Депутат

В рассказе описываются события, которые могли бы произойти в параллельной реальности. Возможное сходство с реальными людьми случайно. Слова и действия персонажей не являются призывами или оправданием противозаконных действий. Рассказ предназначен для лиц старше 18 лет.

***

— Я депутат Монахов — сказал сидящий в кресле мужчина шофёру, который стоял напротив.

Монахов очень любил повторять эту фразу, но в последние дни она приобрела новый смысл — после депутатства на региональном уровне он волею судеб оказался в федеральной Думе. Его никто туда не выбирал, он не был каким-то выдающимся человеком — просто он бы удобен и у него было достаточно много денег, чтобы купить себе кожаное кресло, служебную машину с водителем и прилагающуюся к ним карточку для голосований.

— Очень приятно. Виктор. Рад буду работать на вас.
— Хорошо, хорошо, — произнёс депутат и откинулся на спинку кресла.
— Я могу идти?
— Ступай.

Депутат Монахов восхищался собой. Перед этим простолюдином он, депутат Монахов, чувствовал себя человеком высшего сорта. Единственное, что его смущало — отношение со стороны некоторых коллег. За те дни, что он уже провел в Думе, Монахов столкнулся с тем, что были те, кто относился к нему как к пустому месту. Это портило картину триумфа. Чувствовалось, что есть среди депутатов какая-то особая каста, которая куда ближе к управлению страной и принятию решений, чем он. Однажды в туалете Монахову какой-то из служащих Думы сказал, что эта особая каста «ходит к нацлидеру». Монахов не знал, так это или нет. Единственное, что он знал наверняка — надо показать себя.

***

— Хорошо, есть возражения?

Вопрос был риторическим. Задавшая его Виктория Тарасова знала, что возражений не будет, поэтому когда её новоявленный коллега по комитету, депутат Монахов, высказал несогласие, она даже не сразу поняла, что произошло.
 
— Перерыв! — крикнула Тарасова и вышла из кабинета.

Монахов, улыбаясь, встал и потянулся. Надо пройтись, собраться с мыслями — ему предстоит обосновать своё несогласие с поправками в закон, которые он даже не читал.

Монахов шел по коридору в сторону курилки, когда внезапно кто-то сильно дёрнул его за плечи и спустя пару секунд он уже лежал на полу думского туалета, а высокая подошва массивной босоножки, надетой на ногу Тарасовой, прижимала его голову к полу. Помешать ей он не мог, поскольку каждую из его конечностей удерживали другие члены партии. Таким образом, Тарасова могла делать своими ножками всё, что считала нужным.

— Слушай, сюда, дерьма кусок. Ты что тут устроил? Ты кем себя возомнил, сука! — Тарасова возила подошвой по лицу Монахова.
— Е.. Му... Ну....
— Не мычи, уродец, — Тарасова убрала ногу с лица.

Депутат Монахов не мог понять, что происходит. Слова находились с трудом, и когда депутат уже было открыл рот, он почувствовал сильный удар в промежность, который нанесла ему Тарасова. Скорчиться депутат не мог, поэтому он выгнулся и заскулил.

Давай — скомандовала Тарасова кому-то из своих помощников. Спустя несколько секунд депутат Монахов почувствовал теплую, не очень ароматную, мягко говоря, жидкость на своём лице, груди; рубашка набиралась противной влаги.

***

Депутата Монахова вышибли из думского туалета пинком под зад в прямом смысле этого слова. Облитый мочой, с расцарапанным, местами порванным лицом он как во сне шел по лестнице вниз, к стоянке, где его должен был ждать водитель Виктор.

Виктор стоял вместе с другими шоферами и курил. Увидев идущего в их сторону Монахова они стали смеяться и показывать на него пальцем.Учтивые и вежливые, они вдруг превратились в злых зайцев c картин известного современного художника.

— Сгинь отсюда, обоссанчик! Я тебя в машину такого не посажу! — крикнул Виктор человеку, который еще два часа назад говорил с ним как со слугой.

