Ствол или два смертных приговора за пять минут

     Уважаемый читатель. Два слова в заголовке должны были бы быть в скобках. Это слова "смертных приговора". Но, к сожалению, система не позволяет ставить скобки в заголовке. Так что необходимо учесть, что речь идет о смертных приговорах в переносном смысле. Что для героя описываемого события, впрочем, не имело никакой разницы.

                1
   В квартиру в этом странном деревянном доме на окраине города мы переехали, когда мне было 8 лет. А до того жили в коммуналке. На главной улице города, но в коммуналке. И как бы мне ни жалко было покидать своих друзей по двору, меня, естественно, никто не спрашивал. Ведь мне было всего 8 лет.

   Этот дом представлял собой некую конструкцию, полученную путем пристройки к одному жилому помещению, всех остальных. В итоге, к одному строению на три семьи, добавилось еще три строения с отдельными квартирами. И у каждой был свой вход с крыльцом со двора. Кто их строил, я не знаю, но получившееся сооружение иначе как «странным» не назовешь. Получилось оно длинным, уходящим вглубь двора, почти до самого оврага.

   Вот в одну из этих отдельных квартир, мы и вселились. В двухкомнатную квартиру под номером три.
 
   В квартире же под номером два, через стенку, жила семья с одним ребенком и ребенок этот, звали которого Валера, был старше меня на два года. Впоследствии, по мере знакомства, он приобрел в моих глазах непререкаемый авторитет. Здесь, конечно, сыграла роль, в первую очередь разница в возрасте и уж потом его несомненные личные лидерские качества. Сколько всяких разных дел он умел делать! Сколько всего он знал лучше и больше меня! У него часто собирались одноклассники и занимались выпуском стенгазеты, о существовании которой в природе я и понятия еще не имел тогда. А он прекрасно рисовал цветными карандашами и писал тушью плакатными перьями. Здорово играл в футбол, в волейбол, придумывал всяческие развлечения и, даже, довольно точно стрелял из собственноручно сделанной рогатки, которую прятал от родителей под крыльцом. Потому что его отец, дядя Рауль, был очень строг к нему и быстр на руку. А рогатка в те времена была, хоть и в большой моде среди нас, пацанов, но под строжайшим запретом в нормальных советских семьях. И если бы его отец нашел это изделие, Валерке перепало бы по полной программе. Зато мама, тетя Роза, была очень доброй и мягкой женщиной. И всегда заступалась за него перед отцом. Иногда из-за этого перепадало обоим, особенно, если дядя Рауль приходил с работы под определенным градусом подпития.
 
   Это произошло спустя два года, после нашего въезда сюда. К тому времени я, хоть и был младше Валерки на два года, но втерся к нему в доверие, как свой парень. И мы частенько проводили свободное от школы время друг у друга в гостях. Особенно зимой, когда на улице из-за холодов бывало не так много интересных мальчишеских занятий и его сверстники сидели по домам, не высовывая носа наружу. Я даже, бывало, сиживал с ним и его редколлегией по выпуску стенгазеты, когда они занимались ее изготовлением. Так вот, с Валеркой у нас выработался условный сигнал, три удара в смежную стену, по которому, вызываемый должен был прийти в гости к вызывающему.
 
   Сижу я как-то зимой, вместо школы, дома. Родители мои на работе, а я болтаюсь по квартире полный счастья и задора, так как занятия в школах отменили из-за сильных морозов. И слышу я условный сигнал в стену. Быстренько одеваюсь и перебегаю по морозцу в квартиру номер два. К Валерке!

   Впустив меня и закрыв двери на ключ и еще зачем-то на массивный крючок, Валерка сделал заговорщицкое лицо и повел в одну из двух комнат. Посредине комнаты в два окна в одной стене, стоял стол, на котором лежала длинная, чуть больше полуметра, металлическая трубка. Рядом находились два коробка спичек. Парочка каких-то черненьких кружочков и маленькая цилиндрическая железка с резьбой, непонятного назначения.

