137. Начало пути домой

         ГЛАВА СТО ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ,
         НАЧАЛО ПУТИ ДОМОЙ

         Теперь ничто больше не держало "Летучий" и "Изабеллу" вблизи Американского континента. Все ждали только команды, чтобы поймать в паруса ветер и выйти в море, взяв курс на Маннестерре, где оставили своих товарищей. Надолго там задерживаться никаких причин нет, потому вскоре корабли покинут бухту острова и дальше курс проляжет к Флориде, где придёт пора распрощаться с Уитко и Шах-Веледом, и уж потом - домой!

         Уитко отказался от предложения Ларта плыть с ними, открыть для себя большой мир и, спустя какое-то время вернуться домой во всеоружии знаний и опыта. Как ни заманчивы были горизонты, распахивающиеся перед ним, сын вождя решил, что не время соблазняться дальними горизонтами. Он нужен сейчас отцу, соплеменникам, а теперь и Шах-Веледу. Впрочем, предложение Ларта по-прежнему оставалось в силе, и Уитко мог воспользоваться им в любое время - хоть через год, хоть через пять. Ларт заверил молодого индейца, что с помощью Шах-Веледа он всегда будет иметь возможность послать письмо, уведомить о желании воспользоваться сделанным ранее предложением. И в любой момент найдёт всестороннюю поддержку и помощь Ларта.

         Почтовое сообщение же появится оттого, что Ларт твёрдо намерен был воспользоваться случаем и заложить первые ячейки сети агентов, наблюдателей, информаторов, которая дополнит частую сеть, сплетённую по всему миру. Собственные впечатления, беседы с де лос Бекалькасаром и теми, для кого Новый Свет не был чужбиной, убедили его, что в этой стране творится слишком много несправедливости и жестокости, и нельзя ждать скорых перемен к лучшему, когда сам закон не становится на сторону гуманизма. Значит, здесь крайне необходима структура, которая будет посильно помогать жертвам бесчеловечности, а при необходимости спасать их от злой, жестокой судьбы.

         Близкое расставание с Шах-Веледом и Уитко сказывалось на отношении к ним всех членов экипажа. Впрочем, Уитко своей сдержанностью и немногословием не очень располагал к приятельскому общению.

         Вот в обществе Гретхен он мог проводить сколько угодно времени. Он любил, когда Гретхен рассказывала ему о мире, в котором Уитко никогда не бывал. Эти рассказы начались ещё в то время как пирамида держала их в своей западне. В последние двое-трое суток индеец не оставлял Гретхен ради обследования тёмных каменных нор. К тому времени выход из пирамиды был найден, но воспользоваться им не представлялось никакой возможности из-за массивной каменной плиты, прислонённой снаружи, и оставалось только ждать спешащей к ним помощи. Время тянулось невыносимо, голод становился всё нестерпимее час от часу. И единственным спасением был увлекательный разговор. Тогда пленники забывали думать о времени, и даже голод терзал как будто не столь жестоко.

         Гретхен с большим интересом слушала рассказы Уитко о жизни племени, о семье, о джунглях. Но он считал, что в его жизни нет ничего примечательного, да и объясняться ему было трудно из-за скудости его французского языка. Правда, Гретхен с удовольствием замечала, что словарный запас Уитко заметно обогатился за дни их общения. Она тщательно подбирала простые, понятные индейцу слова, но речь её всё равно была образной и яркой. А в последние дни она придумала давать ему уроки французского, и поражалась, с каким усердием предавался он этим занятиями, как легко запоминал новое, буквально схватывая налету. А рассказы Гретхен Уитко слушал, затаив дыхание. Она говорила о стране Ларта, о Франции, об Испании, даже пересказывала прочитанные книги. Всё это он готов был слушать без перерыва. Уитко и теперь, на судне, часто просил:
         - Расскажи ещё. Ты говорить - как рисовать. Я видеть глазами то, что льётся мне в уши. Ты говорить - и я как будто уже быть в далёких краях.

         Гретхен очень сожалела, что тяга к новому и несомненные способности Уитко не имеют возможности реализоваться.  Ах, если бы его образованием занялись всерьёз! Но долг обязывал его быть сейчас не школяром, а воином и оставаться с племенем в трудное для него время. Ей было отчаянно жаль, что судьба так свела их - на столь короткое время. Но какое яркое оно было, какими невероятными событиями насыщенное. И вот надо расставаться. Ей хотелось что-то сделать для Уитко, чем-то порадовать, и Гретхен с удовольствием удовлетворяла его любопытство, рассказывала обо всём, что знала и видела.

         - Я верю, мы видимся с тобой не в последний раз. Только не изменяй своему стремлению повидать большой мир, и мы обязательно встретимся!

         Среди прочих новых знакомых молодого индейца на особом месте стояли Пау-Тука и Кристофер Барклей. С этими двумя молодой индеец очень сблизился и охотно проводил время в долгих беседах с ними. И что вызывало у многих добрую улыбку - часто компанию им составлял Урс! Он вытягивался у ног Уитко на чисто выскобленных досках палубы и как будто дремал, прикрыв глаза. Но чуткие уши свидетельствовали о его неусыпном внимании. При неспешных негромких разговорах Урс присутствовал с удовольствием, но было кое-что, к чему он относился без одобрения.

         Ларт посоветовал Уитко не терять даром времени, уже теперь начать обучаться владению огнестрельным оружием. До сих пор самым верным его оружием были лук и нож. Но теперь жизнь убеждала: каким бы искусным воином Уитко не был, а стрелы против пуль - неравное соперничество. Разумеется, и Шах-Велед мог бы позже обучить Уитко, и был бы прекрасным инструктором в этом деле, - сам он стрелял отменно. Но зачем было упускать такие благоприятные обстоятельства, когда имелось сколько угодно свободного времени, два отличных стрелка к услугам Уитко, и можно было не заботиться о расходе пороха и свинца. Под руководством то одного, то другого приятеля Уитко подолгу упражнялся в стрельбе из ружья и пистолета.

         Но едва в руках Уитко появлялось оружие, Урс нехотя поднимался, всем своим видом являя снисходительность к людским затеям, которые, уж если сказать по совести, бессмысленны, оглушительны, и порох чрезвычайно дурно пахнет.
 
         Урс тогда обходил судно в поисках Гретхен. Рядом с нею было удивительно покойно, маленькие руки столь ласково ложились на голову и пахли так необыкновенно, что на морде Урса расплывалось состояние собачьего блаженства, и коль можно было бы, он так и сидел бы, положив голову ей на колени, наслаждаясь теплом мягких нежных пальцев, вдыхая её особый, неповторимый аромат.

http://www.proza.ru/2015/05/14/1925