***

Обоссанный депутат шел по улице — в дорогом костюме и глубокой прострации. Его окружила стайка цыганок. Женщины за пару минут получили из рук депутата несколько десятков тысяч рублей — он просто шел и машинально отдавал деньги. Когда они кончились, одна из чернооких девушек решила сыграть ва-банк и пошла за ним.

***

Депутат сидел в своей служебной квартире на основательном стуле из натурального дерева. Рядом суетилась молодая цыганка, искавшая в ящиках чем поживиться. Внезапно депутат вышел из ступора, схватил напольную статуэтку чёрную кота и ударил ей цыганку сзади по голове. Девушка упала.

Сказать, что рассудок полностью вернулся к депутату было бы преувеличением. Им руководили инстинкты; его поведение диктовала бессознательная часть его личности.

Что делать с вырубленной девушкой подсказала депутату Монахову память — лет тридцать назад, в деревне, он при похожих обстоятельствах расстался с невинностью.. Он, правда, был тогда не первым и не единственным, но зато только его потом не судили.

Депутат быстро снял ремень, связал им руки цыганки, заткнул носком рот и оттащил её, всё еще находившуюся в обмороке, в другую комнату. Депутат помнил, что ту девочку, которую они толпой насиловали в деревне, пришлось держать сразу трем людям. Поскольку трёх людей в распоряжении депутата не было, ему пришлось действовать креативно. Депутат положил цыганку на спину, проверил связанные за спиной руки, развел ноги и, напрягшись, водрузил на одну из них ножку стоявшего в комнате дивана. В ноге что-то хрустнуло — девушка открыла глаза. Депутат понял, что медлить нельзя и пока до сознания цыганки доходил сигнал боли, на её вторую ногу опустилось кресло. Менее массивное, чем диван, но сбросить его смог бы спортсмен, но не сидящая с детства на героине хрупкая девушка.

До цыганки дошло, где она и в каком положении находится. Попытки закричать, естественно, были тщетными — депутат утрамбовал носок во рту так, что любой крик был исключен. Мужчине хотелось перейти к изнасилованию, вернуть потерянную полдня назад веру в себя. Поняв, что раздеть лежащую в таком положении девушку будет сложно, депутат Монахов сходил на кухню за ножом и, взяв его словно лыжную палку, стал орудовать им, разрывая многочисленные юбки. Время от времени распаленный депутат брал лишнего, и вонзал нож в мясо.

Когда одежда была уничтожена, перед депутатом предстала отвратительная картина. Изъеденный язвами лобок и источающее зловоние, покрытое омерзительными коростами «лоно любви» явно контрастировали с тем, что отложилось в воспоминаниях депутата о первой близости.

***

К депутату вернулся рассудок. Изуродованный труп цыганки надо было куда-то деть. Конечно, он обладает неприкосновенностью, но это, как справедливо подметил для себя депутат, не повод устраивать из своего дома склеп.

Завернув, по старинке, тело в ковёр, депутат отнёс его в припаркованный в подземном гараже внедорожник и отправился в сторону одного из подмосковных лесов.

Самый верный способ — свалить всё на сектантов. Депутат стал вспоминать всё, что слышал о них по телевизору и спустя пол часа на опушке леса пылало пламя в форме пентаграммы. Посреди лежала, раскинув руки и ноги, изуродованная цыганка... Чего-то не хватало. Монахов понял, что забыл положить на этот торт инсценировки сочную красную вишенку. Или, вернее будет сказать, забрать её. Избегая огня, депутат прыжками добрался до тела и стал остервенело бить топором в область грудной клетки.

Спустя три минуты Монахов сидел в машине, а на коврике, завёрнутое в пакет, лежало сердце убитой цыганки. Депутат чувствовал наслаждение. Всеми клеточками своего тела он ощущал, что всё сделал правильно.

***

Работа в Думе шла своим чередом. Уже на следующий день все сделали вид, что забыли об унижении в туалете . Цыганку официально так никто и не хватился, что успокаивало депутата. Тем большим шоком для него стало письмо, которое он нашел в ящике своего стола в здании Думы через два месяца после известных событий. Конверт был абсолютно белым, а на лежавшей внутри бумажке была пугающая фраза:

Мне понравилось то, что ты сделал с цыганкой.

