Правша

   
ПРАВША

                Аппетит  приходит  во  время  еды.
                Жером  де  Анж
       На этот раз Бронислав вытащил Снегова прямо с рыбалки. Тот сидел на берегу и с волнением смотрел на электронную удочку, которая тонко попискивала, сигнализируя о том, что вокруг крючка с наживкой вертится голодная, но осторожная рыбёшка граммов так на четыреста. Вот-вот она должна была клюнуть, и Снегов уже протянул руки к удилищу, намереваясь вытащить свою добычу из воды…

       …И тут прямо над его ухом отвратительным голосом заверещал зуммер сотового телефона!
       Он вздрогнул от неожиданности, и случайно дёрнул рукой удилище.
Удочка тут же умолкла: рыба, испугавшись, ушла за пределы трёхметрового радиуса гарантированной пеленгации.
       Снегов даже плюнул  в воду с досады. Клёв и так сегодня был не то чтобы очень, но слегка, а тут ещё эти звонки! Хоть в выходные дали бы человеку посидеть в относительной тишине!
       Телефон продолжал настойчиво верещать. Пришлось нажать кнопку ответа, хотя у Снегова сейчас не было никакого желания заниматься ещё чем-то, кроме рыбной ловли.

       …- Ну, наконец-то! - голос Бронислава уже содержал в себе нотки некоторого раздражения. - Насилу тебя отыскал! Все нормальные люди по воскресеньям работают, а он, бездельник, отдыхает себе! Рыбки ему, видите ли, захотелось, и непременно – с запахами натуральной тины! Так захотелось, что он от всех прячется, и даже не берёт с собой свой основной телефон! А я должен рыться среди твоих знакомых, и искать окольные возможность с ним как-то связаться!
       - Все нормальные люди по воскресеньям отдыхают... - попытался Снегов возразить. - И нельзя чужую нормальность измерять относительно собственной сдвинутости против фазы. В конце-то концов, я имею право на выходной?! На спокойный выходной без своей суеты и чужих забот?!
       Бронислав, казалось, не уловил язвительного тона.
       - Имеешь, имеешь, и даже имеешь... Кто с этим спорит? Только в другой раз. А сейчас ты садишься в такси или что-нибудь там ещё, и галопом летишь ко мне. И... - он точно предвидел протест Снегова, - никаких отговорок. Приезжай! Есть сенсация!
       Телефон коротко тренькнул и умолк.

       …- « Ну вот... - горестно подумал Снегов. - Опять этот хронический умелец что-то там сооруди,л и собирает друзей на вернисаж. Для критики, но, в основном, для похвал... »
       Он стал складывать свои рыбацкие принадлежности, пытаясь угадать, что же такое приготовил на этот раз Бронислав, который уже три года состоял в тайной секции азартных « правшей ».
       Раньше людей, способных вручную делать очень тонкую работу обеими руками, называли почему-то левшами, верхом мастерства которых было умение зачем-то подковать блоху...
        Но времена меняются. Сейчас навешивание подков на блошиные лапки назвали бы очень грубой работой: в нынешние годы любой мальчишка справился бы с этим, шутя. А настоящие мастера пошли гораздо дальше. И они теперь гордо называли себя « правшами ».
       Снегов прекрасно помнил, какое ошеломляющее впечатление произвела на него подкованная другом инфузория « туфелька ». Он глядел на неё в микроскоп и безуспешно пытался найти на её ресничках подковки. Но они были, так как микроусилители улавливали удары подковок одна об другую, и, многократно усилив, делали слышимыми.
        Звуки напоминали позвякивание металлической цепочки, опущенной в воду…
       Демонстрируя тогда свою качественную работу, Бронислав прямо чуть не лопался от собственной безоговорочной гениальности. Тоном застарелого профессионала он рассказывал всем желающим его слушать о сложности своей работы, и утверждал, что всё, чем занимаются в его секции другие - детские шалости.
       - Тоже мне, мастера... - презрительно говорил он. - Клянчат у общества охраны природы загнанных инфузорий поштучно, и передают их потом друг другу по списку. Очередь у них там кошмарная! Если кто-нибудь из них подпольными путями достаёт какую-нибудь « стилонихию » или, на худой конец, « колониальную  сувойку », так он потом ходит счастливее счастливого! А остальные глядят на него с нескрываемой завистью и говорят, что он просто везучий! Нет, братцы, « туфелька » - это для меня слишком примитивно! Я недавно познакомился с девушкой из зоопарка инфузорий, так она по блату пообещала достать мне что-нибудь помельче. За флакон « Марсианской  ночи »... Надо же совершенствовать собственноё мастерство!

