Сказание о Сане Лебедкине, художнике и диссиденте

Незабвенные семидесятые годы!
Капитализм загнивает, распространяя по миру удушливые газы кока-колы и синюю плесень с лейблом "Levi Strauss"...
В СССР нет секса и мяса, но есть ракеты, колбаса из бумаги, и балет, которому рукоплещет весь мир...
Бровастый Генсек проявляет нетрадиционную партийную ориентацию, взасос лобзая братьев по лагерю...
Коммунизм отдалился за гору Арарат, но его зловещий призрак еще вполне был способен изнасиловать старушку-Европу...
Советский народ единодушно одобряет решения партии и правительства и отправляет в газеты гневные письма с требованиями выслать из страны отщепенцев и предателей родины...
Интеллигенты, с тоской во взгляде, подписываются под письмами, и сбегают на кухни, в гаражи, на рыбалку, где в компании себе подобных, можно раздавить пару банок портвейна и посмеяться над всем вышеперечисленным...

В те годы, работал на нашем радиозаводе художник Саня Лебедкин. Он вполне мог бы выставляться на вернисажах, если бы не стакан, который Саня держал в руке гораздо чаще, чем кисть. Его мастерская находилась за проходной завода, в старой, давно неработающей котельной. Тут царил неизменный бардак - на веревках сушились фотопленки, вперемешку с рваными носками, на столе можно было обнаружить остатки вчерашнего сабантуя, а садясь на продавленный диван, гость рисковал совершить политическую диверсию, угодив интересным местом в только что нарисованный плакат "Слава КПСС!". 
Жил Лебедкин здесь же, в котельной, отгородив угол листом фанеры, за которым находился диван. Рядом стояли огромные болотные сапоги, заляпанные тиной – Саня был еще и заядлый рыбак. Во всех углах котельной валялись пустые бутылки, свидетельствующие о главном увлечении хозяина помещения.

У Сани собиралась постоянная компания, в которой у каждого было какое-нибудь редкое качество или талант. Врач-венеролог Гена Кульчицкий писал порнографические рассказы, которые читал нам в лицах. Отставной полковник Демченко был заядлым охотником и рыболовом, и сам готовил дичь и рыбу, приспособив для этого одну из печей котельной. Художник драмтеатра, кучерявый "брунет" Миша Зальцман приводил молодых актрис и своих натурщиц. Патологоанатом Иван Христианович знал тысячи смешных историй и анекдотов, а также готовил на спирту ягодные настойки собственных рецептов. Бывший оперный, а ныне кабацкий певец, Аркадий Ляшенко, отведав литр клюквенно-спиртовой настойки, закатывал такие арии, что ему мог позавидовать Карузо.
Ну, а мой талант был иного сорта. Я работал на радиозаводе старшим инженером по технике безопасности. В цехах завода, как и на любом советском предприятии того времени, техника безопасности нарушалась повсеместно. Я эти недостатки отыскивал и составлял протоколы. Попадать в приказ по заводу начальники цехов не хотели, и старались выменять у меня протоколы на спирт - в объеме, соответствующем степени обнаруженных нарушений. Так что, наша компания всегда была обеспечена спиртом!                Политикой мы не занимались, разве что анекдоты рассказывали, так что с Советской властью, наши линии никак не пересекались... До 7 ноября 1977 года!
На шестидесятилетие "Софьи Власьевны", в стране намечались грандиозные мероприятия. И, конечно, предстояла всенародная пьянка. Наша компашка тоже приготовилась -  Лебедкин с полковником наловили рыбы, я притащил пять литров спирта, Мишка обещал привести натурщиц.
Но праздник сорвался...
В канун государственных праздников, Коммунистическая Партия особенно строго следила, как бы чего не вышло. Поэтому, на праздники, в исполкомах всех уровней сидели на телефонах дежурные из числа руководителей отделов. А когда спадало напряжение и страна ныряла в водочно-винный дурман, в приемные исполкомов садились на телефоны ответственные работники из числа руководителей какого-нибудь предприятия района. 