Депутат сидел на стуле с письмом в руке и не знал, что делать — выбросить его, сжечь, взять с собой... Нет. Надо было успокоиться и попытаться понять, что это вообще такое. На ватных ногах, которые не слушались из-за накатившего страха, депутат, слегка спотыкаясь, побежал вниз по лестнице, к парковке.

Кто мог прислать такое? Кто вообще знает про цыганку? Я убивал цыганку? — вопросы беспорядочно крутились в голове депутата. Решено! У него есть неприкосновенность — его не арестуют. Он должен пойти к вокзалу. Если живые цыганки как-то причастны к его разоблачению, то увидев его, они начнут вести себя необычно. А что, если цыганки его узнают и начнут звать полицию?

За несколько пролетов до парковки его размышления были резко прерваны мгновением страха и сменяющей его пустотой.

***

Депутат серьезно волновался перед встречей с тем, кто бы призван помочь ему в осуществлении того великого действа, о котором попросил Монахова его недавний собеседник.

«Фонд духовного богатства». Ну и название, подумал Монахов и постучал. Судя по звуку, с другой стороны двери человек к ней подбежал. Дверь открылась. Женственный мужчина с довольным, улыбающимся лицом, на котором бешено дергались глаза, схватил депутата за руку и стал горячо приветствовать: «Здравствуйте, здравствуйте! Я Юра. Юра Разумовский. Очень ждал вас! Очень ждал вас! Пойдёмте, пойдемте! Я покажу вам наш офис!».

На стенах висели многочисленные грамоты, каждая из которых была подписана какой-нибудь неизвестной депутату Монахову общественной организацией.

«А вот наша гордость — хрустальный альбатрос» — сказал мужчина своим высоким голоском, срывающимся на визг. «Посмотрите, какая тонкая работа! Мы очень, очень гордимся этой наградой!»

— Извините, но я ничего о ней не знаю.
— Да-да! Конечно! Я понимаю, понимаю. Вы — новый человек в нашем кругу. Это очень ценная награда! Хрустальный альбатрос! Нет, вы только посмотрите! Представляете! Мы работали дни и ночи — месяца напролёт. Мы заслужили хрустального альбатроса, поверьте мне. Это такая большая честь!
— Вы делаете важное дело!
— Ну что вы! Важное дело — то что будете делать вы. Я просто немного помогу вам!
— Спасибо! Я очень ценю это.

На самом деле депутат был в шоке и не понимал абсолютно ничего. Ему выдали задание и посулили награду, но никаких подробностей до его сведения не довели. И вот теперь этот психопат (в лучшем случае) или клоун (в худшем) должен был помочь ему, депутату Монахову, сделать практически невозможное.

— Да-да. Я очень хочу получить ониксовую сову! Вы не представляете, что это будет значить для меня! Я думаю, мы вместе с вами получим её из рук Высокого жюри. Но впереди много работы. Очень много! Но! Сейчас надо отдохнуть. Идите поспите и приходите завтра в три часа утра.

 ***

Депутат не делал ставку на увиденного им джентльмена из «Фонда духовного богатства», но это была та помощь, отказаться от которой будет крайне невежливо, если учесть, кто именно направил Монахова в это место. Пытаясь придумать самостоятельное решение, Монахов шел по улицам Северной столицы в сторону фонда.

Зайдя в офис Монахов изумился. Теперь всё помещение было увешано картами Москвы и «досье» на различных людей, о некоторых из которых депутат раньше слышал.

— Вот! Прошу, прошу! Мой скромный план, который вы, я надеюсь, используете в нашем общем деле!
— Ого! Я... впечатлен.
— Спасибо! Спасибо! Я очень старался. Ознакомьтесь с презентацией! Я подготовил и её. Ознакомьтесь, пожалуйста!

