Глава 5. Никогда больше

- Слыхали, Эйко так и не видно, - шепот взволнованный и восторженный, насквозь пропитанный суевериями.

- А, это уже все знают! Я вот что скажу, - сплетница делает паузу, довольно щурясь.

- Ну, говори уже! Или нечего? – кто-то окрикивает ее, дергая за рукав.

- Еще как есть! Шолли тоже пропал, уже неделю как.

- И что? Этот пройдоха наверняка во что-то ввязался…

- Дура! – девушка насмешливо цокает языком и заговорщицки добавляет, - говорят, это дух по Лесу гуляет. Людей заманивает, губит. Глаза выкалывает, сердце из груди вырывает.

- Да ладно? Враки все это, - паренек с длинной челкой качает головой, крутя в руках стрелу.

- Зуб даю!

Я прикрываю глаза и отхожу от дома. Слушать сплетни – что может быть хуже? Но этот слух ходит по деревне очень настойчиво, и в одном сходится с пугающей точностью: пропало еще несколько человек. Может, звери разгулялись?

***

Встречу с Тенью я вспоминал еще долго.
 
Причина этого, скорее всего, кроется в Кесси.

Мы сидели у костра. В этот раз девушка пришла на Кольцо в одно со мной время и села неподалеку.  На нее не обратили много внимания. Косо разглядывая Кесси, я ворошил угли, наслаждаясь брызгами искр.

- Эй, а правда, что ты встретила Тень?

Я резко повернулся. Кесси пожала плечами, словно не видела в этом ничего особенного.

- Да. Мы с Лесли на нее наткнулись.

Люди заворошились, стали придвигаться ближе к ней. Нечто внутри недовольно царапнуло сердце когтями. Я проигнорировал это, последовав примеру деревенских.  Глаза людей загорелись, будто отражая пламя костра.
- Расскажи! Расскажи, пожалуйста!

Рокот волной прокатился по кругу. Я подумал, что Кесси откажется, но она вздохнула и, уставившись на серый дым, вившийся вверх, сказала:

- Хорошо, -  на минуту прикрыв глаза, девушка помолчала, давая тишине окрепнуть до того, что она чуть ли не трещала по швам. Лишь тогда Кесси начала и я не смог слушать ничего, кроме ее слов, - Близился вечер. Деревья поникли, трава пригнулась, цветы стали закрываться. На мир опустился полумрак. Наши шаги тонули в земле. Пахло хвоей. Отдаленное эхо горна только начало тормошить зверей. И тут, на один миг, все будто умерло. Затихло. Даже шелест меха, даже стук сердца и дыхание – все это казалось пронзительно резким. Лесли скосил глаза, сжимая кулак. Тень стояла у корявого дерева, длинные перья чуть касались коры, по которой скользили лучи солнца. Ветер принес тонкий запах смарда. Зрачки Лесли расширились, он сглотнул. Черные клочья колыхались. Маска тени была чуть сдвинута, а перо у самой шеи надломано. Тень тихо зашипела. Воздух словно наполнился молниями. Ползущая по цветку божья коровка замерла, сложив крылья. Я едва слышно сказала молчать, схватила Лесли за руку, чтобы он не дернулся. По его виску скатилась капля пота. Мы застыли. Лесли затаил дыхание, его сердце напоминало птицу. Тень смотрела на нас долго. Я наблюдала за насекомыми. Божья коровка чуть дрожала. Жук затаился у самой земли. Даже трава будто застыла, заледенела. Штанина на ноге Лесли задралась, но ни один комар не подлетел к нему. Вдруг тонкие крылья божьей коровки расправились. В кустах шевельнулся заяц. Над головой качнулась ветка, это дятел взмахнул крыльями. Тишина треснула и распалась. Лесли выдохнул. Он будто вернулся обратно. Опять ненароком наступил на ветку, переступая с ноги на ногу. Тень ушла, я видела, как ее следы тают, превращаясь в дым… а на дереве так и осталось черное как ночь перо, и кора как будто плавилась. Я знала, что завтра это дерево погибнет.
Я слушал Кесси, будто пронзенный молнией. Девушка говорила легко, почти без эмоций, просто выхватывая факты из памяти. Она запомнила все, до самой мельчайшей детали. Так четко, будто записала на пленку. Она запомнила даже то, что я не заметил.

