Белая дама

Белый монах в белой одежде в
Белую стену толкает меня,
Я знаю – теперь совсем не как прежде,
Теперь впереди меня только стена.
Душа моя рвется, любовью рыдая,
Тихонечко тлея в белой стене.
И я умираю! Я умираю!
Дай волю мне, Боже, скорее сгореть!
Остатки любови все греют мне вены,
Проститесь со мною! Оставьте меня!
Не надо неволить жизнь в теле бренном!
Позволь умереть мне, тебя не любя!
Позволь отойти в мир иной поскорее,
Вокруг только стены, а дух ведь живой!
Ему танцевать бы, но он только тлеет,
Ему бы уснуть, но не ведом покой!
Зачем столько силы дано той, которой
Так страшно проститься с жизнью дано?!
Чего б не сгубить эту силу на воле,
Зачем так страдать, когда все решено?!


Стенала и билась серая нежить
В платье так чистом, как первый снег.
Исход ее, кажется, был неизбежен,
Но есть исключенья один раз за век…

***
Кровавые реки, стоны и крики,
Белый багрянцем страшным восстал,
Укрыто все женщины умершей ликом:
Уж начался мести больной ритуал!
Но что ж ты, монах, преклонил так колени,
И молишься будто бы даже ты мне?!
Ты видишь - любящий дух ведь не тленен!
Кричи, бойся, плачь, страдай, как в огне!
Ты помнишь, монах, как ты в пламени диком
Любимого мне человека держал?!
Как гнусно и мерзко ты, падаль, хихикал,
Но светлым крестом себя осенял?!
Бери же свой крест, что тебе я сковала,
Ползи к нему, будто бы он твой родной!
Тебе я не дам то, что я испытала:
Ни шанса на то, что б восстать предо мной!
Я дам тебе в руки искру и солому
И буду смотреть, как ты брызжешь слюной,
Как чахнет твой дух, привидением сломан,
Как пламя родится твоей же рукой!


Заревом алым укрылося небо,
Унес ветер стоны, и крики, и боль.
И только одна Дама тихая в белом
Осталась, а имя, мой друг, ей – Любовь.