***

Прошло три месяца. За это время Монахов побывал в десятках мест, где встретился с сотнями интересных людей. Депутат целовал икону Бронислава Каминского и стоял на коленях перед флагом священный войны, заносил чемоданы, набитые долларами, и участвовал в охоте на людей, проходил проверки из серии «вилкой в глаз или в жопу раз» и был проституткой для влиятельных господ.

Он подвергался моральным унижениям и ломал свою гордость чуть ли не каждый день. Депутатом пользовались как девочкой и кормили человечиной, сжимали его тестикулы в тисках и заставляли смотреть на убийства и другие зверства, принуждали вести переговоры в общественном туалете, стоя по грудь в зловонной жиже и смакуя при этом коллекционное французское вино.

Нельзя сказать, что депутат с блеском выдержал все вызовы, предоставленные ему планом Юры Разумовского. Иногда он чувствовал себя настолько плохо, что был благодарен Виктории Тарасовой и её помощникам за то, что дали ему шанс подготовиться к покорению глубин самооценки.

Дипломатия закончилась. Уставший за последнее время депутат Монахов сидел на крыше ГУМа и смотрел, как на Красной площади проходит митинг-форум в поддержку курса национального лидера. Молодые активисты съехались со всей страны. Сколько их было? Тысяч 50 или 60... Этого было достаточно.

***

Антон, учился в 11-м классе и собирался поступать в один из гуманитарных вузов Москвы. На митинг он приехал из родной Калуги, чтобы провести побольше времени с одноклассницей Мариной — активисткой одного из молодежных движений. Марина ему нравилась, но все его попытки вырваться из френдзоны встречали однозначный отпор. Тем не менее, Антон не сдавался.

К сожалению, Марина на форуме, в отличие от Антона, не скучала и всё время убегала обсудить то один то другой вопрос. Антон же просто топтался на месте и ждал окончания митинга, ведь после него им предстояло вместе провести в Москве пол дня.

Нетрудно представить, что митинг проходил довольно шумно. Тысячи людей одновременно обсуждали судьбы страны и славили нацлидера. Тем более странным был эффект распространяющейся тишины. Те, кто стояли около Ильинки замолкли и вслед за ними, по цепочке, замолкали стоящие рядом. Молодые люди молча смотрели, как по перекрытой Ильинке к площади движется колонна состоящая их бородатых брюнетов. Авангард колонны составляли бойцы на техничках — пикапах с установленными пулемётами. Тишина продолжалась недолго. Когда между воинами и биомассой оставалось метров сто, начали работать пулемёты. Один за другим на землю падали молодые патриоты.

Антон, вместе с обезумевшей от страха толпой, побежал в сторону исторического музея, однако и там молодежь ждал сюрприз. Через Воскресенские ворота на площадь входила колонна спецназа, которая, как подумал Антон, и не он один, должна была защитить активистов. Впрочем, молодых людей ждало полное разочарования. Когда спецназ почти достиг толпы, первый ряд полицейский расступился и все увидели священников. Лишь единицы догадались, какую именно церковь те представляют. Для остальных зрелище было просто иррациональным — православные, казалось бы, батюшки шли с огромной иконой Адольфа Гитлера. В то же самое время в колонне спецназ, то там то здесь, поднимались нацистские флаги со свастикой.

Движение толпы стало хаотичными. Люди затаптывали друг друга, пытались найти выход с площади, но везде молодежные активисты натыкались на странных, злых и вооруженных людей. На глазах у Антона спецназовец буквально свернул шею какому-то хлипкому пареньку в очках. Несмотря на ужас происходящего, Антон вспомнил о Марине и решил спасти её во чтобы то ни стало. Он не имел ни малейшего понятия, где её искать, а потому просто бежал, иногда по телам затоптанных активистов, в ту сторону, где видел её в последний раз. Ожидания оправдались. Он увидел Марину в двадцати метрах от себя — на неё шел, размахивая саблей, бородатый каратель, а сама девушка, слово застыла ожидая скорый и  ужасный конец. Так быстро Антон не бегал никогда. Он схватил Марину за руку и потащил куда-то, где, как ему казалось, было более безопасно. Внезапно его путь преградил мужчина в камуфляже. На его руке было надето какое-то механическое устройство, встреча с которым не предвещала ничего хорошего. Антон резко дёрнул Марину за руку и спустя миг девушка, всё такая же отрешенно-безвольная, стояла между Антоном и боевиком. Один удар  непонятным устройством — и сердце Марины оказалось в руке мужчины. Словно нечестивая копия Данко он поднял руку с сердцем девушки к небу, которое ответило ему раскатом грома. Спустя секунду Антона кто-то ударил кинжалом в спину.