- Вот, гляди, чего я достал! – взяв трубку в руки, сказа Валерка, - Вот это вещь! Сейчас мы с тобой такое ... заделаем!!!
Что «такое ... заделаем» он не уточнил, а только потряс этой трубкой в воздухе.
- А что это? Для чего? – начал было спрашивать я. На что получил ответ
- Сейчас, все увидишь и поймешь. Сядь за стол и смотри!
Я, как и было велено, сел за стол и стал смотреть на все эти загадочные предметы и Валеркины манипуляции с ними.
- Вот это, ствол – он положил медную трубку на стол – Вот это, спички. Они, у меня вместо пороха. А этот болтик, пуля, - Валерка взял в руку ту самую маленькую железку с резьбой, непонятного назначения и стал мне объяснять.
- Глянь сюда. Видишь, я напильником сточил головку болта с одной стороны и заточил ее, как пулю с другой. Видишь? – я, вытаращив от изумления глаза, не отрываясь, смотрел на эту пулю. Так вот, что это такое! Ничего себе - железка! Пуля!
- Ага.
- А теперь, смотри!

   Он принес и положил на стол какую-то массивную железную плашку, взял молоток  и молотком сплющил на ней один конец трубки.
- Это зачем? – не удержался я от вопроса.
   Валерка на секунду замер, глядя на сплющенный конец. Видимо пытался выстроить понятное мне объяснение, но не найдя нужных слов, поднял на меня глаза и произнес
- Все увидишь, не торопись.
Далее он открыл коробок спичек и стал соскребать о край «ствола» серу с каждой спички так, чтобы она падала внутрь. Закончив коробок, он ушел в сени, принес оттуда металлический прут подходящей толщины и стал этим прутом толкать в трубку.
- А это для чего? – опять не выдержал я
- А это для того, чтобы утрамбовать серу от спичек – важным голосом произнес он. Валерке, по идее, я и нужен был для того, чтобы задавать ему вопросы, а он бы отвечал на них. Я, как никто и  как нельзя лучше всех, подходил на эту роль «разинутой варежки».
Далее, утрамбовав серу от одного коробка, он, таким же образом, настругал в «ствол» и второй коробок. И тоже это все утрамбовал.
- Теперь туда пулю, да? – решил сверкнуть я своей сообразительностью.
- Нет. Рано – коротко и с довольным видом сообщил он. Его расчёт оказался верным. Сообщник решительно был не в теме и сам того не подозревая играл уготовленную ему роль.
- Почему рано? Сначала же порох, потом пуля – непонимающе глядел я на Валерку.
- А потому! - многозначительно сообщил он и, не закончив объяснение, стал запихивать поверх пороха кружочек войлока, видимо вырезанный из старого валенка. Войлок он тоже хорошенько утрамбовал.
- А это-то зачем?
- Надо так!
- ?????
- Чтоб сера не высыпалась – не удержался от пояснения Валерка
- Ну, вот! – продолжил он. - А теперь и пулю туда опускаем. … И еще одну пыжу.
- Чего?
- Пыжу. Войлочный кусочек. Такой же, как тот, первый, – он с силой затолкал пыжу вслед за пулей и еще несколько раз все это уплотнил металлическим прутом.
- Ну! Все! Готово! – Валерка бережно положил заряженный «ствол» на край стола.
- И что дальше? Теперь приклад надо? – я хотел взять трубку и протянул к ней руку. Но он, опережая мои действия, взял её со стола и направился к выходу из комнаты.
- Не надо никакого приклада. Пошли со мной!

   В небывалом возбуждении от всего происходящего перед моими глазами, я мгновенно отодвинул стул, выскочил из-за стола и рванул за ним.

                2

   За дверью комнаты, из которой мы вышли, находилась кухня. У стены, прямо напротив нас, кухонный стол. Чуть левее стола, газовая плита. А напротив плиты, дверь в зал. То есть получается, что эта дверь в зал была рядом с той, из которой мы вышли. Это важно! Напротив - дверь в зал. Именно этой двери и придавалась особая роль в Валеркином плане и в этой истории.

