Немного о религиях...

Раввин и викинг, в жарком споре,
Сошлись на том, что сила в Торе.
И было то – в начале дня.
Помчалась Песнь Бытия…

К ним прибежали мусульмане,
И загалдели о Коране.
Восславя звездные чертоги,
Пришел Сварога мудрый волхв.

Пришли, как будто их искали,
Посланцы Шивы, Сканда, Кали,
За ними подтянулся к спору,
И прочий, разномастный люд.

Ахура-Мазды и Гермеса,
И Афродиты, как и Зевса,
Нептуна, Марса и Гефеста...
Все славят, песни все поют.

Тут викинг взял свою секиру,
И кинув клич свой боевой,
Позвал с собой детей Фенрира,
И Одина призвал с собой.

Распался строй народа быстро.
Родянин сел вдруг в стороне,
И с полным видом пофигиста сказал:
- Все склоки – не по мне.

Вдруг появились здесь, из леса,
Кетцалькоатлевы гонцы,
И пригрозили, что с Тлалоком
Они отвесят всем… (люлей)

Услышав это стрекотанье,
Приперся православный поп.
- Изыди, мерзкое создание!...
Но получил кадилом в лоб.

Католик, спрятавшись за камни,
Совсем дар речи потерял,
Когда раввин, крича «Лехаим!»
Всех краснокожих разогнал.

Там было шумно, было грустно,
Когда вокруг, со всех сторон,
Пришли уж ВСЕ, чтоб им всем пусто.
Здесь драки, мат и стали звон.

И успокоить всех пытался
Шаман. Глядящий-в-высоту.
Он очень долго удивлялся,
Шепча призывы Маниту.

И тут, средь всяких дрязг и боли,
Пришли спокойные душой.
На всех сварили макароны,
и накормили всех толпой.

Хоть Макаронный Монстр – непрочен,
Однако и неприхотлив.
А людям есть всем нужно точно,
И в этом был императив.

И растафари, мимоходом,
Набив кальян, трубу, косяк,
Раздал все это по народу.
И сразу стало всем ништяк.