О науке в современном мире

Должен сразу оговориться:  я не апологет невежества, и вовсе не собираюсь ставить под сомнение не только достижения науки, но и их безусловную пользу. Более того – моим наиглубочайшим убеждением является то, что наука есть один из величайших, бесценнейших даров среди всех даров, данных человечеству Свыше. Но, не могу не сказать несколько слов о том, что меня тревожит.

Скажите честно, дорогие друзья, когда на том же Западе, вне зависимости от нашего отношения к Западу, была более развита наука: скажем, в восемнадцатом, девятнадцатом столетии, и даже – в начале двадцатого столетия, или всё-таки – сейчас? – Думаю, ответ очевиден: конечно же, сейчас. А когда на Западе было больше того, что у нас, да и у них, некоторые называют словом: «бездуховность»? Иные, скорее всего, ответят в таком духе, что, мол, Запад всегда был бездуховным, начиная ещё с времён средневековья, если даже не ещё раньше. Что ж, не стану с этим спорить. Тем не менее, вернусь к означенному выше вопросу, несколько его уточнив: а когда же, по Вашему, бездуховный Запад был всё же более бездуховным – в упомянутые времена, или – сегодня, сейчас? – Полагаю, ответ будет таким же очевидным: сегодня, сейчас.

Продолжаю данную мысль, вернувшись на нашу, родную почву. Когда, по Вашему, наша страна (имею в виду СССР, про теперешнее же, так называемое «постсоветское» время и «постсоветское» же общество и вовсе молчу ввиду того, что оно вообще, на мой взгляд, не подлежит никакому обсуждению и анализированию по причине своей аномальности) была более развита в научном плане: в двадцатые, тридцатые, сороковые, может быть даже – и в пятидесятые годы, или всё же – в шестидесятые, семидесятые и в начале восьмидесятых (о второй половине тех самых восьмидесятых и обо всём прочем, что за ними последовало, я здесь не говорю, поскольку, как уже отмечалось выше, то была и есть одна сплошная патология)? – Думается, и здесь будет таким же очевидным ответ: да, наша страна, тогда ещё СССР, была более развита в научном и в научно-техническом плане именно в шестидесятые, семидесятые годы, не взирая на все ошибки и просчёты тогдашнего нашего руководства. А когда, опять же, в нашей стране, тогда ещё СССР, было больше всё той же пресловутой бездуховности? Опять же – в шестидесятых и семидесятых годах, которые – будем называть вещи своими именами – во многом и подготовили почву для тех событий, последовавших вскоре, в результате коих, мы, как говорится, и имеем то, что имеем.

Нравится, или нет, но мировая практика буквально заставляет прослеживать связь между ростом научно-технического прогресса и ростом бездуховности общества. Могу засвидетельствовать на любом суде – и человеческом, и Божеском – тот факт, что на протяжении всей своей сознательной жизни нигде и никогда не встречал столько подлых, жестоких, бесчеловечных, грубых, лицемерных, эгоистичных и беспринципных людей, погрязших в ненависти, склоках, карьеризме, подлых и гнусных интригах, как в мире людей науки. Вообще, всякой науки. И гуманитарной науки в особенности. Когда кто-то на полном серьёзе называет наукой философию, культурологию, психологию, политологию и прочий вздор, не знаю, честно признаться, что мне самому больше хочется делать в такую минуту: смеяться, или плакать?

Вытеснив из человеческого общества религию, а вслед за религией постепенно и вообще всякую духовность, даже в её атеистическом понимании, наука сама, буквально на наших глазах, стремительно превращается в разрушительнейшую религию рационалистического, бесчувственного мракобесия. И это мракобесие, многократно усиливаясь реальными научно-техническими достижениями (один лишь интернет чего стоит) представляет реальную зловещую силу, давно вырвавшуюся из под всякого контроля, в том числе – и из под контроля совести, окончательно оную «упразднив», силу, способную уничтожить всё живое на Земле, в том числе – как неизбежный итог, и саму себя.