   Я выскочил за ним в полном непонимании того, как из этой трубки, мой друг собирается стрелять. Мне приходилось видеть, что большие пацаны с соседних дворов стреляли в нашем овраге из самодельных пугачей и поджигов. Но там была рукоятка, трубка была короткой и, главное, там было поджигание серы, через просверленную дырочку в трубке. В точности, как в старинных ружьях. Здесь же не было ни рукоятки, ни приклада, ни дырочки для поджигания серы.

   А Валерка, тем временем, молча подошел к плите, положил трубку сплющенным концом на конфорку, придавил ее сверху  пузатым чайником, наполненным водой, и навел трубку на дверь напротив. Прицелился. Я предложил сделать мишень. Что бы уж совсем по-взрослому все было. Быстренько была нарисована и прикреплена к двери красочная мишень из ватмана с таким расчетом, чтобы пуля попала в десятку.
Теперь, когда все было готово к событию, я ,собственно говоря, уже догадался, что будет происходить дальше. И ни о чем больше не спрашивал. А Валерка, чиркнув спичкой, включил конфорку и зажег газ.
 
   И, вот оно, началось! Языки синего пламени бодро начали облизывать медную трубку, нагревая её и приводя в действие все необходимые для выстрела химические процессы. Я опасливо отошел в угол, выбирая позицию для созерцания, но Валерка схватил меня за руку и утащил в сени. В сенях за толстой, обшитой одеялами дверью было, конечно же, безопаснее. Но в сенях было очень холодно и напрочь отсутствовал эффект сопричастности с происходящим за дверью. И было неожиданно скучно. Немного информации давало и небольшое окно в кухню, потому что стекла в нем были покрыты морозными узорами и практически ничего через них не было видно. Лишь мерцающий огонек газа под чайником и блеклое пятно от лампочки под потолком.

   Так простояли мы, ежась от холода и переминаясь с ноги на ногу, минуты три. Выстрела не было. Складывалось ощущение, что ничего там не происходит, вообще.

- Может посмотреть? – задал сам себе вопрос Валерка. – Может она соскочила с конфорки?
- Не знаю. Посмотри!
Валерка открыл дверь, подошел к плите и заглянул под чайник.
- Да нет, все в порядке! – И он снова вышел в сени.
Прошло еще минуты три. Выстрела не было.
- Может сера не того? Плохая. - Рассуждал вслух Валерка. - Или уже прогорела. Что-то там не так? И идти уже страшно, столько времени прошло.

  Но в сенях дальше стоять уже было невозможно, холодно! Надо было что-то решать. Валерка в нерешительности держался за ручку двери и никак не мог принять решение. Он нервно покусывал губы и напряженно думал. Потом его черные глаза сверкнули. Он решился.

- Всё, пошли! - Открыл дверь. Мы сделали шаг на кухню и …

   И в этот момент на плите произошел ядерный взрыв. По крайне мере мне так показалось. Грохнуло со страшной, чудовищной силой и мы оба вылетели обратно в сени со скоростью такой сумасшедшей, что никакая пуля, лети она в нашу сторону, не в состоянии была бы нас догнать.

   То ли это мне сейчас кажется, что дверь за нами захлопнулась сама, то ли так оно и было, но мы снова стояли в холодных сенях и вдвоем держали эту спасительную дверь, словно кто-то за нами гнался. Стояли, держали и смотрели друг на друга круглыми от ужаса глазами. В сенях почему-то сразу пропал мороз, холодно нам не было вовсе. Так прошла целая вечность. Почему-то, пришла в голову мысль: А не пойти ли домой?

- Ладно! – очнувшись первым, по праву старшего, резюмировал Валерка – Пошли! Поглядим!

   Осторожно открыв дверь, мы первым делом почувствовали ударивший в нос сильный запах сгоревшей серы. Кухня была заполнена дымом. Но лампочка все же как-то её освещала. И можно было разглядеть, что ни трубки, ни чайника, на плите нет. Одновременно чувствовался нехороший запах газа. Оценив обстановку, Валерка, первым делом выключил шипящую конфорку и побежал открывать закрытую мной дверь в сени, что бы кухня проветрилась.

