135. Его назовут Белая Ярость

         ГЛАВА СТО ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ,
         ЕГО НАЗОВУТ БЕЛАЯ ЯРОСТЬ

         Едва они остались одни, Ларт повернулся к Гретхен, взял её руку:
         - Я не мог сказать Шах-Веледу "нет". Ты коришь меня?
         - В том, что отпускаешь да Ланга без наказания? - Она помедлила, потом сказала: - Нет. Я не жажду его крови. Мне дела до него нет.
 
         Ларт обнял её, прижал, скрестив руки на её спине, опустил лицо в шёлк волос.
         - Спасибо. Я боялся услышать от тебя другие слова.
         - Подвергать сомнению решение Вершителя? Да если бы ты был всего лишь моим мужем, я и тогда бы не сомневалась!
         - "Всего лишь мужем"… - Ларт от души расхохотался, окончательно освобождаясь от беспокойства, что поселилось в его душе с той минуты, как он удовлетворил просьбу Шах-Веледа.
         - Ээээ… - озадаченно проговорила Гретхен, запрокидывая голову, чтобы посмотреть ему в лицо. - Кажется, я сказала что-то не то?
         - То, любовь моя, - с улыбкой сказал Ларт, трогая дыханием её губы.

         Потом прикоснулся к ним лёгким коротким поцелуем, потом ещё и ещё… Неожиданно какой-то звук, похожий на чьё-то ворчание, привлёк их внимание и заставил рассмеяться - Урс, до того лежавший у двери, сменил положение. Теперь он повернулся к ним задом, почти уткнулся мордой в дверь.

         Вечером, когда они остались вдвоём, Ларт спросил:
         - Грет, ты ведь наверняка пыталась догадаться, о ком сказала нам Гелла. Думала, что это будет Авари?
         - Догадаться? Нет, - покачала она головой, - не догадаться я пыталась. Я думала, кто лучше всего подошёл бы для этой миссии. Это должен был быть человек бесстрашный, знать толк в войне и в дипломатии. В чём-то авантюрный, одновременно с холодным рассудком.
         - И в ком ты усмотрела такие достоинства?
         - Тимотей. Шах-Велед. - Помедлила и сказала: - Да Ланга.
         - Вот как? - удивлённо взглянул Ларт. - Да Ланга?

         - Да. Ведь каждому из них, так или иначе, уже доводилось вставать на защиту угнетённых, страдающих от беззакония и несправедливости. Шах-Велед - я рассказывала тебе - был одним из предводителей восстания против англичан-колонизаторов. Тимотей… достаточно вспомнить священника в маске, который для одних был карающим ночным кошмаром, для других символом справедливого возмездия. А да Ланга… Авари много рассказывал о нём. Он часто рисковал жизнью, помогая тем, кто нуждался в помощи. В том числе и бунтарям разного рода. И самого Шах-Веледа, тяжело раненого, бесчувственного, именно Ал выхватил из-под самого носа англичан и спас таким образом от смерти. Как видишь, встать на сторону терпящих несправедливость, мог бы и сэр Кренстон, и Шах-Велед, и да Ланга. Да Ланга сейчас в тяжёлом положении, и резкая перемена в жизни была бы ему кстати. Отличный способ обмануть самого себя, сбежать от всего, что на него обрушилось, и ещё будет рушиться. Он ведь человек действия. Ему крайне тяжело оставаться наедине с тоской, с укорами совести. А жизнь в индейском племени - как я представила её из всего, что довелось мне слышать от разных людей - как раз заставила бы его думать о дне сегодняшнем, потребовала бы напряжения духовных и физических сил… И все же я сказала себе, что он не подходит.

         - Почему? - удивился Ларт.
         - На этот раз им руководило бы не желание восстановить справедливость. Он пришёл бы к индейцам решать свои трудности. А они хоть и непростые, но временные. Скоро душевные раны подживут, он найдёт возможность пойти с судьбой на компромиссы, и возможно, перестанет нуждаться в убежище от своей докучливой совести. Кто может сказать, что тогда ему не захочется чего-то другого, чем индейцы с их непростыми заботами?

         - Как глубоко читаешь ты в человеческих сердцах! Но ведь чтобы да Ланга мог сделать выбор, ему надо быть по меньшей мере свободным! Как ты знала, что нынче утром я вдруг приму решение вернуть ему свободу?
         - Ничего такого я не знала. Услыхав пророчество Геллы, я всего лишь выбрала из моего окружения тех, кто, как мне показалось, более всего отвечал бы ему.
         - Итак, да Ланга ты отодвинула на задний план. А выбор между Тимотеем и Шах-Веледом ты сделала?
         - Да. Хотя… если ты думаешь, что в основе выбора лежали глубокие размышления и обоснования, ты ошибаешься, - улыбнулась Гретхен. - Просто я не хотела, чтобы это был Тимотей.

         - Ты опять меня удивляешь! Вот так просто - не хотела?
         - Да.
         - Нет, я не верю тебе. Объясни. Иначе я сам придумаю что-нибудь вроде: ты решила пожертвовать Шах-Веледом!
         - Ну как тебе не совестно такое говорить! - с укором воскликнула Гретхен. - Совершенно глупая шутка, дражайший мой супруг!
         - Зато отвечает действительности! В том смысле, что я и чувствую себя глупым рядом с такой мудрой дамой!
         - Боюсь, что действительность и вправду такова, - покачала головой Гретхен.
         - Нет-нет, оставим пока обсуждение кандидата в глупцы! В самом деле, Гретхен, мне чрезвычайно интересны твои размышления. Почему Шах-Велед? Ведь получилось, что твой выбор оказался истинным. Чем ты руководствовалась?

         - В Кренстоне я видела идеальную кандидатуру, если бы не было Шах-Веледа. У Авари имеются столь неоспоримые преимущества, что Тимотей просто обязан отойти в сторону.
         - Ты говоришь о тех преимуществ, которые он сам предъявил сейчас?

         - Эти тоже. И он мог бы сказать ещё, что знает что такое - борьба с захватчиками. Что восстание, в котором он был одним из предводителей, оказалось жестоко подавлено. И значит, он имеет горький опыт ошибок, в другой раз их не допустит. Но я говорю о других, неоспоримых его преимуществах. Шах-Велед носит в себе не утихающую боль. Война за свободу родной страны для него лично закончилась потерей всех, кого он любил. Его одиночество жутко. В душе его пустота и боль. И вот сейчас у него может появиться большая семья из людей, кому он жизненно необходим, кто будет любить его и кого полюбит он. Будет целый народ, дарящий его своей любовью. Жизнь его наполнится смыслом, он снова обретёт любовь и признание. Вот почему я хотела, чтобы Гелла говорила о нём. Однако во всех моих размышлениях смущало одно: почему Гелла сказала "Белая Ярость"? Вероятно, человек должен быть белокожим? Но Авари очень смуглый! И вспомнив об этом, я разочарованно говорила себе: значит, сэр Кренстон? И ошиблась, чему рада чрезвычайно. Всё же не Тимотей, - Авари!

         - Белая Ярость? Так, может быть, ты просто не видела его в ярости? - невесело улыбнулся Ларт.

http://www.proza.ru/2015/05/14/1760