       …Через два месяца Бронислав показывал всем свою новую гениальную работу. Микроскоп на этот раз был помощнее, а инфузория, соответственно, - помельче...
       И опять Снегов ничего толком не увидел, кроме странного, с трудом  шевелящегося существа, нервно подрыгивавшего тонкими волосками, однако микроусилители тихо позвякивали, косвенным образом подтверждая правоту слов Бронислава.
       Все опять восторженно охали и ахали, а на Бронислава это действовало так, как сжатый воздух влияет на воздушный шарик: он всё разбухал и разбухал от самодовольства... Снегов иногда с опаской поглядывал на его ноги: ему начинало казаться, что тот вот-вот оторвётся от земли и начнёт летать...
       Так и пошло. С перерывами в два-три месяца Бронислав созывал друзей к себе и показывал нечто новенькое. Собственно говоря, люди приходили только слушать очередное звяканье, поскольку увидеть хоть что-нибудь им так и не удавалось...

       ...Собрав наконец своё так и не использованное снаряжение, Снегов с сожалением посмотрел на тихую гладь озера, предвещавшего отдых на целый день, вздохнул и пошёл к коттеджу.
       Дверь услужливо распахнулась, когда он подошёл близко к зданию. В прихожей зажёгся свет, заработал вентилятор. Снегов поставил на место рыболовные принадлежности и задвинул жалюзи.
       - Обедать будете? - послышался заботливый голос робота-хозяйки. – Чем именно?
       - Нет, благодарю... Я сейчас уезжаю.
       - Вы сегодня ещё вернётесь сюда, или снимать бронь?.. - в голосе, как Снегову показалось, появился живой интерес.
       - Снимайте. Вряд ли я смогу сегодня вернуться, - сказал он и добавил со вздохом: - К сожалению...
       - Я тоже весьма сожалею о вашем так и не удавшемся воскресном отдыхе на Природе…
       На панели управления погасли контрольные лампочки кухни, спальни и гостиной - видимо, заявок на коттедж сегодня больше не поступало, и хозяйка отключала ненужные узлы.

       Снегов вышел наружу. Погодка, как назло, была просто чудесная. Солнце только приблизилось к высшей точке на небе и щедро поливало землю тёплым золотым дождём своих лучей. Близкое озеро серебрилось, иногда покрываясь лёгкой рябью; на его поверхности появлялись круги от кормящейся рыбы, а чайки, с криками носившиеся над водой, то и дело пикировали в воду, выуживая зазевавшихся рыбёшек.
       Снегов окинул жадным прощальным взглядом этот рыбацкий рай и, испытывая даже не сожаление, а какую-то тоску, нажал на поясе кнопку вызова такси.
       Пискнул ответный сигнал, и он в ожидании задрал голову.
       Из главной авиа-магистрали, двигавшейся высоко над землёй почти сплошной разноцветной лентой, вынырнула чёрточка аэрокара, который стал стремительно падать на озеро.

       Это был двухъярусный двадцатиместный омнибус. Не сбавляя скорости, он перешёл на параболу, в нисходящей её части засосал Снегова гравитрапом, и пошёл вверх, к магистрали.
       Свободных мест было много и Снегов сел в кресло у обзорного панорамного окна.
       Под омнибусом проплывали зелёные зоны. Отсюда, сверху, трудно было разглядеть отдельных людей, но Снегов живо представлял себе, как они нежатся на пляжах или собирают грибы и ягоды. О рыбаках он вообще старался не думать...

       Зоны отдыха вскоре кончились, появились первые здания пригородов. Они как бы прорастали в зелени растительности, создавая иллюзию естественного, постепенного перехода от природы к искусственным постройкам. Границы как таковой не было: леса и озёра казались продолжением города, а город - продолжением лесов и озёр...

/ / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / / /

       Когда Снегов  вошёл в дом Бронислава, там уже собрались почти все его друзья, приятели и знакомые. Было несколько человек, которых он до этого никогда не встречал - Бронислав явно расширял аудиторию ценителей своего мастерства.
       Самого Бронислава видно не было. Дверь в его кабинет была закрыта изнутри и все гости томились в фойе, терпеливо ожидая, когда хозяин дома наконец продемонстрирует им свой новый шедевр.
       Снегов подсел на диван к Мишке Павлову, который лениво листал какой-то большой и яркий проспект, и заглянул в него.
       Это оказался атлас мелких живых организмов, начиная с инфузорий и кончая вирусами.
       Мишка сочувственно  посмотрел на Снегова.
       - И откуда наш кудесник тебя выгреб сегодня?.. - спросил он несколько хмуро.
       - С рыбалки...
       Снегов не стал спрашивать, откуда на этот раз Бронислав выгреб самого Мишку, так как и без того видел, что ему это доставило ещё меньшее удовольствие.
       Мишка отвернулся и вновь принялся без особого интереса листать свой атлас.
       Снегов внимательно оглядел присутствовавших. Их тут набралось человек тридцать - Бронислав, как видно, приготовил что-то особо сногсшибательное и хотел произвести максимум эффекта. Гости бродили по фойе в одиночку и группами и о чём-то негромко переговаривались, разглядывая на стенах объёмные снимки подкованных Брониславом когда-то инфузорий. Девушки из новеньких делали демонстративно круглые глаза, а парни из завсегдатаев, как могли, поддерживали Брониславу его реноме.
       Чувствовалось, что народ волнуется.

       Мишка положил надоевший атлас на журнальный столик и встал. Он окинул взглядом притомившихся от ожиданий гостей и нетерпеливо посмотрел на часы.   Очевидно, все были уже в сборе, потому что он подошёл к двери кабинета и требовательно постучал в неё.
       - Момент! - крикнул из комнаты Бронислав.
       Все подошли к Мишке и замерли за его широкой спиной в нетерпеливом ожидании.
       Наконец, дверь кабинета медленно и как-то торжественно открылась. Снегов как мог, вытянул шею, заглядывая в кабинет через головы впередистоящих. У кого-то из присутствовавших вырвался невольный возглас вполне уместного восхищения…

       …Да, на этот раз Бронислав действительно произвёл фурор. Посреди его кабинета возвышался гигантский и громоздкий электронный микроскоп, попавший сюда, очевидно, из каких-то запылённых университетских запасников. Было вообще непонятно, каким образом Бронислав проволок эту махину сквозь заметно уступавшие ей по размерам двери...
       Бронислав казался пигмеем рядом с микроскопом, который вероятно потреблял столько же электроэнергии, сколько её давала средних размеров гидроэлектростанция.
       Жестом Цезаря Бронислав попросил у всех присутствующих полной тишины.
       - Друзья мои! - сказал он торжественно. - Вы сегодня присутствуете при великом свершении! Сейчас вы своими глазами увидите первого микроба, подкованного человеком!
       - А какой это, позвольте спросить, микроб?.. - трагическим тоном спросил Мишка.
       Бронислав досадливо повёл бровью - Мишка вечно лез во все дыры. Уже в самом начале творческой деятельности Бронислава он постоянно уличал его в жульничестве.
       - Да одурачивает он всех нас! - говорил он запальчиво. – Дурит! Записывает на фон какое-нибудь звяканье, а потом говорит нам, что это подковы на его инфузориях!
       Бронислав долго терпел его издевательства, но потом плюнул на всё, раздобыл где-то релаксатор и впрыснул его в каплю воды с подопытной инфузорией. Та ненадолго оцепенела, и все ясно разглядели в микроскоп махонькие подковки на её неподвижных ресничках.
       Бронислава за издевательства над живым организмом дисквалифицировали на два месяца, но Мишка был публично посрамлён! Правда, поддевать Бронислава при каждом удобном случае он всё-таки не перестал.
       Вот и сейчас зловредный Мишка явно готовил для Бронислава какой-то подвох.
       - Микроб, естественно, вредный... - громко сказал Бронислав, больше всего обращая свои слова к Мишке. - Другого мне просто не достало бы общество охраны полезных микробов.
       - Ага... - выразительно, но не совсем понятно сказал Мишка. – Тогда мне всё ясно…
       - Да, - повторил Бронислав, - микроб вредный, но даже вредному микробу запрещается наносить вред без санкций экологического контроля. Мне его выдали под расписку на неделю, да и то по очень большому блату. Я тут случайно познакомился с девушкой из зоопарка микробов, и она мне нашла самого мелкого из всего, что у них там имелось.
       - За флакон « Марсианской  ночи »... - ехидно добавил Мишка. – Или ещё чего?..
       Бронислав поморщился от болезненной подначки, но тактично не ответил на колкость.
       - А теперь... - он покосился на Мишку, и царственным жестом пригласил всех в свой кабинет. - Прошу!!!

