Вечная любовь и память сердца

                « Смерти нет, а есть Любовь и память сердца… »
                Лев Николаевич Толстой

Вот уже третий год подряд она приходит к нему каждый божий день.
Под старым дубом их никто не тревожит. Только птицы – невольные свидетели ее тысяча девяносто пятой маленькой остановки сердца, что случается с ней каждый раз, когда она видит его здесь.
«Ну, как ты тут, родной?» - спрашивает и кладет рядом с ним когда-то любимые ею цветы.
Ему как прежде семнадцать. Ей почти двадцать один.
Она садится рядом, вспоминает ту ночь, когда они познакомились: когда он заметил, что она мерзнет и предложил ей свое пальто. Был ее семнадцатый день рождения. Он увидел ее стоящую на берегу озера, ежившуюся от холода. Необычайно красивую в своем вечернем бирюзовом платье. Он предложил проводить ее до дома. И так и остался в ее жизни.
Они столько раз шептали друг другу о любви и верности. И еще больше  кричали о ненависти.
Невозможно забыть, какого это – быть в его объятиях; знать, она единственная, кого он любит до безумия, кому принадлежит без остатка, смотрит с таким трепетом, что начинает щемить в груди. Она пьянела от его прикосновений, запаха, поцелуев. Уверена, он тоже. Они так друг от друга зависели...
«Жизнь моя, мое сердце всегда будет с тобой, чтобы ни случилось. Всегда помни об этом».
Хотелось бы забыть все те письма, что он писал ей, когда они были в разлуке. Каждое его «люблю», «скучаю», «никто, кроме тебя, не нужен». Но все ее попытки безуспешны.
Ее память издевается над ней еще больше с каждой проклятой попыткой стереть те времена из сердца. До сих пор видит во снах каждый его взгляд полный нежности и восхищения.
Она пошла бы за ним хоть на край света, хоть в седьмой круг Ада, стоило ему лишь попросить.
Она всегда была рядом с ним, чтобы ни случилось. В какие дебри он бы ни шел, она всегда следовала за ним.
Иногда, сидя в полной тишине своего дома, ей мерещится его голос, полный ярости, как он говорит ей, что ненавидит, терпеть ее не может и презирает, уходит и не собирается больше возвращаться.
Он столько раз бросал ее, как ненужную тряпку. Думал, так будет лучше. Только никому от этого не становилось лучше. И каждый раз он все же возвращался, прижимал ее к сердцу и вымаливал прощение.
Она тянулась к нему, не смотря ни на что, точно Икар тянется к солнцу.
Под старым дубом, озаренном первыми лучами солнца, она подсаживается к нему поближе и вспоминает каждый день, что они провели вместе: каждую деталь, каждую мелочь, каждое слово, прикосновение, вплоть до вздоха.
Она встает по утрам только ради того, чтобы прийти сюда и вновь воскресить в и без того измученной памяти тот год ее жизни. Единственный год, когда она жила. До него было слишком тускло, после - только смерть.
Она спрашивает его: «Ну, за что мне все это, милый? За что? Почему ты там? счастлив, наверняка… а я здесь, совсем одна. Меня разрывает это тупое лезвие одиночества. Какое право ты имел меня оставлять? Родной мой, любимый, почему судьба к нам так не справедлива? Или это расплата, великая кара, за те скудные минуты блаженства, что нам с тобою достались?» И никогда не дожидается ответа.
А он все молчит. Всепонимающий и не по годам мудрый. Все также красив. Совсем не изменился, в отличие от нее.
До того рокового дня, когда он ее оставил, она была весела, жизнерадостна, улыбчива. Раньше она любила проводить время с друзьями, болтать о всяких пустяках за чашкой чая. Сейчас же она ни с кем не разговаривает. Только при крайней необходимости.
Она растеряла всех друзей. Ей больше не с кем беседовать. Ей и не хочется. Кроме как с ним.
После того, как он ушел, она ждала его каждый вечер почти год. Вот он, мол, заявится, раскинет руки и прокричит на весь дом: «Я вернулся к тебе, радость моя!». Она смотрела на дверь, как верный пес: просидит весь вечер, не отрывая взгляда от порога, и так и засыпает, на стуле в прихожей, не дождавшись. В абсолютном раздирающем одиночестве.
Совсем недавно она поняла, что он не придет. Перестала готовить ужин для двоих, покупать его любимое красное вино.
Ее душа ушла вместе с ним, оставив ее лишь пустой оболочкой. Скорбящей, оплакивающей свою потерю, доживающей свою жалкую жизнь.
Она приходит к нему и говорит. Говорит так, будто ее слова могут его вернуть. И не дай Боже соврать, предать. Он же видит ее насквозь. Всемогущий, возвышается над ней, пристально наблюдает. Решает, сколько еще ей страдать.
Она рассказывает ему, как прошел ее день. Какие в метро встречаются грубияны. Какой отвратительный кофе стали готовить в том небольшом кафе, где они впервые поцеловались. И как она теперь ненавидит белые розы. Ненавидит, но все же приносит их ему. Каждый божий день. И непременно вспоминает первый букет цветов, этих чертовых белых роз, что он ей подарил так робко, будто впервые. А после признался: и вправду впервые. До этого никогда никому не дарил он цветов.
По средам субботам и воскресениям она читает ему его любимые книги.  Байрона или Шекспира. Читает, рассуждает, шутит. Пытается отыскать их историю между строк великих. И ей чудится его смех. Тихий, едва уловимый. Он рядом, совсем близко и смеется вместе с ней.
Она говорит ему, как сильно его любит, как скучает и просит прощения.
Она умоляет его вернуться, хотя понимает - бесполезно.
Она уже не плачет. Больше просто не может.
Она все говорит и говорит... а он молча слушает ее в своем лакированном гробу.


P.S. Сначала я написала фанфик (который есть на фикбуке и называется "Любовь и вечная память сердца.") на фанфик Анны Болейн-Малфой "У любви нет прошедшего времени" (который можно найти на хогвартснете), но потом я его немного изменила и получила это(даже не знаю, как это назвать).