кровати прямо поверх одеяла, догадавшись, впрочем, снять верхнюю одежду. Если честно, в первую минуту Варька не признала в лежащем на койке своего благоверного. Вместо трусов на нем были женские панталоны с рюшечками, а вместо майки, опять-таки, женская комбинация.
- Где ты все это подцепил, чудо-юдо заморское? Или в бабьем отделении парился? – набросилась на мужа Варька.
- Что ты мне оставила, в то я и оделся, - не понимая спросонок, что от него нужно жене, ворчал Толик.
- Да я такого в жизнь не носила! Небось Рыжий твой, заливши зенки, схватил первое попавшееся из сундука, а ты, не разглядев, натянул на себя! Ох, несчастье мое! Снимай быстро этот срам! Чужой кто зайдет, тут же со смеху кончится…
- Сию минуту, солнышко ты мое, копчик ты мой золотой, - запел соловьем Толик,  убедившись, что жена не собирается больше злиться. - Я вижу ты совсем выздоровела. Рад, очень рад! Ты знаешь, по этому поводу не мешало бы и по рюмашке пропустить…

Опубликовано также на