       Спонтанно  образовалась очередь, и как-то так получилось, что Снегов с Мишкой оказались в самом её хвосте. Люди подходили к микроскопу, заглядывали в его спаренные окуляры, охали, ахали и делали от восхищения выпученные глаза.
       Бронислав цвёл, а Мишка угрюмо молчал. Он был подавлен величием электронного микроскопа…
       Когда подошла наконец очередь Снегова, тот заглянул в маленькие глазки бинокуляра и увидел почти объёмное изображение круглого вертлявого существа, усеянного густыми зарослями светлых прозрачных волосков. Существо судорожно дёргалось, с трудом поворачиваясь вокруг своей оси, а из микроусилителей в такт этим нефотогеничным судорогам неслось знакомое до боли позвякивание.
       Снегов отошёл от микроскопа, уступив место Мишке. Бронислав стоял рядом, величественно опершись о могучую станину микроскопа, и очень внимательно наблюдал за Мишкиной реакцией. Как Снегову показалось, именно она всегда волновала его в гораздо большей степени, чем реакция остальных посетителей. Мишка был главным оппонентом Бронислава и очень точным индикатором его творческих успехов. Мишкино поражение было бы его окончательным триумфом.
       Мишка с трудом оторвался от окуляров. Он не произнёс ни единого слова и на лице его не дрогнул ни один мускул.
       Снегов посмотрел на Бронислава. Тот был, как будто, даже разочарован, но не подал виду. Война с Мишкой, похоже, затягивалась, но Бронислав всё-таки надеялся на свою победу.

       Весь вечер Бронислав обитал в центре всеобщего внимания. Он стоял как на трибуне и с гордым видом отвечал на многочисленные вопросы присутствовавших. Ответы были обстоятельными и лаконичными. Бронислав охотно говорил обо всём, кроме своих творческих планов. Было заметно, что ему нравится делать сенсации.
       Мишка за весь дальнейший остаток  вечера больше не проронил ни единого слова. Он мрачно пил маленькими глотками чай и подавленно молчал. 
       Когда гости стали расходиться, он подождал Снегова  на улице - им было по пути - и они сели в такси.
       Машина заскользила по освещённым разноцветными рекламами ночным улицам. Снегов и Мишка молча смотрели на эту неоновую феерию и думали каждый о своём. А может, об одном и том же...

       …- Сдохнет он у него... - вдруг сказал Мишка.
       Ничего не понявший робот-водитель воспринял эти слова как сигнал остановки и резко затормозил машину.
       - Кто и где сдохнет? - спросил Снегов, когда они снова тронулись. – Ты это о чём?
       - Да микроб его, кто же ещё! Разрази меня гром - сдохнет! Надорвётся и помрёт! Ты же сам видел, как он дёргался?! Ему же двигаться надо и есть тоже! А ему на все ноги и руки тяжёлых железок понавесили! Сдохнет! - убеждённо повторил Мишка. - И дисквалифицируют нашего « правшу » на целый год, если вообще не отнимут членский билет, и не вытурят из секции! Сдохнет... Если уже не сдох...
       Мишка обернулся и посмотрел в ту сторону, в которой остался дом Бронислава.
       Снегов смолчал, видя, что Мишка просто ищет способ хоть как-то сгладить своё сегодняшнее, пусть не полное, но публичное поражение. Он был членом общества гуманного отношения к биосфере и вёл с Брониславом принципиальную борьбу.

       …- Интересно, что он нам покажет в следующий раз?.. - сказал Мишка, когда они прощались. Он уже снова улыбался.
       Снегов пожал плечами.
       - Кого нибудь...

       ...Ночью ему приснился атом, вокруг ядра которого вместо электронов со звяканьем вертелись маленькие серебристые подковки...

          Гениев  рождает  потребность  Эволюции, либо  порождает
                прихоть  толпы…