В этот раз, дежурить в райисполкоме выпало нашему заводу. Выбрать ответственного дежурного поручили главному инженеру радиозавода. Главный перепоручил это своему заместителю, и тот стал обзванивать начальников цехов. Но начальникам очень не хотелось сидеть в прокуренной приемной исполкома. Стояли золотые осенние дни. С утра уже прихватывало морозцем, но днем еще ярко светило солнышко. Леса и озера манили свежестью и звали на дачу, рыбалку и охоту. Начальники цехов имели уникальное жидкое оружие, которое обладало бронебойными свойствами. Поэтому, заместитель главного инженера еще раз изучил список возможных кандидатур и выбрал начальника отдела техники безопасности. Во-первых, член КПСС, во-вторых, неженатый, в третьих - непьющий. Дома его никто не ждет, дачи тоже нет, и вообще, ему скоро на пенсию. Вот и пусть сидит ночью в исполкоме, охраняет Советскую власть.
Но начальник отдела ТБ сидеть в кабинете тоже не хотел. Он вызвал старшего инженера, то-бишь, меня, и попросил посидеть в приемной исполкома. А если кто позвонит, я должен представляться его, начальника, фамилией. Я, конечно, пошел в отказ! Но мой начальник напомнил, что в последнее время служебное рвение товарища старшего инженера весьма снизилось. Пришлось согласиться...
Праздник сорвался не только у меня. Ивана Христиановича срочно вызвали дежурить в морге, Кульчицкого жена потащила на дачу, полковник простудился на охоте и заболел, певцу вставили "торпеду" и он завязал. Миша привез натурщиц, понял, что праздник отменяется и увез девчонок в неизвестном направлении.
Лебедкину стало скучно. Он взял литр смородиновой настойки и притащился ко мне в исполком. Праздничные дежурства в исполкоме были простой формальностью. Назначенные товарищи отсиживали-отсыпали положенный срок, изредка отвечая на звонки пенсионеров и ветеранов. По инструкции, дежурный был обязан записать просьбы-жалобы трудящихся и принять соответствующие меры. Но никому не хотелось брать на свою голову лишние проблемы, поэтому, дежурные просто записывали содержание просьб в специальный журнал и снова ложились спать.
Мы с Саней выпили настойку, после чего я прилег на диванчик и задремал. Лебедкин с увлечением начал читать записи в "Книге дежурств". И в этот момент зазвонил телефон. Саня с удивлением уставился на него, пытаясь понять, для чего сей предмет предназначен. После третьего звонка, ягодно-спиртовые пары несколько рассеялись, и Лебедкин стал тормошить меня.
-Как фамилия твоего босса?
-Тере-щен-ко... - промычал я и перевернулся на другой бок, не ведая, что все дальнейшее мне боком и выйдет. Саня Лебедкин снял трубку и важно произнес:
-Дежурный Терещенко с-слушает!   
В трубке забился-заметался женский вопль.
-Товарищ дежурный, помогите, пожалуйста! Это из сорок шестого дома беспокоят, по проспекту Строителей, квартира 116. Тут трубу прорвало и весь дом говном залило! Мы в аварийку звонили, а они только посмеялись и ехать не хотят. А у нас комсомольская свадьба!
-С-сообщение принял! - важно сказал Лебедкин. - Щас распоряжусь!
Он полистал "Книгу дежурств", но никаких ссылок на подобные происшествия не нашел. Саня порылся в столе и наткнулся на справочник, на котором стоял грозный штамп "Только для служебного пользования". Полистал его, нашел телефон аварийной службы и набрал номер.
-Дежурный слуша-а-ет... - ответила «аварийка» сонным голосом после пятого гудка.
-Спите на службе!!- рявкнул Лебедкин. – Немедленно выслать аварийную бригаду к 46-му дому по проспекту Строителей! Через час доложить о ликвидации аварии!
