3. О чем молчит Феникс. Писатель

http://www.proza.ru/2015/05/15/1125

        Вечерний закат злой. С точки зрения физики именно в это время фиолетовый и синий цвета намного сильнее рассеиваются в атмосфере, потому на небе во всей палитре разливается красный от багряного до оранжевого. А красный – тревожный цвет, горячий, кровавый. К тому же за день вместе с нагретыми потоками воздуха вверх вздымаются тонны пыли, наверняка они не добавляют свежести и нежности краскам заката. То восход румянит небеса как девичьи ланиты. А закат полыхает с яростью пожара. Блеском окровавленного кинжала, вспомнилось Стасу у Высоцкого: «Сверкал закат, как блеск клинка. Свою добычу смерть считала…» Впрямь, куда уж злее. Или как ещё у него… Кто-то злой и… та-та-та…  веселясь, наугад мечет острые стрелы в воспалённый закат...

        А колдуны на закате читают только чёрные, разрушающие заговоры.

        Но одинаковых закатов нет и быть не может. Каждый неповторим как папиллярные линии на кончиках пальцев – ведь атмосферные условия на этот час всегда разные. Потому небо, которым в эту минуту любовался Стас было спокойным. Умиротворённым даже. Лучи закатного солнца пронизывали разводья белых облаков, золотили их снизу.

        Стас переменил позу и плетёное кресло уютно скрипнуло под ним.

        А смерть ведь тоже закат. Вот она – всегда ли злая? Не хочется признавать, но разум подсказывал:  наверняка через несколько недель или месяцев он станет ждать смерть как благо. А если бы она пришла сегодня ночью? Без предупреждения, без неотвратимых страданий, после этого спокойного, примиряющего с действительностью заката. Это как? Хочет он для себя такого блага? Нет, рано. Болезнь ещё даёт отсрочку, и он хочет её использовать всю до последнего дня.

        Хорошо, что Вера не дожила. Его милая, терпеливая Вера. Она не любила жаловаться. Бывало, приляжет днём, и видно, что нездоровится. А она: «Голова что-то разболелась, полежу и пройдёт. Нет, не надо ничего, я уже выпила таблетку. Не беспокойся, это так, пройдёт». А потом в три дня её не стало.
Женился Стас поздно. Но в те годы, что они были вместе, он берёг жену от невзгод, благодарен был за покладистость, терпение, за приятие его таким, какой он есть. В их отношениях главным было именно чувство благодарности друг другу. Она натерпелась от первого мужа-алкаголика и искала покоя и простого семейного тепла. Того же хотел Стас после лет «рабочего стажа», что имел за плечами.

        Будь Вера жива сейчас, его мучили бы мысли о ней, о её страданиях и переживаниях за него, о влажном блеске в глазах. Теперь Стас был рад, что избавлен от этих печалей. Некому за него переживать, а значит и ему не о ком. Он примирился с врачебным диагнозом-приговором – а попробуй с ней не примириться, со смертью-то. Ну а что именно такая выпала на его долю… Заслужил такую, выходит. Оно, может, ещё и милосердно, если припомнить, что накопил за душой за все прожитые годы.  На своей работе.

        С чашкой крепкого зелёного чая Стас сел за компьютер, открыл текстовый файл. Это было начало новой повести, новая история о его Принцессе.

        - Здравствуй, – улыбнулся он в монитор. – Как ты здесь без меня? Ты уж извини, эту историю я не успею досказать. Но знаешь, я почти верю, что ты где-то есть. И будешь жить дальше, даже и без меня. Ведь говорят, мысль состоит из чего-то материального. А я столько о тебе думал все эти годы. Только о тебе и думал. Плёл и плёл, ткал тебя своими мыслями. Значит ты есть. Я в это почти верю.

        В последнее время ему особенно остро хотелось увидеть ту девочку, что стала его Принцессой. Пожалуй, это его последнее, пронзительное и, увы, несбыточное желание. Один бы только раз. Он боялся, что забыл её настоящее лицо. Или невольно заменил уже в большей степени придуманным, чем реальным.

        А может быть он увидит её там… за той демаркационной линией, что разделяет жизнь и смерть? Может быть там встречаешь тех, кого любил и любишь. Наверняка она будет такой, какой увидел он её в тот день, впервые в жизни и больше никогда, ни разу. Беспредельно счастливая девочка, тоненькая, грациозная, с глазами, излучающими любовь. Она любила весь мир, каждого человека. Она танцевала так, будто у неё были крылья. Ему тогда впервые пришло в голову, что выражение «летает от счастья» именно и означает, что любовь, счастье буквально отменяют силу тяготения, нейтрализуют её в какой-то мере. Их видно, таких людей, они притягивают взгляд. Ах,  как же хочется увидеть её напоследок… Увы, этот жестокий кровавый мир не для феечек.

        Опять шевельнулась заноза в сердце. На миг пресеклось дыхание.

        Окна в квартире раскрыты. Хмельные весенние ветры со всех сторон света влетают в них, вздымая шторы, гуляют тёплыми сквозняками по комнатам. Ветры пряно пахнут свежими, ещё клейкими листьями тополя, травой и почему-то шоколадом. Из всех времен года Стас больше прочих любил весну.

        Звуки дня затихают, их сменяет музыка сумерек. Из ресторанчика напротив доносятся звуки саксофона, очаровывают и манят. Ветер, запахи, весна и саксофон сплетают собственную, ни на что не похожую мелодию.

        Стас просматривал в компьютере папки и файлы. Многие удалял – как форточки закрывал, через которые чужие любопытные могли сунуть нос в его душу. Вдруг какой-то полузабытый текст увлекал его, и Стас читал, иногда улыбался, а то и посмеивался. А то сидел просто так, увлечённый куда-то посторонними мыслями. Он их не прогонял. У него нет больше неотложных, первоочередных дел.

        Спать лёг как всегда, далеко за полночь.

        В ту ночь писатель Стас Маренго умер.

        Причина – остановилось сердце, выработав положенный ему ресурс.

http://www.proza.ru/2015/05/16/1796