***

«Произошедшее является для всех нас огромной трагедией. Мы примем меры, которые позволят эффективно противостоять любым проявлениям экстремизма и терроризма. Как депутат я ответственно заявляю — подобное никогда больше не произойдет.».

Виктория Тарасова выступала перед журналистами в прямом эфире. Подобное случалось не часто, но повод - кровавое побоище с десятками тысяч погибших в центре Москвы - был исключительным. Когда она объявила об окончании пресс-конференции к ней подошел один из помощников и сообщил, что её срочно ждут на совещании. Медлить было нельзя — Виктория Тарасова поспешила на парковку, где её ждал чей-то черный «Мерседес».

Женщина-депутат расположилась на заднем сиденье. Несмотря на стресс и эмоциональное возбуждение, её клонило в сон. Последнее, что она запомнила из этой поездки — смеющегося злым смехом водителя «Мерседеса».

***

Виктория Тарасова лежала на металлическом столе — её руки и ноги были привязаны. Рядом с ней стоял депутат Монахов, ожидая, когда его награда очнется. Ждать пришлось недолго. Женщина открыла глаза и почти сразу начала кричать. Вначале её крик состоял из вопросов, затем, когда она увидела Монахова — из угроз. Депутат Монахов стоял и молча наблюдал, как различные фазы истерики сменяются в сознании коллеги. Зрелище настолько ему нравилось, что целый час он просто молча смотрел на Тарасову. Он никуда не спешил — ему было позволено сделать с женщиной всё, что он захочет.

Когда Тарасова несколько выдохлась, депутат Монахов подошел к ней и поцеловал её в губы — поцеловал жадно, запуская свой язык глубоко ей в рот. Спустя минуту он уже сменил милость на гнев и остервенело бил Тарасову кулаками в лицо — осознание полной безнаказанности просто заливало его мозг эндорфином. Депутат Монахов впервые в жизни был счастлив на все сто процентов. Один раз он уже был близок к этому состоянию, но тогда именно Тарасова испортила ему счастье. Теперь же он портил Тарасову.

— Прибыл подарок от Юрия Разумовского! — сказал стоявший около двери слуга.
— Вносите! — распорядился Монахов.

Дверь открылась и в комнату вошли четыре женщины в чёрных мантиях — они несли золотой поднос, на котором лежала бензопила.

***

— Поздравляю, коллега! — радостно воскликнул Юра Разумовской, когда в его офис через неделю после митинга вошел депутат Монахов.
— Спасибо! И вас, мой друг! Я иногда сомневался, что всё так складно получится. Но ведь удалось!
— Удалось! Удалось! Вы получили мой подарок?
— Да, благодарю! Он пришелся очень кстати!
— Прелестно! Прелестно! Но поверьте мне, это всё мелочи! Мне передали нашу главную награду! Нашу! Ониксовую сову! Я просто не могу передать, как много она для меня значит. Но это и ваша заслуга, и ваша. Вот — подержите сову, почувствуйте.

Почувствовать у депутата Монахова не получилось. Следующий момент он запомнил на всю жизнь — сова, словно магическим образом, выскользнула из его рук и ударилась об пол. Хрупкий ли камень оникс? Оказывается, хрупкий. В ту секунду, когда сова коснулась пола, Юра, с безумным от горя лицом, уже рассекал огромным светящимся кинжалом живот депутата, а его внутренности падали на пол, скрывая под собой осколки бесценной реликвии.