В трубке ошарашено помолчали и осведомились:
-А... кто это говорит?
-Дежурный по райисполкому Терещенко!
-Товарищ Терещенко, немедленно высылаем бригаду!
Саня положил трубку и удовлетворенно хмыкнул. Полистал справочник и наткнулся на телефон Первого секретаря райкома партии. Лебедкин ехидно улыбнулся и набрал номер...
После демонстрации трудящихся, Первый секретарь райкома отобедал с коллегами, затем отбыл на дачу и теперь похрапывал под теплым бочком своей супруги. Но тут его поднял телефонный звонок.
-Товарищ Первый секретарь! Докладывает ответственный дежурный по райисполкому Терещенко. У нас ЧП! Диверсия!!!
И «ответственный дежурный» в красках описал "диверсию". Первый похолодел и едва удержался, чтобы не залить дачу той же субстанцией, каковую использовали враги, чтобы испортить комсомольскую свадьбу и праздник Великого Октября.      
Саня доложил Первому о том, что уже вызвал аварийную бригаду, и теперь собирается оповестить о происшествии милицию. 
-Правильно сделали, товарищ Терещенко! - с облегчением сказал Первый. - Проконтролируйте исполнение и через час доложите мне лично!
-Есть, доложить!
Лебедкин вызвал не только ментов, но и комитетчиков, обрисовав дежурному КГБ зловещую картину заговора против Советской власти. Через двадцать минут, на проспект Строителей прибыли пять "канареек" с мигалками и черная "Волга" с антеннами на крыше. Суровые мужчины в плащах и шляпах приказали ментам оцепить дом, а сами поднялись в квартиру 116.
Комитетчики поставили у стены испуганных гостей свадебного застолья, и долго изучали фановую трубу. Потом они стали шмонать квартиру и проверять документы. Пятеро неопознанных гостей были задержаны, в том числе и жених, который от волнения не мог вспомнить, куда засунул проштампованный в загсе паспорт. Когда его уводили, невеста упала в обморок. 
Лебедкин в это время обзванивал все предприятия и больницы района, выявляя недостатки. В шесть утра, Саня доложил Первому, что Советской власти в нашем районе больше ничего не угрожает. Поскольку это совпадало с информацией, полученной Первым от комитетчиков и милиции, серетарь райкома мог теперь доложить в область о том, что под его руководством предотвращена крупная провокация.   
А я все это время спал сном праведника...
После праздника, Первый секретарь решил отметить решительные действия дежурного по исполкому. Работников радиозавода согнали в актовый зал и Первый секретарь райкома произнес речь о подвиге товарища Терещенко. Скромный начальник отдела ТБ грохнулся в обморок...
После собрания, мой начальник стал областной иконой. О нем появилась огромная статья в газете, его начали таскать на митинги и собрания. Ни о какой пенсии теперь и речи не было, более того, Терещенко назначили замом главного инженера.
Первым приказом нового зама, было назначение меня начальником отдела техники безопасности. Теперь, начальники цехов сами приносили спирт в мой кабинет!

В 1982 году наша веселая компания распалась. Полковник умер от инфаркта, Иван Христианович женился, весельчак Мишка эмигрировал в Израиль. Мне надоело укреплять безопасность труда на радиозаводе, и я ушел на телестудию, начальником передвижной телестанции. Вдобавок, я еще и женился. 
Оставшись в одиночестве, Саня Лебедкин запил всерьез. К нему в котельную  повадились ходить местные алкаши. Однажды, кто-то из пьяниц бросил сигарету в ведро с растворителем краски и котельная сгорела.
Лебедкина уволили. Оставшись не у дел, он попросил меня поговорить с руководством телестудии насчет работы. Главный режиссер посмотрел картины Лебедкина, и его приняли на работу в оформительский цех.