Все молчали.

Я чувствовал себя так, словно разучился говорить.

Встреча с Тенью навсегда застыла льдинкой в сердце. Но… этот случай все же достаточно сблизил нас.

И чем больше я знал Кесси, тем больше боялся узнать еще что-то. И тем сильнее этого жаждал.

***

- Опять этот отшельник – идиот.

- А? – я повернулся на голос Кесси. Мы сидели у реки, был достаточно солнечный день. Теплый и приятный. Мейри отправила меня на улицу – сказала, что сидеть дома в такую погоду глупо. Вода приятно обволакивала ноги прохладой, потому я стоял в реке, закатив штаны, и наслаждался. Девушка же осталась на береге. Сказала, что не любит воду. Интересно, почему? Я уточнил свой вопрос, – какой отшельник?
- Ноель. Вот, смотри. Как же он меня бесит!

Я повернулся, вглядываясь туда, куда указывала Кесси. К лесу шел какой – то мужчина со светлыми волосами. Его фигура показалась знакомой… наверно, видел среди деревенских.

- Почему? Вроде бы обычный.

- От нудный и слишком предсказуемый. Не верит ни во что, всегда ищет объяснение. Читает нотации. И вообще, тоску нагоняет.

- Может быть, - я пожал плечами, - а почему тогда отшельник?

- Он живет на самой окраине, почти у леса. Первый дом – его. И как слепой может так хорошо ориентироваться…

- Он слепой? А по нему не скажешь.

Мы опять замолчали. Я смотрел на дно реки – она не очень глубокая. Вода чистая и прозрачная, как стекло. Иногда можно увидеть рыб, но местные их не ловят. Говорят, что рыба принадлежит Водницам. Это что-то мифическое, обитающее в воде. Опять суеверия. Хотя то, что Водницы не существуют, не мешает Кесси их не любить.

- Слушай, - девушка задумчиво потянулась и уставилась в сторону леса, - а давай залезем к нему в дом и напакостим? Ноель все равно не скоро вернется…

- Ты что?! – я повысил голос, взмахивая руками.

- Да ладно тебе. Ничего масштабного – просто пошутим. Идем, ну?

«Нет» вертелось на языке, обжигая и беспокойно подскакивая. Я отлично знал, что отвечу.

***

«Нет?»

Ха – ха, и еще раз ха.

Мы осторожно отворяем дверь (тут их не запирают) и пригибаемся, чтобы  не задеть пучки трав. Внутри темно, спальня совсем маленькая. В углу стоит стопка книг, но они покрыты пылью. Повсюду засушенные растения и склянки. У стенки небольшой шкаф на высоких ножках. А вместо кровати – тюфяк на полу. Видимо, набитый соломой, и очень старый – зашитый и залатанный.

Кесси щурится и оглядывается совсем по хозяйски.

- Как и ожидалось, чертов порядок. Все банки подписаны, книги ровно, в сантиметр стоят друг на друге. Ыыы, скукота, - она демонстративно кривится и кажется необычайно живой, пока опять не закрывается в свой кокон.

А ведь слова насчет порядка – не преувеличение. Даже травы собранны в пучки очень качественно, один к одному. Это раздражает и навевает мысль о больнице. Хотя Ноель, похоже, не Колдун. Просто разбирается в травах, живет, никого не трогая…
- Ты жди тут, а я пойду еще разведаю.

Девушка тихо выскальзывает из помещения, унося свойственный только ей запах леса, тонкий и едва различимый. Я оглядываюсь. Тут в поле зрения попадает что-то висящее за дверью. Пару шагов – и уже точно видно кончики гладких рогов и гладкую поверхность маски. Из груди вырывается вздох удивления.
 
«Прямо как у Оленя. У парня, которого я увидел первым неужели он…»

 Почти хватая разгадку за хвост, я перестаю обращать внимания на реальность и запинаюсь за что-то. Раздается грохот, сердце подскакивает в груди. Останавливая падение руками, я чихаю и оглядываюсь. Кесси, похоже, не обратила на шум внимание.