   Потом он отыскал на полу  трубку. Она валялась в стороне от плиты и была погнута в хвостовой, сплющенной части. Но остальная часть «ствола» был в порядке. Его не разорвало. Все-таки это был не взрыв. Это, все-таки, был выстрел.

- А чайник? Где чайник? – Валерка никак не мог найти чайник. Но, углядев расплывающуюся из-за плиты лужу, заглянул туда и, протянув руку, достал из кучи старых картофельных мешков  чайник. Приподняв его над головой, чтобы лучше разглядеть в тумане дыма, он присмотрелся, приблизил чайник ближе к глазам и неожиданно громко запричитал:

- Ой-ё-ё! Ё-маёоо! - Лицо его перекосилось, глаза сделались обреченными  и тусклыми. Весь задор вытек из него, как вода из этого чайника.

   В днище красивого, дорогого чайника, зияла огромная дыра. Это наш «ствол» при выстреле сделал, как и положено, отдачу, и пробил насквозь дно чайника. Ну, кто бы мог это предположить? Ну, как это можно было предположить?

   Погоревав какое-то непродолжительное время и высказав по этому поводу парочку взрослых фраз, Валерка обреченно произнес: Всё! Отец меня убьет, – И поставил чайник на плиту.

   Я же стоял и молча наблюдал за катастрофой местного масштаба. Однако Валерка не стал зацикливаться на этой дыре в чайнике, а подошел к двери с мишенью. Надо отдать ему должное, прицелился он довольно точно, и пуля попала в восьмерку.  В бумаге зияло кругленькое отверстие со вмятыми внутрь краями. Потом он снял мишень и стал с удовлетворенным видом рассматривать отверстие уже непосредственно в двери. Насмотревшись на результат своего предприятия, он произнес беспечным голосом

- Надо ее как-то замазать. – Он и правда, быстро оправился от потрясения по поводу убитого чайника.
- Пластилином. – Придумал я.
-Точно! – Похвалил меня Валерка, – Молоде…

   И тут он осекся. Нет. Он поперхнулся этим словом. Как мухой, в горле. Потемнел лицом, страшно посмотрел мне в глаза и рванул на себя створку двери, ведущей в зал.

   В зале, прямо напротив двери, стоял новенький, полированный, крайне трудно доставаемый по тем временам, импортный трехстворчатый шкаф с зеркалом посередине. Это была гордость и радость тети Розы. Его привезли всего неделю назад и еще не все даже родственники его видели. Это было счастье, это была песня матери Валерки. За него была уплачена куча денег.  И это счастье сейчас стояло перед нами с разбитым вдребезги зеркалом, как с разинутым от ужаса Валеркиным ртом.
Знаменитая пауза у Гоголя в «Ревизоре», миг по времени и водевиль по жанру, в сравнении с вечностью и трагедией наступившей Валеркиной паузы. Я уже в сотый, наверное, раз заглядывал в зал: смотрел на шкаф, смотрел на окаменевшего Валерку, смотрел на дырку от пули с внутренней стороны, простреленной насквозь двери. А Валерка все стоял и, то зажмуривал глаза, то широко раскрывал их. Но к сожалению ничего не менялось. Шкаф по-прежнему стоял с разбитым зеркалом.  Это был не сон.

   Это была катастрофа уже вселенского масштаба. Дыра в чайнике теперь казалась Валерке детской забавой, ничтожным пустячком, в сравнении с этим, … с этим ГОРЕМ. После чайника это был уже, по сути, второй, Валерке, «смертный» приговор за последние пять минут. И на помилование ему рассчитывать не приходилось.

   Не поворачивая головы в мою сторону, он вздохнул и произнёс только два слова:

- Иди домой!

            18.03.15

/Уважаемый читатель, если Вы дочитали рассказ до конца, то, пожалуйста, просто, поставьте какой-нибудь знак в рецензии или плюс, или минус.
Вельми Вами буду я за это благодарен./