Теперь, Саня писал "задники" для передач и выпивал с новыми дружками. Под градусом, режиссеры, операторы и редакторы постоянно трепались о политике. Как-то, Лебедкину дали прочесть перепечатанный на машинке роман Солженицына "Архипелаг Гулаг". Саню так потрясли факты издевательства Системы над собственным народом, что он ударился в запой на неделю. Из запоя, Александр Лебедкин вышел законченным противником Советской власти. И стал бороться с ней своими методами.
В то время, все телепередачи шли в прямом эфире, как у нас говорили - "живьем". Для каждой передачи делался "задник" - большой холст, натянутый на рамки, на котором художник изображал нечто, соответствующее тематике передачи.
"Задники" никто всерьез не рассматривал. Покажут редактору, тот окинет взглядом и если замечаний нет, рабочие волокут "задник" в студию. На эфире, перед "задником" сажали "дятла" - ветерана войны или какого-нибудь чиновника, и тот добросовестно барабанил заученный текст.
Став диссидентом, Лебедкин начал рисовать такие «задники», что вместо агитки за Советскую власть получались плакаты, призывающие к ее свержению. Многие из его собутыльников знали об этом и глядя на экран, покатывались со смеху. Но руководство телестудии и даже цензура, долго ничего не замечали.
Приближалось 1 Мая. Саня Лебедкин получил задание нарисовать стилизованный городской пейзаж. «Задник» принесли в студию, приглашенные "дятлы" проговорили тексты, ведущая выдавила улыбку и попрощалась с телезрителями.
А через час, в кабинет Председателя телерадиокомитета влетели двое мужчин в плащах и шляпах. Они потребовали принести «задник» передачи и вызвать ведущую.
Все стали рассматривать "задник". На нем была изображена улица с домами, украшенными лозунгами, а на переднем плане нарисован трамвай, набитый детишками. Только сейчас, Председатель телерадиокомитета и ведущая заметили, что дом, напротив которого проезжает трамвай, чрезвычайно напоминает здание городского КГБ, окна трамвая закрыты еле заметными решетками, лица у детей грустные и заплаканные, а на самом трамвае висит плакат - "Спасибо за наше счастливое детство!".
Председатель полез в карман за валидолом. Ведущая грохнулась в обморок...
Комитетчики просмотрели все старые "задники" Лебедкина и увезли с собой несколько десятков холстов и его самого, впридачу. Сане впаяли антисоветчину и дали пять лет.   
Хорошие художники везде нужны. В зоне, Лебедкин рисовал для начальства наглядную агитацию. Через три года его выпустили по УДО.
Лебедкин вышел на свободу и попал совсем в другую страну. Вовсю шла перестройка, на площадях бурлили митинги, газеты были полны разоблачений сталинских репрессий и восторгами по поводу нарождающейся демократии.
Лебедкин тут же включился в политику. Он собрал местных алкашей, сколотил из них "Партию естественной свободы" и стал ее Генсеком. Один из членов "партии", рабочий типографии, тайком изготовил 200 красочных бланков с именем "партии". Лебедкин написал на бланках приглашения на учредительный съезд партии и разослал двести писем мировым знаменитостям и президентам!
Перестройка перестройкой, но времена были еще "те". Контора спохватилась и Саню Лебедкина вновь "замели", на этот раз - в дурдом. Там он познакомился с евреем -отказником, которого упекли в психбольницу еще в 1976 году за то, что он вышел на Красную площадь с плакатом, на котором было требование выпустить его в Израиль. Этот человек стал учить Лебедкина ивриту... 
В 1988-м году Саню выпустили  из психушки. Лебедкин пришел в синагогу, сделал обрезание и принял гиюр. После этого, Саня окинул взглядом развалины Советской Империи и решил, что еврею здесь делать нечего. Лебедкин нашел "выездную" невесту и быстро оформил все документы.
В конце 1988 года, Лейба Лебедкин спустился с трапа самолета в аэропорту Бен-Гурион...