Взгляд падает на плотно сколоченный ящик под шкафом. Он чуть выдвинулся и стал причиной моего падения. Я потираю ушибленный бок и, хватая пальцами край ящика, тяну его на себя. Под кожу тут же вгоняется заноза. Я ойкаю, резко дергаясь. Ящик наклоняется и на пол вываливается несколько листков.

В этот момент уколы боли и ноющий бок пропадают.

Потому, что слова на бумаге напечатаны. Потому, что я вижу знакомое «Green Therapy». И потому, что на первой строчке написано мое имя.

Руки чуть подрагивают, когда я поднимаю листок с пола и вглядываясь в разбегающиеся перед глазами буквы. Наконец, они складываются в черные строчки. Мои данные. Имя. Фамилия (которую я забыл), год, месяц, день рождения. Голову окатывает раскаленным свинцом. Но я продолжаю читать.

Группа крови. Состояние здоровья.

Все, что принято записывать.

И тут одна пронзительная строчка загорается перед глазами:

Память стерта. Срок возврата: никогда

***

- Лесли? Что там случилось?

Я резко сминаю лист в кулаке и задвигаю ящик. Тошнота подступает к горлу, мир пульсирует. Носятся перед глазами яркие точки-мушки. Стена двоится и я с трудом облокачиваюсь о нее, вставая.

- Ничего… страшного. Просто запнулся, - я не узнаю своего голоса и поспешно выравниваю его, - все нормально.

Я вру и почти верю сам себе.

Боль судорогой проходит по телу и, замерев, где-то в ногах, исчезает. Тело оживает, онемение понемногу проходит. Каждый новый факт повторно прокручивается в голове и отзывается ударом молота.

У меня нет родителей. Мне 17 лет. Я выходец из Интерната и по своей воле пошел на эту терапию. Дал согласие на необязательную очистку биографической памяти. Я сам стер свое прошлое. Я выбрал пугающий срок: навсегда.

Навсегда. Это слово дерет горло, охватывая его колючими когтями.
Выдыхаю и притворяюсь, что все это произошло не со мной. Что это кто-то другой стоит у стены и его ногти царапают дерево. А я… а я Лесли. Просто Лесли.
Становится легче.

Кесси шагает тихо, но я все равно слышу, как она входит внутрь, переступая порог.
И девушка видит не то жалкое подобие человека, а какого-то незнакомого мне самому парня. Он задумчиво разглядывает окружающую обстановку и улыбается ей, чуть заметно, уголками губ.

- Ну что? Я тут случайно опрокинул ящик… - рука механически трет затылок. Девушка проницательно косится на меня, но ничего не говорит.

- Ладно, пошли, - Кесси приглаживает волосы, - ничего интересного не заметил?

«Слишком многое. Свои документы. Правду, горькую настолько, что ее невозможно принять. Маску с оленьими рогами. Понимание того, что Ноель  и Олень – один и тот же человек. Что он Смотритель. Заметил ли я что-то интересное?»

- Нет. Ничего.

Девушка прикрывает глаза и чуть наклоняет голову, а потом выходит вон. Я иду следом, точно поняв кое-что. Неважно, какое было мое прошлое. Теперь нет смысла сокрушаться о нем. Я живу здесь и сейчас. Я стану немного другим. Я уже стал им – Лесли без фамилии и дома. Но точно одно – я хочу понять, почему сам сжег все исписанные собою листы. Почему пошел на это, поступив так категорично. И почему зачеркнул все, вывев четкое: никогда.

***

Утро дрожит на закате, будто тетива лука. Пасмурно. Погода нагоняет сон и нежелание что-либо делать. Деревья поникли, первые птицы неохотно шевелятся на ветках. Я захожу в «кухню», потягиваясь.

С того случая в доме Ноеля прошло уже три дня.

Вспоминать о нем не хочется.

- Лесли? Ты поздно, - Мейри насыпает в тарелку какое-то блюдо, похожее на вареную картошку, - пойдешь сегодня в лес?

- Нет, я слишком устал, - с губ срывается усталый вздох, - есть новости?

- Точно! Ты же ничего не знаешь! Наш отшельник, Ноель, пропал. Ушел и не вернулся.